Основы общей психологии с. П. Рубинштейн Санкт-Петербург

предметы (так, в

-------------------------------------------

' См.' Каничева Р. А. Влияние цвета на восприятие размера //

Психологические исследования/ Под ред Б. Г Ананьева. Л., 1939. Т. IX.

-------------------------------------------

светлом платье человек кажется крупнее, полнее, чем в темном),

относительная интенсивность освещения влияет на видимую отдаленность

предмета. Расстояние или угол зрения, под которым мы воспринимаем

изображение или предмет, влияет на его видимую окраску: цвет на расстоянии

существенно изменяется. Включение предмета в состав того или иного так

или иначе окрашенного целого влияет на его воспринимаемый цвет.

Таким образом, в восприятии обычно каждая часть зависит от того

окружения, в котором она дана.

Значение структуры целого для восприятия входящих в состав его

частей обнаруживается очень ярко и наглядно в некоторых оптико-

геометрических иллюзиях. Во-первых, воспринимаемая величина фигур

оказывается зависимой от окружения, в котором они даны, как это видно из

рисунка (оптические иллюзии), где средние круги равны, но видятся нами

неравными. Очень яркой является иллюзия Мюллера-Лайера и ее

эббингаузовский вариант. Иллюзии, изображенные на этом рисунке,

показывают, что воспринимаемые размеры отдельных линий оказываются

зависимыми от размеров тех фигур, в состав которых они входят. Особенно

показательна в этом отношении иллюзия параллелограмма, в которой

диагональ меньшего из четырехугольников кажется меньшей, а большего -

большей, хотя объективно они равны.

Зависимым от структуры целого оказывается не только восприятие

величины, но и направление каждой входящей в состав какого-нибудь целого

линии (иллюзия параллельных линий). На приведенном рисунке параллельные

средние отрезки кажутся расходящимися, потому что расходящимися

являются те кривые, в состав которых они входят. Точно так же, хотя левая

сторона всех кругов на рисунке (иллюзия деформации прямой) расположена

на одной прямой, они кажутся нам лежащими на выгнутой линии, потому что

расположение фигуры в целом, определяемое линией, проходящей через

центры всех кругов, образует выгнутую линию.

Перенос с целого на части, впрочем, не столько объясняет, сколько

характеризует в описательном плане ряд иллюзий. Попытка представить роль

целого в данном случае как реальное объяснение и свести к ней все иллюзии

была бы явно несостоятельна. Существуют многообразные иллюзии;

многообразны, по-видимому, и причины, их вызывающие.

Если оставаться в том же описательном плане, то наряду с иллюзиями,

которые обусловлены оценкой фигуры в целом или переносом с целого на

часть, имеются иллюзии "от части к целому". Имеется ряд иллюзий, в основе

которых лежит переоценка острых углов; таковы иллюзии Целънера, сюда же

может быть отнесена и иллюзия Поггендорфа; по этой же причине круг

кажется как бы втянутым у углов вписанного в него квадрата. В основе других

иллюзий лежит переоценка вертикальных линий по сравнению с

горизонтальными и т. д.

Те случаи, когда иллюзорное восприятие получается под воздействием

окружения в виде контрастной оценки величины, можно было бы, не

ограничиваясь 'соображениями о влиянии "целого", объяснить общим

психологическим законом контраста. Иллюзорное преувеличение размера

светлых предметов по сравнению с равновеликими им темными можно,

скорее всего, объяснить как эффект иррадиации.

Если от таких объяснений перейти к более общему обоснованию, то

можно будет принять в качестве гипотезы то положение, что иллюзорное

восприятие

IV

V

II

ОПТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ: I - Эббингауза; II - вследствие

III - вследствие контраста; IV - перспективы; V - Мюллера-

Лайера;

VI - параллелограмма; VII - параллельных линий

к адекватному восприятию реальных объектов.

Так, переоценку вертикальных линий по сравнению с горизонтальными

А. Пьерон объясняет следующим образом: когда мы воспринимаем дом, стоя

перед ним, равные ширина и высота его дают неравные отображения от того,

что в силу нашего небольшого роста мы видим их под различными углами.

Мы как бы корригируем эту деформацию, переоценивая высоту,

вертикальную линию, по сравнению с шириной, с горизонталью. Эта

необходимая коррекция, продолжая осуществляться по отношению к

отражению вертикалей и горизонталей на сетчатке при восприятии рисунка, и

влечет за собой иллюзию переоценки вертикали.

В иллюзии Мюллера-Лайера существенное значение, несомненно,

имеет тот факт, что размеры реальных объектов перевешивают частичные

оценки элементов этих объектов: линии с расходящимися углами образуют

большую фигуру, чем линии с идущими внутрь углами. В эббингаузовской

иллюзии также две ласточки ближе друг к другу, две другие более удалены,

несмотря на равенство расстояний от клюва. Иллюзорное восприятие

последних обусловлено, очевидно, установкой восприятия на правильную

оценку реальных расстояний между реальными конкретными объектами.

В физиологическом плане это объясняется тем, что периферическая

обусловленность восприятия неотрывна от его центральной обусловленности.

В пользу центральной обусловленности по крайней мере некоторых

иллюзий говорят также и опыты Д Н. Узнадзе и его сотрудников, показавшие

переход иллюзии восприятия с одного органа чувств на другой: с одной руки

на другую, с одного глаза на другой и даже с руки на глаз Установка,

обусловливающая иллюзию, вырабатывалась на кинестетических ощущениях

руки, а в контрольном опыте раз-

ИЛЛЮЗИИ ДЕФОРМАЦИИ:

а - круга; б - прямой

дражитель давался только оптически, тем не менее оптически

предъявленный объект воспринимался иллюзорно в соответствии с

установкой, выработанной на кинестетических ощущениях руки. Этим

доказывается центральная, а не только периферическая обусловленность

иллюзий'.

Из вышеописанных иллюзий можно сделать тот вывод, что образ на

сетчатке сам по себе не определяет образа восприятия; в частности, величина

этого образа сама по себе не дает никакой определенной величины

воспринимаемого образа. Это значит, что свойства элемента или части не

определены однозначно только местным раздражением. В восприятии часть

какого-нибудь целого отлична от того, чем она была бы внутри другого

целого. Так, присоединение к фигуре новых линий может изменить все ее

непосредственно видимые свойства; одна и та же нота в различных мелодиях

звучит по-разному; одно и то же цветовое пятно на разных фонах

воспринимается различно.

Когда говорят о влиянии целого на восприятие частей, то по существу

это влияние целого заключается: 1) во внутреннем взаимодействии и

взаимопроникновении частей и 2) в том, что некоторые из этих частей имеют

господствующее значение при восприятии остальных. Всякая попытка

оторвать целое от единства его частей является пустой мистификацией; всякая

попытка поглотить части в целом неизбежно ведет к самоупразднению целого.

Собственно говоря, почти каждый из фактов, обычно приводимых

сторонниками гештальттеории для доказательства структурной "целостности"

восприятия свидетельствует не только о влиянии восприятия целого на

восприятие частей, но и о влиянии частей на восприятие целого.

Так, если в доказательство влияния целого на части приводят факты,

свидетельствующие о том, что цвет фигуры влияет на ее воспринимаемые

размеры яркость освещения - на оценку воспринимаемого расстояния и т. д.,

то дело по существу сводится в данном случае к взаимодействию частей

внутри единого восприятия. И если говорить о зависимости восприятия части

целого (видимой величины фигуры) от свойств целого (его освещение), то с

неменьшим основанием. : Узнадзе Д. Н. К вопросу об основном законе смены

установки // Психология. 1930. Вып. 3.

Можно подчеркнуть в этом же факте обратную зависимость - целого

от частей; изменением одной части - освещения - изменена и

воспринимаемая величина - значит, радикально изменено восприятие в

целом. Если отмечают, что одно и то же цветовое пятно на разных фонах

выглядит по-разному, то и изменение одного цветового пятна в одном

соответственно выбранном месте картины может придать иной колорит всей

картине в целом. Если подчеркивают, что одна и та же нота в разных

мелодиях приобретает новые оттенки, то изменение какой-нибудь ноты или

введение новой ноты в мелодию может не только придать новый оттенок той

же мелодии, а вовсе изменить мелодию. Зависимость целого от части

оказывается, таким образом, еще более значительной, чем зависимость части

от целого.

При этом значимость различных частей внутри целого, конечно,

различна. Изменение некоторых частей не окажет сколько-нибудь заметного

влияния на впечатление от целого, между тем как их восприятие может в

более или менее значительной мере зависеть от основных свойств этого

целого, в состав которого они входят. Приверженцы целостности,

гештальтисты, обычно односторонне подчеркивают только эти случаи.

Для правильного разрешения проблемы необходимо учесть и то, что

восприятие целого фактически определяется восприятием частей - не всех

без различия, а основных, господствующих в данном конкретном случае. Так,

мы можем не заметить пропуска или искажения какой-нибудь буквы в слове,

потому что при чтении мы руководствуемся в значительной мере общей,

привычной нам, структурой слова в целом. Но распознание этой целостной

структуры слова в свою очередь опирается на отдельные господствующие в

нем буквы, от которых по преимуществу зависит эта структура слова. В более

или менее длинном слове можно проглядеть пропуск буквы, не изменяющей

сколько-нибудь заметно общей формы слова, но пропуск буквы, выступающей

вверх или вниз строчки, обычно бросается в глаза. Причина в том, что самая

структура целого определяется его частями, по крайней мере некоторыми из

них. В частности, общее впечатление от структуры целого в значительной

мере зависит от выступающих из строки букв и их расположения в ряду

прочих.

Таким образом, для восприятия существенно единство целого и

Поскольку восприятие не сводится к простой механической сумме или

агрегату ощущений, определенное значение приобретает вопрос о структуре

восприятия, т. е. расчлененности и специфической взаимосвязи его частей. В

силу этой расчлененности и специфической взаимосвязи частей

воспринимаемого оно имеет форму, связанную с его содержанием, но и

отличную от него. Такое структурирование воспринимаемого находит себе

выражение, например, в ритмичности, представляющей определенное

членение и объединение, т. е. структурирование звукового материала. В

зрительном материале такое структурирование проявляется в виде

симметрического расположения однородных частей или в известной

периодичности чередования однородных объектов.

Форма в восприятии обладает некоторой относительной

независимостью от содержания. Так, одна и та же мелодия может быть

сыграна на разных инструментах, дающих звуки различного тембра, и пропета

в различных регистрах:

каждый раз все звуки будут различны; иными будут и высота и тембр

их, но если соотношение между ними останется все тем же, мы воспримем

одну и ту же мелодию. X. Эренфельс, особенно подчеркнувший значение

таких структур, несводимых к свойствам входящих в восприятие частей или

элементов, назвал их Gestaltqualitat - качеством формы.

На наличии в восприятии различных по содержанию входящих в него

элементов, или частей, общей структуры основывается возможность так

называемой транспозиции. Транспозиция имеет место тогда, например, когда

при изменении размеров, окраски и прочих свойств различных частей какого-

нибудь тела мы - если только при этом остаются неизмененными

геометрические соотношения частей - узнаем в нем одну и ту же

геометрическую форму. Транспозиция имеет место тогда, когда, как в

вышеприведенном примере, мы узнаем одну и ту же мелодию, хотя она поется

в различных регистрах или играется на инструментах, дающих звуки

различного тембра.

Обладая некоторой относительной независимостью от содержания,

форма вместе с тем и связана с содержанием. В восприятии даны не форма и

содержание, а форма некоторого содержания, и самая структура зависит от

структурирования смыслового содержания восприятия.

Поскольку оказывается, что элементы, или части, воспринимаемого

обычно так или иначе структурируются, возникает вопрос, чем определяется

это структурирование нашего восприятия.

С вопросом о структурности восприятия связано выделение фигуры из

фона. Фон и фигура отличаются друг от друга: фон обычно является

неограниченным и неопределенным; фигура ограничена, как бы рельефна; она

как бы обладает предметностью. В связи с этим величина разностного порога,

как показало исследование А. Гельба и Р. Гранита, на фигуре больше, чем на

фоне. Различием фигуры и фона гештальтисты пытались объяснить наше

восприятие реальных предметов - то, почему мы обычно видим вещи, а не

промежутки между ними, окаймленные вещами, и т. п., совершенно не

учитывая более существенной зависимости восприятия от объективной

значимости реальных вещей.

