604
фической культуре доверия / недоверия, характерной для гражданского
общества», которая «подразумевает преобладание доверия» [1, с. 6]. До-
верие и недоверие помещаются в одной плоскости, на которой важно со-
блюдать между ними баланс. Однако эта «специфическая культура» не
связывается с культурой общества. Таким образом, существует стремле-
ние превратить доверие в особую социальную субстанцию,
которая неза-
висима от культуры. Как отмечается, «доверие — весьма сложный и мно-
гогранный феномен, оно не существует в одном виде, всегда различное в
разных ситуациях» [2]. Но такая позиция в социологии закрывает путь
для выяснения природы доверия, истоков и стадий его развития.
Самую высокую ступень в ряду духовных ценностей доверие занима-
ло в культуре романтизма. Как утверждала Ж. де Сталь, «с чувством
доверия плывут по жизни на всех парусах» [3, с. 364]. Они раскрыли
и противоречивость доверия: когда «утрачены нормальные критерии че-
ловеческого поведения, доверие между людьми
подорвано и человек ока-
зывается беззащитным» [4, 221]. Хотя Гельдерлин «мечтал о том, что и
человек победит судьбу — превратит мир в свое жилище, обретет пол-
нейшее доверие к миру» [4, с. 282].
Это романтическое возвышение доверие и, одновременно,
полного
недоверия к миру воспроизводится в современной духовной культуре,
но в разнообразных формах, создавая ситуацию неопределенности.
Ведь если не получается продвижение по жизни под «парусом» дове-
рия, то начинают говорить о кризисе доверия к социальным институтам
и социальным субъектам (социальным элитам, классам, нациям и т.д.)
вместо констатации кризиса самих институтов и субъектов
.
Но возможен ли кризис доверия вообще? Ведь если исчезает доверие
к чему-то одному, то он сменяется доверием к чему-то другому. Одна-
ко общественный здравый смысл ответил на это вопрос утвердительно.
Ведь сколько ни писали о доверии, как ни раскрывали его фундамен-
тальность
для общества, но как только разразилась пандемия, так она
умножила социальное недоверие на порядок. «Значит, - делается вывод,
-
фактор доверия не сыграл роли палочки-выручалочки». Так ли тогда
доверие важно, как о нем говорили и доказывали
его фундаменталь-
ность?
Кто-то стал утверждать, что действительного доверия и не было, а
была лишь его имитация с целью манипуляции общественным сознани-
ем. Как еще отмечал Т. Адорно, в этом случае «эмпирически известная
доверительность сакральных слов имитирует для говорящего и слушаю-
щего интимность контакта» [5, с. 10-12]. Так может быть, теории доверия
и вырабатывались для того, чтобы создавать технологии манипулирова-
ния поведением людей? Или это утопия, обращенная в прошлое, когда
605
доверие естественно и органично существовало в обществе общинного,
патриархального типа?
И все же возникло недоверие к феномену доверия в его существую-
щих формах, а не к доверию вообще. Действительно, как можно выстра-
ивать социальные контакты
на дистанции, если исчезает доверие между
коммуникаторами? Содержательная коммуникация без доверия невоз-
можна, кроме троллинга или передачи команды. В живой коммуника-
ции всегда предполагается наличие чувства доверия, но в его различной
форме и различного уровня. Доверие есть статичный феномен, который
циркулирует в обществе как валюта, изменяясь лишь количественно. До-
верие имеет психологическую основу, но может приобрести и моральную.
Доверие формируется в детском возрасте, но развивается в процессе со-
циализации и взросления в социокультурных формах. Таким образом,
мы приходим к выводу, что если мы не разберемся в онтологии доверии,
то все наши оценки роли доверия в обществе повиснут в воздухе.
Достарыңызбен бөлісу: