Пусть будут приключенья''

CHAPTER XII
Глава XII

Alice's Evidence
АЛИСА ДАЕТ ПОКАЗАНИЯ
'Here!' cried Alice, quite forgetting in the flurry of
the moment how large she had grown in the last
few minutes, and she jumped up in such a hurry
that she tipped over the jury-box with the edge of
her skirt, upsetting all the jurymen on to the heads
of the crowd below, and there they lay sprawling
about, reminding her very much of a globe of
goldfish she had accidentally upset the week
before.
— Здесь! — крикнула Алиса, забыв в своем
волнении, как она выросла за последние
несколько минут, и так быстро вскочила со
своего места, что задела краем юбки скамью,
на которой сидели присяжные, — скамья
опрокинулась, и все присяжные посыпались
вниз, на головы сидящей публики. Там они и
лежали, напоминая Алисе рыбок, так же
беспомощно лежавших на полу с неделю назад,
когда она случайно опрокинула аквариум.
'Oh, I BEG your pardon!' she exclaimed in a tone of
great dismay, and began picking them up again as
quickly as she could, for the accident of the
goldfish kept running in her head, and she had a
vague sort of idea that they must be collected at
once and put back into the jury-box, or they would
die.
— Простите, пожалуйста! — огорченно
вскричала Алиса и принялась торопливо
подбирать присяжных; случай с аквариумом не
шел у нее из ума, и ей почему-то казалось, что,
если не подобрать присяжных как можно
скорее и не посадить их обратно на скамью,
они непременно погибнут.
'The trial cannot proceed,' said the King in a very
grave voice, 'until all the jurymen are back in their
proper places—ALL,' he repeated with great
emphasis, looking hard at Alice as he said do.
— Суд продолжит работу только после того,
как все присяжные вернутся па места, —
сказал Король строго. — Я повторяю: все! Все
до единого! — произнес он с расстановкой, не
сводя глаз с Алисы.
Alice looked at the jury-box, and saw that, in her
haste, she had put the Lizard in head downwards,
and the poor little thing was waving its tail about in
a melancholy way, being quite unable to move. She
soon got it out again, and put it right; 'not that it
signifies much,' she said to herself; 'I should think
it would be QUITE as much use in the trial one way
up as the other.'
Алиса взглянула на присяжных и обнаружила,
что второпях она посадила Ящерку Билля на
скамью вверх ногами; бедняга грустно махал
хвостом, но перевернуться никак не мог. Она
быстро взяла его и посадила, как полагается.
Про себя же она подумала: — Конечно, это
совсем неважно. Что вверх головой, что вниз,
пользы от него па суде никакой.
As soon as the jury had a little recovered from the
shock of being upset, and their slates and pencils
had been found and handed back to them, they set
to work very diligently to write out a history of the
accident, all except the Lizard, who seemed too
much overcome to do anything but sit with its
mouth open, gazing up into the roof of the court.
Как только присяжные немного пришли в себя
и получили обратно потерянные при падении
грифели и доски, они принялись усердно
писать историю этого происшествия. Один
только Билль сидел неподвижно, широко
открыв рот и уставившись в небо: видно, никак
не мог опомниться.
'What do you know about this business?' the King
said to Alice.
— Что ты знаешь об этом деле? — спросил
Король.
'Nothing,' said Alice.
— Ничего, — ответила Алиса.
'Nothing WHATEVER?' persisted the King.
— Совсем ничего? — настойчиво допытывался
Король.

'Nothing whatever,' said Alice.
— Совсем ничего, — повторила Алиса.
'That's very important,' the King said, turning to
the jury. They were just beginning to write this
down on their slates, when the White Rabbit
interrupted: 'UNimportant, your Majesty means, of
course,' he said in a very respectful tone, but
frowning and making faces at him as he spoke.
— Это очень важно,—произнес Король,
поворачиваясь к присяжным. Они кинулись
писать, но тут вмешался Белый Кролик. —
Ваше Величество хочет, конечно, сказать:
неважно, — произнес он почтительно. Однако
при этом он хмурился и подавал Королю знаки.
'UNimportant, of course, I meant,' the King hastily
said, and went on to himself in an undertone,
'important—unimportant—unimportant—important
—' as if he were trying which word sounded best.
— Ну да, — поспешно сказал Король. — Я
именно это и хотел сказать. Неважно! Конечно,
неважно! И забормотал вполголоса,—словно
примериваясь, что лучше звучит. — Важно —
неважно... неважно — важно...
Some of the jury wrote it down 'important,' and
some 'unimportant.' Alice could see this, as she was
near enough to look over their slates; 'but it doesn't
matter a bit,' she thought to herself.
Некоторые присяжные записали: ``Важно!'', а
другие—``Неважно!''. Алиса стояла так близко,
что ей все было отлично видно. — Это не имеет
никакого значения, — подумала она.
At this moment the King, who had been for some
time busily writing in his note-book, cackled out
'Silence!' and read out from his book, 'Rule Forty-
two. ALL PERSONS MORE THAN A MILE HIGH TO
LEAVE THE COURT.'
В эту минуту Король, который что-то быстро
писал у себя в записной книжке, крикнул: —
Тихо! Посмотрел в книжку и прочитал: —
``Правило 42. Всем, в ком больше мили росту,
следует немедленно покинуть зал''.
Everybody looked at Alice.
И все уставились на Алису.
'I'M not a mile high,' said Alice.
— Во мне нет мили, — сказала Алиса.
'You are,' said the King.
— Нет, есть, — возразил Король.
'Nearly two miles high,' added the Queen.
— В тебе мили две, не меньше, — прибавила
Королева.
'Well, I shan't go, at any rate,' said Alice: 'besides,
that's not a regular rule: you invented it just now.'
— Никуда я не уйду, — сказала Алиса. — И
вообще, это не настоящее правило. Вы его
только что выдумали.
'It's the oldest rule in the book,' said the King.
— Это самое старое правило в книжке—
возразил Король.
'Then it ought to be Number One,' said Alice.
— Почему же оно тогда 42-е? — спросила
Алиса. — Оно должно быть первым!
The King turned pale, and shut his note-book
hastily. 'Consider your verdict,' he said to the jury,
in a low, trembling voice.
Король побледнел и торопливо закрыл книжку.
— Обдумайте свое решение, — сказал он
присяжным тихим, дрожащим голосом.
'There's more evidence to come yet, please your
Majesty,' said the White Rabbit, jumping up in a
great hurry; 'this paper has just been picked up.'
Белый Кролик поспешно вскочил со своего
места. — С позволения Вашего Величества, —
сказал он, — тут есть еще улики. Только что
был найден один документ.
'What's in it?' said the Queen.
— А что в нем? — спросила Королева.

'I haven't opened it yet,' said the White Rabbit, 'but
it seems to be a letter, written by the prisoner to—
to somebody.'
— Я его еще не читал,—ответил Белый Кролик,
—но, по-моему, это письмо от обвиняемого...
кому-то...
'It must have been that,' said the King, 'unless it
was written to nobody, which isn't usual, you
know.'
— Конечно, кому-то, — сказал Король. — Вряд
ли он писал письмо никому. Такое обычно не
делается.
'Who is it directed to?' said one of the jurymen.
— Кому оно адресовано? — спросил кто-то из
присяжных.
'It isn't directed at all,' said the White Rabbit; 'in
fact, there's nothing written on the OUTSIDE.' He
unfolded the paper as he spoke, and added 'It isn't
a letter, after all: it's a set of verses.'
— Никому, — ответил Белый Кролик. — Во
всяком случае, на обороте ничего не написано.
С этими словами он развернул письмо и
прибавил: — Это даже и не письмо, а стихи.
'Are they in the prisoner's handwriting?' asked
another of the jurymen.
— Почерк обвиняемого? — спросил другой
присяжный.
'No, they're not,' said the White Rabbit, 'and that's
the queerest thing about it.' (The jury all looked
puzzled.)
— Нет, — отвечал Белый Кролик. — И это всего
подозрительней. (Присяжные растерялись).
'He must have imitated somebody else's hand,' said
the King. (The jury all brightened up again.)
— Значит, подделал почерк, — заметил Король.
(Присяжные просветлели).
'Please your Majesty,' said the Knave, 'I didn't write
it, and they can't prove I did: there's no name
signed at the end.'
— С позволения Вашего Величества,—сказал
Валет,—я этого письма не писал, и они этого
не докажут. Там нет подписи.
'If you didn't sign it,' said the King, 'that only
makes the matter worse. You MUST have meant
some mischief, or else you'd have signed your name
like an honest man.'
— Тем хуже, — сказал Король. — Значит, ты
что-то дурное задумал, а не то подписался бы,
как все честные люди.
There was a general clapping of hands at this: it
was the first really clever thing the King had said
that day.
Все зааплодировали: впервые, за весь день
Король сказал что-то действительно умное.
'That PROVES his guilt,' said the Queen.
— Вина доказана, — произнесла Королева. —
Рубите ему...
'It proves nothing of the sort!' said Alice. 'Why, you
don't even know what they're about!'
— Ничего подобного! — возразила Алиса. — Вы
даже не знаете, о чем стихи.
'Read them,' said the King.
— Читай их! — сказал Король Кролику.
The White Rabbit put on his spectacles. 'Where
shall I begin, please your Majesty?' he asked.
Кролик надел очки. — С чего начинать, Ваше
Величество? — спросил он.
'Begin at the beginning,' the King said gravely, 'and
go on till you come to the end: then stop.'
— Начни с начала, — важно ответил Король, —
продолжай, пока не дойдешь до конца. Как
дойдешь — кончай!
These were the verses the White Rabbit read:—
Воцарилось мертвое молчание. Вот что
прочитал Белый Кролик:

'They told me you had been to her, 
And mentioned me to him: 
She gave me a good character, 
But said I could not swim.
Я знаю, с ней ты говорил 
И с ним, конечно, тоже. 
Она сказала: ``Очень мил, 
нo плавать он не может''.
He sent them word I had not gone 
(We know it to be true): 
If she should push the matter on, 
What would become of you?
Там побывали та и тот 
(Что знают все на свете),
Но, если б делу дали ход, 
Вы были бы в ответе.
I gave her one, they gave him two, 
You gave us three or more; 
They all returned from him to you, 
Though they were mine before.
Я дал им три, они нам — пять, 
Вы шесть им посулили. 
Но все вернулись к вам опять, 
Хотя моими были.
If I or she should chance to be 
Involved in this affair, 
He trusts to you to set them free, 
Exactly as we were.
Ты с нею не был вовлечен 
В такое злое дело, 
Хотя сказал однажды он, 
Что все им надоело.
My notion was that you had been 
(Before she had this fit) 
An obstacle that came between 
Him, and ourselves, and it.
Она, конечно, горяча, 
Не спорь со мной напрасно. 
Да, видишь ли, рубить сплеча 
Не так уж безопасно.
Don't let him know she liked them best, 
For this must ever be 
A secret, kept from all the rest, 
Between yourself and me.'
Но он не должен знать о том 
(Не выболтай случайно),
Все остальные ни при чем, 
И это наша тайна.
'That's the most important piece of evidence we've
heard yet,' said the King, rubbing his hands; 'so
now let the jury—'
— Это очень важная улика, — проговорил
Король, потирая руки. — Все, что мы сегодня
слышали, по сравнению с ней бледнеет. А
теперь пусть присяжные обдумают свое...
'If any one of them can explain it,' said Alice, (she
had grown so large in the last few minutes that she
wasn't a bit afraid of interrupting him,) 'I'll give
him sixpence. I don't believe there's an atom of
meaning in it.'
Но Алиса не дала ему кончить. — Если кто-
нибудь из них сумеет объяснить мне эти стихи,
— сказала Алиса, — я дам ему шесть пенсов.
(За последние несколько минут она еще
выросла, и теперь ей никто уже не был
страшен). — Я уверена, что в них нет никакого
смысла!
The jury all wrote down on their slates, 'SHE
doesn't believe there's an atom of meaning in it,'
but none of them attempted to explain the paper.
Присяжные записали: ``Она уверена, что в них
нет никакого смысла'', — но никто из них не
сделал попытки объяснить стихи.
'If there's no meaning in it,' said the King, 'that
saves a world of trouble, you know, as we needn't
try to find any. And yet I don't know,' he went on,
spreading out the verses on his knee, and looking
at them with one eye; 'I seem to see some meaning
in them, after all. "—SAID I COULD NOT SWIM—"
you can't swim, can you?' he added, turning to the
— Если в них нет никакого смысла, — сказал
Король, — тем лучше. Можно не пытаться их
объяснить. Впрочем... Тут он положил стихи
себе на колени, взглянул на них одним глазом
и произнес: — Впрочем, кое-что я, кажется,
объяснить могу, ``...но плавать он не может...''
И, повернувшись к Валету, Король спросил: —

Knave.
Ты ведь не можешь плавать?
The Knave shook his head sadly. 'Do I look like it?'
he said. (Which he certainly did NOT, being made
entirely of cardboard.)
Валет грустно покачал головой. — Куда мне! —
сказал он. (Это было верно—ведь он был
бумажный).
'All right, so far,' said the King, and he went on
muttering over the verses to himself: '"WE KNOW
IT TO BE TRUE—" that's the jury, of course—"I
GAVE HER ONE, THEY GAVE HIM TWO—" why,
that must be what he did with the tarts, you know
—'
— Так, — сказал Король и снова склонился над
стихами. ``...Знают все на свете'' — это он,
конечно, о присяжных. ``Я дал им три, они нам
— пять...'' Так вот что он сделал с кренделями!
'But, it goes on "THEY ALL RETURNED FROM HIM
TO YOU,"' said Alice.
— Но там сказано, что ``все вернулись к вам
опять'', — заметила Алиса.
'Why, there they are!' said the King triumphantly,
pointing to the tarts on the table. 'Nothing can be
clearer than THAT. Then again—"BEFORE SHE
HAD THIS FIT—" you never had fits, my dear, I
think?' he said to the Queen.
— Конечно, вернулись, — закричал Король, с
торжеством указывая на блюдо с кренделями,
стоящее на столе. — Это очевидно! — ``Она,
конечно, горяча...'' — пробормотал он и
взглянул на Королеву. — Ты разве горяча,
душечка?
'Never!' said the Queen furiously, throwing an
inkstand at the Lizard as she spoke. (The
unfortunate little Bill had left off writing on his
slate with one finger, as he found it made no mark;
but he now hastily began again, using the ink, that
was trickling down his face, as long as it lasted.)
— Ну что ты, я необычайно сдержана, —
ответила Королева и швырнула чернильницу в
Крошку Билля. (Бедняга было бросил писать по
доске пальцем, обнаружив, что не оставляет на
доске никакого следа, однако теперь поспешил
начать писать снова, обмакнув палец в
чернила, стекавшие у него с лица).
'Then the words don't FIT you,' said the King,
looking round the court with a smile. There was a
dead silence.
— ``Рубить сплеча...'' — прочитал Король и
снова взглянул на Королеву. — Разве ты когда-
нибудь рубишь сплеча, душечка?
'It's a pun!' the King added in an offended tone, and
everybody laughed, 'Let the jury consider their
verdict,' the King said, for about the twentieth time
that day.
— Никогда, — ответила Королева. И,
отвернувшись, закричала, указывая пальцем на
бедного Билля: — Рубите ему голову! Голову с
плеч! 
— А-а, понимаю, — произнес Король. — Ты у
нас рубишь с плеч, а не сплеча! 
И он с улыбкой огляделся. Все молчали. 
— Это каламбур! — закричал сердито Король.
И все засмеялись. 
— Пусть присяжные решают, виновен он или
нет, — произнес Король в двадцатый раз за
этот день.
'No, no!' said the Queen. 'Sentence first—verdict
afterwards.'
— Нет! — сказала Королева. — Пусть выносят
приговор! А виновен он или нет—потом
разберемся!
'Stuff and nonsense!' said Alice loudly. 'The idea of
having the sentence first!'
— Чепуха! — сказала громко Алиса. — Как
только такое в голову может прийти!

'Hold your tongue!' said the Queen, turning purple.
— Молчать! — крикнула Королева, багровея.
'I won't!' said Alice.
— И не думаю,—отвечала Алиса.
'Off with her head!' the Queen shouted at the top of
her voice. Nobody moved.
— Рубите ей голову! — крикнула Королева во
весь голос. Никто не двинулся с места.
'Who cares for you?' said Alice, (she had grown to
her full size by this time.) 'You're nothing but a
pack of cards!'
— Кому вы страшны? — сказала Алиса. (Она
уже выросла до своего обычного роста).—Вы
ведь всего-навсего колода карт!
At this the whole pack rose up into the air, and
came flying down upon her: she gave a little
scream, half of fright and half of anger, and tried to
beat them off, and found herself lying on the bank,
with her head in the lap of her sister, who was
gently brushing away some dead leaves that had
fluttered down from the trees upon her face.
Тут все карты поднялись в воздух и полетели
Алисе в лицо. Она вскрикнула—полуиспуганно,
полугневно,—принялась от них отбиваться... и
обнаружила, что лежит на берегу, головой у
сестры на коленях, а та тихо смахивает у нее с
лица сухие листья, упавшие с дерева.
'Wake up, Alice dear!' said her sister; 'Why, what a
long sleep you've had!'
— Алиса, милая, проснись! — сказала сестра.
— Как ты долго спала!
'Oh, I've had such a curious dream!' said Alice, and
she told her sister, as well as she could remember
them, all these strange Adventures of hers that you
have just been reading about; and when she had
finished, her sister kissed her, and said, 'It WAS a
curious dream, dear, certainly: but now run in to
your tea; it's getting late.' So Alice got up and ran
off, thinking while she ran, as well she might, what
a wonderful dream it had been.
— Какой мне странный сон приснился! —
сказала Алиса и рассказала сестре все, что
запомнила о своих удивительных
приключениях, про которые ты только что
читал. А когда она кончила, сестра поцеловала
ее и сказала: — Правда, сон был очень
странный! А теперь беги домой, не то
опоздаешь к чаю.
But her sister sat still just as she left her, leaning
her head on her hand, watching the setting sun,
and thinking of little Alice and all her wonderful
Adventures, till she too began dreaming after a
fashion, and this was her dream:—
Алиса вскочила на ноги и побежала. А пока
бежала, все время думала, что за чудесный сон
ей приснился. А сестра ее осталась сидеть на
берегу. Подпершись рукой, смотрела она на
заходящее солнце и думала о маленькой Алисе
и ее чудесных Приключениях, пока не
погрузилась в полудрему. И вот что ей
привиделось.
First, she dreamed of little Alice herself, and once
again the tiny hands were clasped upon her knee,
and the bright eager eyes were looking up into hers
—she could hear the very tones of her voice, and
see that queer little toss of her head to keep back
the wandering hair that WOULD always get into
her eyes—and still as she listened, or seemed to
listen, the whole place around her became alive
with the strange creatures of her little sister's
dream.
Сначала она увидела Алису — снова маленькие
руки обвились вокруг ее колен, снова на нее
снизу вверх смотрели большие блестящие
глаза. Она слышала ее голос и видела, как
Алиса встряхивает головой, чтобы откинуть со
лба волосы, которые вечно лезут ей в глаза.
Она прислушалась: все вокруг ожило, и
странные существа, которые снились Алисе,
казалось, окружили ее.
The long grass rustled at her feet as the White
Rabbit hurried by—the frightened Mouse splashed
Длинная трава у ее ног зашуршала — это

his way through the neighbouring pool—she could
hear the rattle of the teacups as the March Hare
and his friends shared their never-ending meal, and
the shrill voice of the Queen ordering off her
unfortunate guests to execution—once more the
pig-baby was sneezing on the Duchess's knee,
while plates and dishes crashed around it—once
more the shriek of the Gryphon, the squeaking of
the Lizard's slate-pencil, and the choking of the
suppressed guinea-pigs, filled the air, mixed up
with the distant sobs of the miserable Mock Turtle.
пробежал мимо Белый Кролик; в пруду
неподалеку с плеском проплыла испуганная
Мышь; послышался звон посуды—это
Мартовский Заяц поил своих друзей
бесконечным чаем; Королева пронзительно
кричала: ``Рубите ему голову!'' Снова на
коленях у Герцогини расчихался младенец, а
вокруг так и свистели тарелки и блюдца; снова
в воздухе послышался крик Грифона, скрип
грифеля по доске, визг подавленной свинки и
далекое рыдание несчастного Квази.
So she sat on, with closed eyes, and half believed
herself in Wonderland, though she knew she had
but to open them again, and all would change to
dull reality—the grass would be only rustling in the
wind, and the pool rippling to the waving of the
reeds—the rattling teacups would change to
tinkling sheep-bells, and the Queen's shrill cries to
the voice of the shepherd boy—and the sneeze of
the baby, the shriek of the Gryphon, and all the
other queer noises, would change (she knew) to the
confused clamour of the busy farm-yard—while the
lowing of the cattle in the distance would take the
place of the Mock Turtle's heavy sobs.
Так она и сидела, закрыв глаза, воображая, что
и она попала в Страну Чудес, хотя знала, что
стоит ей открыть их, как все вокруг снова
станет привычным и обыденным; это только
ветер зашуршит травой, погонит по пруду рябь
и зашатает камыши; звон посуды превратится
в треньканье колокольчика на шее у овцы,
пронзительный голос Королевы — в окрик
пастуха, плач младенца и крик Грифона — в
шум скотного двора, а стенанья Черепахи
Квази (она это знала) сольются с отдаленным
мычанием коров.
Lastly, she pictured to herself how this same little
sister of hers would, in the after-time, be herself a
grown woman; and how she would keep, through
all her riper years, the simple and loving heart of
her childhood: and how she would gather about her
other little children, and make THEIR eyes bright
and eager with many a strange tale, perhaps even
with the dream of Wonderland of long ago: and
how she would feel with all their simple sorrows,
and find a pleasure in all their simple joys,
remembering her own child-life, and the happy
summer days.
И, наконец, она представила себе, как ее
маленькая сестра вырастет и, сохранив в свои
зрелые годы простое и любящее детское
сердце, станет собирать вокруг себя других
детей, и как их глаза заблестят от дивных
сказок. Быть может, она поведает им и о
Стране Чудес и, разделив с ними их нехитрые
горести и нехитрые радости, вспомнит свое
детство и счастливые летние дни.
THE END
КОНЕЦ