В русской культуре
жүктеу/скачать 4,52 Mb. Pdf көрінісі
|
form 312-42002
Раздел 1. Наши статьи ждества Христова, считается, что традиция украшать именно это де- рево пришла из Германии [Душечкина, 2002, с. 32]. Е. В. Душечкина утверждает, что изначально германские народы украшали ель и со- вершали специальные обряды на Новый год, однако после их креще- ния «обычаи и обряды, связанные с почитанием ели, начали посте- пенно приобретать христианский смысл, и её стали употреблять в ка- честве рождественского дерева, устанавливая в домах уже не на Но- вый год, а в Сочельник» [Душечкина, 2002, с. 33]. В легендах и исто- рии говорится о ёлке традиционной — хвойном вечнозелёном дереве, но в тексте повести фигурирует иная ёлка — полынная. Причина, по- чему семья Марийхе поставила на Рождество такую необычную ёлку, была связана с реалиями военного времени и спецификой места — Сибири: «деревьев возле села уже никаких не осталось, и полынь была вместо ёлки» [Колпакова, 2014]. В годы Великой Отечественной вой- ны еловая древесина была ценнейшим ресурсом: её широко исполь- зовали при строительстве различных сооружений, из неё получали целлюлозу, но в холодной Сибири она важна для поддержания теп- ла, а значит и жизни. Полынь же — довольно распространённое сор- ное растение, отыскать которое (даже зимой) — посильное дело. Вы- бор полыни для оформления Рождества обусловлен тем, что альтер- нативы у депортированных в Сибирь немцев не было. А благодаря своим прямостоячим ветвистым стеблям это растение имеет с елью внешнее сходство. Возможно, О. Колпаковой известен инокультур- ный аналог русской пословицы «На безрыбье и рак — рыба»: «Где нет деревьев, и полынь считается деревом». Но доступность и внешнее, пусть очень отдалённое, но всё же по- добие полыни елке не отражают внутренний смысл заглавного обра- за, построенного на неочевидной, на первой взгляд, антитезе: обы- денного и праздничного (исключительного), горького и сладкого. Если ёлка ассоциативно связана с радостью торжества жизни, со сла- достями, сопровождающими христианский праздник, то образ по- лыни, мотивно развёрнутый в наррации, связан с противоположны- ми значениями. Под мотивом в данной работе понимается кросс-уровневая еди- ница текста, которой свойственны повторяемость, варьируемость, репродуцируемость, способность «накапливать смысл» в процессе развёртывания в повествовании; мотивом может стать любое «се- мантическое пятно», если оно соответствует указанным признакам [Гаспаров, Паперно, 1979]. Семантика мотива полыни раскрывает- 30 Алтайский текст в русской культуре ся в нескольких эпизодах, проявляющих разные функции этого ра- стения. Значимо, что образ полыни появляется в повествовании не сразу, а его появление означает крайнюю степень ухудшения жизни русских немцев, на которых накладываются запреты и требования, не предъ- являемые к другим жителям алтайской деревни Берёзовка: им нельзя было покидать деревню для подработки, подростков и женщин, ко- торые могли бы помочь выжить семьям забирали в трудармию, дети были вынуждены реагировать на оскорбления, обвинения в фашиз- ме и т. д. Полынь появляется в быту семьи зимой, когда холод и го- лод доводят до фантазий о блюдах из крыс. В ситуации погранич- ной, на грани жизни и смерти герои повести и начинают употреб- лять полынь в пищу: «Из полыни бабушка тоже могла сделать пыш- ки. Но они были такие горькие, что есть их было невозможно. Мама выносила пышки на мороз, втыкала в сугроб, чтобы мороз вытянул горечь. Но это плохо помогало. И мы ели их горькие, потому что го- лод был ещё горше» [Колпакова, 2017, с. 31]. В данном контексте лек- сема «полынь» приобретает метафорическое значение горечи. Че- рез игру значениями этого слова — горечь как вкус и горечь как тя- жёлое чувство, состояние — актуализируется первая смысловая до- минанта мотива полыни: это не столько горечь полынных пышек и даже не горечь голода, а великая горечь военного времени, при- умноженная положением русских немцев, оказавшихся в чуждом им месте без хотя бы моральной поддержки. Однако именно полынь, эта горькая, казалось бы, бесполезная трава буквально даёт семье вы- жить, не умереть от голода. Голод — не единственная беда, с которой сталкивались семьи. В Сибири с её длительными суровыми зимами многие переселен- цы замерзали. Образ замерзающего ребёнка является довольно рас- пространённым в рождественской прозе («Девочка со спичками» Г. Х. Андерсена, «Мальчик у Христа на ёлке» Ф. М. Достоевского, «Глу- пый Федька» В. И. Немировича-Данченко, «Маленькой ёлочке холод- но зимой» А. Солоницына и др.). Природный холод в рождествен- ских рассказах является метафорой человеческого бездушия, оле- денения человеческих сердец. О. Колпакова в этом не следует тра- диции жанра, в её повести от холода никто не умирает, и спасением вновь оказывается полынь (отметить внутренне родство слова по- лынь с пламенем — от «пылать, «гореть»»): «Мы топили печку жүктеу/скачать 4,52 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|