Весеннее равноденствие

— Мы рады, что представился случай познакомиться с такой неординарной 
фигурой лично, прежде чем приговор будет исполнен.
Его голос сочился дружелюбием, но рад он не был. Однако в нем очень 
отчетливо звучало любопытство. Для вампира, которому давно минуло три 
тысячи лет, его любопытство было даже слишком пламенным. Я воспользовался 
Аровой склонностью к театрализованным пафосным многословным монологам и 
стал изучать вновь прибывших.
Маркус выполнил часть уговора про Алека, так что у меня были основания 
надеяться, что его телохранители действительно не вмешаются. Они казались 
опытными бойцами, доминирующей в них была сосредоточенность — 
удивительно плоский эмоциональный профиль.
А охранники Кая были воистину своеобразные экземпляры. Эмоциями они 
совсем не походили на гвардию, скорее на комнатных пёсиков — трусоватые, 
льстивые, ревнивые. И такие же чёртовы альбиносы, как и сам Кай. Он подбирал 
их полагаясь исключительно на внешность, максимально похожих на себя, 
чтобы ненавидеть чуть меньше остального мира. И они не были для 
безопасности. Просто две чёртовы сирены с членами, которые должны были 
круглосуточно петь о заоблачном величии своего господина, ласкать ему эго. 
Эти два косплеера Леголаса были ещё менее полезны, чем шестёрки Джейн. 
Пусть у них и сверкали на груди золотые гербы с рубинами.
Среди свиты не было Афтона, и я решил, что он уехал во Флоренцию 
избавляться от тел, именно так, как я и планировал. Ведь кто ещё мог 
выполнить такую ​​щекотливую задачу среди запруженного туристами 
пешеходного маршрута, если не штатный невидимка? Пока всё складывалось 
как нельзя лучше. Я оценивал свои шансы умереть сегодня не более чем в 
двадцать процентов. Тоже предостаточно, если учесть, что теперь мне очень 
хотелось жить. Я подавил страх, напустил спокойствия на всех, а заодно и на 
себя, повторил манёвр Аро, и так же двинулся по небольшому кругу в центре 
комнаты, не спуская взгляда с короля. В нем промелькнуло раздражение от 
моей дерзости.
— Я признаю власть Вольтури над вампирами и готов повиноваться, потому 
что сам вампир. За одним крошечным исключением. Свою жизнь я ставлю выше 
власти Вольтури. Так что у нас возник конфликт интересов. И я даю Вольтури 
шанс пересмотреть мой так называемый приговор.
Аро рассмеялся и даже всплеснул в ладони.
— Выдающаяся наглость, Уитлок! Вольтури не меняют решения.
— Всё когда-нибудь делается впервые. И это тот самый день.
Аро хохотнул, прекратил кружить и двинулся ко мне напрямик, стал в каком-
то полуярде от меня. Он таращился на мои шрамы с безумной фанатической 
улыбкой. Изучал их медленно и подробно, уделяя каждому время и фокус 
взгляда.
— Есть только один путь, смертник — служить Вольтури.
Я почувствовал всплеск злости от Кая. Аро полыхал восторженным жадным 
312/364

азартом.
— Мне жаль, но я не планирую оставаться здесь надолго, — я положил руки 
в карманы, всем видом демонстрируя расслабленность, активировал 
компактную GSM-глушилку и вернул Аро любезно-издевательскую усмешку.
— «Надолго» — понятие крайне неопределенное для вампира. Разве нет? И 
меня веселит, с какой самовлюблённой уверенностью ты говоришь о своих 
планах.
Аро смотрел на меня с фальшивой улыбкой доброго дядюшки.
— Мои планы в основном сбываются. У меня есть провидица, помнишь? А у 
тебя? Всё ещё нет?
В Аро вспыхнул гнев и зависть. Предсказуемо.
— Мы знаем, что ты сейчас не с Элис.
— Жаль, Вольтури не знают, что такое расстаться цивилизованно.
Он почти купился на мой блеф.
— Мне в деталях известно, что будет дальше.
Я широко улыбнулся, легкомысленно, расслабленно перекатился с пятки на 
носок, а спокойствие, которое внушал до сих пор заменил тревожностью. Они 
могли не верить моим словам, но обычно люди и вампиры склонны доверять 
собственным ощущениям. Пусть бы они думали, все, что произойдет дальше, 
является частью моего плана. Прожив с Элис шестьдесят лет, я как никто знал, 
как могут влиять на поведение фейковые пророчества и самовнушение.
Аро замер, улыбка его приобрела ещё более зловещий вид. Но он быстро 
справился с собой, всплеснул руками
— Чудесненько! Я тоже хочу знать, что будет дальше. Ты позволишь? — он 
всё ещё с притворным благодушием протянул мне руку.
— Прости, нет. Я стеснительный, знаешь. Не хочу выставлять на показ 
личное.
— Вольтури дозволено допрашивать преступников, — в голосе Аро впервые 
послышался металл.
Я уже настроился на Джейн, открыл тот самый эмоциональный коридор, но 
до сих пор трусливо пытался оттянуть момент.
— Я так понимаю, следствие завершено, ведь приговор вынесен.
— Ты же сам хотел обжаловать приговор, разве нет? Джейн?..
Она выступила молча, никак не обозначив свою атаку. Боль застала меня 
врасплох. Но разве можно было приготовиться к такому? Я привык к боли. Боль 
преследовала меня всю жизнь — во время обеих войн, во множестве сражений, 
313/364

всякий раз, как я выпивал человека, и в бесконечных слабых повседневных 
проявлениях, когда я проходил мимо больницы или салона татуировок и вообще 
где угодно… Мы даже немного сдружились — я и моя боль. Боль не давала мне 
размякнуть, дарила концентрацию и решимость. Но не в этот раз. Эта боль 
ослепляла. Единственное, что не давало мне упасть, корчиться на полу и драть 
горло тщетным воплем — знание, что это не по-настоящему, всего лишь 
иллюзия. Оно до мелочей напоминало, ту невнятную нелокализованную чужую 
боль, которую я слышал своим даром, за единственным исключением: эта боль 
была в десяток раз сильнее. Я ощущал огонь на коже, в мышцах, костях. Как 
будто каждая моя клетка взрывалась и сразу сращивалась обратно. И этому не 
было конца. Будто сквозь толщу воды я слышал неловкое лёгкое падение и 
женский вскрик. Боль слегка ослабилась.
— Феликс? — донесся до меня откуда-то издалека странно искажённый 
встревоженный голос Аро.
Тело сработало на рефлексах — не тех, на которых обычно действуют 
вампиры. Свои рефлексы я выдрессировал собственноручно, годами заставляя 
себя действовать вопреки природе, в тысячах ожесточенных боёв — так, чтобы 
ни один опытный соперник не смог меня считать, не смог действовать по 
удобному для него шаблону. Почти не осознавая собственных действий я ступил 
в сторону навстречу Феликсу, стремительно мелькнул перед ним, и дёрнул за 
локоть, пригнулся под рукой, заступил за спину, обхватил за шею. Он не был 
хлюпиком. Сильнее Эммета, и даже меня — теперь, когда кровь Ли меня 
усилила. Феликс вывернулся, опрокинул меня через себя. Падая, я схватил его 
предплечье, потянул за собой, ударил ногой в живот и сбросил его рядом с 
собой, оседлал, схватил за волосы и ударил головой об пол.
На задворках сознания раздавался женский крик, а я почувствовал 
призрачное облегчение, дав работу мышцам, измученным в пламени адской 
боли. Пожалуй, если бы я судорожно катался по полу, боль действительно 
ощущалась бы меньше. Но я вышел из ситуации, не потеряв достоинство. 
Феликс перехватил мою руку, зарядил хуком в ребра справа и откинул меня к 
стене. Под болью от Джейн я совсем не чувствовал того вреда, который наносил 
мне Феликс. Я значительно превосходил его в скорости и успел пригнуться, он 
ударил кулаком стену. Я снова нырнул под его рукой, и выскочил ему за спину, 
охватил сзади руками, впился зубами в дельтовидную мышцу. Моя тотальная 
адская в коже и костях боль ослабела втрое, ведь Джейн не могла 
транслировать на меня больше, чем выдержала бы сама. Хотя в проекции моего 
дара это наверняка ощущалось гораздо слабее. Мне нужна была секунда 
передышки. Я уже мог принимать более-менее осмысленные решения, и первое 
мое решение — Джейн, страх! Я толкнул на нее мощный импульс ужаса и 
безнадёги — даже перед глазами на мгновение потемнело.
Я едва успел подпрыгнуть и оттолкнуться ногами, когда Феликс с разбегу 
попытался грохнуться мной о стену. К счастью, я не потерял концентрацию но 
теперь мой дар, очевидно, изрядно выдохся за сегодня. Феликс использовал мой 
толчок и ринулся вперед, пытаясь на этот раз сбросить меня через голову, но я 
сразу выкупил этот менёвр и как только он наклонился — отцепился сам. 
Телохранители Маркуса расступились. Я перевернулся в полёте винтом, снова 
оттолкнулся ногами от противоположной стены — каменное крошево брызнуло 
во все стороны — и протаранил Феликса головой в живот. Он отлетел и 
шлёпнулся на пол. Я вскочил на ноги. Крик Джейн перешёл в жалобный скулёж, 
она свернулась в клубочек на полу, обняла руками колени и пронзительно выла.
314/364

Боль резко прекратилась, остался лишь тупой отголосок в рёбрах и затылке. 
Я бросился на Феликса, поднял за шиворот и бросил в угол, подскочил снова к 
нему, схватил за шею и стал лупить его лицом о стену, пока огромный камень не 
подвинулся вглубь сразу на десяток дюймов.
— Хватит! — крикнул Аро, — Вы все! Держите его!
Они не могли броситься на меня все вместе, максимум — по двое-трое, 
потому что помещение было слишком мало, чтобы маневрировать, ещё и 
пытаясь не навредить трём с половиной VIP-персонам, а я держался поближе к 
стенам, чтобы они не смогли окружить меня со всех сторон. Я выпустил 
ненадолго Феликса и раскидал шестёрок Джейн, стараясь не задеть никого из 
королей. Хайди едва успела отскочить.
Каевы «белые цыпочки»
[36]
были так неловки и не обучены, что я даже 
немного растерялся, они тоже дрались не по шаблону, потому что просто не 
выработали его, но между собой взаимодействовали слаженно. Как только я 
обезвредил их, оторвав каждому руку, на меня из-за спины навалился Феликс, 
который уже успел оклематься. Он вцепился в мои локти и оплёлся вокруг меня 
ногами. Я приложился спиной о стену, чтобы снять его с себя, он удержался, мы 
покатились по полу. Я вырывался чисто номинально, на этом этапе Аро должен 
был попытаться меня прочитать. Мы с Феликсом зажались в углу между стеной 
и полом. Остальным гвардейцам я внушал страх и отвращение, они выстроились 
вдоль противоположной стены не в состоянии подойти. Один из шестёрок сидел 
на полу и укачивал в объятиях полубессознательную Джейн.
Аро опустился на колени и осторожно придвинулся к нам, Рената тоже 
встала на колени за его спиной, положила руку ему на плечо, а другой обняла 
сзади поперёк груди. Аро нерешительно накрыл мою руку, которую удерживал 
Феликс. Я ещё до того сконцентрировал всю мощь моего дара именно там, на 
руке, едва сдерживая в себе этот напор, не пуская его наружу до нужного 
момента.
Стоило ему коснуться, я направил на Аро мощную дозу спокойствия. Он 
качнулся и обмяк. Рената уберегла его от падения и притянула на себя, 
разрывая контакт между нами. Я резко прекратил воздействие и дал импульс 
нервной системе Аро очнуться. Мой дар был связан с прикосновением лишь 
частично, но мне нужно было, чтобы Аро думал иначе. Он резко вскочил на ноги.
— Что… Что он такое? — крикнул он гневно на Хайди, потом повернулся к 
Деметрию.
— Разве не всё равно? Пусть он сдохнет, и делу конец, — процедил Кай.
Он достал телефон, хотел вызвать подмогу, но моя глушилка до сих пор 
работала. Кай бросил на дверь тревожный взгляд, я сразу блокировал зачатки 
его страха, мне было не в тему, чтобы он сбежал. А в Аро медленно распускался 
восторг, его яркое любопытство перетекало во вдохновение, эйфорию, снова в 
любопытство.
— Сдохнет? Нет! Он уникален, разве ты не видишь?!
В Кае вспыхнуло жгучее раздражение. Это было оно! Я добавил ему еще, 
вытаскивая на поверхность, питая и вдохновляя его ненависть. Добавил зависть 
315/364

