Весеннее равноденствие

Глава 4. Контракт
POV Ли
Курьер приехал во вторник утром. Привез тот самый так называемый контракт и 
мобильный телефон. В памяти был записан единственный номер под именем 
Джаспер. Кровосос позвонил сам через пятнадцать минут.
— Ну как? Тебя устраивает?
— Эй, я получила контракт пятнадцать минут назад…
— У тебя было целых четверть часа. Там всего полторы страницы 
четырнадцатым шрифтом. Я думал, ты решительная…
— Я хочу кое-что дополнить. По поводу пункта о неразглашении.
— Что именно тебя не устраивает?
— Я хочу дополнительно прописать, что не обязана врать в твою пользу. Чтобы 
ты это ненароком не забыл. Молчать, отказываться говорить и врать — разные 
вещи. Ненавижу это…
— Хорошо, как скажешь. Что-нибудь еще?
— Я думаю!
— Так думай быстрее. Через полчаса я буду ждать тебя на шоссе у границы. 
Добавлю пункт о невранье. Если что-нибудь еще надумаешь, добавим по дороге. 
И едем к нотариусу и в банк.
— Ну уж нет. Мне через полчаса нужно быть на работе. Я уже семь минут как 
опоздала с выходом. Из-за тебя!
— Твоя работа — это я.
— А вот и нет. Мы до сих пор ничего не подписывали. Мне нужно написать 
заявление и две недели отработать…
— Никаких двух недель. Ты нужна сейчас. Я все улажу.
— Вали к чёрту, блонди!
Я бросила трубку.
Через полминуты пришло смс: «Никуда пока не иди. Возьми паспорт». 
Интересно, если мне не идти, то что значит «возьми паспорт»?
Я нащупала под платьем амулет, в иррациональном порыве убедиться, что он 
там. Конечно, он там, где ему еще быть? Как обычно, укладывается в уютное 
место под грудью. Обула туфли, накинула пальто и, не застегиваясь, вышла на 
улицу. С паспортом в сумочке.
35/364

До офиса рыболовецкой компании было двадцать минут быстрым ходом. Я бы 
предпочла, чтобы у меня было тридцать минут на дорогу и прийти на десять 
минут раньше. Теперь должна была бежать как ненормальная. Из-за 
шраморожего кровососа. На каблуках.
Уже была на полпути, когда на новый телефон позвонил мистер Колби и сказал, 
что я уволена. И посоветовал обратиться в бухгалтерию для получения зарплаты 
за последнюю неделю и выходного пособия. Сегодня никуда идти не надо.
Я стала посреди дороги и не знала, что делать дальше. Даже не успела 
разозлиться, только растерялась. Мне снова позвонил Хейл и сказал, чтобы я 
ехала к границе резервации. Не было ни сил, ни желания дальше с ним спорить. 
Вышла к сельскому магазину и поймала попутку. Когда я подъехала к границе, 
шраморожий уже ждал меня у черного форда. Банальщина…
Он открыл мне дверцу переднего пассажирского места, я уселась молча. Не 
успела расправить пальто под задницей, Хейл уже сидел рядом — чёртов 
вампирский сверхзвуковой павлин.
— Красивые туфли.
— Ага, спасибо, — буркнула я.
— Ну что, ты уже решила по поводу контракта?
— И когда, по-твоему, я должна была решить?
— У тебя есть час, пока доедем в Порт Анджелес. Есть счет в местном банке? 
Надо вписать твои реквизиты. Про невраньё я уже набросал. Читай и решай, — 
он достал мне копию распечатки из бардачка и кивнул на заднее сиденье, — 
лэптоп не запаролен, так что можешь приобщиться.
По сути, контракт был нормальный. Короткий, конкретный и даже составленный 
скорее в мою пользу. Разве что драконовские условия для досрочного 
расторжения, но я не собиралась по собственной воле терять эту работу. Там 
было о том, что я должна сопровождать Хейла и при необходимости выполнять 
мелкие поручения, но такие, которые бы не оскорбляли мое достоинство.
Очевидно, я сама должна была решать, что бы могло оскорбить мое 
достоинство… Этот пункт мне понравился. Еще Хейл должен был сообщать мне 
о нужной ему встрече не менее чем за двенадцать часов, если меньше — то 
платил бы двойную таксу. И я имела право отказаться. И у меня есть 
дополнительные три дня в месяц, когда я могу отказать ему без причины. По 
поводу выходных я не переживала, их и так должно было быть вдоволь.
— Ли, я не писал слишком жесткие условия, чтобы тебе было не обременительно 
это выполнять. Но у меня есть еще один пункт, устный, хочу, чтобы ты 
приложила усилия, чтобы его выполнить — конечно, если сможешь.
— Какой?
— Мне нужен доступ в резервацию.
— Нет, совершенно невозможно!
36/364

