БЫВШИЕ ВИДНЕЙШИЕ РУКОВОДИТЕЛИ АЛАШ-ОРДЫ

БЫВШИЕ ВИДНЕЙШИЕ РУКОВОДИТЕЛИ АЛАШ-ОРДЫ

националистическую контрреволюционную сущность

алаш-ордынской организации

ОТ РЕДАЦИИ

Публикуемые ниже заявления Ермекова и Ауэзова, бывших виднейших руководителей контрреволюционной алаш орды, являются документами большого политического зна­чения. Они говорят о повороте в сторону советской власти бывших крупнейших представителей алаш-орды. Их заявле­ния о полном идейном разоружении и об осуждении всей своей прошлой контрреволюционной деятельности являются свидетельством краха и разложения идеологии и практики контрреволюционной националистической алаш ордынской интеллигенции, выразителя и защитника интересов байской верхушки аула.

Огромные успехи социалистического строительства в Союзе, успешное завершение пятилетки в четыре года, грандиозные задачи всемирно-исторического значения, по­ставленные партией перед второй пятилеткой - пятилеткой построения бесклассового социалистического общества, неопровержимо доказывают тщетность и безнадежность всяких попыток восстановления помещичьей буржуазной власти.

Грандиозны успехи партии и советской власти в Казахстане. На основе последовательного проведения ленинской национальной политики, при помоши пролетариата Союза, Казахстан из края архи-отсталого превратился в край аграрно-индустриальный, строящий социализм. Эти успехи заставляют наиболее честные элементы буржуазно-нацио­налистической интеллигенции осознать всю гибельность их прежних идейно-политических установок и все больше от­ходить от старых националистических, контрреволюционных и интервенционистских позиций. Заявления Ермекова и Ауэзова о полном их идеологическом разоружении и готовности смыть тяжелые преступления, совершенные ими перед пролетарской революцией и казахскими трудящими­ся массами «честным служением делу революции» (Ауэзов), лишний раз подтверждают гнилость и ложность контрреволюционной болтовни разных Чокаевых, интервенционалистов и националистов, о «деградации» Казахстана и невозможности превращения бывшей царской колонии, каким |являлся Казахстан в прошлом, в передовую социалистиче­скую республику.

Не вдаваясь сейчас в разбор отдельных, неточных положений в заявлениях Ермекова и Ауэзова, редакция счита­ет, что эти заявления требуют того, чтобы авторы их доказали свою искренность активным участием в социали­стическом строительстве Казахстана.

ЗАЯВЛЕНИЕ АУЭЗОВА

Общественная оценка, данная моему литературному и политическому прошлому казахстанской партийно-советской обшественностью в виде резкого, категорического, но спра­ведливого осуждения меня, как идеолога байства и алаш ордынски настроенной интеллигенции в литературе, извест­но всей общественности и мне самому. Известно мне также и то, что к такой заслуженной мной, исторически правдивой, необходимой оценке привела деятельность казахтанской партийно-советской печати в частности критиче­ские, полемические выступления в течение ряда лет рево­люционно-марксистских критиков, писателей, журналистов из группы КазАПП.

Решив настоящим обращением высказать свое тепереш­нее отношение к суду общественности, получившему более полное оформление на последней конференции КазАПП, сейчас хочу открыто и искренне объявить о своем полном безоговорочном отказе и резком осуждении своего прош­лого - теперь.

Происходившая во мне в течение ряда последних лет длительная внутренняя эволюция привела меня к усвоению теоретических основ марксизма-ленинизма с материа­листическим пониманием истории как научного метода миропонимания - в начале, и как усвоенного мировоззре­ния - в последующие периоды и сейчас. В связи с этой идейной и приниипиально-научной, определяющей тепереш­нее мое содержание и направление позицией - с одной стороны, и в связи с уже исторически бесспорно оправданными и утвержденными победами и достижениями борюще­гося за новую лучшую жизнь пролетариата при полном безнадежном крушении идеалов чуждых, враждебных про­летариату групп, подгрупп, я считаю своим долгом перед всей советской общественностью к голосу КазАППовской критической оценки моего прошлого прибавить и свой голос признания прежних ошибок, самоосуждения и ис­креннего идейного разоружения.

Прежде всего определившей заранее все роковые по­следствия моей политической и литературной деятельности основной своей ошибкой считаю долгую связанность с идео­логической установкой националистической, алаш-ордынской по существу контрреволюционной группы. В непосредственно органической связи с этим фактом определялись сущность и характер моей политической и литературной деятельности, при чем определялись как сугубо классовые и враждебные интересам пролетарской революции качества.

Я, как и другие алаш ордынски настроенные писатели, несомненно был идеологическим выразителем интересов, чаяний байства и полуфеодальной верхушки казахского аула как в прошлом, так и за время диктатуры пролетариата.

Соответственно с этим же фактом я долго оставался на несостоятельном, вредном идеологическом понимании соци­альных явлений и сущности разных видов идеологических надстроек. Неправильно, ошибочно отстаивал замкнутую, оторванную от остальной социально-экономической действи­тельности, якобы обособленную роль, назначение и природу литературы. Не учитывал и долго не принимал бесспорно верные марксистско-ленинские определения о подчиненной роли литературы всей существующей государственной сис­теме и ее политике, наконец.

Считаю, что все эти научно-несостоятельные, историче­ски ошибочные идеологические установки сейчас уже бес­пощадно осуждены, опрокинуты всем ходом истории, усиливающимися ростом и темпами социалистического строи­тельства во всем Союзе и безусловно справедливым ленин­ским разрешением национального вопроса как во всех бывших окраинах царской России, так, в частности, и у нас в Казахстане.

Между тем, как естественный результат моих невер­ных, узких односторонних [оценок] исторических ситуаций величайшей эпохи строительства социализма - явилось мое отрицательное отношение ко многим из крупнейших рево­люционных мероприятий, проводившихся партией и прави­тельством в Казахстане. Не понимал важности их для целей коренного изменения и переключения с пути капита­листического развития на путь социализма всего социально-экономического уклада жизни нашего края.

Конкретно, я недопонимал и внутренне не принимал крупнейшее значение конфискации баев-полуфеодалов.

Относился вначале скептически, отрицательно к после­дующим решительным гигантским мероприятиям власти в области колхозного и совхозного строительства в недавнем первобытном кочевом, полукочевом ауле и его дикой, косной, веками дремавшей в условиям изолированной от­сталости степи.

Также страдал неверием в возможность широкого разви­тия промышленного строительства в Казахстане, что на самом деле сейчас уже стало совершившимся фактом и по-новому, в корне преобразовывает весь облик Казахстана. Сейчас, уже жизнью и историей на опыте великой стройки всего Союза и Казахстана, на опыте обновленной и сознательной жизни борющихся за социализм масс -доказаны ошибочность, вредность всех указанных моих пониманий и оценок.

И теперь, вопреки всем чаяниям и чуждым настроени­ям всех внешних и внутренних враждебных (для трудящих­ся Казахстана) групп и лиц, утверждаю, что их путь – это безусловно отвергнутый историей, призрачный, гибельный путь. Политические установки этих групп в прошлом - это уже перевернутая страница истории, при чем, надо при­знать, что это бесславная страница ее.

Их претензии сняты новыми этапами развития жизни трудящихся Казахстана. Как раньше, так тем более сейчас, эти претензии исторически, объективно вредны, как вред­ны все факты, тормозящие успешный ход развития, расцве­та жизни трудящихся Союза.

Осудив, в результате такого решительного пересмотра свое, связанное с такими группами прошлое, я пришел теперь к бесповоротному, окончательному решению по­рвать с этим своим прошлым и порвать со всем, что сближало, связывало меня с ним.

Обозрев теперь в свете этих новых пониманий и уста­новок пройденный мною путь литературной и исследова­тельской (по истории Казлитературы) деятельности, я счи­таю, что он не совпадал, а наоборот шел в разрез с путем и устремлениями культурной революции в Казахстане.

Характерные для моей прошлой литературной деятельности произведения, как «Энлик-Кебек», «Кара-Коз», отражающие далекий от современной революционной действительности быт казахов, представляли собой по выбору тем, как созна­тельный уход от революционной тематики в лагерь национа­листических писателей. А эти писатели, в том числе и я, стремясь овладеть (в период с 1920 по 1928 и часть 1929 тт.) органами печати в Казахстане и отчасти в городе Ташкенте, влияли на массы в духе узко-националистическом: проводили организованное воздействие на тех же читателей через литературные произведения, через соответствующую крити­ку, развивая националистические настроения среди молоде­жи. Все это шло принципиально в разрезе с задачами и стремлениями коммунистической партии и советской власти перевоспитать эти массы и молодежь в духе интернационализма. Я осуждаю теперь не только исключительный выбор однородных, далеких от современности тем, но и характер и способы их освещения, пути художественно-исторического оформления их. Большинство из известных моих трудов, как романтические произведения, были далеки от романтики революционной и от революционного освещения героики прошлого. Наоборот, с большинством из этих произведений, наряду, правда, с изобличением некоторых позорных инсти­тутов прошлого, с частичным идейным разоружением сторон­ников их, я по существу оказался одним из явно выражен­ных националистически настроенных писателей. А этот путь в процессе последующего хода исторического развития на­шего края, объективно вел к контрреволюции, так как по­добные произведения не могли не оказывать своего отрица­тельного идейного и эмоционального воздействия на созна­ние и психику современной казахской молодежи, представи­телей только что осознающей свое прошлое отсталой нацио­нальности. И объективно моя литературная практика служила не преодолению, а наоборот укреплению националистическо­го настроения в психо-идеологии этой молодежи,

В данный момент я отношусь отрицательно не только к своей прежней литературной позиции в области творческой деятельности, но также осуждаю свои позиции и в области исследовательской работы, как историка казахской литературы. В частности, считаю абсолютно не соответствующими социальному заказу революционных лет и революционной общественности свои ранние идеологически вредные вы­сказывания на страницах журнала «Чолпан» о путях казах­ской литературы пореволюционных лет.

Признаю, что эти ошибки не были преодолены, изжиты и в некоторых позднейших моих исследованиях, как, на­пример, в работах о казахском поэте Абае Кунанбаеве.

Также считаю своей ошибкой признание платформы «Алка», как за новое революционное направление в литературе, тогда как она только ссылаясь на марксизм, по существу углубляла, оформляла и вновь утверждала в лите­ратуре тот же самый ограниченный национализм. Я оши­бочно переоценивал ее принципиальные установки. Сейчас в понимании революционных задач, стоящих перед казах­скими писателями, я перерос неправильные националисти­ческие установки этой платформы и в дальнейшем ничего общего с нею не имею.

Другой не менее глубокой ошибкой считаю свое невни­мание к голосу революционно-марксистской критики на страницах казахской печати.

Односторонне, необоснованно приписывая всей критике в целом одно только враждебное отношение к беспартий­ным писателям, и про себя ошибочно сводя ее роль и назначение к литературному избиению писателей не ком­мунистов, недооценивал ее обьективно-научную, объектив­но революционную ведущую роль.

Со своим отрицательным отношением к существующей критике я остался до последних лет и в виде личной, сознательной реакции не высказывался перед общественно­стью о своих ошибках и своем отходе от прежних литера­турных позиций, что тоже считаю своей ошибкой.

Решив через «Казахстанскую правду», «Социалды Казах­стан» объявить открыто всей казахстанской общественнос­ти о таком решительном и искреннем осуждении своего литературно-политического прошлого, я хочу теперь испра­вить свои прежние ошибки дальнейшим честным сис­тематическим служением вплотную делу революции на самых ответственных, боевых участках культурного, идео­логического фронта.

Ауэзов М.

«Казахстанская правда», 10 июня 1932 года

-------------------------------------------------------------------------------------------

В БОРЬБЕ С ГОЛОДОМ

ПРОТОКОЛ №1

Совещания ответственных кирработников по вопросам:

1. Об организации живой помощи голодающему населению в степных районах.

2. Привлечение к работе и рациональное использование сил кирработников, а также способ возвращения кирработников, переселившихся в Туркреспублику.

10 декабря 1921 года.

Присутствовали: Джангельдин, Ауззов, Алманов, Асылбеков, Нахимжан, Кенжин, Байтурсынов, Байдильдин, Тулепов, Джаманмурынов, Сарымулдаев, Авдеев, Найманбаев, Жургенов, Нурмухаметов, Игиликов, Каржасов, Тунганшин, Брижаров, Уразбаева, Саматов и др.

Председательствовал тов. ДЖАНГЕЛЬДИН.

Секретарь тов. НАХИМЖАН.

Слушали: Доклад тов. Ауэзова об организации живой помощи голодающему населе­нию степных районов. Тов. Ауэзов указывает на то, что помощь органов помголода до сих пор не дошла до степных районов и навряд ли скоро дойдет. Причину тов. Ауэзов находит в следующем:

1. Нет тех рабочих элементов, которые могли бы вести работу в этой области, близко соприкасаясь самому аулу, выясняя его действительную нужду. 2. Голодные киргизы не смогли без определенных руководителей, не смогут добиться той государственной доли, которая уделяется им, как голодным, ибо киргизы лучше предпочитают умереть у себя дома, нежели бродить за куском хлеба по чужбинам, а если бы даже киргизы и пошли искать себе помощь, то по своей темноте и наивности, ее не найдут и не добьются; 3. Местные органы помголода больше стараются удовлетворить тех голодных, которые нахо­дятся у них под руками, т.е. в ближайших городах и селах, а потому заброшенные далеко от городских районов киргизское население всегда отводится на задний план. А между тем, говорит тов. Ауэзов, результаты голодной смерти в степных районах до того внушительны, что перед ними бледнеют все ужасы голода в городских районах. Если сейчас-же не будут приняты меры для спасения этих районов, то останется Кирреспублика, без кирнаселения. Киргизы многих районов давно питаются одними крысами, мышами, сусликами и т. п. мелкими животными, благодаря чему развиваются всякие болезни и эпидемии в неслыханных размерах.

Все это показывает на халатность безразличное отношение органов Помголода в степные районы, а также на пассивнее отношение к этому пожарному делу самих кирработников. Нам, киргизам, сидящим у власти, говорит тов. Ауэзов, и в дальнейшем оставить это дело в таком положении, в каком оно есть сейчас, не только не допустимо, но и преступно, мы за это ответственны и перед кирнаселением и перед собственной совестью. По окончании доклада тов.Ауэзов предлагает проект мероприятий по организации помощи голодающим степных районов, который после прений и обсуждении с некоторы­ми изменениями и дополнениями принимается в представленном всем постановлении в виде (та в документе ф. 82, оп. 1, д. 42, л. 23 ,23 об. 24).

2. Доклад тов. Алманова о привлечении и рациональном использовании сил кирработ­ников.

Тов. Алманов указал на то, что мы не могли использовать силы кирработников и когда голод и эпидемия берут пас за горло, мы совершенно без помощников и без руководящих работников на местах. Кроме того от нас ушли даже партийные товарищи, которые в прошлом, за прошлом году работали у нас. Причина этому колонизационная тенденция со стороны русских коммунистов. Дальше тов. Алманов указывал на то, что мы с самого начала не могли рационально использовать кирработников. Мы их бросали во все стороны, уголки и дыры, благодаря чему наши малочисленные работники совершенно растеряны и не могут взяться за какую либо определенную работу. Кроме того мы не можем выделить самые ударные неотложенные работы среди киргиз. Необходимо сейчас-же приступить к этой работе, ибо пора уяснить себе задачу, пора привлечь к работе кирработников мысли всех высказывавшихся т. т. сводились к тому же, что развивал в своей речи т. Алманов. После прений совещание приняло прилагаемое постановление.

Постановили:

1. Заслушав доклад тов.Ауэзова об организации живой помощи голодающему населе­нию степных районов. Совещание ответственных кирработников констатирует, что до сих пор ни один из голодающих степных районов не получили реальной помощи от государ­ства, что все они представлены самим себе и обречены на беспомощную гибель, что они не только не получают абсолютно никакой помощи, но даже не заслужили должного внимания, партийных и советских органов КССР как в центре, так и на местах, т.е. забыты и заброшены последними в буквальном смысле этого слова. Констатируя вышеиз­ложенные факты и отмечая недопустимость в дальнейшем такой невнимательности и халатности к беспомощному кирнаселению. Совещание ответственных кирработиков при­зывает к активной помощи всех краевых и местных как партийных, так и советских и профессиональных органов для фактического проведения этой помощи со своей стороны. Совещание намечает следующие конкретные пути:

а) Вопрос о помощи голодающим стенных районов выделить и группу наиболее ударных задач в работе органов помгола как в центре, так и на местах.

б) Открыть повсеместные соответствующие компании с призывом всех к помощи степ­ному населению, указывая на заброшенность его до сего времени и привлекая к этой компании всех партийных, советских и профессиональных организаций и отдельных кирработников, не работающих в этих органах, а также и органов печати, будируя сознание масс как на съездах, так и на всех собраниях.

в) Ввести в состав всех местных помголов честных кирработников и возможно в боль­шем количестве, используя их для оказания непосредственной помощи в степи в качестве ответственных агентов органов помгола:

г) Выделить из среды губернских и уездных помголов особых чрезвычайно уполномоченных исключительно для работ по оказанию помощи голодающим стенных районов. Ц.К.П.Г. намечает Крайчрезвычуполпомголода, который утверждается обкомом и КЦИК и снабжается мандатами от последних.

Местные Уполпомголода назначается Крайчрезвычуполпомголода и снабжаются ман­датами и от местных парт. и администр. органов.

д) Касаясь продрессурсов, идущих на помощь голодающим, предложить ЦК Помголу и губпомголам известный процент всех имеющихся в их распоряжении продрессурсов заранее выделить для степного населения при чем по имеющимся цифровым данным распределение должно быть произведено по уездам непосредственно через чрезвычайных агентов помголов из киргиз.

2. В обязанность киробкома, КирЦИК-а и отдельных наркоматов входит привлечение к делу помощи всех центральных и местных партийных и советских органов путем катего­рических циркулярных распоряжений, а также командировки специальных лиц на места для этой цели.

3. Поручить КЦИК совместно с представителями губернии составить список всех кирработников как работающих в партийных и советских организациях, так и не работаю­щих, и при участии ЦКПГ и Крайчрезвычуполпомгола произвести переброски в голодные губернии, а также и в Туркреспублику для пополнения прежнюю партию и специально для сбора помощи (так в тексте — А.И.).

4. КЦИК поручается также совместно с ЦК Помгол сейчас же назначить из членов КЦИК одного товарища Крайчрезвычуполпомголодом, дав ему срочные задании, в осно­ву которых должно быть положено сие постановление.

5. ЦКПГ предлагается центр своего внимании обратить на голодающих киргиз снявшихся с мест и скопившихся на жел. дор. (Ак булак, Актюбинск и др.) пунктах на пути в Туркестан; выяснить в кратчайший срок причины их задержки в пути и привлечь к суду руководителей всех учреждений, по вине которых задерживаются на дорога (так в тексте – А.И.).