и ревность. Это было удивительно легко. Именно с ним тонкая филигранная 
работа Челси сошла на нет, развеялась словно дым. Это были характерные 
черты его личности, и Кай с радостью вернулся к «заводским настройкам».
— Пусть он сдохнет! — взревел Кай — пусть они все сдохнут! Ты хотел 
провидицу. Теперь хочешь всех проклятых вегетарианцев подобрать, обогреть? 
Простишь им унижение? Им нельзя доверять!
— Брат, ты несколько преувеличиваешь, я не согласен.
Аро произнес это спокойным, чуть манерным тоном, но внутри сердился, 
потому что Кай сказал об унижении при подчиненных, но сам Аро не решался 
высказаться острее, как раз из-за них. Я продолжал будоражить ненависть Кая.
— Ты размяк, Аро! Я напоминаю, решение принято, — он огляделся, — 
слышали? Убейте его, немедленно!
Кай махнул рукой в ​​мою сторону, и особым, придирчивым взглядом смерил 
охранников Маркуса.
Мне уже не нужно было притворяться, и я более-менее восстановился после 
атаки Джейн. Я вывернулся, и толкнул Феликса локтем в живот. Стремительно 
вскочил на ноги, Феликс по инерции и с едва ослабевшим захватом скользнул с 
моей спины в сторону, я перехватил его поудобнее и скинул с себя прямо на 
двух шестёрок Джейн, которые нерешительно подступали с намерением 
выполнить приказ. Я бросился под ноги Деметрию и, вынырнув у 
противоположной стены, оторвал по руке у телохранителей Маркуса. Решил, что 
нельзя подставлять их под подозрение в заговоре, они очевидно для меня 
поддались, так что у них были конкретные указания от Маркуса на разные 
случаи.
В следующее мгновение я повернулся, пнул Феликса ногой в живот, и пока 
он долетел в угол, встал и ринулся назад — я подскочил к шестёркам Джейн и 
вырвал им все четыре руки, внушая сильную апатию. Чем менее тренированное 
тело у вампира — тем легче отделить конечность. С кем-то вроде Феликса 
пришлось бы хорошенько повозиться, и вряд ли я справился бы в одиночку. То 
же самое — и он со мной. С шестёрками было просто: они были неженки, а я и до 
того имел преимущество в скорости благодаря крови Ли, а в сочетании с моим 
даром — они были беспомощные и вялые, словно улитки. Чёрт побери, никогда 
не думал, что скорость настолько важна, пока не испытал на себе. Особенно 
когда десятилетиями прокачиваешь свои умения, не обладая выдающимися 
характеристиками ни в силе, ни в скорости.
— Джейн! — взревел Кай.
Я снова подключил страх к Джейн. А Феликс, воспользовавшись моей 
секундной заминкой, опять схватил меня из-за спины, прижимая мои руки к 
телу. Джейн запричитала:
— Нет! Пожалуйста, я не могу! Нет, пожалуйста…
Феликс пнул меня по ногам сзади, я упал на колени. Он уперся голенью мне в 
спину и перехватил удобнее за локти, заламывая руки назад. Меня это вполне 
устраивало. Я уловил вспышку страха Хайди. Она переживала именно за меня, я 
316/364

знал. Потому что Хайди пугалась, всякий раз, когда меня атаковали, а пока я 
колотил рожей Феликса о стену, то была спокойна как удав. Именно его запах я 
уловил на Хайди, они иногда трахались «по дружбе», так сказать, но ничего 
большего. Я знал, что единственный отдаленно интересный для Хайди мужчина 
в этой комнате — я. Поэтому без опасений навеял на нее влюблённость, гнев, но 
пока приглушил их страхом. И переключился на Кая.
Я снова объял его обжигающей яростью, ненавистью. Собственно, я и не 
переставал, разве что отвлекся, но Кай и без меня неплохо справлялся. Я лишь 
немножко подкрутил — на самый максимум!
— Так что? Никто?! Ничтожества!
Он снова осмотрелся по сторонам, с руками, кроме женщин и королей, был 
только Деметрий, он зыркнул на Кая упрямым взглядом «Тебе надо — ты и 
делай, мои должностные обязанности другие». Не такой уж он и винтик… Кай 
оглянулся на своих Леголасов, но они опустили глаза, несмотря на то, что могли 
бы справиться, имея на двоих две уцелевшие руки.
— Ладно, я сам! Охотно!
На его бледном невыразительном лице расплылась шальная зловещая 
улыбка.
— Да, с превеликим удовольствием… — приговаривал он.
Кай схватил меня за голову, я напряг шею изо всех сил, и снял с Хайди страх, 
одновременно толкнул на Феликса спокойствие — хоть немного, потому что 
именно на спокойствие он хотя бы как-то реагировал. Хайди вцепилась Феликсу 
в шею руками и зубами. Я за долю секунды высвободился, и ещё не до конца 
поднявшись с колен, дернул Кая за шиворот, подставляя вторую руку навстречу 
под подбородок. Его шея треснула и оторвался воротник от мантии, я 
подпрыгнул вгрызся глубоко в горло и рванул голову сильнее. Она откололась с 
громким металлическим скрежетом, я удержал ее за длинные бесцветные 
пряди, последним напряженным импульсом покоя вырубил Ренату и швырнул 
голову Кая в Аро.
Лишённый физического щита, он рефлекторно поймал предмет, летевший 
ему прямо в грудь на огромной скорости — голову Кая. Согласно моему плану он 
должен был сейчас считывать все злые, завистливые, ненавистнические мысли. 
Созданные Челси связи, которые до сих пор обеспечивали лояльность Кая к 
клану, полностью исчезли под моим влиянием. Хотя я и не видел эти связи, я 
почувствовал это очень ясно, когда слабое сопротивление моему внушению 
вдруг резко прекратилось с каким-то неясным не то хлопком, не то отдачей. Аро 
должен увидеть очень много интересного о себе. Он и увидел: застыл будто 
пучеглазая жаба на стоп-кадре.
Все остальные тоже замерли. Хайди жалобно пискнула, а Феликс 
метернулся. Я медленно вынул из кармана нерабочую зажигалку. Щёлкнул, и 
она предсказуемо погасла. Тогда Маркус достал свою, зажёг с первой попытки и 
присел перед телом, поджёг открытый край на медленно истекающей ядом шее, 
и тело стремительно загорелось, словно пропитанное бензином. Все отступили к 
стенам, Джейн подползла, забрала руку кого-то из своих шестёрок подальше от 
огня и снова прислонилась к стене, сидя на полу. Аро ещё несколько секунд 
317/364

ошеломлённо стоял и не шевелился. Потом вдруг очнулся и резким нервным 
движением выбросил блондинистую голову в пламя.
Маркус заговорил тихим скучающим тоном:
— Я считаю, что нам следует даровать Джасперу Уитлоку помилование. Как 
думаешь, Аро? Поскольку нас теперь только двое, если мы не достигнем 
консенсуса в этом вопросе, возникнет коллизия…
— Гм… да. Южные войны кончились давным-давно… но он только что убил 
Кайуса…
— Технически, Кайуса убил я. Давно хотел, знаешь ли… Три тысячи лет. 
Уитлок защищал свою жизнь, это не нарушает наши законы. У Кайуса не было 
полномочий палача для казни.
— Да, наверное, ты прав… Джаспер Уитлок помилован, все преступления, 
которые он совершил до этого часа, прощены, — последнее он произнес 
официальным размеренным тоном.
Они задумчиво меланхолично смотрели, как догорает огонь. А как только он 
погас, Аро с жёстким нетипичным выражением повернулся к гвардии.
— Феликс, — и бросил взгляд на Леголасов.
Те попадали на колени и заголосили, но Феликс не сомневался, он разорвал 
их на куски, на каждого ушло не больше пары секунд. Не только в нем вспыхнул 
проблеск удоволетворения.
— Жечь будешь не здесь, пожалуйста. И позаботься об Афинодоре. Хайди, 
распорядишься о похоронных почестях. А теперь вон! Все! Рената, ты тоже.
Маркус коснулся моего рукава, побуждая остаться. Феликс с Деметрием 
сгребли куски альбиносов в их же мантии. Джейн собрала оторванные руки 
своих шестёрок, телохранители заговорщики — свои. Я выключил свою глушилку 
в кармане, согласно моему плану вскоре должен был позвонить Питер. Когда все 
отошли достаточно далеко, Маркус заговорил:
— Аро, хочу кое-что спросить у тебя, пока Джаспер здесь.
Аро смерил меня раздражённым взглядом и обратился к Маркусу:
— Я не знал, клянусь. Это была идея Кайуса. Зевс и Аид, она же моя сестра! Я 
увидел лишь после, когда коснулся Кайуса. Уже ничего нельзя было исправить! 
Ты был в меланхолии. Я решил, что мы не можем за один раз потерять всех.
Он умолк и бросил на меня сердитый взгляд.
— Аро говорит правду.
Я ещё никогда не слышал, чтобы облегчение звучало так громко, мощно. И 
настолько одинаково — от обоих королей одновременно. Они замерли, потом 
неловко обнялись. Я отвернулся, чувствуя себя лишним в этой сцене, и я 
впервые услышал от них старую испытанную дружбу, искреннюю 
318/364

привязанность, доверие. Этого не было прежде, но откуда-то оно проступило, 
восстало из мертвых. Аро продолжал сбивчиво эмоционально оправдываться:
— Маркус, поверь, я бы никогда не сделал такого с Дидим. И не только 
потому, что она — моя сестра. Я никогда и не думал, что вы уйдете навсегда. Мы 
ведь семья. Привязывать тебя таким ужасным способом не было никакого 
смысла. Ты был не в форме все эти годы. Прости, но это так… А Кайус… Счастье 
от Дидим донимало его, мешало жить в согласии с собой. И как только я решил 
не говорить тебе — уже не мог повернуть назад, остановиться, разоблачить 
свою ложь. Ты не представляешь, что я чувствовал.
Я надеялся, что после этих откровений меня не убьют как нежелательного 
свидетеля. Я всё ещё стоял спиной к ним, разглядывая пустую серую стену. Аро 
обратился ко мне.
— Скажи, Уитлок, солгал ли я.
— Ни словечка.
Аро ещё повеселел. Подошел, заступил передо мной и снова всматривался с 
сумасшедшей улыбкой.
— Так что же ты такое, Уитлок? Обладаешь защитой и от Джейн, и от меня, 
распознаешь ложь, бьёшься как гидра
[37]
, невидимка. Но главное, нужен зачем-
то Маркусу… И эти твои глаза… А ещё запах, — Аро повернулся к Маркусу, — 
брат, чем он пахнет, ты не знаешь? Это лишь отдаленно похоже на вампира.
— Оставь его, Аро, это запах силы.
— И что нам делать с этой силой?
— Ничего.
— Ничего?
Я не знал, стоит ли мне показать красноречие, и смогу ли я вообще. Убедить, 
уговорить, склонить на свою сторону создание, которому давно минуло три 
тысячи лет… Разве это возможно? Я был слишком самоуверен, когда составлял 
свой план. Теперь я знал, что этой ночью не умру. Но через месяц, год?.. Я с 
трудом подавил волнение.
— Как я говорил, я признаю власть Вольтури. Теперь, когда Кай мертв — 
целиком и полностью. Меня устраивает статус кво и не интересует власть в 
принципе. Я действовал в рамках закона Вольтури и старался не навредить вам.
Аро фыркнул, отходя в сторону, а я решился двинуться следом, заступил 
перед ним, заглянул в глаза.
— Твой клан — произведение искусства. Я бы никогда не решился разрушить 
что-нибудь настолько совершенное, ты выдающийся творец, Аро.
Секрет идеальной лести — вера в собственные слова. Тем более, если льстит 
эмпат: пробудить в себе восхищение, страстное одобрение, восторг — и едва 
приоткрыться наружу, создать, так сказать, атмосферу. Я умел играть в эти 
319/364

игры, умел выделить достоинства и забыть на время о недостатках. Я не слышал 
в Аро ни враждебности, ни раздражения, поэтому рискнул добавить каплю 
снисходительной симпатии, и более выраженную атмосферу безопасности и 
комфорта, как будто находишься в кругу семьи или близких друзей. Это было 
очень тонкое на нюансах влияние, довольно сложное в исполнении. И никто 
кроме эмпата моего уровня не заметил бы.
— Все твои драгоценности, настоящие жемчужины собранные по всему миру 
сквозь века, выпестованные, идеально подобранные — не только по дарам — по 
личным качествам, убеждениям, судьбам… Идеально совместимые, обученные… 
Сильнейшие каждый сам по себе, а вместе — непобедимые. Будто единый живой 
организм. Ты действительно достиг могущества богов.
Аро не был дураком, но кто сказал, что лесть не действует на умных? Тем 
более, он был согласен с каждым моим словом, они, мои слова, били точно в 
цель, несмотря на то, что Аро совершенно точно отдавал себе отчёт в моих 
мотивах. Но сейчас, когда я выиграл последнюю битву, я говорил с позиции 
силы, почти как равный. Одобрение от меня не равнялось льстивому 
подхалимству кого-то из его свиты. У него в принципе не было равных кроме 
Маркуса. К тому же я знал, что это за характер, для Аро не бывает слишком 
много лести и восторга, поэтому я поддал жару:
— Я даже в некоторой степени жалею, что не могу стать частью Вольтури. 
Слишком индивидуалист, а Челси мне не поможет. И это исключительно моя 
потеря. Быть Вольтури почётно. Теперь, когда Кай мертв, одарённые вампиры не 
будут больше скрываться. Они захотят присоединиться, обрести признание себе 
подобных и прежде всего — твоё, Аро. Наш мир в хороших руках: справедливых, 
умных, сильных.
Дать аванс, поверить в лучшие черты, показать силу в великодушии — и тот, 
кого ты видишь лучшим, приложит усилия, чтобы оправдать твои ожидания. 
Конечно, я не слишком полагался на этот крайне непродолжительный эффект, 
но всё равно Аро должен вскоре увидеть другие преимущества для того, чтобы 
применять более умеренную политику. Если он хочет в дальнейшем пополнять 
свою коллекцию, пряник будет действеннее кнута. Если Вольтури вернут 
репутацию справедливых правителей, стоящих на защите всей нашей расы, 
многие достойные вампиры выстроятся в очередь, чтобы называться Вольтури.
— Я только хочу безопасности для себя и моей семьи. Если я буду уверен в 
этом, то буду готов при необходимости выступить на стороне Вольтури в защиту 
закона против их врагов, кем бы они ни были. И напомню, что иметь во врагах 
меня слишком дорого, даже для Вольтури.
Даже теперь, когда я прикрыл свою угрозу крайне прозрачной вуалью, Аро 
не разозлился. Ныне его сытое удовлетворение и снисхождение были 
совершенно искренни, не внушённые мною. И он до сих пор пылал 
любопытством, может с легкой примесью восторга — как раз из-за угрозы. 
Похоже, его это по-настоящему развлекало, ведь вряд ли он часто сталкивается 
с таким. А ещё я слышал, что Маркус мной доволен.
— И как же так поступить, чтобы ты был уверен? — его голос прозвучал 
холодно и властно, но шестым чувством я знал, что это только роль.
— Достаточно твоего слова. Я услышу, если ты солжёшь.
320/364

Конечно, он мог бы сейчас сказать искренне, а через год передумать, у меня 
не было приёма против этого, но я мог получить хоть что-то.
— А как мы будем уверены?
— Я не дам себя читать.
Аро раздражённо взмахнул рукой, но это также был знак, что он не 
настаивает.
— Я приложил немало усилий, чтобы найти общий язык и договориться. А я 
не вкладываюсь в безнадёжные дела. И очень не хочу, чтобы мои усилия 
оказались напрасны.
Я не стал озвучивать ту элементарную мысль, что в моей ситуации самым 
простым выходом было убить Деметрия и исчезнуть снова на долгие годы где-
нибудь в джунглях Бразилии или в снегах Гренландии. Это также было гораздо 
безопаснее для меня в короткой перспективе, но я не мог бы тогда предложить 
Ли всю жизнь скрываться со мной, подвергнуть опасности ее родных, если она 
каким-то фантастическим образом согласится на полудикое существование и 
забудет о собственных амбициях.
Затем вмешался Маркус:
— Я вижу длительную дружескую связь между собой и Джаспером. И 
приятельскую союзническую, менее личную между Джаспером и тобой. Всё 
будет хорошо.
— Прекрасно, — Аро сказал просто и расслабленно без своей зловещей 
улыбки, снова повернулся ко мне, — жаль, что ты не хочешь присоединиться. У 
тебя блестящие перспективы среди Вольтури, я лишь надеюсь, что ты 
повзрослеешь и созреешь. Может лет через пятьсот… Не знаю, что именно ты 
спланировал, но с моего ракурса выглядит впечатляюще. Нам бы не помешал 
твой стратегический ум в придачу ко всему остальному.
Меня чертовски обрадовало, что он готов дать мне пятьсот лет на 
повзрослеть.
— Твой план не похож на предыдущий. Он гораздо… более элегантный, — 
Аро смерил меня хищным взглядом, — ты не позволяешь себя читать, и я знаю 
почему — у тебя есть слабые места. Если бы ты был так силён, как пытаешься 
казаться, то открылся бы.
Он снова зловеще взглянул. Но я не повёлся на провокацию.
— И, несмотря ни на что, ты справился. К тому же ты реализовал свой 
замысел с минимумом ресурсов…
Да, мне не понадобилось несколько десятков свидетелей.
— Как же так случилось? Ты, очевидно, лучше подошёл бы Вольтури, чем 
Калленам…
321/364

В нем слабо загорелось раздражение, и я понял, что мне не удастся обойти 
эту тему.
— Я не имел отношения к предыдущему плану. И жалею, что всё сложилось 
именно так. Моя семья не желала проявить неуважение. Просто не все члены 
моей семьи достаточно… взрослые, чтобы видеть картину на расстоянии и 
считаться с последствиями… К тому же, когда задействовано столько фигур, ход 
событий приобретает толику непредсказуемости.
— Ты прав, некоторые звенья в цепи действительно придают слишком много 
непредсказуемости, — Аро взглянул на Маркуса, а потом — на кучку пепла 
посередине, которую все невольно обходили стороной, но это не прибавило в 
его настроение снисхождения.
Чёрт побери, я действительно хотел тогда не ждать до последнего, а 
попытаться договориться кулуарно. Но Элис не хотела даже слушать. Она не 
могла предвидеть, потому что мои планы обычно многоуровневые и гибкие. Во 
всех вариантах событий я должен был начинать импровизировать ещё на ранних 
этапах, она видела не дальше, чем на два-три ответвления. Поэтому Каллены, 
преимущественно Элис, выбрали этот примитивный, бестолковый, но более или 
менее предсказуемый варриант. Может, поэтому она и забрала меня из дома, 
чтобы я не вмешивался. И, как обычно, почти ничего не рассказывала, всё время 
повторяя, что она ЗНАЕТ. Пожалуй, в некоторых аспектах я ослеплял ее уже 
тогда. Если бы знал заранее, то взял бы всё в свои руки. А потом — 
импровизация, неопределённость, и дар Элис бессилен… Когда всё произошло 
так, как произошло… Я снова убедился: хочешь сделать хорошо — делай сам. Но 
по крайней мере, тот опыт оказался полезен для меня: я хотя бы изучил 
некоторые их голоса.
— Тот зимний план принадлежит Элис, — я знал, что именно ей из всей семьи 
ничто не будет угрожать от Аро, даже если бы я повесил на неё всемирный 
потоп, все вместе взятые эпидемии чумы и оспы и терракт одиннадцатого 
сентября, — она ​​увидела, что двое из наших гостей встретят друг в друге 
соединённых, и уже не могла отказаться от этой идеи. Женщины… Влюблены в 
саму мысль о любви.
Я врал на расслабоне. Но кто сказал, что Элис не могла руководствоваться 
такими мотивами? Как знать, она рассказывала мне не всё… Я рискнул плавно 
подавить раздражение Аро и легонько дёрнул, достал на поверхность его 
любовь к жене.
— Да, женщины такие…
Я убедился, что любая улыбка Аро выглядит слегка безумно.
— Значит, Элис романтичная? Расскажи мне об Элис.
К счастью, он действительно сменил гнев на милость, но, главное, отвлёкся.
— У тебя есть шансы приманить ее, теперь, когда Кай мертв — Элис 
ненавидит жестокость. Но будь терпелив. Потому что она так же не любит 
назойливость, и тем более преследования. Если она будет расстроена в 
постоянном стрессе, то ее дар будет сбоить, показывать что-то несущественное, 
повседневное, а желанное и важное — нет. Сейчас она настроена не слишком 
322/364

благосклонно, отчасти из-за влияния Эдварда. Но они сейчас общаются гораздо 
меньше. Дай Элис время самой прийти к мысли, что ей будет хорошо с Вольтури. 
И я вынужден напомнить, что до сих пор считаю Элис своей семьёй.
Я не удержался от ещё одной скрытой угрозы, потому что Аро пылал ярким 
непреодолимыи нетерпением. Вряд ли он даст Элис пятьсот лет не созреть и 
повзрослеть. Но пусть хоть сколько-нибудь. Я действительно был уверен, что ей 
будет хорошо с Вольтури, если они позаботятся о ее вегетарианском образе 
жизни, а они позаботятся. Быть в безопасности, полезной, нужной, окружённой 
вниманием и признанием — это действительно было бы то, что надо. К тому же 
Элис любит быть в обществе, в отличие от меня.
— Я подумаю, как проявить максимум такта и выдержки.
— И подумай о Джейн. Ей тоже нужны такт и выдержка. Ты должен 
обустроить всё так, чтобы она приняла Элис как самую близкую, равную себе 
сестру, а не новую фаворитку соперницу, или позднее избалованное дитя в 
семье. Ведь Челси может не справиться…
В нём загорелось волнение и сомнение с щепоткой раздражения. Похоже, 
мой аргумент попал в цель. Я надеялся, что этого хватит, чтобы подавить его 
нетерпение хотя бы на несколько лет, а вскоре он может найти ещё кого-нибудь 
достойного своего внимания.
— Что касается Эдварда — он тебе не нужен.
— Его дар очень полезен, — не согласился Аро.
— Не так полезен, как твой. Эдвард слышит только то, что на поверхности. В 
этом больше недостатков, чем преимуществ. Подумай, что значит, жить с таким 
рядом. А слышит он издалека — все грязные секретики, слабости, всё, что 
тревожит и мучит больше всего. В Вольтерре много жильцов, это не будет 
способствовать здоровой атмосфере в обществе. К тому же он просто бесячий и 
невыносимый. Лицемерный святоша, всё время корящийся виной, считает всех 
вампиров монстрами, но себя, конечно, гораздо лучше остальных, потому что 
остальные не парятся. Вампир, презирющий собственную расу в клане, стоящем 
на защите этой расы — не то, что тебе нужно. Челси может привязать его, но не 
изменит мировоззрение. И он не командный игрок.
— Я приму это во внимание.
Аро был не готов сразу отказаться от замысла, но я почти не сомневался, что 
в конце концов он всё взвесит и примет правильное решение.
— Расспроси Карлайла. Он считает тебя другом, к тому же никогда не лжёт.
— Действительно…
Аро расслабился, а мне снова пришло в голову, что Карлайлу следовало бы 
принимать более действенное участие в разрешении конфликта. Это была 
попытка оторвать ХуЭдварда от юбки, инициировать в нём мужчину? Зря, он 
никогда не повзрослеет.
Я не стал ничего говорить о Белле. У Аро не было вариантов заставить ее, и я 
323/364

решил не раздражать его напоминанием. Аро продолжил обиженным капризным 
тоном:
— Карлайл совсем забыл обо мне: не звонит, в гостях не был уже несколько 
десятилетий.
— Он исследователь. Часто увлекается и забывает обо всем. Я напомню ему, 
что не стоит игнорировать друзей.
— Будь добр… И я даю тебе слово, что ты и твоя семья в безопасности, что 
касается Вольтури. Маркус, Сантьяго не выходил на связь?
— Нет.
— Жаль. Нам нужен новый гвардеец…
На самом деле он почувствовал облегчение, потому что это означало, не 
произошло ничего такого, что бы нарушило нашу нынешнюю пока шаткую 
договорённость. Сантьяго — искусный и опытный боец, но, тем не менее, 
относительно легко заменимая потеря.
Мы услышали бег издалека и замолчали. В комнату ворвалась перепуганная 
Хайди.
— Я прошу прощения. Вот! — она показала мобильник Аро, — мне прислали 
фото. Это голова Афтона?
Конечно, там была голова Афтона, и Хайди это знала. Телефон завибрировал 
в её руке. На ней был надет браслет, который я отправил ей в Прато. Значит, она 
была там, и какое-то время действительно ждала меня. Хайди нажала принять 
звонок. Мы все слышали слова Питера, вампирам не нужна громкая связь.
— Я тут встретил одного штриха. И он вел себя очень невежливо, мамой 
клянусь! Я разобрался, потом гляжу — рожа у него какая-то до боли знакомая. 
Это ваш? А? Если ваш, то я вам его привезу… А нет — сожгу нафиг. Так что? Он 
вам нужен?
Аро кивнул, а Хайди выдохнула дрожащим голосом:
— Привози.
— О, прикольненько! Заодно дружбана заберу. Высокий такой, кудрявый 
блондин. Видели?
Аро снова кивнул. В Хайди вспыхнуло облегчение и искренняя радость, и она 
решительно произнесла:
— Видели. Договорились.
Питер отключился, а Аро расхохотался.
— О, эти многоуровневые планы! Гениально!
Может и не гениально, но близко тому. Зачем переться в змеиное гнездо, 
324/364

если заложник сам идет в руки? Убить Афтона — и Челси, как выразился сам Аро, 
будет в меланхолии и не в форме. А на ней всё здесь держится. Джейн и Алек 
только на первый взгляд самые ценные жемчужины в коллекции Аро, но они 
лишь оружие. Челси обеспечивает их лояльность и верность, как и всех 
остальных членов клана. Она привязала Маркуса, но кто должен привязать саму 
Челси?
Хайди торопливо вышла.
— Это моя страховка. Ничего личного, Аро.
— Дай, угадаю. Твой друг по дороге потеряет какую-нибудь часть Афтона?
— Именно так. Вы получите координаты, когда мы с Питером будем в 
самолёте над Атлантикой. И тебе нет смысла читать Питера, он не знает, где 
потерял ту часть, и не знает всех деталей моего плана. Не обижайся, Аро. Я 
доверяю твоему слову. Это просто устоявшаяся привычка воплощать 
запланированное до конца. Сам знаешь, вампирам не просто избавляться от 
привычек.
— Ну конечно. Я в восторге, Уитлок! — Аро снова всплеснул в ладоши.
Самое удивительное, он действительно был в восторге. И там было что-то 
еще. Ощущение сроднённой симпатии? Я редко слышал такое в свой адрес. Аро 
был настоящим мастером интриг и глобальных пространных замыслов. 
Возможно он увидел во мне единомышленника.
— Похоже, мы всё решили, так что я проведу Джаспера, — сообщил Маркус.
Мы вышли все вместе. Аро отправился первым лифтом вверх. Мы остались 
ждать следующего. Маркус, который почти весь разговор с Аро пребывал в 
иронически-снисходительном с примесью своей привычной печали настроении, 
теперь демонстрировал нервозность.
— Хочу, чтобы между нами не было недоразумений, — начал он, — чтобы ты 
не чувствовал себя использованным…
— Но ты действительно меня использовал.
Он в самом деле опытный и талантливый манипулятор, не хуже меня. За наш 
разговор Маркус дважды намекнул, что именно Кай — главная помеха моим 
интересам. И к тому же совершенно ненавязчиво: логический способ решения 
проблемы должен был походить на мой собственный выбор. Но когда 
манипулятор имеет дело с другим манипулятором… Не стоит надеяться, что тот 
не распознает твой фокус.
— Только ухватился за возможность, не более.
— Не бери в голову, я изначально планировал убить Кая, и лишь немного 
скорректировал план, когда понял, что наши взгляды совпадают. И я высоко 
ценю твою помощь.
— А я — твою. Я не мог действовать сам из-за влияния Челси. Она привязала 
Кайуса к клану, а клан — к Кайусу. Я не смог это преодолеть. Когда ты разорвал 
325/364

связь, это почувствовали все. Знай, что никто из Вольтури не станет тебе мстить 
по личным причинам. У всех был зуб на Кая. В клане хватает настоящих связей, 
но не в этот раз.
— Афинодору убьют?
— Уже, я почти уверен. Ничего личного. Это понятие базовой безопасности, 
соединённые, потерявшие партнёра, слишком мстительны и неуравновешены, 
не считаются со страхом или последствиями. Я и сам отомстил, как видишь. 
Наконец-то.
В его голосе впервые мелькнула настоящая злоба.
— Я тебя поздравляю.
— Спасибо.
Мое поздравление не было иронией, его благодарность тоже. Мы уже 
спустились на лифте и теперь шли по тускло освещённому длинному коридору. 
Не тому, по которому я пришёл вместе с Деметрием.
— Как думаешь, Аро не очень сердится?
— Не сердится. И не станет мстить, я уверен. Ты эмпат, как думаешь, какая 
черта в Аро доминирующая?
Первое, что пришло в голову — любопытство. Но я ответил иначе:
— Жажда власти?
— Нет. Любопытство. Он исследователь, поэтому до сих пор очень ценит 
Карлайла. Власть дает ему ресурсы, чтобы потакать своим наибольшим 
слабостям: интересу к нашей расе, жажде коллекционирования. Он 
коллекционирует не просто так и не только ради власти. Он наблюдает, учит, 
следит, как далеко могут развиться дары. Имея власть, он иногда забывает, что 
объекты его интереса на самом деле живые разумные существа с сознанием и 
собственными желаниями. Но Аро вовсе не жесток. В нашем трио Аро — лидер и 
стратег, идейное ядро, я отвечал за дипломатию. А Кайус за то, чтобы нас все 
боялись и повиновались.
Почему-то, чем дальше мы шли, тем сильнее росло напряжение Маркуса. Он 
не подавал вида, я тоже.
— Три тысячи лет назад это была чрезвычайно полезная черта для тех, кто 
хотел удержать власть… — высказал я мнение.
— Вот именно. Но времена меняются, в двадцать первом веке страх — не 
самый убедительный довод. Иногда от него больше вреда. В последнее время 
из-за Кайуса у нас было немало проблем. Репутация Вольтури пострадала. Аро 
тоже об этом думал, но, как ты сам сказал, вампирам трудно избавляться от 
привычек. Ты решил эту проблему, Аро сохранил лицо. Овцы целы, волки сыты… 
Ты был очень убедителен, даже я впечатлился.
Мы вошли в глухой аппендикс, и теперь приближались к единственной 
326/364

двери. Волнение Маркуса усилилось, по правде, там было много всего, но 
слишком хаотично, взбудораженно, я был не уверен с интерпретацией. 
Наверное, точно неловкость, какая-то странная вина… надежда?
— Я рад, что тебе удалось. И рад, что сам приложил к этому руку. Я знаю, ты 
влюблён. Твоя связь с волчицей горячая, ослепительно яркая… Влюблённый 
мужчина способен на невозможное…
Да, там была вина.
— Ты мог убить Деметрия и просто сбежать — неплохой вариант для 
одиночки… Но ты решил иначе, рискованнее — и тебе удалось. Удалось то, что я 
не смог.
Меня стремительной мощной волной накрыла его боль, отчаяние. Мне на миг 
спёрло дыхание. И я будто в каком-то тумане, на голых инстинктах — 
инстинктах эмпата — обнял Маркуса. Мы были почти незнакомцы, но я сразу 
понял, что поступил правильно. За прошедшие почти две недели я столько раз 
ставил себя на его место. Мне казалось, что я понимаю. Да, понимаю, мы ведь 
встретились, и теперь я читал его беспрепятственно. Вампира, который на три 
тысячи лет старше меня, далёкий как космос, и тем не менее похожий, 
понятный, близкий. Он знал, что мы будем друзьями. Я чувствовал, что он 
принял эту мысль… И что? Мы уже теперь друзья? После одного дня и двух 
коротких встреч? Что-то такое, как ни странно…
— Ты очень помог. Это всё благодаря тебе.
Я не стал ничего внушать сознательно. Но, может, он почувствовал мое 
неравнодушие? Иногда, чтобы удержать какую-то собственную эмоцию в себе, 
нужно гораздо больше усилий, чем на то, чтобы навеять что-то осознанно. Я не 
знал наверняка, часть моего дара сейчас находилась в состоянии 
перенапряжённого онемения.
— Она будет в безопасности. Твоя семья будет в безопасности. Я обещаю.
Маркус не сомневался в своих словах, и я впервые почувствовал, что мне в 
самом деле удалось. А вместе с облегчением меня поглотила ужасная усталость. 
Я впервые за месяц осознал, что чувствую жгучую как никогда прежде жажду.
— Я оставлю тебя здесь, Бартемиус выведет тебя, или позвонишь мне, когда 
закончишь.
Маркус приоткрыл мне дверь, и я, растерянный, вошёл в круглое слабо 
освещённое помещение.

жүктеу/скачать 1,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: