Д.М. Петрушевский о значении Великой хартии вольностей

2. Д.М. Петрушевский о значении Великой хартии вольностей

Но это была не только программа. Точно формулируя уже существовавшее право и дополняя, вернее изменяя его лишь в очень немногом, Великая хартия делает его соблюдение обязательным для короля под страхом правомерного вооруженного принуждения со стороны баронов совместно с общиной всей земли. Если что было нового в Великой хартии, то именно этот последний, едва ли не самый важный во всей Хартии пункт, эта санкция Хартии, наносившая тяжелый удар неограниченной до тех пор королевской власти.

Является вопрос: удалось ли Хартии сделать фактически осуществимым этот чрезвычайно важный юридический принцип, теоретическое признание которого удалось баронам вырвать у короля и тем создать юридическую почву для ограниченной, конституционной монархии? Разрешила ли Великая хартия поставленную ей жизнью задачу? Создала ли она средства, с помощью которых общество могло действительно оградить себя от королевского произвола? Иоанн Безземельный подписал Хартию, видя, что силы его неравны силам баронов. Создавала ли Хартия постоянную, правильно организованную и регулярно функционирующую силу, которая бы делала невозможным для королевской власти образ действий, вызвавший к жизни Великую хартию, и удерживала бы ее в рамках, принципиально отмежеванных ей Великой хартией?

Хартия создала и организовала предназначенную для этого силу. Мы уже приводили 61 статью Хартии и познакомились с создаваемой Хартией формой гарантии заключенного баронами с королем мирного договора. Комитет из двадцати пяти баронов должен был наблюдать за неприкосновенностью параграфов Великой хартии со стороны короля и его администрации, облеченный правом поднимать против короля общину всей земли, communam totius terrae, в случаях, когда этот последний не пожелает восстановить нарушенное им или его агентами право после того, как ему будет сделано заявление в этом смысле со стороны четырех членов комитета. Это чисто феодальная форма гарантии. Она узаконивала восстание, гражданскую, междоусобную войну как нормальное средство защиты прав общества и каждого из составляющих его индивидуумов. Но то, что было бы допустимо в таком феодальном государстве, какое представляло бы собою не столько единое политическое целое, сколько соединенную чисто внешнею связью совокупность целого ряда политических тел, союз отдельных государств, легко переходящий в войну их между собою или с одним из них, в чисто международную войну, и до сих пор еще являющуюся ultima ratio при решении международных осложнений, было совершенно ненормальным явлением в едином, сплоченном и централизованном государстве, каким была Англия после Нормандского завоевания и после реформ Генриха II. Для нее это было революционное средство, понятное и необходимое как чисто временная экстренная мера, предназначенная разрешить не поддающуюся иным средствам политическую задачу, вывести общество и государство из кризиса на верную дорогу нормального развития своих сил и форм их организации, но совершенно непригодное в качестве одной из составных частей политического механизма общества в его нормальном состоянии, в его повседневной жизни. Принципы были провозглашены Великой хартией и юридически поставлены. Но ею не были созданы те средства, с помощью которых общество без всяких потрясений, нарушающих нормальное течение его жизни и тормозящих его развитие, могло бы обеспечивать себе неприкосновенность этих принципов в их повседневном, конкретном применении. Создать это средство, обеспечивающее принципиально санкционированный Великой хартией правовой порядок, такова была задача, поставленная политическому развитию английского общества в 1215 г., и бурная история следующих пятидесяти лет разрешила ее вполне удовлетворительно.

(Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского общества и государства. М., 1937. С.144, 198-202).

3. Сословно-представительные органы в истории Европы

Возникновение сословных собраний было, таким образом, одним из проявлений динамизма европейской цивилизации, истоки которого обнаружились уже в средние века и уходили своими корнями в микро- и макро-структуры феодального общества.

Суть процесса государственной централизации, в рамках которого рождались и сословные собрания, составляло перерастание сеньориальной, патримониальной власти раннесредневековых королей в публичную. Этот процесс сопровождался ограничением политического могущества крупных феодалов на местах и все большей концентрацией их политических интересов в центральном управлении. Одним из средств, стимулировавших проявление этих интересов в центре, стало привлечение магнатов, в качестве непосредственных вассалов короля, сначала в королевскую курию, а затем в периодически собиравшиеся более широкие совещания светских и духовных магнатов, в качестве советников короля по их положению. Постепенно их вассальная обязанность давать своему сеньору-королю совет и согласие превращалась в высоко ценимое право, обеспечивающее им ряд привилегий, возможность воздействовать на политику короны... В качестве прирожденных советников короля, обладающих монопольным правом давать ему советы, магнаты стали претендовать уже на право защищать перед королем интересы всего народа или всей страны.

Последующее привлечение в государственные собрания нижестоящих сословий мелкого рыцарства (в отдельных странах), представителей городов (в большинстве таких собраний), духовенства, как сословия, нарушало эту монополию крупнейших феодалов. Сословные собрания с таким более широким составом объединяли в себе три элемента лично приглашаемых магнатов, выборных представителей других сословий и довольно многочисленный корпус высших должностных лиц короля. Присутствие в этих собраниях представительства от нижестоящих сословий, в сущности, конституировало совсем новое учреждение собственно сословное собрание. Представительный принцип, лежавший в основе комплектования и функционирования выборной части таких собраний, опирался на древние традиции выборности и представительства, давно использовавшиеся в многослойной структуре корпоративных организаций, характерных для феодального строя и сохранявшихся в недрах публично-правового, в значительной мере отчужденного от общества государства

Когда у центральной власти, в связи с развитием общегосударственного обложения, законодательства, наемной армии возникла потребность заручиться согласием не только магнатов, но и более низких сословий или сословных групп, она, естественно, воспользовалась традициями представительства, принятого в местных корпорациях

Появление представительного элемента в сословных собраниях, по воле ли короля, или баронской оппозиции, означало расширение спектра социальных слоев, с которыми корона могла вести постоянный диалог, осуществляя обратную связь со своими подданными. Этот сдвиг в структуре главных политических собраний сам по себе был шагом вперед в вопросе демократизации системы управления.

Таким образом, уникальный опыт средневековой Европы в создании сословно-представительных собраний стал возможным благодаря сочетанию в странах этого региона относительно сильной монархической власти с развитой вассально-ленной системой и живучестью общинно-корпоративных институтов, послуживших позднее основой для формирования общегосударственных сословий или сословных групп. Возможно, что корни этого феномена уходили в особенности европейского феодализма и еще глубже - в специфические черты общинных структур в этом регионе

Социальная позиция депутатов, в частности, горожан и рыцарей, зависела от состава избирателей... Городские депутаты избирались на собраниях, состав которых сильно варьировал, в зависимости от политического строя города - более демократического или олигархического. Во многих странах депутаты от городов и сельских территорий вообще не избирались, а назначались должностными лицами короля. И от городов и от рыцарства в сословные собрания попадали, как правило, наиболее влиятельные и богатые люди, нередко королевские администраторы и легисты. Зависимые крестьяне и городские низы вообще не принимали участия в выборах. Все это было очень далеко от современных представлений о демократии. Однако депутаты с мест были связаны пожеланиями и интересами избравших их корпораций: имели от них императивный мандат, оплачивались за их счет, нередко обязывались отчитываться перед ними. Поэтому появление представительного элемента в государственных собраниях заметно расширяло каналы для выражения пожеланий и требований к королю с мест. Это подтверждается и деятельностью сословных собраний. Главными их функциями повсеместно являлись: разрешение экстраординарных государственных налогов, передача королю и обсуждение в собрании поступавших с мест петиций, санкционирование наиболее важных законов. Они являлись обычно также высшим судом и привлекались к решению наиболее важных вопросов внешней политики.

Хотя сословные собрания как центры политических компромиссов в известной мере гармонизировали политическую жизнь, как-то сдерживая вооруженные конфликты, одновременно они являлись и средоточием острой оппозиции короне и орудием ее ограничения. Эта оппозиция возбуждала и политическую активность широких масс в поддержку бунтующих сословий. В целом же в повседневной жизни и в острых ситуациях воздействие сословных собраний на политику государства было довольно значительным. Оно определялось прежде всего тем, что эти собрания были одним из важнейших центров диалога между королем и его подданными. При этом в реальной жизни и король и бароны часто оказывались перед лицом самостоятельных действий представительного элемента сословных собраний.

Отсюда проистекала их двойственная роль в политической структуре средневекового общества: они, конечно, служили опорой центральной власти, во многом поддерживая ее политику всесословным волеизъявлением. Но вместе с тем они были средоточием интересов всех свободных слоев общества, их претензий к правительству, своего рода барометром общественного мнения, средством его практической реализации. Поэтому они в чем-то и стесняли власть короля, оказывались носителями пусть ограниченной, сословной, но все же демократии.

Сословные собрания играли немалую роль в политическом воспитании общества, формирования в нем политической культуры, привитии ему навыков политической борьбы и достижения компромиссов, проведения выборов депутатов на местах. Чем дальше, тем больше в общественном сознании утверждалось мнение о важной политической роли сословных собраний. По мере того, как вырабатывалась парламентская процедура, развивалась терпимость в дебатах, представления о свободе слова, депутатской неприкосновенности.

(Гутнова Е.В. Сословно-представительные собрания средних веков в истории европейской цивилизации // Цивилизации. Вып. 3. М., 1995. С.202-207).

Содержание лекции.

1. 
   Социально-экономическое развитие Чехии в XII – XV веках.
   
2. 
   Политическая ситуация накануне гуситского движения.
   
3. 
   Идеи Я. Гуса.
   
4. 
   Чашники и табориты. Причины поражения таборитов, итоги и значение гуситского движения.