6. Поручить т. т. Мендешеву и Ауэзову собрать все соответствующие материалы и добиться в центре увеличения размера помощи голодающему населению степных рай­онов. В частности этим т.т. поручается разрешить следующие вопросы: а) добиться в центре отпуск продовольствия Тургайскому району, отдельно от Кустанайского, б) в виду невозможности Гурьевскому району непосредственной раздачи продовольствия просить центр о даче наряда на Гурьевский и Уральский рыболовецкие районы орудиями рыбо­ловства, разрешив им свободно пользоваться ловлей рыб: в) разрешить вопрос в центре самостоятельной реквизиции (это слово не разборчиво — А.И.) значительной части сырья кирреспублики для приобретения ими как продовольствия и материалы так и день знаком в пользу голодающих.

7. От имени обкома, КирЦИК-а и всех ответственных кирработников выпустим обра­щение ко всем кирработникам как работающим в парторганах, так и не работающих в последних привлекая их в ряды борцов против голодных бедствий.

8. Копию сего постановления разослать. (Дальше текст прерывается). XXX ЦГА РК, ф. 82, он. 1, д. 42, лл. 23, 23 об. 24, 24 об.

Копия заверена секретарем КирЦИК-а с приложением печати.

2. Заслушав доклад т. Алманова о привлечении и рациональном использовании кирработников, признавая необходимость искания такового пути и констатируя, что силы кирработников используются неэкономно и неумело. Совещание ответственных кирработников постановило:

1. Создать при КирЦИК-е особую комиссию, в задачу которой входит:

а) Взятие на учет всех кирработников, которых по мнению Комиссии, можно исполь­зовать для той или другой работы: б) Рациональное использование кирработников путем переброски их 1) другие районы из своих родных местностей и путем перехода с одной должности па другие, в) Привлечение беспартийных кирработников к Советскому строи­тельству вплоть до ответственных постов, тем самым и заинтересовать их, дав попять, что они не отстраняются от власти и работы, г) Выделить особоударные и неотложенные работы среди киргиз, как-то: борьба с голодом, просветительная работ, подготовка кирработников, правильная постановка народных судов среди киргиз, правильная постановка милиционной работы, усиление местных властей, кооперации и т.п. сообразно с этими задачами рационально использовать кирработников. д) Через обком и КирЦИК по особому списку вызвать всех кирработников в Туркреспублику. ж) Практиковать широкие беспартийные совещания кирработников на местах. з) Вести открытую компанию в печати, призывающую всех кирработников к работе, а также ускоряющую тех, кто останется глухим к этому призыву. Избрать Комиссию в составе членов 1) Ауэзов, 2) Асылбеков, 3) Алманов, 4) Байтурсынов, 5) Кенжин. Кандидатов к ним 1) Нахимжан, 2) Тулепов.

2. Комиссия действует по особому положению, утвержденному КирЦИК-ом и все свои работы проводить через обком и КЦИК.

Настоящее постановление Совещания Кирработников подлежит утверждению КЦИК-а.

Председатель Совещания (Джангельдин).

Секретарь НАХИМЖАН.

Копия заверена секретарем КирЦИК-а с приложением печати.

Выписка из протокола №19

Заседания Киргизского Центрального Исполнительного Комитета съездов Советов рабочих, киргизского трудового народна, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов от 15 декабря 1921 года.

Слушали: Протокол Совещания отвественных кирработников от 10 декабря 1921 года.

Постановили: Принятое Совещанием постановление принципиально одобрить и передать на заключение в ЦК Помгол с тем, заключение Помгола было представлено в Секретариат КЦИК к субботе, 17 декабря и внесено на обсуждение Киробкома РКП в субботу же, 17 декабря.

Выписка верна: подпись»

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

ПОЛНОМОЧНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ОГПУ В КАЗАХСТАНЕ СЕКРЕТНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

№1643284 В Крайком ВКП (б)

11 сентября 1933г. тов.Мирзояну. Совершенное секретно

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

о литературном творчестве и литературных силах Казахстана

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ БОРЬБЫ НА ЛИТЕРАТУРНОМ ФРОНТЕ

Еще хуже обстоит дело с учебниками, которые к 1934 учебному году в массе ока­зались забракованными, как идеологически невыдержанные. Готовит их националисти­ческая часть писателей, во главе с АУЭЗОВЫМ Мухтаром (бывшим лидером Алаш-орды).

2. АУЭЗОВ Мухтар — один из вождей Алаш-орды, остающийся на своих идейных позициях, сейчас при помощи связей ловко лавирующий в целях избежания полного ра­зоблачения. Ни одно из его признаний, на­чиная с заявлениям в «Казправде» весной 1932 года и кончая статьей о драматургии, написанной для «Литературной газеты», не вскрывает ни сущности его собственной контреволюционной деятельности, ни деятельности его партии.

АУЭЗОВ продолжает являться «вождем и идеологом» целой группы казахской ин­теллигенции (главным образом, писательс­кой) и всюду, где можно соприкасаться с молодежью (охотно идет в вузы, дает лите­ратурную консультацию и т. д.).

В своих пьесах «Енлик-Кебек», постав­ленной 17 мая 1933 года в Казгостеатре, АУЭЗОВ, по словам его самого, выводит ка­захских баев — богатырей, «показывая про­шлое в нарочито подобранных сгущенных, ярких красках». Вещь эта реакционна, но «доходит до зрителя», чему свидетельству­ют битковые сборы.

Фигура ДЖАНСУГУРОВА Ильяса (пред­седателя Оргкомитета Союза советских пи­сателей Казахстана) заслуживает особо тщательного внимания. Коммунист, один из несомненно талантливейших казахских пи­сателей. ДЖАНСУГУРОВ в своих произве­дениях больше всех других писателей вос­певал Алаш-орду, а поворот свой, по словам КАИП-НАЗАРОВА на 1-м съезде КазАИ-Па, от Алаш-орды ДЖАНСУГУРОВ начал в 1925 году.

Но по показаниям участников вскрытой контрреволюционной организации, ДЖАН­СУГУРОВ рисуется и по настоящее время, как идейный алаш-ордынец в казахской ли­тературе, являющийся одним из алаш-ордынских идеологов, работающий по заказу АУЭЗОВА И ЕРМЕКОВА.

«...В целях сохранения своего руководства и влияния алашордынского идеолога в области литературы, ДЖАНСУГУРОВ тщательно кон­спирирует себя и держится внешне, как один из ярых врагов контрре­волюционного национализма, бичует его в печати и открыто выступа­ет против национализма на собраниях литераторов и т.д.» (Август 1933 г.).

Вопрос об изданиях алыш-ордынских произведений ДЖАНСУГУРОВА под чужими фамилиями обсуждался на совещаниях чле­нов организаций, о вымышленном авторст­ве АУЭЗОВА, с согласия этого последнего.

«... ДЖАНСУГУРОВ коммунист, ему издавать алаш-ордынские про­изведения нельзя потому, что в случае провала мы потеряем ценного для нас товарища» (Август 1933 г.).

Составление стабильных учебников по­ручено НКПросом бригаде в составе: АУЭЗОВА, ДЖОЛДЫБАЕВА, ДЖАНСУГУРО­ВА. Представители этой части националис­тической интеллигенции ищут стыков с мо­лодежью и охотно идут на доцентуру в ВУЗах (СЕЙФУЛЛИН, ДЖОЛДЫБАЕВ, МУСРЕ­ПОВ), пользуясь большой поддержкой в Наркомпросе со стороны ЖУРГЕНОВА, ДЖАНТЛЕУОВА.

ВЫВОДЫ

1. 
   Необходимо отметить, что команд­ная ведущая роль в литературном творчестве остается до сих пор в руках алаш-ордынцев и алаш-ордынствующих кадров (АУЭЗОВ, ЕРМЕКОВ, ДЖАНСУГУРОВ).
   

(исп. Рудовский).

Врид ПП ОГПУ в К АССР: (подпись)

(МИРОНОВ).