— Говорю же, просто постарайся. Я не рассчитываю, что это непременно даст 
результат.
Я поморщилась. Не хотелось давать пустых обещаний, даже если все, что он 
просит — это пустое обещание.
— Не думаю, что из этого что-то выйдет… Соглашение с Калленами было 
принято почти столетие назад. И несмотря на то, что оно было устным, ты себе 
не представляешь, как они носятся с этим древним окаменелым динозаврим 
дерьмом. Какое-нибудь новое правило было бы гораздо легче изменить.
— Я тогда не был Калленом и не принимал в этом личного участия, если это 
поможет.
— Надеюсь… но я и сама не хочу, — я посмотрела на него с вызовом.
— Мне нужен временный пропуск, пока мы сотрудничаетм. Это вопрос 
комфорта. Я ценю комфорт.
— Я подумаю…
— Вот и хорошо, — не стал он настаивать.
Мы ехали в уютной тишине. Хорошо, что он не стал донимать меня какой-нибудь 
адской попсой по радио. Хейл время от времени строчил одной рукой смс, и, 
похоже, это ему никоим образом не мешало уверенно вести машину. У меня и 
раньше был крепкий желудок, а у волка — тем более. Но комфортная 
незаметная для тела поездка сквозь зеленый тоннель шоссе была даже приятна. 
Казалось бы, и чего мне не хватало, я могла иметь такое приключение в любую 
свободную от работы минуту. Но сейчас не надо было мять лапами мокрую 
липкую грязь, и ветер не лупил в морду, с комарами в глаза, нос, пасть. Ох и не 
люблю комаров — ни в глаза, ни на кожу… И вот он сидит через консоль от меня 
— комар переросток.
Если быть честной, он привлекателен. Не такой отвратительно пластиково 
безупречный, как все остальные кровососы. Я видела некоторых Калленов 
издалека до того, как стала оборотнем. А Карлайла даже вблизи, потому что мы 
все лечились в больнице Форкса. Я и человеком редко болела дольше двух дней, 
но у меня дважды было растяжение лодыжки — из-за любви к высоким 
каблукам, тотального бездорожья в резервации и индивидуальной особенности 
в виде чрезмерно гибких связок.
Пока я еще не стала оборотнем, Карлайл казался мне красивым. Но после — 
восприятие перевернулось с ног на голову. Точь в точь как с оливками. В детстве 
я их терпеть не могла — до тошноты. А потом вдруг выяснила, что это нереально 
вкусно. Так и вампиры. Теперь я видела их такими, какие они есть — 
ненормально идеально симметричные до отвращения, окаменевшие мертвые 
чудовища. И только Хейл был более-менее ничего. Может даже более того. 
Пожалуй, благодаря шрамам его совершенная красота не казалась такой 
жуткий. А может и из-за кривой улыбки, по крайней мере, он не был абсолютно 
симметричен. Может он и человеком когда-то был хорош?
Мне нравились его волнистые светлые с теплым оттенком карамели волосы. 
Отстраненно гипотетически… А во время драки с новорожденными Виктории он 
37/364

был действительно красив — стремительный, свирепый, непобедимый, тогда его 
лицо совсем не казалось мертвым, а жуткие черные глаза наводили страх и 
одновременно пленяли. И что я за извращенка? Неужели это из-за того, что я 
оборотень? Блонди ведь, совершенно точно, альфа в их стае — не Карлайл. Меня 
всегда угнетала эта сторона волчьей натуры — потребность повиноваться 
вожаку, какой-то не совсем осознанный трепет, не вполне объяснимое 
чужеродное восхищение. Я непрестанно чувствовала внутреннее сопротивление 
и отвращение, это противоречило всему, что во мне было человеческого, но все 
равно ничего не могла поделать. 
Мы ехали, я любовалась яркой ранней весенней зеленью, оправленной в 
насыщенный изумрудный бархат старых сосен. И изредка любовалась им.
Что меня удивляло — от него не воняло. Когда мы говорили у дома Калленов, 
вампирский дух выедал мне глаза. Это было так невыносимо, что почти сразу 
исчезло всякое желание ему огрызаться, и все, чего хотелось — как можно 
быстрее оттуда слинять. А теперь мы ехали изолированными в тесном 
пространстве авто, и я ничего такого не чувствовала. То есть нет — у него был 
запах. Но без той мертвотно-сладкой нотки, отличавшей всех вампиров от 
невампиров. Это у меня сломался нос, или сломался Блонди? Надо будет 
спросить Сета. Или понюхать еще кого-нибудь из этих… Ой, нет! Лучше не надо!
Я осмотрелась и поняла, что машина совсем новая. На одометре было меньше 
четырехсот миль.
— Ты только что купил эту машину?
— Вчера.
— Оу…
— Я не люблю автомобили, у меня байк, — он будто оправдывался.
— И что-то изменилось?
— Ты. Нам понадобится машина в ближайшее время.
— Прости, что доставляю неудобства.
Он решил, что я иронизирую. Но я говорила искренне. Мне почему-то вдруг 
стало неловко… Что это я?.. Моему нахальству сразу захотелось реванша:
— Было бы хорошо, если бы в этой машине не ездили твои родственники. Они 
пахнут гораздо хуже тебя. Его лицо забавно вытянулось. И так большие для 
парня глаза округлились сильнее.
— Ладно, я учту.
Он вдруг склонился близко-близко и вдохнул у самой моей шеи, едва не 
ткнувшись носом в ямочку под ухом, и он совершенно точно коснулся лицом 
моих волос.
— Эй, ты что творишь! У меня инстинкты! Я могла обернуться. Жить надоело?
38/364

— Успокойся, дарлин, я должен был проверить. Ты тоже пахнешь… приемлемо, 
— он выглядел нахально довольным.
Мы оба знали, что ему не надо нюхать меня так близко, это не дало бы ему ни на 
гран больше информации. Ему просто нравилось изводить меня. Настолько, что 
он готов был игнорировать брезгливость.
Я решила, что не подарю ему такое удовольствие.
— Ну да. Может, это потому, что я девушка, — я самодовольно улыбнулась, — из-
за тестостерона любые млекопитающие мужского пола пахнут хуже, — мой 
режим высокомерная-зануда-которая-знает-все ужасно бесил парней.
— Ты ведь не думаешь, что меня выбешивают умные девушки? Даже пока я был 
человеком, то не встречал таких, кто хоть как-то задевал мою гордость. А 
теперь, когда я вампир — невозможно найти даже равную мне среди 
невампиров. На самом деле, ум делает жизнь проще. Глупые люди утомляют.
Подумалось, что он прав. Жаль, что оборотни, похоже, не блещут умом. Мне 
иногда даже кажется, что оборотни глупее людей. Что Сэм, которым я раньше 
восхищалась, стал примитивнее во всех аспектах с тех пор, как стал 
вервольфом. Утратил способность к рефлексии, эмпатии (зачем, если он и так 
слышит мысли остальных волков?), потерял охоту к новым знаниям. Неужели и я 
такая? А может, раньше любовь застилала мне глаза? Я, наверное, и сейчас его 
люблю, может, каким-то больным, искалеченным чувством. Но и воспринимаю 
его иначе, чем тогда, когда мы были вместе. Или он действительно изменился… 
Или изменилась я. Пол, Джаред, Эмбри, кажется, всегда были глупы.
— А как тебе заносчивые умные девушки?
— Если они заносчивы и одновременно умны — то это лучше, чем никакие. Но 
обычно одно не гарантирует другое, — он улыбнулся, кажется, вполне искренне, 
— не страшно, если кто-то осознаёт свои преимущества, дарлин. Я тоже, 
знаешь, высокомерный… Так что было бы странно предъявлять людям… 
Существам — двойные стандарты.
— Я все равно не собираюсь тебя развлекать, — буркнула я.
Меня бесило, что на самом деле он бесил меня недостаточно. Крайне 
недостаточно! Может даже порой не бесил вовсе.
— Тебе не надо мне угождать, дарлин. В тебе и так хватает приятной 
животворящей остроты.
Я бы хотела воспринять эти слова как-то иначе, отыскать в них иронию, двойное 
дно, но они меня порадовали. В душе свернулось что-то крошечное, но теплое, 
трепетное.
К прибытию в Порт-Анджелес вроде бы все было готово. Мы сперва заехали в 
банк. Мой невыносимый работодатель хотел убедиться, что мой счет подойдет и 
настоял, чтобы нанять мне налогового консультанта. Зануда. На пороге 
нотариальной конторы он снова переспросил, довольна ли я условиями.
— Контракт именно для тебя, дарлин. Я все равно получу все, что хочу, — он 
окинул меня непонятным серьезным взглядом.
39/364

— Неужели тебе стало совестно, что ты заставил меня принимать решение на 
бегу?
— Да нет, не очень. Собственно, в этом и заключался план.
Он издевается, что ли? Это было всерьез или ирония? Или такая правда, которая 
должна казаться иронией, чтобы усыпить мою бдительность — двойной блеф? 
По его монотонному выражению лица невозможно было понять. А может, ему и 
вовсе было безразлично, как я восприму эту реплику, потому что он не считал 
меня серьезным противником.
— Ты хочешь сказать, что мне не стоит тебе доверять?
Он будто задумался.
— В стратегическом плане — точно нет.
Я раздраженно фыркнула.
— Меньше пафоса — больше дела.
Я потянулась к облезлой хромированной дверной ручке, но Хейл меня опередил, 
открыл дверь и стал в сторону, как лощеный старомодный джентльмен. Ну как… 
джентльмен — скорее лицемерный мудак.
Минут через пятнадцать все было готово и я уже думала возвращаться к 
машине, но у выхода он положил мою руку себе на локоть и повел меня по 
улице. Снаружи он надевал бейсболку, за исключением нее его одежда была 
занудно повседневной. Однако дорогой. На мой взгляд, мы катастрофически не 
подходили друг другу. Я выцокивала около него на каблуках в четыре с 
половиной дюйма и в пальто классического силуэта.
Мне нравилось выглядеть женственно для Сэма, когда мы ещё были вместе. И 
он тоже был очень высокий. Когда Сэм бросил меня ради Эмили, я просто 
перестала покупать новую одежду, не хотелось даже думать об этом. Ну и я все 
так же любила красивую обувь. Даже ещё сильнее, с тех пор как мне 
понадобилось чем-то утолять грусть. Мне как оборотню не приходилось 
выбирать между красивым и удобным. С тех пор, как я инициировалась, можно 
было забыть про растяжения, усталость, загрубевшие подушечки, про мозоли на 
мизинцах.
Сейчас я радовалась своей фанатичной страсти к высоким каблукам. 
Шраморожий был выше на целый фут, и я была рада уменьшить эту разницу 
хотя бы на четыре с половиной дюйма. Меня бесило, что он возвышается надо 
мной и словно подавляет своими габаритами. И он все еще удерживал мою руку 
на своем локте.
— Тебе не обязательно вести меня как трехлетку, я не упаду.
Он взглянул на мои туфли, на брусчатку у нас под ногами и решил 
проигнорировать мое недовольство.
– Здесь близко, в конце квартала.
40/364

— Что именно?
— Риэлторская контора. Нам нужен дом.

жүктеу/скачать 1,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: