Закончен Метки: bdsm, Насилие, Нецензурная лексика, ожп, Романтика, Юмор, Мистика

  Дойдя до своей любимой точки для обозрения, я опять заметила под знакомой 
бетонной аркой, увенчанной перилами, Джело, окружившего себя азартными и 
игрозависимыми бездельниками. А может и трудягами, расслабляющимися после десяти 
часов скучного офисного или производственного занятия, что не отнимало у них 
болезненной привычки спускать деньги фактически на ветер. Посетители клуба, 
снующие перед моим носом и ездящие автомобили, ищущие где припарковаться и 
приглядывающиеся, не зайти ли туда или сюда, волновали меня куда меньше. Я заметила 
Джело за неподобающим занятием, и коп во мне закрутился гайкой по сорванной резьбе. 
К несчастью, заметила его не только я, но и Джун, выпустивший руки из карманов и, чуть 
прищурив глаза, поставивший их командирской позой в бока.
  - Это что там? По-моему, наперсточничество? – я промолчала, не зная, стоит ли 
отшутиться или вовсе проигнорировать и потащить Джуна дальше. То, что я не арестую 
мальчишку даже на минимальный срок за хулиганство, было для меня аксиомой. Я бы 
уже даже не выписала ему штраф, чувствуя легкую вину за тот случай, когда заставила 
себя привести к Сольджуну. С тех пор ведь я и не знала, произошло ли между ними что-
то или всё окончилось гладко. А, может, во мне не только вина, но и привязанность 
зародилась? – Там шарлатан какой-то.
  Я придержала Джуна за локоть, не дав ему двинуться в ту сторону и начав подбирать 
объяснение и оправдание занятию Джело. Странно, для себя я точно понимала, что это 
нелегально и плохо, а вот сейчас готова была выставить беззаконие фарсом и блефом 
ищущего себя парнишки. Судя же по его собственным рассуждениям, которые засели во 
мне и не будут распространяться дальше, он, напротив, пытался себя потерять, а не 
найти. Джело поднял лицо и заметил нас сам. Вернее меня. Махнув и кивнув, он тут же 
стал извиняться перед своей клиентелой, складываться и собираться подойти к нам. 
Джун понял, что это мой знакомый и удивленно опустил на меня взор достаточно умного 
и пытливого мужчины. Пожалуй, глаза, красивого разреза и знойного выражения, были 
самым не вписывающимся в простой, тускловатый и серенький образ бюрократического 
босса фрагментом.
  - Ты его знаешь? – не размыкая губ, я промычала «угу». – Мэя, да ты, никак, 
покровительствуешь местной шпане и возглавляешь организованную преступность Мапо!
  - А как же! – я улыбнулась, обрадовавшись, что Джун свел всё на шутку, а не полез с 
выяснениями и цитированием кодексов. Он не кривил душой, когда сказал, что работу и 
личное не мешает. Видимо, первое ему и так уже приелось, так что вне участка не грело 
носить на себе невидимую форму правопорядка. – Смотрел «Гокусэн»*? Ну вот, я прямо 
как Янкуми**, рулю тут всё и воспитываю сбившихся с пути подростков. Настоящий 
оябун***.
  - Я бы не назвал этого парня подростком…
  Джело приближался и, по мере сокращения метров, стало видно, что он очень высок и 
достаточно взросл, чтобы не быть школьником. Я неловко пожала плечами, что могло 
обозначать, что угодно, но в моём сознании символизировало «а мне кажется, что вполне 
ещё ребенок», чему самой не очень верилось.
  - Добрый вечер, лейтенант Пак. – улыбчиво поздоровался Джело. Представив их с 
Джуном друг другу, я оказалась посередине, как яблоко между книгой и ботинком. Ну, то 
есть совершенно лишний предмет среди двух других, точно так же между собой ничем не 
связанных. Втроем мы стали чем-то вроде тех ребусов, глядя на изображение которых до 
конца жизни не угадаешь, что связывает эти наобум собранные вещи и есть ли смысл 
искать в них смысл? Так, за ребусами у меня ещё и каламбуры пошли. К чему бы это и с 
73/217

чего? А с того, что когда слева Джун, а справа Джело, я ощущаю себя в какой-то 
прострации, не понимая, откуда на меня свалилось общество таких приятных ребят?
   - Очень приятно. – пожали они руки, и я, указывая на Джуна, зачем-то добавила, сочтя 
это необходимым:
   - Это мой начальник. – невинно хохотнув, я тут же осознала, как тем самым вывела 
жирным шрифтом, что связи нашего треугольника не столь поверхностные, как то 
хотелось мне показать.
   - Начальник, тешащий себя надеждой на нечто большее. – смело добавил Джун, не 
теряясь, заметив мой предательский взгляд, брошенный на Джело. Мне так не хотелось 
обидеть мальчишку… если он сейчас помрачнеет или молча развернется, то я брошусь 
его успокаивать и брошу Джуна, толком и не подобрав. Но почему я до сих пор не 
выучила, что Джело будто не умеет расстраиваться? Или умеет слишком хорошо 
скрывать свои чувства? Он улыбнулся ещё шире.
   - А я друг, не надеющийся в этой жизни уже ни на что. – сердце больно кольнуло и, 
поняв, что улыбка на лице юноши была нарисована кем-то несмываемой краской на месте 
горькой гримасы, я печалью проложила себе на лбу складки. Он весело обратился ко мне 
менее небрежно: - Мэя, представляешь, а Саломея прекращает танцевать!
   - Серьёзно? – трусовато ежась, выдавила я, вспомнив ещё и о том, что я обманываю 
Джело самым наглым образом. Внезапно, как раскат грома, в мой чугунный котелок 
залетело дребезжащее, как муха, «ложжжь». Я подумывала над тем, чтобы рассказать 
ему обо всем при первой возможности, но не при Джуне же? Тот вообще выпадет в 
осадок, что я псевдо-стриптизерша. – А что случилось?
   - Не знаю, час назад повесили афишу, - он ткнул на то место, где мы когда-то первый 
раз обсудили Саломею. Там вновь висел плакат с восточной красавицей с закрытым 
лицом. – Написано «последнее выступление». Санха не знает, в чем дело, а с Сэй я не 
общаюсь. Ты придешь?
   - Даже не знаю, - смутилась я, теряя голос. Значит, он меня всё-таки не выдал, этот 
разбойник. – А ты?
   - Спрашиваешь! Разумеется. – Джело подошел к изображению, переждав, когда перед 
ним пройдет короткая вереница из молодых людей, направлявшихся в клуб, и провел по 
нему пальцем. – Думаю, будет что-то необычное! Обязательно приходи, нуна. Конечно, 
если бы я мог, я бы сделал всё, чтобы она продолжала выступать, но, видимо, что-то 
случилось. Или ей просто надоело. Или она предпочла что-то другое. – мимолетно 
сковало льдом лицо Джело, но тотчас отпустило.
  - Что, так хорошо танцует? – ради приличия полюбопытствовал Джун, не имевший 
понятия о том, о чем мы говорили.
  - Божественно! – одухотворенно обомлел парнишка.
  - А что, может, сходим? – посмотрел на меня мужчина и я, едва сдерживаясь, чтобы не 
повести себя неадекватно, затрясла головой. Ага, сходим, как же. Может, ещё за кулисы 
заглянуть желаете, сударь?
  - На что нам раздевающаяся бабёнка? – уничижительно обозвала саму себя я, 
половиной собственного существа оттягиваясь в компанию Джело, будто мои тайны, моё 
жульничество, выдающее неугомонившуюся молодость, определяли мой статус в 
категорию юности, принадлежащую мальчишке, а не в категорию остепенившихся 
взрослых Джуна.
  - А, так она и раздевается? Тогда ладно.
  - Тогда ладно – в смысле ты одобряешь? – уточнила я, на всякий случай. Нужно же 
знать, как он относится к подобному.
74/217

  - Ну… - Джун смутился, понимая, что как здоровый мужчина должен был бы 
заинтересоваться явлением нагого женского тела, но как заинтересованный мной 
собирался не пасть в грязь лицом и изображать узконаправленный интерес 
исключительно ко мне. – Если это не слишком вульгарно, то почему бы нет? Но на данный 
момент смотреть бы не стал.
  - Многое потеряете. – доверительно поведал Джело и поглядел за спину. – Что ж, я 
пойду обратно…
  - Эй, - остановила я его. – Ты же знаешь, что я не могу тебе позволить вернуться…
  - Мэя, - парень непоколебимо покачал головой, задорно поморщив нос. – В другой раз, 
ладно? Сегодня я хочу чем-то занять руки. И так на душе кошки скребут.
  - Из-за Саломеи? – риторически спросила я, жалея, что не могу прямо сейчас как-то 
исправить ситуацию. – Ты так сильно огорчен, что её больше не будет?
  - Да ничего, - Джело натянул рукава до пальцев и потянулся, придерживая их. – Я 
привык, что всё хорошее рано или поздно пропадает.
  Сказав это, он тут же отвернулся и пошел под мост, где не до конца разошлись охочие 
до угадывания наперстков. Джун с сомнением кивнул мне.
  - Ты просто так это оставишь?
  - Извини, но да. – я потянула его дальше. – Идем, не будем лезть этим вечером к 
бедному мальчику.
  С утра, перед работой, я успела привести в порядок кухню и зал, поэтому без заминок 
впустила гостя. Решительно настроенный обольстить меня доступным образом, Джун 
отказался от чая, пока не починил кран, что, действительно, смог сделать, да ещё и 
довольно быстро. Когда он распрямлялся над раковиной, я стояла рядом, подавая ему 
полотенце для рук. Чайник был поставлен и обстановка превращалась в уютную.
  - Спасибо. – изрекла я, потянувшись за чашками.
  - Ерунда. – Джун сел за стол и увидел лежавшие на нем газеты «Чосон ильбо» и «Сеул 
таймс». Последняя была развернута на статье об одной из совершенных краж в 
ювелирных. Там давался общий отчет о похищенном, его стоимости и конкретных 
предметах, прилагались и фотографии украшений. – Всё никак не отвлечешься?
  - Да это не только я. У меня сестра – корреспондент. Она постоянно следит за 
событиями и освещает некоторые из них.
  - Вот как? Что ж, иногда журналисты распутывают дела получше полиции.
  - Это точно, - мы встретились глазами и теперь-то уж точно в них у мужчины мигали 
сигнальные огни вопроса. Хотя уже всё решившая, я присела и попыталась выкинуть из 
головы Джело, столкновение с которым опять немного спутало мои карты. Я прощусь с 
Саломеей, клубом, и всем, что с ним связано. Эта жизнь будет забыта, как прекрасный, 
но непонятный сон, а жить надо дальше, выстраивая что-то более реалистичное и 
осмысленное. – Джун, я хотела спросить тебя… только скажи честно, ладно?
   - Пока не вижу смысла скрывать что-либо, - согласился он. – Конечно, если вопрос 
будет не чересчур личный, а впрочем, и на подобное нужно постараться ответить прямо.
  - Да нет, это не очень… просто… скажи, ты ведь положил на меня глаз только потому, 
что я единственная, за кем удобно ухаживать? Потому что я всегда на виду и меня легко 
можно совмещать с работой? – пролила в воздух мучившие меня сомнения я, как из 
кувшина с подозрениями, у которого откололось дно. – Ты ведь не успеваешь бывать 
нигде, кроме как в участке, и потому остановился на мне?
   - Мэя, - озадачено захлопал глазами Джун. – Что привело тебя к такому выводу? Это я 
так примитивно выгляжу, или ты настолько неуверенна в себе, что думаешь, что 
75/217

удобство – это первая причина, по которой на тебя можно покуситься? Брось, что за 
комплексы?
   - Я… - услышав, что чайник закипел, я поспешила воспользоваться случаем, чтобы 
встать и оказаться спиной к Джуну. Руки замерли на ручке. – Не знаю, но почему-то я с 
самого начала восприняла это именно так. Зачем ещё ухаживать за девушкой, которую 
толком не знаешь? Я не настолько красавица, чтобы покорять с первого взгляда.
   Едва не обжегшись, я дернула рукой, потому что ощутила, как сзади подошел Джун, 
остановившись на таком расстоянии, что какие-то флюиды и тепловые посылы от его 
тела долетали до меня.
   - Если бы мне так приспичило построить личную жизнь, но я не находил кого-то 
приглянувшегося, я бы взял отпуск, я бы нашел время и шатался где-нибудь в поисках 
подходящей для себя кандидатуры. Тряхнул бы стариной и побрел по дискотекам, 
разочаровался, пошел бы в музеи и публичные библиотеки. Не знаю. – я развернулась и 
посмотрела на него снизу вверх. – Но я знал тебя, и ты мне понравилась, Мэя. И не надо 
говорить, что ты не красивая. Ты сама себя очень недооцениваешь.
   - Джун, - прижавшись спиной к рабочему столу, я с настороженным удовольствием 
проследила, как его руки легли мне на талию. – Почему так трудно стать близким с кем-
то? Почему так трудно взять, и начать встречаться?
  - С годами всё усложняется, - улыбнулся он. – Я раньше тоже проще ко всему 
относился, но чем дальше – тем хуже. Но я надеюсь, что у нас в крови ещё достаточный 
запас молодости, чтобы создавать что-то, а не только тоскливо провожать глазами мимо 
себя, считая, что поздно и уже не нужно?
  - Хочется верить. – ответила я и положила ладони ему на грудь. Сквозь рубашку она 
была твердой и крепкой. Джун притянул меня ближе и поцеловал, подводя итог нашим 
дискуссиям.
 Мелкая дрожь не давала мне вывести ровную линию подводки. Я совладала с собой и, 
стерев две предыдущие попытки, справилась с третьей. Черные контуры глаз получились 
идеально, обрамляя изумрудные линзы. В качестве оправы я, как обычно, добавила 
накладные ресницы. Высокие дуги бровей, золотящиеся тени, растушевывающиеся и 
темнеющие в бронзу с приближением к стрелкам от внешних уголков глаз к вискам. Губы 
я не красила, ведь они всё равно были под вуалью. Главное в макияже – это глаза, они 
сражают наповал и говорят всё, что я хочу сказать, повторяя за танцем. Но почему же в 
них нет той уверенности и отдачи, что были всегда? Я долго смотрела в зеркало, 
настраиваясь и уговаривая себя сделать всё на отлично, в последний раз, но никак не 
получалось, пока я не поняла, что виной тому всё-таки Санха. Я должна поговорить с ним 
перед выступлением ещё раз. Я пришла значительно раньше в гримерную. Дома было 
невмоготу. Рядом сидела Сэй, подпиливающая один из своих идеальных заостренных 
ногтей. Я тоже накрасила свои золотым лаком с блеском, но по приходу домой его всё 
равно стирать, чтобы не идти с ним на работу. На всякий случай не стоит оставлять 
никаких следов от Саломеи.
  - Сэй, - я посмотрела на неё через отражение. Она подняла лицо. – Позови Санха, 
пожалуйста.
  - Санха? – подруга поерзала на стуле. – Зачем? Разве ты не хотела, чтобы совершенно 
никто не знал…
  - Он знает. Уже знает. – удивленная, но не задававшая лишних вопросов, она 
приподнялась. Окруженная бандитами и опасными людьми, девушка привыкла не 
соваться в чужие дела, не страдать глупым любопытством. – Так вышло, так что… мне 
76/217

нужно перекинуться с ним парой фраз.
  - Ладно. – Сэй подошла к двери и взялась за ручку.
  - А ты… - я развернулась на стуле, взяв расческу и принявшись укладывать каждый 
блестящий локон своих длинных волос, которые обычно прятались в тугой монашеской 
прическе. – Знаешь Джейду?
  - Его пассию? Да, но не близко. – без подначивания, она догадалась, что я хочу каких-
нибудь подробностей. – Не очень умная, но красивая. Неплохая девчонка.
  - Ясно. – выдохнула я и Сэй вышла, не дождавшись продолжения допроса.
 Оставшись одна, я встала, покрутившись перед другим зеркалом, во весь рост. Проверяя 
каждый лоскут наряда, я мелодично позвякивала элементами отделки и крошечными 
колокольчиками на ножных браслетах. Для финального шоу я выбрала музыку без 
вокального сопровождения, удивительно чувственную и пронзительную, позволяющую 
наложить на неё любой текст из движений, пропеть прямо из души самое сокровенное 
сплетением рук, вихлянием бедер. Но что сегодня я хочу сказать аудитории? Как 
правильно сыграть прощание, как передать его, не унижая его холодом и отвержением? 
Как проститься, при этом оставив и страсть, и любовь? Я не хотела бы разочаровывать 
зрителей, уходя. Вновь подсев к настольному овальному зеркалу, я уставилась сама на 
себя. Дышать глубже, не паниковать.
  - Принцесса Иудейская звала? – услышала я сзади баритон Санха и посмотрела на него 
сначала в плоскую амальгаму, как в окно, после чего пошевелилась.
  - Ты сказал что-нибудь Джело? – не нашлась я, как лучше и ближе к делу начать.
  - Нет. – и это всё. Руки сомкнуты в районе ширинки, носок одной ноги приподнят, так как 
ботинок поставлен на пятку. Черная футболка открывает смуглые бицепсы, и я почти 
теряюсь, что говорить дальше.
  - Ты мог бы не присутствовать на сегодняшнем шоу?
  - Что? – Санха повел бровью, быстро окинув комнату насмешливым взглядом и вернув 
его ко мне. – О чем ты? Я не могу взять и уйти из зала. Я охраняю Саломею, не забыла?
  - А я не могу танцевать так! – поднявшись, подошла я к нему, взмахивая руками. Он 
пронаблюдал мои ползающие от запястья до локтя браслеты. – Я не могу быть Саломеей, 
когда хоть один человек в зале знает, кто она такая. Не могу!
  - Успокойся, что в этом такого? – заметив, что я не шучу, Санха выпрямился. – Разве я 
тебе кто-то, на кого стоит обращать внимание? Тем более, я не осуждаю это.
  - Да не хочу я, чтобы ты смотрел на мою грудь! – вспыхнула я, не собираясь говорить, 
что он кто-то, на кого я давно обратила внимание.
  - Я её уже много раз видел, что теперь? – расплылся молодой человек, опустив на неё 
взгляд, пока ещё прикрытую.
  - Но теперь ты знаешь, на чью грудь ты смотришь, и я знаю об этом! Отвернись, когда я 
выйду на сцену, прошу!
  - Мэя, в зале аншлаг, там не протолкнуться. Шепчут, что сегодня наверняка кто-нибудь 
украдет Саломею или произойдет нечто. Как я могу отвернуться? Ты готова рискнуть из-
за каких-то эфемерных предубеждений?
  - Они не эфемерные! И я способна постоять за себя, не волнуйся.
  - Ты даже от меня отбиться не можешь, не надо корчить из себя героиню.
  - Не могу отбиться? – вспомнила я его руки, скрутившие меня и прижавшие к стенке. – А 
вдруг не хотела?
  - Правда? – Санха молниеносно поймал меня и притянул к своей груди. – Тогда давай 
трахнемся, прямо здесь и сейчас. Это снимет с тебя стыд передо мной?
  - Переспать только для того, чтобы не провалить выступление? Какой ты 
77/217

меркантильный.
  - Что поделать, какой есть. – парень попытался впиться в мои губы, но я отвернула 
лицо, ущемленная тем, что он не стал отрицать корыстный интерес. Хотя бы раз сделал 
намек на то, что я его волную по-настоящему!
  - Извини, но у меня есть молодой человек.
  - Что-то в прошлый раз ты не колыхалась по его поводу. – переборов сопротивление, 
Санха схватил моё лицо и дотянулся до губ, которые упорно отказывались поддаваться, 
пока во мне не кончился воздух. Обругав его всеми нецензурными словами, я приоткрыла 
рот и парень тут же забрался в него, утолив жажду обладания. – Коль ты настаиваешь… 
я отвернусь от сцены, будь уверена. Но если что-то случится – пеняй на себя!
  Отпустив меня, Санха отступил к двери, из-за которой высунулась Сэй. Хорошо, что она 
не вошла чуть раньше!
  - Мэя, скоро пора на сцену, ты готова?
  Бросив на меня покорный взгляд, говорящий «любые ваши капризы – за ваш счет», 
Санха удалился, а мне оставалось только собрать волю в кулак и пойти на возвышение 
перед публикой, как на какой-то эшафот.
* «Гокусэн» - японский сериал и несколько фильмов по одноименной манге об 
учительнице в мальчишеской школе, которая на самом деле является членом якудзы.
** Янкуми – главная героиня-учительница из «Гокусэн»
*** Оябун – глава японского мафиозного клана, буквально означает «шеф».
            
78/217

Сойти с вершины
                  Занавес начал подниматься, а я стояла за ним, как перед расстрелом, молясь о 
том, чтобы ничего плохого не случилось. С чего бы должно случиться? В зале моя сестра 
и Рэй, меня охраняет Санха, который обещал не глазеть на мои обнажающиеся телеса, а 
Джело… Джело не знает, кто я. Да только моё внутреннее состояние грозило подвести 
меня сильнее, чем внешние обстоятельства. И это прокручивание знакомых имен только 
изводило меня ещё хлеще. Нет, я должна забыть о том, кто я, иначе выступление будет 
не таким, не настоящим, обычным, а не танцем мужских грез в исполнении Саломеи. Я 
Саломея, и больше никто. Раз, два, три. Глубокий вдох, и сцена расстелилась передо 
мной, выводя меня на узкую мерцающую тропу света. Этот мрак за тонкой пленкой 
слепящих софитов… что в нем? В нем то же, что и всегда: бездна неведомого, которая 
так манит, тянет, и потому волнует, что в ней может оказаться что угодно. Звуки зурны и 
дудука, отворяющие врата души в рай ещё с незапамятных времен, вливаются в уши всех 
присутствующих, и в мои тоже, и голова начинает идти кругом от удовольствия 
раскрепощения, дарованного вуалью на лице, золотой вуалью, прячущей от клиентов 
«Золотого клуба». Сначала моё тело погружается в транс свободы, в поочередную 
власть стихий, которые щедро служат мне опорой и источником для черпания 
вдохновения. Я будто горю, когда снимаю красный покров, будто парю, когда снимаю 
серебристый. То огненная страсть, то ледяное бесстрашие, то алмазная твердость 
гордости переливаются в движениях и моих глазах, постепенно ощущающих власть над 
положением. И они опускаются к залу, подходя ближе к краю. Мне не хватает чего-то 
нового, чтобы исполнить то самое надрывное прощание, мне не хватает глотка горечи и 
терпкого яда разлуки… Глаза за зелеными линзами сразу сталкиваются с 
округлившимися от восторга и замершими глазами юного мальчишки, подошедшего почти 
к самой сцене. Джело… в каком полузабытьи ты смотришь на меня, понимая, что это в 
последний раз! Как пылают твои ясные очи, при этом, кажется, выгорая дотла, обещая, 
что прощание будет полным, что ты знаешь, что это такое… откуда столько силы в твоем 
взгляде? Откуда столько молчаливых слов, которые полезли в моё сердце, наполняя его 
тем самым, необходимым для исчезновения Саломеи эликсиром? Сузив глаза с 
поволокой, впитавшие в себя неизведанную ранее мудрость любви и безнадежность 
встречи, я отвела их дальше, переходя, как обычно, к сидящим в первом ряду.
  Чон Дэхён снова здесь. Как ему нравится смотреть на истинную женственность! С ним 
за столиком какие-то ещё мужчины, но я не смотрю на них. Всего два-три взгляда, обычно 
бросаемых мною на двух-трех посетителей. Каждый задерживается секунд на десять, не 
дольше, чтобы ввести их в исступление, возбудить и помрачить разум. Сонмин… ты всё-
таки пришел? Его взор, как лесной пожар. Похоже, что он губит внутри него всё. В этом 
поклоннике можно не сомневаться: он околдован, зачарован и повержен к ногам 
Саломеи. Он даже забывает как дышать, когда любуется её танцем. Я снисхожу и 
танцую перед ним, глядя на него, секунд пятнадцать. Пусть запомнит навсегда то, что не 
смог получить, что не получит никто… Саломея потому сказка и мечта, что для неё самой 
стать чьей-то – лишь мечта. Она не любит, не любила, и мучима до боли тем, что может 
никогда никого не полюбить, но она ждала, ждет кого-то, с кем, видимо, сегодня и 
прощается. Её принц не явился. Он не сделал её жизнь волшебством, поэтому волшебная 
девочка должна вернуться в мир выдумки из реальности, раствориться…
  Сольджун! Я едва не ахнула вслух, упершись в него глазами. В его опасные и коварные 
глаза. Я даже отступила на шаг, едва не запутавшись в одной из отброшенных тканей. 
79/217

Быстро собравшись, я переборола страх, но выдала себя перед ним тем, что от испуга 
отвела взор моментально. Его лукавые глаза с чертовщиной лишь успели скользнуть по 
моим, и тут же потеряли их. Я отвернулась. Чутьё мне подсказало, что он зашевелился на 
стуле, подумал, что это как-то странно. Ведь он сидел на одном из тех мест, для которых 
я обычно танцевала. Но я не могу смотреть на него… не могу, потому что боюсь. Он 
здесь, а, значит, и попытки украсть Саломею тоже имеются. Не просто так же он 
пришел? Выступление подходило к концу и я, что есть силы, стараясь не торопиться, 
повернулась к залу спиной и пошла прочь, зная, что сейчас должен погаснуть свет, 
опустится занавес и всё кончится. В последний раз. Навсегда. Но тишина и напряжение, 
возросшее до предела в каждом мужчине, сидящем в ресторане, так давили на мои 
плечи, что я словно уносила на них крышу этого здания, а то и что-то большее – тягости 
грехов всего бренного мира? Что будет? Что произойдет? Я рухну в пропасть? В меня 
выстрелят? На меня накинут аркан? Почему я иду, и всё спокойно? Неужели всё 
обойдется? Неужели вся суета и все эти игры и слухи о похищении Саломеи – пустой 
звук?
  Свет померк, и я погрузилась в полную черноту. Нужно спешить в гримерную, чтобы 
скорее разделаться с раздеванием и, сняв макияж, спешить домой. Но в этот момент, с 
тихим шорохом и шуршащим грубым звуком неровности, катящейся по полу, по 
деревянному настилу сцены что-то задребезжало, догоняя мои ноги и я, сдержав чуть не 
ставший позорным писк, отпрыгнула в сторону, когда моей босой ступни что-то 
коснулось. Отскочив до заднего занавеса, я затаилась, не зная, что это было? 
Переждав, когда передний занавес опустится – это я определила по звуку, - я 
приоткрыла дверь в закулисье и зажгла в узком коридоре-переходе свет, чтобы он упал 
на опустевшую сцену. Широкая желтая лента легла на полированные доски, и я увидела 
что-то скомканное и поблескивающее. Приказав себе не нервничать, я подкралась к 
предмету и, ожидая чего угодно, от взрывчатки до свернувшейся клубком змеи, с 
облегчением обнаружила нечто вроде горстки страз, к которым была прикреплена 
бумажка. Схватив это, я буквально убежала оттуда, всё ещё волнуясь, что кто-нибудь 
запрыгнет на сцену и ринется за Саломеей.
  Закрыв дверь, я занырнула в комнату, где переодевалась, и, успокоенная ярким светом 
и затворенным замком, развернула лист, оказавшийся запиской. «Стань моей, и я брошу 
тебе под ноги весь мир. Если согласна – продолжай танцевать». Остолбенев над 
посланием, я посмотрела внимательнее на то, что лежало в моих руках под ним. Это 
была не горстка страз. Невозможно было не узнать то, что я тщательно изучала, вникая 
и расследуя; на моих ладонях грелось одно из самых дорогих похищенных ожерелий, и 
украдено оно было тем загадочным вором, который свел меня с ума. По-хорошему, это 
можно было даже назвать влюбленностью, потому что я часто не могла думать ни о ком, 
кроме него, ни о чем, кроме его поступка. А, как известно, безумие и любовь – для 
медицины диагнозы равные.
 Не торопясь уже сорвать с себя остатки маскарадного костюма, я бросилась на выход, 
желая позвать Сэй, но у меня зазвонил мобильный. Это была Айли.
 - У тебя всё хорошо? Ты на месте и в порядке? – наспех поинтересовалась она.
 - Да, меня никто не спер, можете идти с Рэй домой, только… вспомните хорошенько всё, 
что видели в зале! Особенно в тот момент, когда потушили свет.
 - Когда потушили свет, не было видно даже собственного носа, - хохотнула сестра. – А 
незадолго перед выступлением Рэй попрепиралась с Чон Дэхеном! Он пристал к ней, 
зачем коп пришел в такое заведение, и поставил нас в немного неловкую ситуацию, 
80/217

рассуждая о том, что тут делают женщины? А ты почему взволнованная, что такое?
 - Да кое-что всё-таки приключилось. Пожалуйста, поглядите там внимательнее на всех, 
особенно на мужчин из первого ряда, ладно? – она пообещала исполнить мои просьбы и 
я всё же высунулась в коридор, прокричав: - Сэй! Сэй?!
 Спустя несколько секунд подруга появилась. Осторожно ступая на шпильках, она с 
удивлением приближалась, не понимая, что заставило меня остаться здесь так надолго, 
ведь обычно я тут же, как только залезу в свою одежду, бегу к тайной двери возле 
подсобки в тупике, показанной мне ею же, отодвигаю там коробки, открываю люк и, по 
лестнице вниз, прямо, минут пять по кривым переулкам подвала, достигаю соседнего 
квартала, где выбираюсь неподалеку от дома.
  - Что такое, Мэя?
  - Позови сюда Санха! – предвосхищая её недоразумение, я всплеснула руками. – Да, 
опять! И сама приходи, тут сотворилось что-то необычное…
  Ожидание на этот раз показалось тяжелее. Пока они шли, я разглядывала тонкое 
ювелирное украшение, вес которому предавали ноли в цене. Бриллианты, настоящие. 
Черт! Кто-то очень здорово оценил Саломею. Но кто? Ожерелье полетело по сцене 
после выключения света спустя считанные мгновения… это был кто-то из-за первых 
столиков. И я даже молниеносно сократила варианты до трех: Дэхен, Сонмин, Сольджун. 
Да что там думать – это Сольджун! Кто ещё мог быть вором? Я давно заподозрила его, 
ещё даже не зная. Но как же доказать, что это кинул он? Проклятье! Надо добыть ордер 
на обыск его квартиры, но как?
  - Что-то Ваше Высочество раскапризничались, - вальяжной походкой вошел Санха, но 
убрал улыбку с лица, когда увидел мою угрюмость. За ним шла Сэй. – Что такое? Я не 
смотрел на тебя, как ты и просила.
  - Кто швырнул это на сцену? – поднялась я, поднимая и руку с ожерельем.
  - Что это? – приподнял одну бровь парень.
  - Одна из пропаж, которую кто-то стыбрил из ювелирного. Стоит сотню тысяч долларов.
  - Ого! – присвистнув, Санха с большим уважением покосился на мою ношу. Я испепеляла 
его взглядом. – И откуда она здесь? Что значит «швырнул на сцену»?
  - То и значит! Когда погас свет, через секунд двадцать-тридцать, за мной под занавес 
скользнула вот эта штучка. И ты должен мне сказать, кто это сделал?
  - Да как же я это могу знать, когда ты велела мне отвернуться? – скрестил руки на 
груди Санха и украсился кривой усмешкой. – Госпожа Саломея, определитесь, что мне 
нужно делать?
  - Тебе следует знать, кто из ваших постояльцев вор, обчистивший хорошенько кучу 
богатых мест Сеула!
  - Слушай, Мэя, даже если бы я смотрел, когда погасили свет – там выколи глаз. Всё 
устроено по твоему заказу, так что получай, за что боролась. Выяснить, кто кинул 
ожерелье невозможно. – Санха глазами попросил поддержки у Сэй. Та кивнула. – Что 
касается постояльцев, то я тебе это без следствия скажу: тут каждый второй жулик.
  - Вот как? А ты пытался мне доказать, что вы тут порядочные люди, с порядочным 
клубом!
  - Я? – издевательски ткнул он себе пальцем в грудь. – Никогда такого не говорил.
  - Какой же ты!.. – прищурившись, я подошла к нему ближе. – А, может, это ты сам 
сделал?
  - Ну, разумеется. – ярко и отвлекая меня от серьёзных мыслей, заулыбался Санха. Его 
улыбка уводила меня куда-то к шелковым простыням, кожаным диванам, опускающемуся 
81/217

на пол нижнему белью и сигаретному дыму после секса.
  - А что? Ты стоял ближе всех, кажется, хоть и спиной. Кто докажет, что ты не 
грабитель?
  - Мэя, ты что? – вступилась Сэй. – Санха самый надежный и заслуживающий доверия 
человек!
  Я, едва не рыча от бессильной злобы, выдохнула, плюхнувшись на стул. Только сейчас я 
поняла, что не говорю им ничего о записке. Она прикипела ко мне, спрятанная за пазуху, 
тут же стала слишком личной, слишком… похожей на мираж, который я боялась 
растворить в поднявшемся переполохе. То обещание всего мира к моим ногам… всё это 
так напоминало несбыточную мечту о принце, который всё же перевернет мою жизнь с 
ног на голову и пробудит во мне любовь. Но я не Саломея, а Мэя, полицейский, который 
должен найти и сдать негодяя, устроившего мини-шоу для одного зрителя. Я должна 
вычислить и арестовать грабителя, а не тешить самолюбие тем, что кто-то ради 
выдуманного мною образа совершает противозакония.
  - А Джело? Я хочу поговорить с ним. – оживилась я. Мальчишка же тоже был там! Он 
мог заметить что-либо.
  - Он ушел сразу же после окончания. – пожал плечами Санха.
  - Куда? В гостиницу? – указала я вверх пальцем, но получила отрицательный ответ.
  - Нет, но я не знаю, куда.
  - Он ушел один? – опомнилась я, подумав о Сольджуне. – Или с тем, о ком ты знаешь, 
Санха, что он тоже может быть причастен и, скорее всего, он это всё и сделал.
  - Нет, этот человек ещё в ресторане. Хочешь, иди, пообщайся. – подловил меня на 
трусости этот наглый брюнет, явно зная всё о гипнозе, обо всем, что знаю я, и ещё о чем-
то большем.
  Я почувствовала такую усталость, что решительно готова была отказаться даже 
подняться с места. А ведь ещё предстоял путь домой. Что же делать? От Санха я ничего 
не добьюсь, а сейчас в голове такой сумбур, да и надо поговорить с сестрой и Рэй. Что 
они скажут? А потом, как-нибудь, поищу Джело. Вдруг он более глазастый, чем этот 
волк-обольститель? Я аккуратно разложила на коленях ожерелье, а про себя 
цитировала записку, бегущей строкой. Если согласна – продолжай танцевать. 
Продолжать, чтобы ради меня совершали преступления, засыпали драгоценностями, 
восторгами и, возможно, узнать, кто это делает? Или отдать украшение в полицию, а они 
сами найдут, кто вор? Покончить с иллюзорной жизнью восточной красавицы или 
оставить себе её ещё ненадолго? Нет, это глупо. Это какое-то детство, которое 
призывает поиграть в переодевания, погони и таинственных незнакомцев. А я взрослый 
человек, у которого теперь есть бойфренд.
  - Сэй, отнеси это завтра в наш участок. – подала я ей оправленные в платину 
бриллианты. – Скажешь, что подбросили на сцену после того, как Саломея ушла.
  К счастью, подруга и Айли ждали меня у нас вдвоем. Я смогла выговориться и 
облегчить душу, а вот они, как и все в тот миг, наверное, ничего не видели и не смогли 
дать мне за что зацепиться. Да и к чему зацепки? Я знала, что это Сольджун, и мне 
нужны были улики, а не подозреваемые. С другой стороны, он дал мне ясно понять, что 
если я очарую его, то он выдаст мне всё на свете. Сунуться в его логово я не рискну, 
разве что под угрозой своей жизни, или жизни моих близких, до чего, надеюсь, не 
дойдет. Но, если его записка – правда, то, как Саломея, я его очаровала, и он обязан мне 
выдать всё. Ткнуть ему его запиской? Если бы было возможно доказательство почерка! 
Но текст предусмотрительно был набран на компьютере. Ничего не говорящий машинный 
82/217

шрифт.
  Я не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и прокручивая картинки прошедшего вечера, 
особенно те, которые предстали перед глазами, когда я смотрела со сцены, на этих 
богатых и балованных мужчин, отвечавших мне на надменность похотью и 
сладострастием. А ведь завтра нужно было на работу! Какая мука. Если выпью 
снотворное, то буду с тупой головой с утра. Да и нет у меня подобных таблеток в доме. 
Лучше попытаться думать о чем-то хорошем… Стук. Я подскочила на кровати, потому что 
это был стук в окно. Едва ли расслабившаяся, что похищение меня миновало, я тут же 
вспомнила об этом и запаниковала. Я ведь живу сейчас на первом этаже, да без решеток 
на окнах! Кто… кто мог стучать?
 Спустившись с постели, я пригнулась и, почти на четвереньках, вытащив табельное 
оружие из тумбочки (какая глупость убирать его далеко! Надо держать такие вещи под 
подушкой), подкралась к окну. Тихий скребущийся звук повторился. Я встала сбоку от 
окна, чуть-чуть высунувшись. Приняв это за обман зрения, я тряхнула головой – на улице 
стоял Джело! Высунувшись смелее, я убедилась, что это он и, видя, как он улыбнулся и 
помахал рукой, я повернула запор и растворила окно. Если бы парень был не такого 
высокого роста, ему бы, возможно, не совсем удобно пришлось стучаться ко мне, а так 
было в самый раз. Сонная и, видимо, всё-таки дремавшая до этого, с растрепанными 
распущенными волосами и в майке, я, грозная, как ведьма, вытаращилась на ночного 
гостя.
 - Ты что тут делаешь?
 - О, я как раз хотел увидеть тебя со свободно лежащими волосами, - впился глазами в 
мои лохматые локоны Джело.
 - Как ты узнал, где я живу? – стараясь распахнуть глаза пошире и не щурить их, я 
скрестила руки на груди, отложив пистолет подальше. Осознание раздетости пришло, 
хоть и с задержкой.
 - Позвонил по домофонам и поспрашивал. – просто выдал он. – С третьей попытки мне 
сказали номер квартиры.
 - Ты в своём уме? Два часа ночи! – возмутилась я. И тут же вспомнила, что сама хотела 
его видеть, поговорить с ним. – А в прочем, хорошо, что ты пришел… заходи, я хотела 
побеседовать.
 - Нет! Это ты выходи. – отступил на шаг Джело, поманив меня.
 - Куда? Зачем? – я обернулась через плечо, убеждаясь, что в комнатах царит тишина и 
Айли спит. – Куда я пойду с тобой? Не проще ли зайти ко мне?
 - Нет, я не хочу сидеть в четырех стенах. Пошли, прогуляемся. – Джело сделал ещё шаг 
назад.
 - Какой прогуляемся?! Мне завтра на работу! – мальчишка продолжал медленно 
отступать спиной, глядя на меня. – Да постой ты! Дай хотя бы накинуть что-нибудь…
 - Я дам тебе свой джемпер, - потряс его за грудки юноша, не останавливаясь. – 
Выпрыгивай через окно. Так быстрее.
 - Через окно?! – округлились, наконец, мои глаза.
 - Я ухожу… - хитро и коварно расплылся он, разворачиваясь и делая большущий шаг 
своими длиннющими ногами.
 - Стой! Подожди же ты! – отчаявшись, не до конца взбодрившись, я забралась на 
подоконник и, не соображая, видимо, что спала в одних трусах-шортах и майке, 
спрыгнула, в чем была, на землю, окунувшись в приятно влажную июньскую ночь. На 
ногах были тапочки. – Паршивец, на что ты меня толкаешь?
83/217

  Не обманув, Джело стянул с себя джемпер и, вернувшись, накинул мне его на плечи, 
оставшись в одной футболке. Его одежда оказалась мне ниже бедер – так хорошо 
закрывала всю мою обнаженность. Я просунула руки в рукава, начав заплетать волосы, 
чтобы хоть как-то привести себя в порядок.
  - Оставь. – поднял руку Джело. – Тебе так хорошо.
  - Ладно, шутки в сторону. Ещё раз: что ты тут делаешь и зачем пришел? – я посмотрела 
на вечный скейт, прицепленный к потертому ремешку и, как гитара, перекинутый за 
спину и побеспокоенный, когда снимался джемпер.
  - Ну… я в плохом настроении ушел из «Золотого клуба». Мне было так грустно, так 
печально, так тоскливо… я пошел бродить. Ходил, ходил, долго ходил. Много думал. 
Вспомнил о тебе, захотелось тебя увидеть и пообщаться.
  - Таким вот экстравагантным образом? – мой язык хотел понести следом что-то вроде «а 
знаешь ли ты, что твой Сольджун всё-таки негодяй и…», и я вспомнила, что ещё не 
выдала ему себя. А этим, собственно, и собиралась заняться.
  - Нормально. – отмахнулся Джело. – Ты каталась когда-нибудь на скейтборде?
  - Я? Нет. – ошарашилась я продолжением. Определенно, сегодня он в ударе 
непредсказуемости.
  - Тогда предлагаю попробовать. Предупреждаю, я не каждой это позволяю. Эта 
досочка мне роднее самого близкого друга, - серьёзно предупредил он и протянул мне 
руку. – Пошли, тут недалеко есть классный спуск. Можно лихо съехать.
  - Лихо? Да я даже вряд ли устою на ровном месте! – его ладошка ждала, 
растопырившись и я, сопротивляясь словами, но противореча себе действиями, взялась 
за неё. Джело тут же перекрестил наши пальцы, крепко их сомкнув.
  - Лучше начинать со сложного. Так быстрее учатся.
  Не веря в происходящее и то, что я в нем участвую, я зачем-то шла за Джело, и с 
каждым шагом желание брести за ним увеличивалось. Мне всё больше нравилось то, что 
я вылезла из дома, забыв о том, что за мной вот-вот кто-то придет и украдет, что некто 
обещает мне неведомые сокровища, что завтра я могу проспать. Я ни на миг не подумала, 
что Джело может подвергнуть меня опасности или излучать её. Мы добрались до пешей 
тропки, которая преломлялась разве что не под углом сорок пять градусов. Сеул 
известен своим перепадом высот, но никогда не думала, что буду пытаться сломать себе 
на них шею. Парень поставил скейт на асфальт.
  - Ставь одну ногу на него. Вторую не поднимай, стой на ней. – указал он мне и начал 
отходить. – Не двигайся.
  - Куда ты?! – обеспокоилась я, видя, как он спускается по дорожке.
  - Ловить тебя внизу, куда же ещё? – засмеялся он.
  - Что?! Ловить? Эй, мы так не договаривались! – крикнула я и заткнула себе рот, ведь 
такой поздний час! – Я не хочу лететь отсюда! Я расшибусь!
  - Нуна, ты трусишь? – всё дальше был голос Джело. – Давай же. Я не верю, что ты не 
умеешь держать равновесие! Тут всего-то метра три! Ты доедешь до меня, я и моргнуть 
не успею!
  - Я не доеду, а долечу! Повторяю это. – я смотрела на горку и не верила, что решусь 
оттолкнуться и поехать. Хотя было достаточно светло, ровно, и все остальные 
обстоятельства, кроме крутости подъема, были за. – И… ты уж, не моргай, пожалуйста! 
Если ты закроешь глаза…
   - Мэя, я тебя не проморгаю. – Джело встал внизу и распахнул объятия. – Я жду!
   - Жди-жди! Я не обещалась сделать это быстро! – бросила ему я и добавила себе под 
нос. – И вообще не обещала…
84/217

