М. Мэнсон. «Всё хреново»
32
очень похожий на нашего. Он тоже был воспитан жестокими родственниками. Он тоже живет
в озлобленности и изоляции. Он тоже безостановочно
измеряет и вычисляет все, что видит.
Но только вместо того чтобы маниакально измерять и вычислять внешний, природный
мир, этот Ньютон из параллельной вселенной решил маниакально измерять и вычислять внут-
ренний, психологический мир, мир человеческого сознания.
Это, кстати, не так уж сложно представить, потому что жертвы насилия часто становятся
самыми проницательными исследователями человеческой природы. Для нас с вами наблюде-
ние за людьми – это, скорее, развлечение для воскресного дня в парке. Но для жертв жестокого
обращения это навык выживания. Волна чужого гнева может настигнуть их в любую минуту,
поэтому у них вырабатывается острое защитное шестое чувство. Насмешливость в голосе, при-
поднятая бровь, более глубокий вдох – этого достаточно, чтобы сработала их внутренняя сиг-
нализация.
Итак, давайте представим, что этот Ньютон из параллельного мира, наш «эмо-Ньютон»,
стал маниакально исследовать окружающих. Он вел записи и каталогизировал все обозримые
особенности поведения своих сверстников и родных. Он постоянно что-то строчил, фикси-
ровал каждый поступок, каждое слово. Он заполнил сотни страниц бредовыми описаниями
всевозможных действий, которые люди даже не замечают, как совершают. Эмо-Ньютон наде-
ялся, что если с помощью измерений можно прогнозировать и контролировать внешний мир,
формы и конфигурации Солнца, Луны и звезд, то с их помощью можно также прогнозировать
и
контролировать и внутренний, эмоциональный мир.
В ходе своих наблюдений эмо-Ньютон выявил неприятный факт, о котором мы все знаем,
но который очень мало кто признает: люди – лжецы, все без исключения. Мы врем постоянно,
для нас это норма жизни
[68]
. Мы врем о важных вещах и врем по пустякам. И, как правило,
делаем это без злого умысла – мы, скорее, врем другим, потому
что привыкли врать себе
[69]
.
Исаак заметил, что свет странно преломляется в людских сердцах, а они сами этого как
будто не видят: они говорят, что любят тех, кого, кажется, терпеть не могут; заявляют одно, а
делают другое; считают себя правыми, совершая немыслимо жестокие и бесчестные поступки.
При этом им самим всегда представляется, что они ведут себя правильно и последовательно.
Исаак решил, что никому нельзя доверять. Никогда. Он высчитал, что его страдания
обратно пропорциональны квадрату расстояния между ним и внешним миром. И пообещал
себе никогда не попадать в чью-либо орбиту и вращаться подальше от сил притяжения других
человеческих сердец. У него не было друзей, и ему, по собственному мнению, совершенно не
хотелось их заводить. Он заключил, что мир – это блеклое, уродливое
место и что единствен-
ный смысл его собственной жалкой жизни – зафиксировать и измерить его уродство.
При всей своей угрюмости Ньютон однозначно не был лишен амбиций. Он хотел вычис-
лить траектории человеческих сердец и скорость их страдания. Он хотел узнать силу их цен-
ностей и массу их надежд. И, самое главное, он хотел изучить отношения между всеми этими
элементами.
Он решил вывести три ньютоновских закона эмоций
[70]
.
Достарыңызбен бөлісу: