Ссылка на материал

оторвет.
— За это я тебя и люблю, — улыбается Сокджин, — ты не умеешь до половины, 
ты с разбегу и в омут с головой.
— Стой на месте, — кричит Мо, увидев, что Сокджин приближается. — Не 
заставляй меня стрелять, дождись моих братьев.
— Меня ждет или смерть, или тюрьма, для меня выбор одинаковый, — делает 
еще один шаг Омарион, — так что если ты хочешь стрелять, то самое время, — 
резко подается вперед, охает от разорвавшей плоть пули и скручивает ему руку.
— Ты выстрелил, — за секунду до того, как Сокджин бьет его лбом, Мо видит в 
его глазах горькое разочарование, только он из него весь соткан. Мо смаргивает 
темноту от сильного удара, пытается освободить руку с оружием, вновь 
получает по лицу и чувствует дуло на виске.
— Я люблю тебя, — говорит Сокджин, второй рукой зажимая рану на плече. 
Ладонь стремительно покрывается кровью, Мо уверен, что ему больно, но альфа 
даже бровью не ведет. — Я безумно сильно люблю тебя, это просто не наша 
весна, — бьет его в висок задней частью пистолета. Мо теряет сознание. 
Омарион аккуратно укладывает его на пол, оставляет легкий поцелуй на лбу и 
двигается на выход.
Когда Мо приходит в себя, Сокджина и след простыл, на полу размазанные 
капли крови, а в квартиру врываются звери.
— Как ты? — опускается на пол Сайко и осматривает альфу.
— Я не смог его удержать, — прячет глаза от стыда Мо.
— Ты должен был просто тихо уйти, — опускается на стул Намджун и передает 
ему пакет льда. — Ты ранил его. А если бы он убил тебя?
— Он бы мог, — не скрывая обиды, отвечает Мо.
— Ничего, — тянет его к себе Сайко и обнимает, — и это пройдет.
Намджун высылает людей к границам, приказывает никого не выпускать, но 
Сокджина и след простыл. Исчезли и Фей с Шивоном.
***
Чонгук встречает Омариона и Шивона на базе. Отчаянно сопротивляющегося 
такому раскладу Фея не удается уговорить успокоиться.
— Я только освоился, только нашел любимые места и людей, с которыми мне 
хорошо, — кричит Фей, стоящий у автомобилей на улице, — вы опять это 
сделали, опять, не спросив моего мнения, вырвали меня из места, где мне было 
хорошо!
— Если бы ты остался там, меня бы тобой шантажировали, — устало трет лоб 
Омарион, которому прямо на границе сделали перевязку, пуля прошла на вылет.
528/624

— Опять эта долбаная песня! — продолжает кричать омега. — Да поймите вы, 
что мне плевать! Я хочу нормальной жизни, я устал, что вы тащите меня туда-
сюда, как какую-то вещь.
— Такова наша работа, — злится Шивон, который из-за открывшейся правды 
оставил в Амахо намного больше, чем просто друзей и любимые места.
— Я заблуждался, я думал, что деньги — самое главное, но меня уже не радует 
ваш доход, я вообще не хочу иметь с вами ничего общего, — резко сдувается 
Фей, и Сокджин видит, как наполняются слезами его глаза.
— Фей, пожалуйста, не плачь, — морщась от боли в плече, притягивает его к 
себе альфа. — Не только ты потерял.
— Но ты сам это выбрал, а я — нет, — отталкивает его омега и идет к 
автомобилю.
— Откуда они узнали? — направляется к стоящему у входа на базу Чонгуку 
Омарион. — Как, блять, они поняли, что это я?
— Я пытаюсь это выяснить, — трет переносицу Чонгук. — Тебе нужно в 
больницу, пусть нормально осмотрят рану.
— Похуй на больницу, у тебя крыса, найди ее, и я сам оторву ей голову, — рычит 
Омарион. — Все так хорошо шло, еще немного, и мы победили бы без потерь, а 
теперь что? Он меня не простит, — бьет ногой железную дверь. — Не так это 
должно было быть.
— Ты сейчас просто расстроен, — пытается его успокоить Чонгук, который сам 
зол, что Сокджина раскрыли.
— Да, блять, я на него пушку наставил, — хватает его за воротник альфа, 
смотрит взглядом, в котором океан боли. — А он в меня выстрелил, он серьезно в 
меня выстрелил, и если бы я не помешал, то эта пуля была бы в моем сердце. И 
да, я это заслужил.
— Мы дождемся поставки и пересмотрим план, — обхватывает пальцами его 
запястье Чонгук.
— Мы бы давно получили поставку, если бы ты не отвалил все деньги за Ниньо и 
не напугал наших партнеров уничтожением старейшего картеля на материке.
— Мой племянник важнее оружия и картелей, — мрачнеет Чонгук. — Ты же сам 
мне звонил и выл, моля его найти. Я сделал новый заказ у другого поставщика, 
заплачу своими деньгами, можешь не переживать.
— Да, прости, я просто растерян, — опускается на корточки Омарион и 
прислоняется затылком к железным пластинам за спиной. — Я хочу оставаться 
лидером, хочу власти и дом своим людям, но ты знаешь, пусть я и не озвучивал, 
но одной из основных причин является Кениль. Я согласился на такую 
уродливую роль, хотя мог покинуть Амахо с тобой, я остался, взял на себя 
клеймо предателя, упал в его глазах ниже некуда, и мне ему это не объяснить. 
Он мне не поверит, — смотрит на Чонгука с неприкрытой болью. — Как мне 
529/624

сказать ему, что я остался, чтобы ничего не упустить, чтобы в случае реальной 
угрозы быть рядом, а главное, следить за шагами Намджуна, и если он решится 
сделать глупость и сорваться в бой, успеть предупредить тебя. Сделать все, 
чтобы никто из твоих братьев не пострадал, чтобы Кениль не пострадал, — 
сплевывает альфа и поднимается на ноги. — Я Омарион, у меня нет 
привязанностей к людям, я не отказываюсь от власти ради кого-то, но перед ним 
я бессилен, а теперь меня раскрыли, и я не знаю, что там происходит, что будет, 
но если с ним что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Я нам с тобой 
этого не прощу.
— Поезжай домой, отдохни, дай ране зажить, утром встретимся здесь, — 
хлопает его по плечу Чонгук, который прекрасно понимает друга.
— Никакого отдыха, я хочу, чтобы все закончилось, заберем этот долбанный 
полуостров, парни успокоятся, я пойду молить Кениля о прощении…
— До сих пор дергаюсь каждый раз, когда ты о нем говоришь, — смеется Чонгук.
— Ты единственный, кто, узнав о нас, мне не врезал, — впервые за сутки 
улыбается Сокджин.
— Меня не интересует, кто с кем спит и кого любит. Я считаю, что Кениль 
взрослый парень, чтобы сам мог делать выбор, — прислоняется к стене Чонгук. 
— Сильно от моих братьев досталось?
— У меня лица считай не было, — сплевывает Сокджин.
— Сайко небось разошелся, — с теплотой улыбается Чонгук, вспоминая, каким 
может быть брат.
— Волк меня вообще в нокаут чуть не отправил.
— У Намджуна отлично поставлен удар, я сам тяжело после него поднимаюсь. 
Поднимался, — исправляется Чонгук. — Ладно, пойдем внутрь, обсудим дела, а 
вечером продолжим за ужином.
***
— Пахнет вкусно, — Мо проходит на кухню, где у плиты стоит Лэй, и 
прислоняется к заваленному овощами столу.
— И будет вкусно, — заверяет его омега, обжаривая на раскалённой сковороде 
перец чили и болгарский перец. — Подай мне миску с мясом, — просит Лэй и Мо 
передает.
— Как ты, папа? — подходит ближе альфа.
— Нормально, сынок, — добавив к овощам мясо, накрывает сковороду крышкой 
омега, позволяя им тушиться, и оборачивается к нему. — Ты сам-то как?
— Не знаю, — честно отвечает Мо. — Пока, наверное, не до конца осознаю. А 
любить это больно, — усмехается.
530/624

— Очень больно, — берет его руку в свою омега.
— Пап, я знаю, ну, я подозреваю, что Шивон…
— Да, мы встречались, — прячет глаза Лэй. — Намджун приехал и лично 
рассказал мне про предательство.
— Как ты справляешься? — с болью смотрит на мужчину Мо. — Пап, я могу это 
пережить, не первый раз, никто из тех, кого я любил, не любил меня взамен. Я к 
этому привык, пусть чувства к Омариону и другие, но и к этому я привыкну. Но 
тебя в обиду я не дам, я любого убью за тебя.
— Не надо, да и не за что его убивать, — поглаживает его по щеке Лэй.
— Как ты можешь так говорить? — не понимает альфа
— Он написал мне, — помешивает мясо омега. — Я не виню его.
— И что он написал? «Прости»? — кривит рот Мо.
— Нет, он сделал то, что сделал бы я, — хмыкает Лэй. — Он написал, что был 
против, но Омарион сделал выбор, а он ему как сын. Цитирую «куда дети, туда и 
я, пусть даже мое вырванное из груди сердце останется в Амахо». Я бы поступил 
так же.
— Это несправедливо, — качает головой альфа.
— Согласен, но меня больше волнуешь ты и то, что те отвратительные мысли, 
которые мы с трудом отогнали, вновь возвращаются. Как это привык? Зачем к 
такому привыкать? — возмущается Лэй.
— Но это правда, всегда выбирали нормальных, а не меня…
— Ты нормальный! — машет лопаткой омега.
— Хорошо, выбирали красивых, а этот выбрал власть. То же самое, — бурчит Мо.
— Кениль, — тянет его к себе Лэй. — Тебе было хорошо?
Альфа кивает.
— Тогда не жалей ни о чем.
— Но тут ноет, — трет грудь Мо, — каждый час, без остановки, я боюсь, что 
вечно будет ныть.
— Ноет, знаю, но со временем будет притупляться, — нежно улыбается ему Лэй. 
— Такова жизнь, что то, что кажется, будет навеки, в секунду лопается, как 
мыльный пузырь, все обещания разлетаются в воздухе, и никто не дает 
гарантий. Если жить, боясь потерять, то и обрести не успеешь. Кто знает, что 
будет завтра, может, у вас еще будет возможность поговорить, а если нет, то 
мир не закончился, по-прежнему светит солнце, поют птицы, мясо папы 
подгорает, — хохочет омега. — Я это к тому, что каждый человек на твоем пути 
оставляет в тебе что-то, Омарион оставил тебе теплые воспоминания. Мы, люди, 
531/624

любим зацикливаться именно на плохом, ты застрял в вашей последней встрече, 
а ты отпусти ее, вспоминай все до этого дня, и дышать станет легче, — 
раскладывает тарелки на столе Лэй, а потом, подойдя к Мо, берет его за руки. 
— Посмотри на себя, вспомни, откуда ты и чего добился. Спроси себя, почему те 
трудности и потери тебя не сломали, а какой-то человек сломает, пусть даже ты 
отдал ему свое сердце. Сейчас тебе будет больно, ты будешь чувствовать ее с 
каждым днем все острее, потому что еще слишком свежо, потому что этот 
город — минное поле из ваших воспоминаний, и воздух в нем пахнет только его 
запахом, но потом понемногу этот запах будет рассеиваться. Воспоминания 
начнут затираться, их место займут новые. Кениль, ты изначально сильный, ты 
таким родился, но перед ней все равны, и все проходят эту стадию принятия. 
Дай себе время, помоги своему сердцу продержаться и выйти из битвы 
достойно.
После обеда, в ходе которого Лэй заставляет Мо съесть все до последнего 
кусочка, альфа уезжает. Омега, который дал прислуге выходной, прибирает 
кухню. Лэй достает посуду из машинки, убирает все на свои места, вытирает 
стол и выходит в сад. Он срезает три белые розы с ближайшего куста, 
возвращается на кухню, ставит цветы в вазу. Поправляет кружевную салфеточку 
и, поставив на нее вазу, тянется за отрезанными стебельками, чтобы убрать их, 
но внезапно оседает на пол и, прикрыв лицо ладонями, всхлипывает. 
Когда Хосок был маленьким, Лэй плакал на заднем дворе. Выбегал наружу, 
выделял себе пару минут, а потом вытерев лицо, возвращался в дом и с улыбкой 
готовил ребенку ужин. Лэй думал, что он прекрасно скрывает от сына минуты 
слабости, но маленькому альфе хватало одного взгляда на папу, чтобы понять, 
как тому тяжело. Хосок Лэя не сдавал — притворялся, что ничего не видел.
И сейчас Лэй тихо, в полном одиночестве переживает потерю сына, разбитое 
сердце Мо и только раскрывшееся, но сразу же познавшее вкус одиночества 
свое. Лэю нельзя плакать, потому что в день, когда сломается он, — сломаются 
его дети. Он должен быть сильным, пусть даже у него внутри давно руины. Ради 
них. Скоро к омеге зайдет Илан, и он вновь поднимется на ноги, достанет из 
шкафа муку и испечет Тэхену персиковый пирог. Илан поможет, поэтому пирогов 
будет несколько, всем достанется. Лэй не хочет страдать, плакать, грустить, он 
сделает то, что умеет лучше всего — вызовет улыбку на лицах любимых, 
потратит свое время не на страдания, а на вкусные пироги, которые с 
удовольствием съедят те, кого он любит. Лэй убежден, что ничто так хорошо не 
говорит о его любви, как блюда, в которые он вкладывает свою душу. Он, 
опираясь о стол, поднимается на ноги, утирает лицо и убирает стебельки в 
мусорку.
***
В понедельник ночью Тэхена, у которого на несколько дней раньше срока 
начинаются схватки, кладут в больницу. Хосок готов к родам уже как месяц. Он 
каждый день перепроверяет сумку омеги, что-то в нее добавляет, на следующий 
день убирает. Он постоянно достает Тэхена вопросами о самочувствии и не 
отлипает от планшета, грозясь превратиться в ведущего акушера Амахо. Вот и 
сегодня, стоило омеге согнуться надвое в коридоре, Хосок, не теряя 
самообладания, взял в одну руку сумку, второй придерживая супруга за талию, 
говоря ободряющие слова, пошел с ним к лифту. Его самообладания хватило 
ровно до того, как омегу забрали в родильное отделение. Стоило Тэхену 
532/624

скрыться с поле зрения, как у альфы начался приступ паники. Хосок, который 
ненавидит больницы, пока омега рожает, с ума сходит в комнате ожиданий. 
Поддержать будущих родителей приезжает вся семья, которая быстро забывает 
о рожающем омеге и бросает все силы на то, чтобы успокаивать сильно 
переживающего будущего отца.
Через три часа к ним выходит врач и объявляет о рождении ребенка. 
Счастливый Хосок, подняв грузного мужчину на руки, будто он ничего не весит, 
кружит по коридору, а потом забегает в палату приходящего в себя супруга. У 
Тэхена бледные губы, он обессиленный, но увидев мужа, все равно улыбается и 
протягивает ему руку. Хорошо, что омега улыбнулся, а то вид измученного 
супруга до смерти пугает Хосока.
— Любимый, — садится рядом на койку Хосок, — как ты?
— Каково это быть отцом? Папой утомительно, — смеется омега.
— А где мой сын? — осматривается альфа.
— Сейчас его принесут, — отвечает ему врач, и толпящиеся у двери Лэй, 
Намджун, Чимин с Ниньо и Мо расступаются, впуская внутрь медбрата, в руках 
которого сверток.
Хосок поднимается с места и, не чувствуя под ногами пола, идет к нему. Ему 
протягивают сверток, и Хосок, подняв к лицу краснолицего и явно недовольного 
чем-то малыша, не находит слов.
— Альфа, вес три килограмма, Тайга зовут, — тихо говорит Тэхен, и Хосок, 
поцеловав ребенка в лоб, кладет его на грудь омеги, а сам зарывается лицом в 
его плечо. Тэхен молча лежит, обнимая двух своих альф, ждет, когда муж 
успокоится. Хосоку нужно время, чтобы осознать масштаб счастья, которое ему 
подарил Тэхен. Он не думает, что пара минут, пока он прячет свои мокрые глаза 
от родни, для этого будут достаточны, но он хотя бы совладает с сердцем, на 
котором прямо сейчас рядом с именем супруга выжигается такое дорогое 
«Тайга».
— Я сейчас плакать буду, — улыбается Тэхен, которого переполняют эмоции, и 
целует супруга в затылок. — Тайга тоже готовится реветь.
— Нет, не надо, — наконец-то проглатывает ком в горле Хосок и всматривается в 
лицо хмурящегося малыша. — Он такой маленький.
— Ниньо, идем знакомиться с братиком? — зовет прячущегося за ногой отца 
ребенка Тэхен.
— Не буду, — бурчит малыш, но все равно двигается к койке. Хосок поднимает 
его на руки, и Ниньо, нахмурившись, смотрит на Тайгу.
— Он некрасивый, — выносит вердикт маленький альфа.
— Нини, — возмущается Чимин.
— Ну он красный! — ноет малыш.
533/624

— Грубиян, — забирает сына Намджун. — Это твой брат. Ты будешь его 
защищать и любить.
— Ладно, — вздыхает Ниньо и просится на руки Мо, зная, что точно найдет у 
него в карманах вкусняшки, которые ему не дает папа.
Альфы, поздравив молодых родителей, покидают палату, в палате остается 
Хосок и омеги. Хосок лежит головой на плече мужа, а Лэй, передав ребенка 
медбрату, который уносит его кормить, тоже собирается на выход.
— Я даже фотку Юнги послать не могу, — с грустью говорит Чимину Тэхен.
— Уверен, он был бы счастлив, — улыбается Чимин, который безумно сильно 
скучает по другу.
— Пошли, сынок, завтра приедем, — берет за руку сына Лэй.
— Но я не хочу их оставлять, — сопротивляется Хосок. — Я еще раз хочу увидеть 
ребенка.
— Я хочу спать, — строго говорит ему Тэхен. — Поезжай домой, тоже отдохни.
— Хорошо, — боится спорить с мужем альфа. — Обещаю, когда ты приедешь 
через три дня, ты не узнаешь квартиру, я все там украшу.
— Хосок, пожалуйста, можно ничего не трогать, — закатывает глаза омега, 
вспоминая недавний ремонт.
— Но я хочу хоть что-то сделать для тебя, ты мне сына родил, — обижается 
Хосок.
— Я напишу список того, чего бы мне хотелось, — подбадривает его омега.
***
— Я смотрюсь как большой босс? — спрашивает крутящийся в кресле Юнги 
расположившегося на диване и изучающего телефон брата, который на него не 
реагирует. — Чонгук, мне не нравится Куш, — серьезно вдруг говорит омега, 
рассматривая кабинет альфы.
— Не понимаю по-кошачьи, — не отвлекаясь, отвечает Чонгук.
— Так бы и прибил его за то, что он меня почти сутки в подвале держал, — 
возмущается омега.
— Он и не должен тебе нравиться, главное, чтобы он нравился мне, — наконец-
то отлипает от экрана Чонгук и смотрит на него. — Почему ты все еще здесь?
— Потому что мне скучно, — хмыкает Юнги.
— Сходи погуляй, зайди в магазины и больше без предупреждения ко мне не 
заявляйся, — строго говорит альфа.
534/624

— Ты очень грубый, и ты меня постоянно обижаешь, — дует губы омега и, 
спрыгнув с кресла, идет к нему. — Я ведь могу по-настоящему обидеться, — 
присаживается рядом.
— Ничего, пообижаешься и остынешь, — усмехается Чонгук.
— Куш плохой, я чувствую, что он тебе навредит, и я из-за этого переживаю, — 
тихо говорит омега.
— Юнги, — притягивает его к себе альфа, — не лезь в мои дела, я тебе это уже 
пару раз говорил, так вот говорю в последний раз, не суй свой очаровательный 
носик в то, что тебя не касается.
— Это меня напрямую касается! — восклицает омега. — Ты враждуешь с 
собственной семьей, лишил меня возможности видеть папу, и я знаю, что на 
самом деле ты и сам страдаешь. Ты можешь найти другой выход из ситуации, 
прийти к компромиссу, но твое окружение тебя душит, — Юнги умолкает, 
увидев вошедшего в кабинет Омариона. — Привет, предатель, — кривит рот 
омега.
— От такого слышу, — проходит к креслу Омарион.
— Я никого не предавал, просто кое-кто дальше своего носа не видит, — косится 
на вернувшего внимание телефону Чонгука омега.
— Ты ездил в CME, все ли прибыло из наших заказов с первой поставкой? 
— спрашивает друга Чонгук.
— Нет еще, после тебя поеду на завод, — отвечает Сокджин и поворачивается к 
Юнги. — Тебя проводить или сам выйдешь?
Юнги, фыркнув, идет на выход.
— Что он здесь делает? — опускается в кресло Омарион.
— Меня навещает.
— Держи его подальше от нашей работы, не нравится он мне, а ты еще про 
завод при нем говоришь.
— У вас это взаимно, — откладывает в сторону телефон Чонгук. — А про завод я 
нарочно, хочу кое-что проверить.
***
В конце недели Юнги, которому не дает покоя упомянутый братом CME, все-таки 
решает подъехать к бывшему заводу по производству цемента и глянуть, что 
Чонгук там собирает. Омега понимает, что от хвоста ему не избавиться, поэтому 
решает, что в случае чего, скажет, что просто катается по вечернему городу. Он 
уже подъезжает к заводу, о котором был наслышан еще от Эрика, который 
планировал купить его и заново запустить работу, как видит военные 
автомобили. Подошедший к автомобилю омеги альфа в форме требует его 
развернуться. Юнги хлопает ресницами, бурчит что-то про то, что хотел срезать 
535/624

путь и обреченно разворачивается. Вернувшись в центр, он паркуется у кофейни 
и, подойдя к остановившейся на обочине охране, просит прикурить.
— У нас теперь вся территория в военных, что ли? — возмущается омега, пока 
ему достают зажигалку. — Всю жизнь я спокойно проезжал в том районе, а 
сейчас меня развернули.
— Там секретный объект, нельзя, — убирает зажигалку альфа, и Юнги идет пить 
кофе.
***
Мо выстрелил в него. Он чуть не убил человека, которого полюбил. Мо выдохнул 
только после того, как разведчики Намджуна доложили, что альфа жив. Пусть 
Сокджин так подло с ним поступил, он бы не простил себе его смерть и уверен, 
что промахнулся не потому, что Омарион помешал, а потому что сам этого 
хотел.
Надо концентрироваться на другом, надо отвлекать себя от мыслей, которые 
доставляют боль, пробовать их глушить. Мо это и делает. Он уходит из штаб-
квартиры зверей последним, лично занимается даже теми поручениями, 
которые могли бы сделать его люди, всячески забивает свою голову, но легче не 
становится. Куда бы Мо ни двинулся, перед ним он стоит. Буравит взглядом 
темных глаз, ухмыляется, Мо хочется себе череп проломить, лишь бы вытащить 
из себя образ, который его пытает. Неделю он ночевал у папы, к себе вернуться 
сил не хватало. Каждый уголок, каждая вещь в его квартире напоминают о 
Сокджине. Его кружка с недопитым кофе, которую Мо нашел, вернувшись за 
сменной одеждой, и сразу же швырнул в мусорку, вызвала в нем такую бурю 
ярости и горечи, что даже бутылка виски в ту ночь от разбитых о зеркало в 
ванной костяшек не спасла.
Квартира, где проходили их редкие свидания, пахнет им, несет в себе 
болезненные воспоминания, и сколько бы Мо ни пытался убедить себя, что он 
сильный и взрослый — с Омарионом не получается. Мо страдает и думает, что 
свои страдания скрывает, но и Сайко, и Намджун прекрасно видят в его глазах 
пустоту, оставленную вероломным поступком Омариона. Сайко постоянно зовет 
его к себе, сперва ужином заманивает, потом поиграть с Тайгой, Мо вечно 
находит причины не идти. Он понимает тех, кто говорит, что справляться с 
болью помогают люди, что, окружив себя ими, бороться легче, но с ним это не 
работает. Мо легче одному, он часами может гулять по ночному пустому городу, 
наблюдать за тем, как его демоны жрут его душу, а утром чувствовать легкость 
вплоть до следующей ночи. С людьми ему тяжелее, приходится постоянно 
контролировать мимику, эмоции, переживать, что грузит их одним лишь своим 
присутствием, и играть роли. Мо этого всего не хочется. Он большой мальчик, 
прекрасно понимает, что это пройдет, а пока не прошло, пока по-прежнему 
раздирает в нем изнутри стежки и кровоточит, он будет терпеть в одиночестве.
Всю жизнь, из года в год, извлекая уроки, Мо убеждал себя, что его не полюбят, 
принял эту правду и облегчил себе будущее. Почему же с Сокджином не 
сработало? Почему Мо поверил в другую правду, подумал, что он особенный. Он 
все тот же обожжённый мальчишка, за которым шлейфом ползет 
нашептываемое разными голосами «чудовище». Все тот же не нужный никому, 
кроме семьи, угловатый паренек, который вдруг поверил в то, что сказки 
536/624

реальны, а монстров можно полюбить. Фальшь. Вся его жизнь одна большая 
фальшь, и поэтому он больше не будет слушать папу и верить. Монстров не 

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: