Весеннее равноденствие

фаталистический, хотелось ее подстрекать и провоцировать. Конечно, все что я 
сказал, было чистой правдой… Последнее можно было бы воспринять за 
оскорбление, но она не восприняла, потому что это действительно не было 
оскорблением. И, в конце концов, она очень хотела послать меня ко всем чертям 
и добавить убедительности смачным пинком под зад. Но она также хочет эту 
работу. Я знаю.
Все это время на ее лице царила каменная маска. Ни одним движением она не 
выдала своих мыслей и чувств — браво, милая! — но у меня есть козыри в 
рукаве. Сейчас она сделает вид, что не до конца поняла, и даст мне шанс 
притвориться, будто я меньший говнюк, чем показался ей на первый взгляд. И я, 
конечно, оправдаю ее надежды, потому что и сам хочу, чтобы эту работу 
выполняла именно она.
— Уважение к женщинам — это хорошо, — будто нерешительно произнесла она, 
— Но ты должен обращаться ко мне иначе.
— Ли, я говорю привлекательным женщинам «дарлин» с тех пор, как себя 
помню. А я уже очень стар. Давай договоримся, на каждое мое «дарлин» ты 
можешь мне отвечать «сладкий пирожочек» или «мешок с навозом». Клянусь, ни 
то, ни другое не доставит мне удовольствия. Или придумай что-нибудь свое, 
гарантированно мерзкое. Или я могу платить деньгами каждый раз, как нанесу 
тебе такую нестерпимую обиду, — я мило улыбнулся.
— Ладно, я попробую придумать что-нибудь свое… — она пылала сердитым 
азартом, — или, может, если тех чертовых «дарлин» насобирается несколько 
десятков — то я могу обругать тебя от души? С фантазией, вдохновением и без 
табу? В произвольной форме, любой продолжительности? И без ущерба для 
наших деловых отношений? А? А треснуть разок можно?
— Треснуть — можно.
— Я гораздо ниже, так что это — совершенно случайно! — может быть лоу блоу, 
— она подарила мне действительно зловещий, чертовски горячий взгляд.
— Дарлин, не думаю, что мы уже настолько близки для ударов ниже пояса, — а 
насчет обругать — не знаю… Чтобы это точно не помешало нашим деловым 
отношениям… Я, знаешь, бываю уязвим. И никогда не знаю, что может стать 
последней каплей.
Очевидно, я врал. Меня в принципе крайне сложно достать, но почему я должен 
отказывать себе в удовольствии сболтнуть в ответ что-нибудь острое? Просто 
ради развлечения. Люди часто относятся к этому снисходительно, если считают, 
что оскорбление нанесено сгоряча. Еще интереснее — притворно обидеться. 
Конечно, если она не социопат. В этом я пока не был уверен.
— Но ты, думаю, точно знаешь, когда приблизишься к грани? Мы можем 
договориться так, чтобы ты добровольно не пересекала эту черту, когда 
окажешься рядом. Согласна?
Я был уверен, что она не удержится, и это прекрасно.
— Ну уж нет! Это никак не соотносится ни с фантазией, ни с вдохновением, ни 
без табу. Дичь какая-то.
27/364

Я сделал вид что задумался.
— Тогда… Я как смогу постараюсь не называть тебя «дарлин» — горестно 
объявил я.
— Вот уж нет, — весело возразила она, теперь ее лицо было очень живым, а я 
уже подумал, что у нее такая спокойная мимика, — «сладкий пирожочек», 
«мешок с навозом», или что-то свое — думаю, меня это устраивает.
На «что-то свое» ее улыбка стала злодейской, и я почти пожалел, что 
предложил. Но нет. Это будет весело. Она талантлива, но по сравнению со мной 
сущее дитя… Даже с ее фантазией и без табу нельзя обидеть незнакомца. А 
когда знаешь, нельзя ударить и не задеть себя.
— Ли, я пришлю тебе первый вариант контракта через два дня. Ладно? Договор 
на три месяца. Почасовая оплата двести долларов в час…
— Я хочу на четыре месяца, потому что у меня колледж в июле, и я не хочу 
целый месяц быть безработной. Не думаю, что на эту вакансию выстроилась 
очередь претендентов. Ведь ты по какой-то причине не выбрал Джейка?
— Я согласен, дарлин.
Она довольно прищурилась, как большая, лоснящаяся черная кошка — 
интересно, обидело бы ее внутреннюю волчицу такое сравнение?..
— Я придумаю что-нибудь свое потом, когда мы согласуем основные детали, — 
Ли меня зловеще предупредила, а я только усмехнулся.
— Еще я хочу минимальную ставку, если ты не выдержишь и устанешь от моей 
компании слишком быстро, — она чудо! — скажем, две тысячи в неделю.
— Не надейся, ты будешь вкалывать как раб на галерах, с ненормированным 
графиком и переработками, — я не планировал этого, честно говоря, однако уже 
наслаждался от одной только мысли, — но я согласен, дарлин, лишь бы ты не 
волновалась.
Ее озадачило то, что я ей не возражаю, она точно не любила легкие победы.
— Ставка две тысячи плюс почасовая, — попыталась она встряхнуть моего 
внутреннего скрягу.
— Хорошо, милая.
Ли закипала, и парадоксально в этом точно не было ничего от жадности или 
разочарования вроде «надо было просить больше». Она неодобрительно 
взглянула на меня из-под выразительных бровей, и медленно произнесла:
— Тогда продолжим в другой раз. Ты странный. Устал?
— Вампиры не устают, дарлин.
— Может, когда-то и не уставали. А я, несмотря ни на что, первая девушка 
оборотень, единственная в своем роде. Так что ситуацию можно считать 
28/364

таковой, которая раньше с тобой не случалась, поэтому она не учтена в твоей 
выборке событий под названием «вампиры не устают».
— В точку, милая.
— Ты так и будешь соглашаться с любой глупостью, которую я скажу?
— Конечно, ты такая очаровательная, когда сердишься. Я чувствую вибрацию от 
твоей внутренней волчицы, это приятно будоражит.
Она решила проигнорировать последнюю реплику, но посмотрела на меня 
недовольно.
— И последнее. Как я понимаю, сопровождение — это сопровождение, и больше 
ничего. Я не обязана тебя развлекать остроумием или драмой, или нечто в этом 
роде. Так что не теряй времени, и придумай, чем заполнишь эти заунывные 
тоскливые часы.
Она еще раз искоса взглянула на меня недовольным взглядом строгой 
учительницы (горячей такой учительницы, о которой я ни разу не фантазировал 
за все семь школ, в которых учился за последние шестьдесят лет). Учительницы 
были не те.
— О, я подумаю! И ты подумай!
— Я иду, пока. Передавай привет Эсми.
— Спасибо. А ты позови мне Сета
— Это еще зачем? — выжидающим сердитым тоном.
— Уладить наши предварительные договоренности. Сугубо мужской разговор.
Зря я это сказал, она снова гневно вспыхнула, но промолчала и двинулась к 
лесу. А я уже начинал скучать.
Ли ушла, а я оцепенел и улыбался как идиот. Не помню, когда я в последний раз 
столько болтал. По большей части я молчалив. Но от собеседника ведь тоже что-
то зависит? Всё моё существо трепетало в предвкушении приключения. Давно 
забытое чувство. И ее адски соблазнительная внешность не имела никакого 
значения — в конце концов, она оборотень, даже думать о таком было бы 
полнейшим идиотизмом. Но ее непредсказуемый, своевольный нрав, как река, 
безудержный и безразличный ко внешним факторам — волновал меня до 
кончиков ногтей. Я и забыл, какими интересными изредка бывают люди. 
Оборотни? Неважно. Даже ее волчий запах меня не раздражал. Я даже не 
заметил. Сет вонял сносно, а она, вроде, менее того. Жаль, что я не подошел 
поближе, когда она еще не обернулась. Это было правильно, потому что она 
была напряжена и подозрительна, но теперь меня мучило любопытство… 
Понюхаю её в следующий раз.
Я не думал в этот момент ни об Элис, ни о нашем браке. Я не считал их как-то 
причастными к тому факту, что Ли девушка, и к тому же привлекательная. Она 
для меня была почти полностью гендерно-нейтральным вызовом, 
интересностью, которую хотелось изучить, и с которой хотелось 
29/364

взаимодействовать в первую очередь интеллектуально. Разве что с бонусом от 
приятной глазу картинки и изредка затаенного дыхания от какого-то 
смущающего пустяка — как кусочек ее обнаженной задницы.
Она ничего для меня не значила, интригующий вдохновенный проект, в который 
я пока никоим образом не вложился — больше ничего. А смотреть и 
наслаждаться увиденным — разве это преступление? Я наслаждался 
совершенной красотой Рози — и ничего, это не мешало мне воспринимать ее как 
сестру. Более того, как сестру двойняшку.
У нас действительно было много общего. Мы хорошо развлекались в наши 
первые пару десятков лет. Эсми не знала, как на это реагировать, потому что не 
могла точно понять: то ли мы ссоримся, то ли у нас такие развлечения. Но Эммет 
был спокоен и добродушен, так что эта уверенность передавалась и ей. Со мной 
Розали ссорилась совсем не так, как с Эдвардом, мы с ней были на равных и на 
одной волне. Это было весело.
Элис немного ревновала нас за эти жаркие схватки. Несмотря на то, что она 
всегда говорила мне точно то, что мне нужно было в тот момент услышать, 
крутила мной как хотела своими словесными кружевами, даже вопреки моей 
воле — но затевать такие споры на грани драки она не решалась. Боялась? Моей 
дикости, жестокости, изредка проступавшего наружу отвратительного, 
изуродованного шрамами не более чем подобия человека? Наверное. Следовало 
бояться. Она так хрупкая, в значительной степени беззащитная. Я ужасно 
боялся как-то нечаянно открыть ей ту свою уродливую яростную часть — 
Майора. И несмотря на это, не мог бы от нее отказаться, даже ради Элис. Это 
была половина меня, может даже больше половины. Но, пожалуй, поздно этим 
терзаться. После потасовки с новорожденными Виктории Элис смотрела на меня 
иначе. Она знала всю мою историю, я давно рассказал, и надеялся, что она 
осознала услышанное. Это не должно было стать для нее чем-то новым, тем 
более, что я и впредь был так сдержан и цивилизован, насколько это было 
возможно в том аду, но с тех пор что-то тревожное изредка вспыхивало в ее 
лице. И ей все чаще хотелось отвести взгляд от моих шрамов, не видеть их. К 
сожалению, темнота тебе не поможет, если твоя подруга вампир. Мне бы 
хотелось быть менее чувствительным к ее эмоциям в те моменты. Черт побери, 
иногда лучше не знать! Чёртовому нытику Эду повезло, что он не слышит мысли 
Беллы.
***
Сет прибежал уже во второй половине дня, как только отоспался после нашего 
стремительного путешествия через весь континент. Я даже не знал точно, что 
мне от него нужно. Расспросить о Ли? Зачем? Чтобы знать ее маленькие 
болезненные секретики, залезть под кожу — чтобы что?..
— Ли сказала, что вы нашли общий язык. Да? Она была меньшей занозой в 
заднице, чем обычно? — он глядел насторожено, с любопытством.
— Да, как будто. Я не испытывал дискомфорта, — улыбнулся я.
Сет облегченно вздохнул, но продолжал смотреть с подозрением.
— Ну, и?
— Сет, что с ней случилось?
30/364

Сет нахмурился, спрятал руки в карманах джинсов и пнул еловую шишку. 
Вздохнул, мотнул головой, будто отгонял какое-то насекомое и поднял на меня 
пристальный взгляд, будто надеялся, что я что-то другое имею в виду. Ничего 
такого он не увидел.
— Пойдем, волчара, прогуляемся, — я повернулся и двинулся в сторону ручья. 
Сет нерешительно поплелся за мной.
— Не уверен, что могу тебе рассказывать, — мрачно сказал он.
— Разве это не знают и так все?
Я и правда мог расспросить тех всех. Но от кого-то кроме Сета и, конечно, самой 
Ли нельзя было рассчитывать на достоверность. Я даже радовался, что до сих 
пор эта история обходила меня стороной, я слышал какие-то обрывчатые клочки, 
и не имел ни малейшего мнения на этот счет, но теперь хотел знать все.
— Среди Квилетов — да, — вздохнул Сет.
— Так мне спросить у Джейкоба? Он вроде говорливый парень.
— Ой, прекрати! — подросток закатил глаза.
— Сет, я не хочу обидеть Ли. Мы с ней немного поцапались, и это было… 
любопытно. Мы точно собираемся продолжать в том же духе, и мне не хотелось 
бы пересечь черту и сказать ей что-то действительно обидное — по незнанию. 
Она кажется уязвимой. Сет?
Конечно, я говорил то, что должен был сказать. Еще не решил, что это уже 
окончательно ложь, может, я и не буду использовать эту информацию против 
Ли. А может и буду… Уже было немного мерзко, но любопытство перевесило. Я 
не дал проступить на лице ни отвращению, ни любопытству, ни лжи. Я пытался 
выглядеть сосредоточенным и серьезным. И не стал использовать дар, по 
крайней мере, пока. То, что Сет чувствовал сейчас, было довольно далеким от 
того, что хотел бы получить я. Он мог бы заметить вмешательство. Кроме того, 
всегда интересно получить нужное без применения дара. Это меня развлекало, 
льстило самолюбию.
Сет колебался. Он очень хотел мне поверить, хотел защитить сестру, хотел, 
чтобы на ее защиту стал кто-то еще, кто-то такой, как я.
— Я не знаю, что ты слышал. Она встречалась с Сэмом. Они были помолвлены, 
действительно хорошая пара. Любили друг друга — это точно. И у них было 
много общего. Они отлично ладили. Ли была такая спокойная и счастливая, — я 
немного усилил его волнение, чтобы развязать язык, — Сэму нравился ее 
вспыльчивый характер, честолюбие. Совсем не так, как к этому относился наш 
отец. Они оба хотели поступать в колледж, он на социологию, Ли — на 
естественные науки… И вдруг он зепечатлился… Это действительно ужас… Я 
чувствовал его всепоглощающую любовь к Эмили, пока был в большой стае. Но… 
Это что-то ненормальное. Вчера он был с Ли, и у них были планы, мечты, идеи… 
А сегодня он уже с Эмили… Я ничего не имею против Эмили. Но я себе не 
представляю, чтобы кто-нибудь, кто полюбил мою сумасшедшую сестру, мог 
запасть на Эмили… Она такая тихая и никакая, идеальная безмолвная хозяйка, 
31/364

— Сет скривился, — папа был бы в восторге, если бы я себе нашел такую же 
Эмили, — закатил глаза. — пожалуй, я еще слишком молод, — фыркнул, — А 
когда состарюсь, то увижу достоинства в таких скучных девушках…
Он безнадежно вздохнул и загляделся на серые тучи, которые, вероятнее всего, 
сегодня не собирались выпасть дождем. Казалось, его ужасает такая 
перспектива. Мне стало немного смешно.
— Знаешь, кто-то любит погорячее. А кому-то изначально нравятся тихие 
скромные девушки. Я умер в девятнадцать. И с тех пор мои вкусы ничуть не 
изменились. Но вампиры не показатель…
— Ли скромная, если хочешь знать, — Сет нахмурился.
— Я о другом. Не бери в голову… Когда я был человеком, мне нравилась 
девушка, Эстер, — я решил поделиться с ним той безопасной обо мне правдой, 
которая теперь не имела ни малейшего значения, надеясь, что он захочет 
отплатить откровенностью. — она была белая мексиканка, из рода испанских 
идальго, на год или два старше меня. Тогда в Техасе было много мексиканцев. Я 
думаю, в ней была небольшая примесь индейской крови, но в целом она была 
нашего круга. Я млел от ее черных блестящих волос и огромных черных глаз. 
Она была жгучая и острая, как и блюда, которыми угощали в ее доме. Я 
надеялся на ней жениться. Но отец был против. Ему не нравилась ни Эстер, ни 
их кухня. Он не хотел внуков мексиканцев, старый расист. Не хотел, чтобы моя 
жена была католичкой. Если бы я был старше, то, наверное, отстоял бы свой 
выбор. Вскоре началась война, и я обручился с другой девушкой. Тогда многие 
обручались или торопливо женились. Если бы я умер, а ей после войны не 
нашлось бы достойного жениха, то она бы по крайней мере считалась невестой 
героически погибшего джентльмена. Мы, парни, о таком не думали, мы мечтали, 
как победим и вернемся героями домой, где нас ждут. Но женщины, как 
правило, более прагматичны… Она была ирландка. Тоже католичка, но отец ее 
одобрил. Это, по сути, был его выбор. Думаю, Эстер меня презирала за слабость.
Я грустно улыбнулся.
— У нас ничего такого не было. Просто она знала, что мне нравится. 
Естественно, она все о себе знала. Это действительно было о ней. Я, 
шестнадцатилетний наивный олух, был с ней вроде щенка на поводке — я не 
решился бы взять ее за руку, такой она мне казалась недостижимой и 
желанной…
Я немного приукрасил, а Сет был смущен моей пылкой речью.
— Не говори Ли, хорошо? Ли похожа на нее.
Сет торопливо кивнул. А я подумал, что если бы он разболтал, то был бы должен 
мне секрет. Именно этого я и добивался. Эстер сейчас ничего для меня не 
значила, у нас не было отношений. Просто ни во что не вылившаяся симпатия. У 
современных подростков таких «интересов» по десятку в год, начиная где-то с 
четырнадцати. Но Сет, неопытный и восторженный, мог себе придумать что 
угодно. Я знал, что нравлюсь Сету. Он воспринимал меня лучше, чем я того 
заслуживал.
— Не знаю… Я еще ни разу не влюблялся. У нас в резервации не так много моих 
32/364

сверстниц, и всех я знаю чуть ли не с пеленок… Это было бы странно. Мне даже 
никто не нравился. Разве что Эсми.
Он покраснел. А я должен был хватать свою челюсть, чтобы не упала. Даже не 
Роуз? Я вовремя пришел в себя и доброжелательно улыбнулся.
— У тебя отличный вкус, дружище,
— Да, она хорошая, но со стальной сердцевиной, совсем не такая, каких я 
считаю скучными, и умная, — и снова покраснел.
Мы дошли до ручья и легко перескочили на другую сторону. Там было не 
широко. Сету не нужно было оборачиваться.
— Как давно Ли и Сэм расстались? — вернулся я к интересующей теме.
— Больше года назад, почти полтора. Ей стало легче, когда Джейк отделился от 
стаи, и мы пошли за ним, но она до сих пор еще не оправилась. В стае мы все 
время слышали мысли друг друга, особенно альфу. Голос Сэма был самым 
громким. Она будто внешне злилась, но на самом деле все время слушала и не 
могла забыть, за что его полюбила. Сэм хороший парень. Он не выбирал, волчья 
природа сделала выбор за него.
Сет горестно вздохнул, было ясно, что этот аспект волчьей жизни ему не по 
душе.
— Сэм к тому же очень корил себя, и все эти отвратительные розовые сопли про 
Эмили… И всю эту мыльную оперу слушает без купюр еще с десяток парней… Ли 
ужасно бесилась. Она почему-то решила, что в этом есть ее вина. Считает себя 
никчемной, не такой.
Сет посмотрел на меня пристально и сурово, будто говоря: «только попробуй 
обратить это против моей сестры — и пожалеешь!»
— Она ненавидит свой характер, полную противоположность Эмили, и не может 
это принять, поэтому еще больше кипятится и доводит остальных.
Сет снова вздохнул. Я молчал.
— Пол запал на нее, — а это уже интересно, — давно. Еще тогда, когда Ли была с 
Сэмом. Это тоже все слышат. Все его отвратительные неприличные мыслишки. 
Многие время от времени думают что-то такое о Ли, все кто до сих пор не 
запечатлился. Она ведь единственная девушка среди нас. Еще и симпатичная — 
пожалуй… Мне хочется разорвать этих идиотов в клочья… А Сэм хотел бы, чтобы 
Ли была с Полом, или вообще с кем угодно, лишь бы это наконец прекратилось и 
он перестал испытывать вину. Ли это сильнее всего обидело…
Я не знал, что ответить. Это действительно было отвратительно.
— С Джейкобом ей лучше? Он под импринтингом с Ренесми, ты ее брат. Она в 
безопасности с вами.
— Собственно, Джейку сейчас пофиг на всех нас. Импринтинг… — он снова 
сказал это с презрением.
33/364

— Ты не в восторге от этого?
— Я бы предпочел считать себя человеком. А не животным, для которого только 
инстинкты важны, — этот парень был большим Калленом, чем я! — а Ли? Как это 
должно быть для нее? Если она привяжется к какому-нибудь мудаку? У женщин 
и так не очень много вариантов, правда? До сих пор мужчины выбирают, а 
девушки либо принимают ухаживания, либо нет. У индианок, тех, кто до сих пор 
живет в племенах вроде нашего, родила двоих-троих детей — и все, 
собственность мужа до гроба. Куда она денется? А у Ли даже еще до всяких 
детей не будет выбора.
Сет гневно сверкал глазами. А мне тоже не понравилось предположение, что Ли 
Зепечатлится с мудаком. Собственно, с кем угодно. Злость брала при мысли, что 
кто-то получит такую девушку просто так, без всякого усилия.
— Джаз, даже не думай ее жалеть. Она ненавидит это.
— Спасибо, друг, не буду. Я не обижу ее, — теперь мне казалось, что это правда.

жүктеу/скачать 1,61 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: