Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии



Pdf көрінісі
бет20/68
Дата23.01.2022
өлшемі1,27 Mb.
#113597
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   68
Байланысты:
Генри Марш-Не навреди

***
Работа 
требовала 
постоянного 
напряжения, 
бодрящего, 
но
мрачноватого, и я довольно быстро утратил пылкий энтузиазм и альтруизм,
которые  были  моими  верными  спутниками  в  студенческие  годы.  Тогда
было  намного  проще  испытывать  сострадание  к  пациентам,  ведь  я  не
отвечал  за  то,  что  произойдет  с  ними  в  дальнейшем.  Рука  об  руку  с
ответственностью  неизменно  идет  боязнь  потерпеть  неудачу,  и  больные
становятся источником волнения, стресса – равно как и гордости в случае
успеха.  Теперь  я  ежедневно  сталкивался  со  смертью,  зачастую  после
неудачных  попыток  реанимировать  человека,  а  иногда  пациенты  умирали
от  потери  крови,  вызванной  внутренним  кровотечением.  В  реальности
сердечно-легочная  реанимация  разительно  отличается  от  того,  что  мы
привыкли  видеть  по  телевизору.  В  большинстве  случаев  реанимационные
мероприятия  представляют  собой  жалкие,  хоть  и  ожесточенные  попытки
вернуть человека к жизни, нередко сопровождающиеся переломами ребер,
особенно  у  пожилых  пациентов,  которым  по-хорошему  стоило  бы
позволить тихо и спокойно умереть.
Постепенно  я  очерствел  (так  происходит  с  любым  врачом)  и  стал
воспринимать 
пациентов 
как 
существ 
иной 
расы, 
кардинально
отличающихся  от  крайне  важных  и  неуязвимых  молодых  врачей  вроде
меня.  Сегодня,  когда  я  приближаюсь  к  закату  своей  врачебной  карьеры,
профессиональная отстраненность начинает исчезать. Я уже не так сильно
боюсь  потерпеть  неудачу,  потому  что  смирился  с  ее  возможностью  и  не
столь  остро  ощущаю  исходящую  от  нее  угрозу,  а  кроме  того  –  во  всяком
случае  мне  хочется  на  это  надеяться,  –  я  многому  научился  благодаря
совершенным  в  прошлом  ошибкам.  Теперь  я  могу  позволить  себе  быть
чуть менее отстраненным. К тому же старость наступает мне на пятки, и я
больше не в состоянии отрицать, что сотворен из плоти и крови, как и мои
пациенты,  и  точно  так  же  уязвим.  Вот  и  получается,  что  сейчас  я
переживаю  за  них  гораздо  сильнее,  чем  раньше,  поскольку  понимаю,  что
вскоре и сам окажусь в переполненной больничной палате – прикованный
к постели и опасающийся за свою жизнь.
Год  интернатуры  подошел  к  концу,  и  я  вернулся  в  свою  родную


клинику в северном Лондоне на должность старшего ординатора отделения
интенсивной  терапии.  Я  решил,  хотя  моя  целеустремленность  и  таяла  с
каждым днем, выучиться на хирурга, и работа в реанимации казалась мне
логичным  первым  шагом  на  этом  пути.  Мои  обязанности  состояли
преимущественно  в  заполнении  всевозможных  форм,  в  установке
капельниц, во взятии крови на анализ, а время от времени и в выполнении
более  захватывающих  инвазивных  процедур,  как  их  принято  называть,
таких  как  установка  грудного  дренажа  или  подключение  капельницы  к
большим  шейным  венам.  Именно  благодаря  работе  в  отделении
интенсивной терапии я очутился в операционной, где проводили операцию
по удалению аневризмы, после которой меня осенило.
Когда  я  понял,  чем  конкретно  хочу  заниматься,  жить  стало  заметно
проще.  Несколько  дней  спустя  я  встретился  с  нейрохирургом,  который  на
моих  глазах  клипировал  ту  самую  аневризму,  и  сказал  ему,  что  тоже
собираюсь  стать  нейрохирургом.  Он  предложил  мне  подать  заявку  на
должность  ординатора  в  его  отделении,  которая  вскоре  должна  была
освободиться.  Я  также  поговорил  с  одним  из  старших  хирургов  общей
практики,  под  чьим  началом  работал,  будучи  стажером.  Человек
удивительной доброты (он входил в число хирургов-наставников, которых
я  почти  боготворил),  он  немедленно  организовал  мне  встречи  с  двумя
виднейшими  нейрохирургами  страны,  чтобы  я  заявил  о  себе  как  об  их
будущем  коллеге  и  начал  планировать  свою  карьеру.  В  те  годы
нейрохирургия  только  набирала  обороты,  и  во  всем  Соединенном
Королевстве насчитывалось не более сотни врачей, специализировавшихся
на  ней.  Первый  из  тех  двух  хирургов  –  исключительно  дружелюбный
мужчина  –  работал  в  Королевской  лондонской  больнице,  что  в  Ист-Энде.
Когда  я  вошел  к  нему  в  кабинет,  он  курил  сигару;  стены  были  увешаны
фотографиями гоночных машин (насколько я знаю, он работал с пилотами
«Формулы-1»).  Я  рассказал  ему  о  своем  глубочайшем  желании  стать
нейрохирургом.
–  А  что  думает  по  этому  поводу  ваша  жена?  –  спросил  он  первым
делом.
– Полагаю, она считает это хорошей идеей.
– Что ж, моя первая жена не выдержала такой жизни, и мне пришлось
сменить ее на более подходящую модель. Обучение нейрохирургии, знаете
ли, усложняет жизнь.
Еще  через  несколько  недель  я  съездил  в  Саутгемптон,  чтобы
поговорить  с  другим  известным  нейрохирургом.  Он  встретил  меня  не
менее  дружелюбно.  Лысеющий,  с  рыжими  волосами  и  усами  –  на  мой


взгляд,  он  больше  напоминал  веселого  фермера,  чем  нейрохирурга.  Он
уселся  за  письменный  стол,  заваленный  историями  болезни  –  из-за
многочисленных папок его почти не было видно. Я поделился с ним своим
намерением стать нейрохирургом.
– А что думает по этому поводу ваша жена? – спросил он.
Я заверил его, что беспокоиться не о чем. Он немного помолчал.
–  Операции  –  легкая  часть  работы,  –  произнес  он  наконец.  –  К  моим
годам начинаешь понимать, что основная сложность кроется в том, чтобы
принять правильное решение.




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   68




©engime.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет