динамическую характеристику она сохраняет, лишь будучи общей целью, освобожденной от конкретных
и частных деталей;
цель, при ее объективном характере, с точки зрения зарождения, всегда субъективна
:
ее ставит и
формулирует субъект, а значит, цель сохраняет его субъективное, отличное от другого субъекта
восприятие действительности, предвосхищение реальности, очертания, признаков желаемого
результата.
В конечном счете, целеполагание разворачивается перед исследователями в непосильной, неодолимой
трудности, а попытка назвать
вещи своими именами, то есть предложить четкую и ясную цель
воспитания, вместо того чтобы стать отправной точкой работы педагога с детьми, угасает и как бы не
существует более.
Второе, что объясняет двусмысленность нашей позиции по отношению к цели воспитания,
-
наш
сложный кризисный период общества, без стратегии социальной перестройки и при слабом научно
-
теоретическом обосновании ее содержания. Отсюда неизбежность размытых идеалов, ложность
предлагаемых образцов жизни и пропагандируемых эталонов поведения. Цель «идеальна» и в плане ее
способности отражать эталонное, образцовое, наилучшее на данный момент жизни человека. Но где
взять этот образец в распавшейся действительности? Будучи субъективной, цель объективна в том
смысле, что она черпается из
объективной реальности и
-
ниоткуда более.
В практической работе учителя проблема цели становится камнем преткновения, если он не признает
эту проблему краеугольным камнем воспитательной системы. Для его же профессиональной аттестации
вопрос о цели воспитания
-
пробный камень его педагогического мастерства. Однако все это не
означает невозможности преодоления всех подводных камней поставленного вопроса. Приступим же к
нахождению ответа, хотя вопрос трудный и сложный и вызывает аналогию крепкого камня,
сопротивляющегося человеческим слабым силам.
Но сначала предупредим прямолинейное представление о воспитании как целенаправленном
подавлении личности ребенка и психологическом манипулировании.
Истинное воспитание потому и
сочетает в себе науку и искусство, как это отмечал К.Д. Ушинский, что объективные
закономерности социального развития в жестких рамках культуры должны оставлять место
индивидуальному своеобразию, свободе личностного «Я», становлению субъектности.
Если бы мы не
признавали такой гармонии, мы бы либо заняли позицию грубого давления на личность, в корне
отличную от истинного воспитания тем, что продиктована интересами того, кто воздействует на
ребенка, но нисколько не интересами самого ребенка, либо отступили бы от воспитания, предоставив
дело развития личности случаю и стихии, а ребенка
-
слепой судьбе. Противоречие необходимости и
свободы, должного и желаемого, социального и индивидуального разрешается общим характером цели
воспитания так, чтобы этот общий характер позволял сохранять в границах своих бесконечную
вариативность индивидуального развития.
Главное, чтобы жизнь в обществе была осмысленной для человека, чтобы, находясь в системе
социальных отношений, он понимал их содержание, назначение, ценность для всех и для отдельного
человека, чтобы этот
подрастающий человек становился личностью. Не особью только. Не индивидом
только. А особью и индивидом на уровне личности.
Роль педагога состоит, в таком случае, в разворачивании перед воспитанником веера разнообразных
жизненных выборов и научении ребенка производить свободный осознанный выбор, за который в
дальнейшем он и станет нести ответственность.
Разумеется, у данного выбора существуют границы, очерченные культурой. Современность выработала
вполне определенный, хотя и весьма широкий образ достойной
жизни для сегодняшнего человека.
«Достойная жизнь» —
это жизнь, соответствующая всем предназначениям человека, позволяющая ему
раскрыть все потенции, реализующая его сущностные функции, в корне отличающие его от животного,
это жизнь, основанная на Добре, Истине, Красоте. Педагогу следует ориентировать ребенка на выбор,