   - Нуна, нельзя быть такой нерешительной! – подначил он меня, а потом выдал нечто, 
что добавило мне куда больше храбрости. – Ты говорила, что у тебя не было чувств, что 
ты не любила и не любишь. Что завидуешь мне. Мэя, но ведь любовь – это тоже риск. Это 
страшно, Мэя. Если ты живешь, не решаясь даже скатиться с горки, то каким образом ты 
полюбишь? Представь, что я – это кто-то, кого ты могла бы полюбить. И вот, я стою 
здесь. Я просто стою и жду тебя, а тебе страшно, и если ты не поднимешь второй ноги, 
то никогда, слышишь? никогда не изменишь ничего, а только будешь стоять там, наверху, 
недостижимая для настоящих чувств.
   Он облил меня ушатом ледяной правды. Джело стоял там, с разведенными в стороны 
руками, довольный, но смотрящий на меня с вызовом, и я оттолкнулась. Подняв вторую 
ногу, я поставила её рядом с первой, и скейтборд тронулся с места, крутя колеса всё 
быстрее и быстрее, пока резко не понесся, как с обрыва. Завизжав, я зажмурила глаза, 
чувствуя, как из-под ног уходит твердая основа, но, когда ветер затрепал волосы 
особенно сильно, ударяя в лицо, я вдруг остановилась, схваченная Джело, обнявшим 
меня слету и сдернувшим с доски, которую, к тому же, умудрился поймать ногой. Я 
открыла глаза, перебарывая эмоции и начиная улыбаться так же счастливо, как 
мальчишка.
   - Ну как? – поставил он меня перед собой. Один тапочек остался на доске и слетел с 
неё, когда она остановилась. Я, придерживаясь за руку Джело, протянула ногу и надела 
её.
   - Это… это было здорово! - признала я, оценив и закивав головой. Взгляд юноши 
перескочил с меня на улицу и заблуждал по ней без цели и назначения. Я кашлянула в 
кулак, выпрямляясь и напоминая себе, что только что вела себя, как подросток, 
непосредственный и беззаботный, и теперь надо бы возвращаться к своему адекватному 
состоянию. И получить ответы на вопросы. – Джело, ты же не скажешь, что пришел ко 
мне после полуночи только затем, чтобы спустить меня со склона и проветрить мои 
кости? Серьёзно, для чего всё это?
   - Если честно, то этому, действительно, мало объяснений, - он пожал плечами, 
наклонился, поднял скейтборд и стал крепить его себе за спину снова. – Я был на 
выступлении Саломеи… на её последнем выступлении. Я подошел поближе и вот, в один 
миг, она посмотрела мне в глаза. У неё было такое выражение… такое одинокое, такое… 
не скажу, что несчастное, нет. Она… она гасла, Мэя! Это глупо звучит, но я не нахожу 
других подходящих слов. Она станцевала свой последний танец, поистине, как в 
последний раз. Это было нечто! Она не хотела прекращать это и уходить, но уходила… в 
этот миг она стала так близка мне, как никогда! Это был самый волнительный момент за 
последние мои полтора года… И когда я понял, что её больше не будет, что Саломея 
исчезает, то почему-то вспомнил о тебе. Не знаю… ты говорила тогда, что никогда не 
испытывала сильных чувств, что всё всегда так банально: цветы, кафе, встречи, бла-бла-
бла. Пусть нет никакой связи и логики в моих рассуждениях, но я прикинул, а почему бы 
не сделать что-то неординарное, не банальное, чтобы оно у тебя было? В конце концов, 
Саломея делала сказку, заставляла верить в неё, нет, даже больше: сказка 
существовала. И вот, есть ты, которая не верит в сказки, живет скучно и серо. Саломея 
дала мне импульс для того, чтобы я пошел и нашел тебя. Правда, я долго не решался 
зайти…
  Смущенная улыбка Джело окончательно покорила меня. Каждое его слово рубило меня, 
как топор тонкое дерево – мне хотелось упасть перед ним, но от радости, что он так 
подумал обо мне, захотел сделать мне приятное… и ведь он не понимал, что увидел в 
Саломее меня, поэтому обо мне и вспомнил! Что ж, нужно сказать ему, как всё обстоит 
85/217

на самом деле, кто она такая, кто я такая, кто мы с ней такие.
  -… и, знаешь, - вдруг продолжил Джело. – Бог с ним, что она ушла. Есть вещи и люди, 
которые, наверное, должны исчезать. Ты была права и я, наверное, мог бы даже 
влюбиться в неё… а я не хочу этого больше, - он по-доброму засмеялся. – Мне уже 
одного раза достаточно. Так что, чтобы мне не было больнее и хуже, я не хочу знать, кто 
она на самом деле. Не хочу опять привязываться к тем, кто непостоянен…
   - Джело… - я вкрадчиво взяла его за руку. – Твоя бывшая девушка… она бросила тебя?
   - Нет. Она просто полюбила другого. Она и меня любила, и его. И ей было больно 
выбирать. Я знал, что ей очень мучительно сделать выбор. И ушел сам.
   - Но ведь тебе же самому больно! – возмутилась я. – Что за самоистязание и 
издевательства?
   - Ох, нуна! – положил он мне ладонь на макушку и потрепал, как маленькую девочку. 
Как будто это он был старше! – Это называется любовь. Смотрю, ты в этом, 
действительно, ни черта не шаришь.
   - Видимо. – смирилась я, надув губы и следя за его рукой, которая, спустившись с моей 
головы, вновь взяла мою ладонь.
   - Что ж, тогда давай учить друг друга: я тебя любить, а ты меня разлюблять. – Джело 
задорно потянул меня. – Тут недалеко есть крыша, с которой обалденный вид! У меня там 
припасено два пива. Выпьем и посмотрим на звезды.
  - Джело! Я не могу явиться на работу не спав! Начальник меня убьет, если я просплю…
  - Видел я твоего начальника, - подмигнул юноша. – Он тебе всё простит. Ты же 
слышала, что у него на тебя планы? Влюбленные мужчины прощают всё.
 «Кроме встреч с другим по ночам» - подумалось мне, но этого, как и о Саломее, я сказать 
уже не смогла.
            
86/217

жүктеу/скачать 1,09 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: