Ссылка на материал
жүктеу/скачать 2,65 Mb. Pdf көрінісі
|
gangstas
| За Кальдрон. За абсолютную власть. За мечту, которая не дала ему погибнуть
еще в детстве. Вот он, момент истины, когда Чонгуку надо выбирать между мечтой и мечтой. Юнги говорил в один из их вечеров, что то, что он назвал его первым, все равно не значит, что омега важнее Кальдрона, а альфа промолчал. Чонгук хотел, чтобы он так думал, чтобы все так думали. Более того, альфа и сам не хотел допускать мысли, что у его, казалось бы, главной мечты есть конкурент. Хотя какой конкурент, когда у Мин Юнги в его сердце их никогда не было. Он легонько бьется лбом о стену и горько улыбается. Мин Юнги оставил его, убитого смертью отца, и уехал защищать своего папу, вернулся, вложил руку в его ладонь, скрыл правду, рассказал братьям про его планы, сливал информацию, а проклятое сердце Эль Диабло все еще горит от мысли, что запертый на базе омега может погибнуть. И в этот момент Чонгук представляет, что он выиграл войну, смог усмирить братьев, получил абсолютную власть, но что дальше? Мечта прекрасна, пока о ней мечтаешь, достигнув ее, Чонгук почувствует только горечь, потому что ни одна мечта в мире не стоит того, чтобы потерять омегу, смех которого заставляет чувствовать жизнь. Хладнокровный и целеустремленный Эль Диабло трещит по швам от мыслей об умирающем омеге, которого не спас, которого принес в жертву своим амбициям, будто бы жертвы в виде семьи было мало. Чонгук все эти годы после смерти отца думал, что его любовь к Юнги — это слабость, что те, кто вместо должности выбирают любимого и время, проведенное с ним, те, кто бросают ради любви всех и даже свою семью, те, кто жертвует своим состоянием и именем, выбирая любовь, — слабые. Он был убежден, что человек, жертвующий всем ради человека, — изначально обречен на жалкий удел. Но сейчас, в шаге от того, чтобы стать королем и потерять маленького омегу, он думает только о нем и не чувствует себя слабым. Юнги — его сила. Он не умирал из-за Юнги. Он мечтал из-за Юнги. Стоило просто закрыть глаза и на миг вернуться в прошлое, которое слишком затерто и загружено, и вытащить из него самое главное, то Чонгук понимает, что все это делал ради Юнги, думая о нем, а не ради власти над Кальдроном. 552/624 С чего начался его путь? Ведь он начался с того, что Чонгук хотел своему брату свободы передвижения, чтобы ему не грозила угроза похищения, чтобы он не знал, что такое аукционы омег, чтобы альфа мог купить ему дом… Все остальное было вторым, третьим, первым всегда был Юнги. Значит, мечта Чонгука была, есть и всегда будет Юнги, а не Кальдрон с его территориями и власть. Он так и не открывает глаза, смотрит на выбитую под веками картину, там Юнги улыбается, альфа ему в ответ, он держит его руки, целует пальцы и не представляет, что, обретя все то, к чему стремился, потеряет омегу. Чонгук не сдается, не трусит, не показывает слабость — Чонгук выбирает. — Намджун, — прикладывает трубку к уху альфа, тяжело дышит. — Отмени удар, я сдаюсь. — Что? — не верит, переспрашивает альфа. — Я еду на границу, выйду с поднятыми руками, отмени удар по базе, — четко повторяет альфа. — Я отдам приказ остановить бои, те, кто будут продолжать бороться, — наемники. Омарион отправился на вторую базу в Ла Тиерре, но Куш сказал, он погиб. Намджун все равно не верит, он шумно дышит в трубку, безуспешно пытается переварить информацию. Звери еле держатся, уже не факт, что даже после разрушения базы с оружием выиграют, потому что Левиафан, как саранча, их слишком много и большая часть профессионалы, а тут тот, кто в шаге от победы, заявляет, что сдается. Чонгук звучит искренним, да и шутить особо Эль Диабло не любит, и от мысли, что тот, кто мог бы соорудить себе престол и получить абсолютную власть, отказывается от этого ради омеги, у Намджуна холодок по спине пробегается. — Как же сильно… — прокашливается Намджун. — Это безумие. — Так сильно, — альфа уверен, что Чонгук улыбается. — Так сильно, что все остальное теряет значение. — Хорошо, я отменю удар, но если это была уловка, то клянусь, в этот раз я тебя не прощу, — опускает трубку Намджун и поворачивается к своим. Чонгук не солгал, со всех точек поступают сообщения, что Левиафан бросает оружие. Намджун словно в прострации, стоит у границы, где пару минут назад от грохота оглохнуть можно было бы, и смотрит на не менее шокированных братьев и растерянных солдат, которым не с кем воевать. — Я бы сделал то же самое, — сплевывает измученный боями Хосок, и Намджун кивает. — Мне никогда не стать таким сильным, как Эль Диабло, — вздыхает Мо и продолжает искать среди прибывающих к границе в ожидании своего лидера людей Левиафана Омариона. Намджун еле успевает переговаривать со своими людьми, добивает отказывающихся бросать оружие наемников и поглядывает на границу в ожидании Чонгука. Он высылает Сайко с людьми на базу за Юнги и, узнав, что 553/624 омега и правда там, просит привезти его к нему. Мо, который остается с Намджуном, на заданиях сконцентрироваться не может, и в итоге, не выдержав, все-таки идет к брату. — Я хотел узн… — Мне жаль такое говорить, но напрасную надежду давать тебе не буду, — перебивает его Намджун, который сразу понимает, зачем подошел младший. — Чонгук сказал, что отправил его на вторую базу в Ла Тиерре, но он погиб. Мо шумно сглатывает, смотрит пару секунд на брата, не моргает, но стоит Намджуну сделать к нему шаг, как отступает и быстрыми шагами идет наружу. Он выходит на улицу, с силой оттягивает ворот футболки, грозясь ее порвать, и чувствует, как задыхается. Вокруг проносятся люди, кто-то спрашивает, в порядке ли он, Мо, как болванчик, всем кивает, продолжает идти, сам не знает куда, путается в конечностях и по-прежнему, кажется, не дышит. Омарион не мог погибнуть, это невозможно, потому что этот вечно ухмыляющийся наглец живучий, как черт. Мо не будет верить в его смерть, пока собственными глазами не увидит, а он не увидит, потому что Омарион не может умереть до того, как Мо не выбил из него все дерьмо, пока не поделил на два всю ту боль, что носит в себе, пока сто раз не спросил его «за что?» Солдаты что-то у него вновь спрашивают, все вокруг суетятся, кто-то уже вовсю празднует победу, но Мо ничего не слышит и не видит, все его мысли рядом с одним конкретным человеком, из-за которого так болезненно ноет сердце. Мо не простит себе, если не проверит. Он знает, где вторая база Левиафана, отмахивается от подбежавшего к нему Намджуна и, сев за руль джипа, выезжает в Ла Тиерру. Он беспрепятственно добирается до базы по пустым улицам. Люди, которые уже слышали про новость о конце войны, из дома по требованию Намджуна не выходят. Всю дорогу Мо, как мантру, повторяет про себя «он жив», периодически бьет руками по рулю и очень сильно старается не плакать. Хотя надо бы. Хотя бы сейчас, ведь самое время. Он один за затемненными стеклами, ему не нужно никому доказывать, что он сильный альфа и слезы это не про него, надо бы выплакать свой страх, который скручивает его внутренности, начать оплакивать любовь, которая и правда подарила ему тепло и ощущение счастья, пусть и счастье это горчило в конце. Мо найдет Омариона, изобьет его до отключки за то, что посмел попробовать умереть, за то, что себя не уберег, что обрек Мо на участь оставшегося, ведь уходящему всегда легче. Мо видит поднимающийся в небо черный дым, еще не доезжая до базы. Он останавливает автомобиль у базы и с ужасом смотрит на пламя, пожирающее правую часть одноэтажного здания. Огонь понемногу ползет влево, грозясь полностью взять в свою власть постройку. Военный автомобиль с убитым шофером стоит в паре метров от входа, судя по следам на земле, кого-то волокли внутрь. Мо опускается на корточки, всматривается и очень надеется, что потемневшие капли на земле — следы машинного масла. жүктеу/скачать 2,65 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|