Всякое восприятие является восприятием объективной

действительности. Ни одно восприятие не может быть ни истинно понято, ни

даже правильно, адекватно описано вне отношения к объективному

предмету, к определенному участку или моменту объективной

действительности. Значение тех свойств объективной действительности,

которые восприятие отображает, для всего психофизического процесса

восприятия выступает с особенной рельефностью в центральной по своему

теоретико-познавательному значению проблеме константности.

Константность восприятия выражается в относительном постоянстве

величины, формы и цвета предметов при изменяющихся в известных

пределах условиях их восприятия.

Если воспринимаемый нами на некотором расстоянии предмет удалить

от нас, то отображение его на сетчатке уменьшится как в длину, так и в

ширину, и, значит, уменьшится и площадь его, а между тем в восприятии

образ сохранит в определенных пределах приблизительно ту же постоянную,

предмету свойственную величину. Точно так же форма отображения предмета

на сетчатке будет изменяться при каждом изменении угла зрения, под

которым мы видим предмет, но его форма будет нами восприниматься как

более или менее постоянная. Стоящую передо мной тарелку я воспринимаю

как круглую в соответствии с отображением на сетчатке, но отображение,

которое получается на моей сетчатке от тарелок моих соседей, не круглое, а

овальное - это эллипсы, удлиненность которых зависит от угла зрения, под

которым я их вижу; для тарелки каждого из моих соседей они различны. Тем

не менее видимая мною форма предметов остается относительно постоянной

- в соответствии с объективной формой самих предметов. Аналогичная

константность имеет место и для цвето- и светоощущения (см. выше).

В процессе восприятия как бы различается собственный размер

предмета и его удаление от воспринимающего, объективная форма предмета и

угол зрения, под которым он воспринимается, собственный цвет предмета и

освещение, в котором он является.

Легко понять, как велико практическое значение постоянства

величины, формы и цвета. Если бы наше восприятие не было константно, то

при каждом нашем движении, при всяком изменении расстояния,

отделяющего нас от предмета, при малейшем повороте головы или изменении

освещения, т. е. практически непрерывно, изменялись бы все основные

свойства, по которым мы узнаем предметы.

Не было бы вообще восприятия предметов, было бы одно непрерывное

мерцание непрерывно сдвигающихся, увеличивающихся и уменьшающихся,

сплющивающихся и растягивающихся пятен и бликов неописуемой пестроты.

Мы перестали бы воспринимать мир устойчивых предметов. Наше восприятие

превратилось бы в сплошной хаос Оно не служило бы средством познания

объективной действительности. Ориентировка в мире и практическое

воздействие на него на основе такого восприятия были бы невозможны. <...>

Постоянство величины, формы и цвета предметов, будучи

необходимым условием ориентировки в окружающем мире, имеется, как

установили экспериментальные исследования (В. Келера, Д. Катц, Г Ревеша, А

Пьерона), уже и у животных У человека константность величины, формы,

цвета от 2 до 14 лет совершенствуется, но в основном имеется уже в

двухлетнем возрасте.

Константность заключается в том, что основные чувственные качества

восприятия и при некотором изменении субъективных условий восприятия

следуют за остающимися постоянными свойствами воспринимаемых

предметов. Отношение к периферическому раздражению подчинено

регулирующему его отношению к предмету.

Адекватное соотношение между восприятием и отображенными в

восприятии предметами объективной действительности - это основное

соотношение, в соответствии с которым в конечном счете регулируются все

соотношения между раздражителями, раздражениями и состояниями

сознания. Даже "иллюзорное" восприятие абстрактных геометрических фигур

объясняется, как мы видели, приспособленностью нашего восприятия к

адекватному воспроизведению реальных объектов. Проблема константности,

ортоскопичности, т. е. правильного видения, - это проблема отражения в

частной психофизической постановке.

Восприятие человека предметно и осмысленно. Оно не сводится к

одной лишь чувственной основе. Мы воспринимаем не пучки ощущений и не

структуры, а предметы, которые имеют определенное значение.

Практически для нас существенно именно значение предмета, потому

что оно связано с его употреблением: форма не имеет самодовлеющей

ценности; она обычно важна лишь как признак для опознания предмета в его

значении, т. е. в его отношениях к другим вещам и в возможном его

употреблении. Мы сплошь и рядом можем сразу сказать, чтб, т. е. какой

предмет, мы восприняли, хотя затруднились бы воспроизвести те или иные

его свойства - его цвет или точную форму. По различному колеблющемуся,

изменяющемуся содержанию мы узнаем один и тот же предмет. Будучи

осознанием предмета, восприятие человека нормально включает акт

понимания, осмысления. Восприятие человека представляет собой единство

чувственного и логического, чувственного и смыслового, ощущения и

мышления.

Чувственное и смысловое содержание восприятия при этом не

рядоположны; одно не надстраивается внешним образом над другим; они

взаимообусловливают и взаимопроникают друг в друга. Прежде всего

смысловое содержание, осмысливание предметного значения опирается на

чувственное содержание, исходит из него и является не чем иным, как

осмысливанием предметного значения данного чувственного содержания.

В свою очередь осознание значения воспринимаемого уточняет его

чувственно-наглядное содержание. В этом можно убедиться на простом

примере. Стоит попытаться воспроизвести звуковой материал речи людей,

говорящих при нас на неизвестном нам языке. Это окажется очень трудно

сделать, между тем как никаких трудностей не составит воспроизвести слова

на родном или вообще знакомом языке; знакомое значение слов помогает

дифференцировать звуковую массу в нечто членораздельное. Чувственное

содержание восприятия до известной степени перестраивается в соответствии

с предметным значением воспринятого: одни черты, связанные с предметным

значением, выступают больше на первый план, другие отступают, как бы

стушевываются; в результате оно обобщается. В частности, осмысленное

восприятие звуков речи и есть такое обобщенное восприятие - восприятие

фонем.

Сама структура восприятия, которую гештальтпсихология хотела

предметного содержания восприятия. Это предметное содержание восприятия

может сказаться на всех его чувственных качествах, на константности и

трансформации цветов.

Особенно показательно значение этого единства и

взаимопроникновения чувственного и смыслового содержания для

нормального восприятия выступает в патологических случаях. При так

называемой духовной слепоте или глухоте, при зрительной или слуховой

асимволике больной воспринимает чувственные свойства вещей и их форму

или структуру, но они утрачивают для него значение. Он не узнает и не

понимает того, что видит или слышит, он не знает названия воспринимаемых

предметов и не в состоянии ими пользоваться.

А. Гельб и К. Гольдштейн приводят из своих клинических наблюдений

любопытный случай больного, который до известной степени заменял

отсутствующее у него непосредственное восприятие значения предметов и их

узнавание своего рода угадыванием, основывающимся на опосредованных

умозаключениях. Во время прогулки, на расстоянии нескольких шагов от

себя, больной "видит" человека, который подметает. Больной говорит врачу:

"Человек там подметает - я знаю, я его вижу ежедневно". - "Что вы

видите?"- "Длинную черту. Затем что-то вижу - то здесь, то там". По этому

поводу больной рассказывает, как он узнает на улице людей и повозки: "Люди

- длинные и узкие, повозки - широкие и значительно больше. Это сейчас же

можно заметить". Восприятие этого больного в точности соответствует тому,

как традиционная теория изображала нормальное полноценное восприятие

человека: с одной стороны - элементарные сенсорные процессы, с другой -

надстраивающиеся над ними мыслительные акты. Но если эта теория так

точно соответствует патологическому восприятию, то из этого с

очевидностью следует, что она не соответствует восприятию нормальному.

Сопоставление нашего нормального восприятия с восприятием

больного, который устанавливал значение воспринимаемого лишь в

результате опосредованных умозаключений, с очевидностью обнаруживает, в

чем заключается специфическая особенность нашего восприятия: у больных,