О чем мы молчим с моей матерью. 16 очень личных историй, которые знакомы многим

«Почему бы не взять за руку отца и не предложить ему
присоединиться?»
«Почему бы не взять за руку дочь и не предложить ей
присоединиться?»
Мама, которая умеет так танцевать, исчезает, чтобы появиться
однажды весенним субботним утром, три года спустя. Мне одиннадцать, и
мы с папой случайно натыкаемся на дом, в котором мама когда-то жила.
Вряд ли мама хотела, чтобы мы его увидели.
Мы садимся на поезд № 1 до Четырнадцатой улицы и идем гулять.
Мои родители любят вот так бродить. Отец мечтает о том, чтобы снова
погулять по Эдинбургу, а мама — о том, чтобы погулять по Парижу. Мы
идем по деловому центру, по Шестой авеню, и мои родители держатся за
руки. Отец напевает песенку, которую выучил, когда служил на флоте, —
Dirty Lil, dirty Lil lives on top of Garbage Hill
[25]
. И мне как-то не по себе от
этого. Неужели этой Лил хочется жить там, и она не против, чтобы моряки
ее дразнили?
Вдруг мы слышим откуда-то сверху женские крики, и на тротуар
сыплются шарики из скомканной бумаги, похожие на большие, пожеванные
жемчужины. Мне хочется открыть одну из них, потому что у меня
ощущение: они попали сюда из другого, далекого мира.
— Что-то здесь не так, — хмуро заявляет отец.
Мне всегда кажется, что это сон, когда я прохожу мимо дома
предварительного заключения для женщин. Он высокий, с рядами темных
окон; это тюрьма, женщины выкрикивают что-то, но я не могу разобрать их
слов. Кроме того, если они находятся там взаперти и к ним нельзя попасть,
как они могут бросать эти скомканные шарики?
Что они пытаются этим сказать?
Мы продолжаем гулять по деловому району, проходим узкими
улочками. Наконец я решаюсь задать вопрос:
— Почему они кидают эти бумажные шарики?
Мама вздыхает.
— Они указывают свои имена и оставляют номер телефона, —
объясняет она. — А потом кричат прохожим, чтобы те позвонили их
мужьям и детям и передали сообщения.
— Какие сообщения? — Я заинтригована. Эти крошечные белые
шарики похожи на свет далеких звезд, которые давно потухли.
— «Я люблю тебя», — отвечает мама веселым голосом. — Что же
еще?
Теперь мы находимся в самом центре Вест-Виллидж. Отец уводит нас

правее, в сторону Шестой авеню, но вдруг мама останавливается, да так
резко, что я наступаю ей на пятки.
Но я не знаю, почувствовала ли она это.
Мы стоим на углу улицы с таким названием, что его можно пропеть:
Минетта-Лейн. Мама смотрит на здание розового цвета, которое я никогда
раньше не видела.
Оно мне безумно нравится. Это же настоящий домик Барби, который
мне не разрешают купить. На окнах белые ставни, при входе кованые
ворота. За ними небольшой дворик, где висит черный фонарь, который
своим светом немного приглушает цвет стен.
— О, — выдыхает мама, как будто ей перекрыли кислород для
дыхания. Отец терпеливо ждет, глядя на нее. Он привык находиться в
движении.
— Когда-то я жила в этом доме, — говорит мама. В ее голосе
слышится потрясение.
— Какое славное место, милая, — говорит отец и смотрит на часы. —
Девочки, а вы не проголодались?
Я страшно хочу есть, но даже думать об этом не могу. Я хочу быть
дочерью своей матери, той, что живет в розовом домике, той, что танцует.
Мама стоит, задумавшись. Я наблюдаю за ней. Она ощупывает здание
взглядом, смотрит мечтательно за ворота, и вдруг мышцы ее лица
потихоньку расслабляются, и я даже ловлю себя на мысли: а вдруг мама
большую часть времени старается выглядеть приветливой специально ради
нас?
Какое-то нехорошее ощущение. Я смотрю на отца, но он просто ждет,
любезно давая маме возможность рассмотреть дом, а затем обращает свой
взор в сторону Виллидж-стрит.
Я двумя руками обхватила решетку кованых ворот и пытаюсь
представить себя внутри.
— Я кричу, ты кричишь, — говорит отец. — Все мы кричим…
[26]
— Как ты могла отсюда уехать? — спрашиваю я.
Мама берет меня за руку. Я по-прежнему сжимаю один из прутьев
решетки.
— Квартирка была маленькой и темной, — говорит она мягко. — Окна
выходили на внутренний дворик. Ничего особенного.
Но она заблуждается. У этого домика есть солнце и свисающие из
кашпо растения, и там живут кошки. Внутри розовые стены, и все это
похоже на декорации, в которых мама может танцевать. Там стоит ваза с
маргаритками. Стол и два стула.

— Клянусь тебе, — говорит мама. — Внутри все совсем не так
красиво, как снаружи.

жүктеу/скачать 1,3 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: