мать и подумал, какая она в самом деле красивая. В своем-то возрасте,
далеко за 40!
Мы не заметили в тот день, как пробежало время. Нам не было никакого
дела до того, сколько прошло часов, было только счастливое, с
легким
ветром СЕЙЧАС. Я думаю, все мы тогда были немного не в себе.
Родители позабыли про свои обязанности и чувство собственного
достоинства, а дети — про свою драчливость и мелкие обиды! «Это
похоже на Царство Небесное», — мелькнуло у меня в голове в какой-то
момент.
Уже начало смеркаться, когда мы, опьяневшие от солнца и воздуха,
спотыкаясь, полусонные вернулись домой. Думаю, мы поужинали; думаю,
что в тот день были еще какие-то дела,
так как на следующее утро, в
воскресенье, дом выглядел хорошо прибранным.
Странная вещь, мы никогда не вспоминали этот день потом. Я чувствовал
какое-то легкое смущение. Конечно же, никто в нашей семье не испыты-
вал такого глубокого благоговейного трепета, как я. Я запер все это в
самом глубоком уголке своей памяти, там, где мы храним те «вещи,
которых там быть не может, но тем не менее они там».
Прошли годы. И вот однажды я суетился на кухне в своей городской
квартире, пытаясь провернуть по ходу дела кое-какую работу, в то время
как мой 3-летний ребенок настойчиво просил пойти в парк посмотреть на
уток.
«Я не могу
идти! - сказал я. - Мне нужно сделать то-то и то-то,
а когда я
все это сделаю, я слишком устану, чтобы идти в такую даль».
Моя мать, гостившая у нас, подняла глаза от гороха, который лущила.
«Сегодня прекрасный день, сказала она, — такой теплый, но в то же время
дует приятный свежий ветерок. Это напоминает мне тот день, когда мы
запускали змеев».
И тут я замер на полпути между плитой и раковиной. Наглухо закрытая
дверь вдруг распахнулась, и из нее хлынул поток воспоминаний. Я снял с
себя фартук. «Пойдем, — сказал я своей маленькой дочери. — Этот день
слишком хорош, чтобы его упустить».
Прошло еще десять лет. Это было вскоре после Великой войны. Весь
вечер мы расспрашивали
вернувшегося о войны солдата, младшего сына
Патриков, о том, что он испытал, когда был военнопленным. Он подробно
рассказывал об этом, но вдруг надолго замолчал. О чем он думал, о каких
темных и ужасных событиях?
«Послушайте, — улыбка тронула его губы. — А помните... Нет, конечно
же, вы не помните. Вероятно, тогда это не произвело на вас такого впечат-
ления, как на меня».
Я едва осмелился спросить: «Помним, что?»
«Я часто вспоминал тот день, находясь в лагере для военнопленных, когда
все было далеко не так хорошо. Вы помните тот день, когда мы запускали
воздушных змеев?»
Пришла зима, и печальный долг призвал меня выразить соболезнование
миссис Патрик, которая недавно овдовела. Я медлил с визитом. Я не мог
представить, как миссис Патрик останется совсем одна в этой жизни.