Параллели в религиозных верованиях кыргызов и якутов

ПАРАЛЛЕЛИ В РЕЛИГИОЗНЫХ ВЕРОВАНИЯХ КЫРГЫЗОВ И ЯКУТОВ 
Сапалова Д.У., 
 начальник учебно-методического управления
ГОУ ВПО «Саха государственная педагогическая академия».
Аннотация: В статье рассматриваются кыргызско-якутские параллели в шаманстве, 
тотемизме, в обожествлении культа неба, природы, стихийных сил, почитании огня. 
Приводятся факты, свидетельствующие о сохранении архаичных элементов магического 
характера в обрядах, совершавшихся при рождении детей, сопоставляются термины, 
относящиеся к религиозным верованиям.
Ключевые слова: религиозные верования, шаманизм, тотемизм, анимизм, обряды, 
этнокультурные связи, параллели.
Историко-сравнительный анализ пережитков ранних религиозных верований кыргызов и 
якутов позволяет выявить схожести, вызванные единым истоком. По существу выявляется пласт 
общих пережиточных религиозных явлений, восходящих к глубокой древности.
Обожествление природы и стихийных сил привели к сложению общих для древних тюрков 
культов Неба, божеств – покровительниц детей и духов местности. 
Характерным для изучаемых народов является как общее название божества неба (тенир – у 
кыргызов, танара – у якутов), так и обожествление неба. И у кыргызов, и у якутов при 
благословении молодых, в трудных случаях было принято обращаться к небу, что нашло 
отражение в фольклоре [4, с. 33; 21, с. 291]. 
Обожествление неба распространялось и на луну. С древности кыргызы и якуты жили по 
лунному календарю, молились и кланялись при первом новолунии, беременные женщины, 
обращаясь к Луне, просили: «Дух Луны, помилуй меня!», верили в целебную силу луны. В 
частности, верхоянские якуты в период полнолуния излечивали бородавки на лице, а кыргызы 
избавлялись от мозолей. Происхождение пятен на луне у изучаемых народов ассоциируется с 
женским образом. Так, якуты полагают, что Луна, сжалившись над девушкой-сиротой, взяла ее к 
себе вместе со всеми предметами, когда та стояла возле ивы с коромыслом и ведрами, и теперь 
они видны там [25, с. 644]. По другим преданиям лунный дух забрал к себе мальчика и девочку с 
коромыслом на плечах, когда те засмотрелись на Луну [2, с. 85]. Кыргызы же пятна на Луне 
отождествляют со старухой, сидящей там, даже смотреть на нее остерегаются, т.к. существует 
поверье, что если старуха пересчитает смотрящему ресницы, он умрет [4, с. 34]. 
Характерно и то, что у якутов и кыргызов с древности бытовала вера в существование 
духов-хозяев каждой горы, реки, озера, дороги и т.п. В связи с этим большой интерес представляет 
совпадения, касающиеся и терминологии, и обряда жертвоприношения духам местности. Духов-
хозяев кыргызы называли ээси, а якуты – иччи, «духа-хозяина дороги» - жол ээси (кырг.), суол-
иччитэ (як.); «духа-хозяина горы» - тоонун ээси (кырг.), хайа-иччитэ (як.); «духа-хозяина озера» - 
кёлдун ээси (кырг.), кюел-иччитэ (як.); «духа-хозяина перевала» - ашуунун ээси (кырг.), артык 
иччитэ (як.). К духам местности предполагалось относиться почтительно, приносить жертвы и 
испрашивать разрешение на проезд или удачу в промысле. Жертва состояла из ленточки ткани, 
пучка волос, угощения вином, едой и т.п. Жертвоприношение, совершалось всегда в 
определенном месте, обычно у одиноких деревьев. К ним привязывались ленточки и пучки 
конских волос, которые назывались у кыргызов – мазар, у якутов салама. И на территории 
Республики Саха (Я), и в Кыргызстане такие места встречаются во множестве до сего дня. 
Ленточки обычно подвешены к деревьям у подножий гор, на горных перевалах, – ашуу (кырг.), 
аартык (як.), у опасных речных переправ и т.д. При подвязывании ленточки, принесении жертвы 
духам-хозяевам рассматриваемые народы прибегали к таким древним жанрам обрядовой поэзии, 
как алкыш (кырг.), алгыс (як.), в котором просили духов быть благосклонными, дать им удачу и 
счастье в жизни.

Священным деревом у кыргызов считается Бай терек, у якутов - Аар Кудук Мас. По олонхо 
священное дерево обычно растет около жилища богатырей, где скрывается дух-хозяйки средней 
земли, которая по первому призыву героя появляется в образе почтенной женщины [9, с. 25]. 
Сверхъестественные свойства приписывались и лиственнице. Якуты верили, что если 
бездетная женщина поспит под этим деревом, то у нее родится ребенок [2, с. 61]. И в кыргызском, 
и в якутском эпосе дерево – благодетель людей. В якутском эпосе оно поит и кормит людей и все 
живые существа, дает им особую силу. Соки дерева образуют беломолочное озеро, которое имеет 
целебное назначение: человек, погруженный в него, обретает молодость и красоту [23, с. 94]. В 
фольклоре кыргызов также приводятся примеры нахождения беглецами убежища именно под 
священным деревом. К примеру, в эпосе «Семетей» описывается эпизод, когда Чыйырды (мать 
Манаса) и Каныкей (жена Манаса) с маленьким сыном Семетеем убегают в Бухару, по дороге 
встречают Бай терек и умоляют его укрыть и стать им защитой. Бай терек откликается на их беду. 
И подобно якутскому дереву: 
…С краю одной ветки, 
подобно ручейку молоко потекло. 
Проголодавшиеся бедолаги 
Протянули чашу
Обильно выделенное белое молоко, 
Наполняя в чашу, пили. 
Выпивши это молоко 
Хворь из тела ушла. 
У Каныкей и Чыйырды 
Глаза просветлели [24, с. 49]. 
Как видно из вышеприведенных строк, эти сведения из эпоса «Семетей» очень схожи с 
якутскими эпическими сюжетами, и можно предположить, что описание священного дерева в 
олонхо, и в фольклоре кыргызов имеет один источник. 
Тотемизм сохранялся у обоих народов в виде отдельных пережитков. Сопоставление 
имеющихся материалов показывает, что чаще всего тотемами тюркских родов были орел, лебедь и 
ворон. Примечательным является то, что в кыргызских сказках и эпических произведениях 
приближение орла знаменуется бурей, дождем, громом и молнией [4, с. 26], а по якутским 
поверьям, с прилетом орла отступает зима, от его звонкого клекота ломаются рога быка - зимы 
[27, с. 145]. Предки якутов и кыргызов на охоте часто заклинали духов даровать удачу. Особое 
значение придавали они обрядам, проводимым в первый день на месте постоянного промысла. В 
день прибытия обязательно вешали полоски тканей в честь местных горных духов и потчевали их 
пищей, также считали, что звери, подобно человеку, имеют кут (кырг., як.) - жизненную силу. 
Совпадают и религиозные представления, связанные с почитанием стихийных сил природы. 
Кыргызы и якуты верили в очистительную силу грозы, которая им представлялась как 
преследование злых духов небесным божеством [2, с. 82], а вихри воспринимали как скопище 
злых духов, которые у человека могут вызывать болезни, причем чаще психические.
К числу прямых совпадений в религии кыргызов и якутов относится и вера в чудесный 
камень (камень – кырг. таш, як. тас,) жай таш (кырг.), сата (як.), которому приписывается 
способность изменять погоду. 
А.Е. Кулаковский сообщает, что якуты камень сата находят в желудке или печени крупных 
млекопитающих животных (коровы, лося, лошади) и глухаря. Нашедший такой камень должен 
был обернуть его в тряпку и скрывать от людей, а также не показывать его солнцу, так как от 
этого камень теряет свою волшебную силу [16, с. 59]. По другим сведениям, наоборот, если такой 
камень показать солнцу, то можно вызывать сколько угодно дождя или снега [2, с. 40].
И.Б. Молдобаев приводит эпизод из кыргызского эпоса «Манас», в котором Алмамбет, 
окунув в воду жай-таш, вызвал сильный дождь с градом, перешедший в буран [18, с. 242-243]. 
О применении камня жай таш кыргызами писал еще турецкий автор XVI в. Сейфи Челеби: 
«Киргизы живут на крутых горах, в которых есть местами проходы. Если какой-нибудь царь 

поведет на них войско, то они отсылают свои семьи в глубь гор, а сами занимают те проходы, 
чтобы никто не прошел. Действуя камнем яда, они заставляют снег падать на идущие против них 
войска, и производят такой холод, что воины противника не могут действовать ни руками, ни 
ногами. Вслед за тем они производят нападения и разбивают врагов» [6]. 
Известно также использование якутами сата в условиях суровых жизненных обстоятельств. 
Когда древнему якуту в жаркий день предстояла длинная дорога, он брал сата, несколько раз 
обматывал его конским волосом и привязывал к палке. Затем, размахивая палкой, произносил 
заклинание, после чего начинал дуть прохладный ветер. Посредством сата якуты вызывали также 
холод и ветер, чем преимущественно занимались охотники. В марте и апреле с помощью такого 
камня замораживали выступающую поверх наста воду, чтобы легче было гоняться за сохатыми, 
которые своей тяжестью продавливали этот обледенелый снег, резали себе ноги о его острые края 
и скоро выбивались из сил. Тогда охотники настигали их и таким образом добывали себе 
пропитание [10, с. 241-242]. 
Т.Дж. Баялиева пишет о бытовании у кыргызов веры в джай-таш и существовании джайчы - 
заклинателей вплоть до ХХ в. Она упоминает двух джайчы, наиболее известных в нач. ХХ в., 
обладавших даром предсказывать и менять погоду. Т.Дж. Баялиева также упоминает об 
интересном обряде, которого применяли для предотвращения обильных осадков после смерти 
джайчы: «кончиком ножа делали небольшой надрез на животе умершего, затем вырывали у него 
несколько ресниц и волосков из бровей и опускали труп в могилу, произнося заклинания. 
Затем над могилой джайчы разжигали небольшой костер и бросали туда вырванные волосы. 
Считали, что как только дым дойдет до неба, осадки прекратятся. В том случае, если умершего 
похоронили, не совершив обряда, а смерть случайно совпала с дождем или снегом, труп 
выкапывали и проделывали тот же обряд. По некоторым сведениям, тело джайчы иногда не 
погребали, а сжигали» [4, с. 54-55]. В целом, кыргызско-якутские представления о камне, 
способном изменять погоду, восходит к общетюркскому единству. 
Общность кыргызов и якутов проявляется также в шаманстве. У якутов шаманов называют 
ойуун, а у кыргызов термином «ойуун» обозначают сам процесс камлания и обычно 
употребляется в паре со словом «бакшы», «бакшы ойнотуу» т.е. «шаманские игры». Касаясь 
этимологии термина шаман, Л.А. Потапов писал, что «...слово шаман является древней 
собственностью тюрко-монгольского языка. Что маньчжуро-тунгусское слово «сам», «шам» 
представляет фонетический эквивалент тюркского «кам» [22, с. 8]. Китайские летописи 
свидетельствуют, что шаманов у кыргызов, как и у современных тюркоязычных народов Сибири, 
называли «кам / гань» [6, с. 7]. Камлания совершались для лечебных целей, предсказаний 
будущего, повторения магического обряда очищения можжевельником, изгнания злых духов 
огнем.
Необходимо также отметить, что у кыргызов шаманы при камлании применяли 
трехструнный щипковый комуз [4, с. 147], а из народов Сибири только якутские шаманы при 
камлании наряду с бубном применяли инструмент с натянутыми струнами, тогда как другие 
сибирские народы такие инструменты не употребляли. Причем у обоих народов шаманы делились 
на белых и черных. 
В обрядах, совершавшихся при рождении детей переплетались весьма архаичные элементы 
магического характера, с анимистическими, состоящими из веры в душу ребенка – одинаково 
называемое у кыргызов и якутов словом кут, богов - покровителей и сонмище духов, способных 
причинить вред. Анализ материалов об обрядах, совершавшихся в честь богинь-покровительниц 
детей, говорит об общности происхождения этого культа. Рождение ненормальных детей 
вызывало особый страх, ибо они считались воплощением злого духа. Рождение урода толковалось 
как примета, предвещающая беду. 
Кыргызы и якуты одинаково благодарили богиню-покровительницу детей, угощали ее, 
заклинали беречь ребенка и давать родителям новых детей. У кыргызов – это Умай-Эне, а в 
якутской мифологии функцию Умай выполняет богиня Айыысыт. Необходимо также отметить, 
что богиня Умай-Эне упоминалась в енисейско-орхонских надписях VI-VIII вв. и изображалась в 
виде женщины в трехроговом головном уборе и богатом наряде. Такое изображение обнаружено в 
Южном Казахстане и на Тянь-Шане [14, с. 135]. В этой связи вызывает интерес, обнаруженный в 

Вилюйском районе Якутии, изображение антропоморфного существа, вырезанного на стенке 
деревянного ящика, голова которого стилизовано оформлена в виде трехрогового головного убора 
[8, с. 102-104]. Подобные совпадения, несомненно, имеют единую основу. 
Якуты представляли Айыысыт как богиню, дающую кут ребенка и приходящую помочь 
роженице, а у кыргызов образ Умай выступает в роли хранительницы домашнего очага и 
потомства. П.А. Слепцов, анализируя разные названия богини-покровительницы детей, отмечает, 
что в эпоху господства матриархата у предков тюркоязычных народов, «существовал единый 
культ богини матери-земли, аналогичный древнеиндийскому культу богини «Аи» (Ума). В период 
патриархальных отношений данный культ постепенно превращается в культ богини деторождения 
и плодородия и у древних тюрков получает название «Умай», у предков якутов - «Айыысыт». 
Сохранение только у якутов термина «Айыысыт», связано с ранним отделением их древних 
южных предков от основного массива тюрков» [26, с. 116]. Н.А. Алексеев утверждает, что: 
«Несмотря на эти различия, можно считать общим происхождение культа богини – 
покровительницы детей у этих народов» [2, с. 113].
Существование параллелей в веровании кыргызов и якутов доказывается также наличием 
одинаковых способов охраны детей от нападения злых духов. Исследуемые народы отпугивали их 
при помощи амулетов, помещаемых в зыбке новорожденного или около него. Якуты обычно 
привязывали к колыбели когти медведя или хищной птицы, амулет из заячьей шкуры или отлитое 
из меди украшение, с изображением льва посередине [2, с. 146]. В запасниках Государственного 
исторического музея в Кыргызстане хранятся когти медведя и рыси, которые привешивались к 
колыбели ребенка и должны были оберегать его [Колл. музея. ф. М. 67, 631]. 
К категории свидетельств о кыргызско-якутской общности относится и одинаковое 
почитание огня. Культ огня был связан с культом домашнего очага, следовательно, и с семейно-
родовым культом. По традиционным кыргызским и якутским представлениям вода и огонь 
считались несовместимыми явлениями. По их поверью, если при проведении обрядов, связанных с 
водой, совершить обряды, связанные с огнем, то случится несчастье, в связи с этим запрещалось 
плевать на огонь, гасить его водой. Это было равносильно уничтожению рода, который владел 
этим священным очагом [10, с. 244]. Также запрещалось ступать на то место, где есть следы огня, 
выносить огонь из дома во время родов женщины до тех пор, пока не отпадет пуповина у ребенка 
[4, с. 41].
Кыргызы и якуты также верили в очищающие свойства огня. В связи с этим исключительно 
важным является рассмотрение, существовавшего у якутов до прихода русских, такого древнего 
обычая, как трупосожжение. В практике археологических исследований в Якутии данный обряд 
был зафиксирован в Шелогонском наслеге Горного улуса при раскопках жилища ХVII в., где были 
обнаружены обгорелые остатки двух скелетов [5, с. 156-157]. На существование в прошлом обряда 
кремации у якутов, свидетельствует также найденное захоронение в Тюнгюлюнском наслеге 
Мегино-Кангаласского улуса, где были закопаны обожженые остатки коня [15, с. 21, 24]. При этом 
исследователи единодушно отмечают, что распространенный у якутов до прихода русских, 
обычай трупосожжения, связан с курыканским наследием, которые переняли его у своих 
непосредственных соседей – енисейских кыргызов [4, с. 155-157; 8, с. 43-44; 11, с. 19; 15, с. 24-27]. 
Данное предположение также подтверждает исторический фольклор якутов. В 1937 г. в г. Якутске 
С.И. Боло записал со слов Д.Н. Никифорова предание «Племя кыргыс» («Кыргыс омук»): 
«Оказывается, во времена прибытия Омогой Баая и Эллэй Боотура из южной страны переселилось 
племя кыргыс с лошадьми и рогатым скотом. Племя кыргыс в этой стране было 
немногочисленным. Когда умирал человек этого племени, то ему покрывали лицо брюшным 
жиром лошади, клали его в выдолбленное дерево и уносили в лес. Собравшись в лесу, устраивали 
ысыах, на котором, поев все кушанья, снаряжали покойника всем полагающимся и сжигали его на 
том месте. Это называлось у них «положили его кости» [12, с. 63]. Необходимо отметить, что, 
современные кыргызы после похорон говорят «соогу коюлду», что буквально переводится как 
«положили кости». 
По мнению И.Е. Зыкова, поскольку обряд трупосожжения был господствующим в 
таштыкское (I в. до н.э. – V в. н.э.) и древнекыргызское (VI – ХII вв. н.э.) время, то сходство 
погребальных обрядов, должно свидетельствовать о глубоком, генетическом родстве курыканской 
и таштыкской культур. Исходя из этого, он назвал первый этап этногенеза якутов таштыкским [11, 

с. 26]. В связи с этим, необходимо отметить, что сегодня науке доподлинно известно о 
происхождении кыргызской культуры из таштыкской [13, с. 564-576; 17, с. 188-191]. Отсюда 
вытекает, что наиболее ранний пласт кыргызских элементов материальной и духовной культуры 
якутов уходит своими корнями в таштыкский период, датируемый I в. до н.э. — V в. н.э. В пользу 
этого говорит географическая близость территорий и хронологическая последовательность этих 
культур [11, с. 26]. 
В настоящее время кыргызский ритуал погребения – сжигание костей умершего - 
трансформировался повсеместно у всех тюркоязычных народов и бурят, в веру и поклонению 
огню как священной, очищающей стихии.
Видимо, с культом огня связан обряд окуривания жилища после выноса тела покойного 
можжевельником (арча), отгоняющего своим дымом злых духов и очищающего своим 
благовонием людей, животных, помещения, вещи и т.д. Просто в силу климатических условий, где 
на севере можжевельник не растет, словом арчи якуты стали означать любой предмет, 
используемый для обряда очищения [4, с. 130].
Напрашивается и сопоставление некоторых терминов, относящихся к религиозным 
верованиям.
Интерес представляет встречаемое в сказаниях обоих народов слово татай, истолковываемое 
одинаково. К.К. Юдахин переводит это слово как «восклицание страха, ужаса» [28, с. 713]. 
Необходимо дополнить, что восклицание «Ат татай», в том же качестве выражения удивления, 
страха и возмущения бытует и у якутов [20, с. 310; 21, с. 2603]. С.М. Абрамзон полагал, что 
данное восклицание у кыргызов когда-то было «связано именно с отношением к стихийному 
божеству» [1, с. 298]. Н.А. Алексеев происхождение у якутов татай объясняет так: «Возможно, что 
и среди предков якутов были племена, поклонявшиеся Татаю, которого можно отнести к древнему 
общетюркскому пантеону, сформировавшемуся до Х в. – времени отхода киргизов и якутов от 
основной массы тюрок Южной Сибири» [3, с. 217]. 
У якутов и кыргызов общим термином также является «Оп-куруй!» «Уруй! - мольба об 
удаче, с которой обращались к духам, сохранившийся со времен общетюркского единства [2, 
с.272]. Присказка - оп – у кыргызов говорилась для усиления эффекта, что можно встретить и 
сейчас, например, при коллективном поднимании тяжестей. Слово куруй К.К. Юдахин переводит 
как возглас, которым подзывают лошадь [28, с. 450]. В древности термин «куруй, уруй» 
существовал как окончание заклинания об удаче на охоте и т. д. 
Итак, мы видим, что в разного рода источников широко представлены сюжеты, отражающие 
общность в ранних формах религии, а именно: тотемизм, культ природы: неба, гор, земли, 
небесных светил и т.д., элементы анимизма, шаманизм, магические поверья и связанные с ними 
обряды. Многочисленные совпадения и схожести в древних пластах религиозных верований и 
разных культов не могли быть случайными и вызваны проживанием двух народов в едином 
историко-культурном регионе. На основании вышеизложенного сопоставительного материала 
можно констатировать этнокультурную близость якутов с кыргызами, подтверждаемую 
языковыми, фольклорными, археологическими материалами.
Литература: 
1. Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи – Фрунзе: 
Кыргызстан, 1990. 
2. Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири – Новосибирск: Наука, 
1980. 
3. Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (опыт ареального сравнительного 
исследования). – Новосибирск: Наука, 1984. 
4. Баялиева Т.Дж. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. – Фрунзе: Илим, 1972. 
5. Бравина Р.И. Погребальный обряд якутов (ХУП-Х1Х вв.): Учебное пособие. – Якутск: Изд-во 
ЯГУ, 1996. 
6. Восточные авторы о кыргызах / Сост., введение и комментарии О. Караева – Бишкек: 
Кыргызстан, 1994. 
7. Гоголев А.И. Якуты: проблемы этногенеза и формирование культуры. – Якутск: Изд-во ЯГУ, 
1993. 

8. Гоголев В.И. Историческая этнография якутов: Учеб. Пособие. - Якут. гос. ун-т. - Якутск, 1980. 
9. Емельянов Н.В. Мифологические божества в олонхо «Потомки Юрюнг Айыы Тойона» и «Баай 
Барыылаах – дух хозяин черного леса» // Мифология народов Якутии. – Якутск: Якутский филиал 
СО АН СССР, 1980.
10. Захарова А.Е. Архаическая ритуально-обрядовая символика народа саха (по материалам 
олонхо). - Новосибирск: Наука, 2004.
11. Зыков И.Е. Археологическое изучение Якутии /история и итоги/: Автореф. дисс.: канд. ист. н. 
Якутский госуд. ун-т. – Якутск, 1973.
12. Иванов М.С. Предания о роде кыргыс // Мифология народов Якутии (Сб. науч.трудов). – 
Якутск: Якутский филиал СО АН СССР, 1980. 
13. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. – М.: АН СССР, 1951. 
14. Кляшторный С.Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках // Тюркологический 
сборник, 1977. – М.: Наука, 1981. 
15. Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры. - АН РС (Я). Ин-т 
гуманит. Исслед.; Отв. ред. Ю.А. Мочанов. – 2-е изд., испр. - Якутск, 2003. 
16. Кулаковский А.Е. Материалы по изучению верований древних якутов // Сборник материалов к 
изучению Якутии. – Якутск, 1928. Т.1.
17. Кызласов Л.Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Минусинской котловины. – М., 1960. 
18. Молдобаев И.Б. «Манас» – историко-культурный памятник кыргызов. – Бишкек: Кыргызстан, 
1995. 
19. Нюргун Боотур Стремительный: Якутский героический эпос-олонхо. Воссоздал на основе 
народных сказаний П. Ойунский / [Перевел на русский язык В. Державин]. Изд. 2-е.– Якутск: Кн. 
изд-во, 1982. 
20. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. Т. 1. Вып. 1-4 Академия наук СССР, 1958.
21. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. Т. 3. Вып. 1-4 Академия наук СССР, 1958.
22. Потапов Л.П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства / 
Л.П.Потапов // Этнография народов Алтая и Западной Сибири . – Новосибирск, 1978. – С. 8. 
23. Пухов И.В. Якутский героический эпос – олонхо. Публикации, перевод, теория, типология: 
избр. ст. / АН РС (Я), Ин-т гуманит. исслед. – Якутск: Изд-во СО РАН, Якут. филиал, 2004.
24. Семетей: Эпос. Саякбай Каралаевдин варианты боюнча. 1-чи китеп. – Фрунзе: Кыргызстан, 
1987. 
25. Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. – 2-изд., - М., 1993. 
26. Слепцов, П.А. Традиционная семья и обрядность у якутов (ХIХ– нач. ХХ в.) – Якутск: Кн. изд-
во, 1989. 
27. Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору. – М.: Наука, 1974.
28. Юдахин К.К. Кыргызско-русский словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1965.