Война во Вьетнаме (1946—1975 гг.)
жүктеу/скачать 11,23 Mb.
|
|
Как-то раз он поручил артиллерийскому генералу командовать пехотной бригадой. В первом же бою этот бригадный командир совершил несколько ошибок, поскольку не имел опыта проведения пехотных операций. Вестморленд освободил его от должности, но всю вину принял на себя — признал, что он (Вестморленд), сделав подобное назначение, допустил самый главный просчет. Генерал впоследствии стал начальником артиллерийской службы главного командования и прекрасно зарекомендовал себя на этом посту. Нет никаких оснований усомниться в личной храбрости Вестморленда. Во Вьетнаме он как-то прилетел на вертолете в осажденный противником населенный пункт (Кон-Тьен), несмотря на то что командир морских пехотинцев, державших там оборону, просил командующего воздержаться от поездки из-за сильного артиллерийского и минометного обстрела, которому подвергались американские позиции. Вестморленд поблагодарил офицера за предупреждение и спокойно заключил: “Ничего”. Как-то я вместе с ним летал на оперативную базу Ке-Сань, по которой противник также вел интенсивный огонь. Нас самих там чуть не накрыло, когда мы высаживались из С-130. Три снаряда легло рядом, и пилот пошел на взлет, едва мы покинули машину. Вестморленд вел себя так, словно вокруг было совершенно спокойно. И наконец, среди качеств, присущих Вестморленду, прочное место занимает высокий, сильный, старомодный американский патриотизм. В своей книге и в нескольких журнальных статьях он цитирует слова из инаугурационной речи президента Кеннеди: “...не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас...” и повторяет высказанную им увереность, что этот народ “...вынесет любое бремя, выстоит перед любыми трудностями, поможет каждому другу и даст отпор любому врагу, с тем чтобы обеспечить торжество свободы”. Эти слова отражают собственное кредо Вестморленда — простую и искреннюю любовь к своей стране и к идеалам, за которые она сражается. Может статься, у меня получился портрет какого-то “игл-скаута”. Что ж, пусть будет так. В конце концов он и был “игл-скаутом”, именно такое определение используют при описании его характера многие современники — человеком высокого духа и в чем-то очень наивным. Несмотря ни на что, у Вестморленда имелись ненавистники, причем даже среди равных ему представителей генералитета. Что же им не нравилось? Вернемся опять к сравнениям Наполеона. Вопросов относительно “груза” на “корабле” Вестморленда как будто не возникало — с характером все обстояло нормально. Речь шла о “высоте мачт” и “ширине парусов” — то есть об уме и таланте. Вестморленд, безусловно, не китайский болванчик, он — умный человек. Однако в том положении, которое он занимал, быть просто умным недостаточно, надо быть едва ли не гением, по крайней мере, по мнению подчиненных, таких же генералов, у которых чуть меньше звезд на погонах. Старик “Уксусный Джо” Стилвелл{22}, бывало, говаривал в присущей ему непоэтичной манере: “Чем выше по флагштоку влезет обезьяна, тем больше видна ее задница”. Все верно. Любое действие четырехзвездного генерала подчиненные рассматривают словно бы в микроскоп, в котором даже малые ошибки принимают гигантские размеры. Вот и Вестморленд, с точки зрения некоторых коллег, не во всем отвечал поднебесным стандартам всеведущего и всемогущего военного гения. Я, конечно, интересовался у них, почему они придерживаются такого мнения, и вот что мне удалось установить. Первое — Вестморленд чрезвычайно простодушен, он еще больший “мальчик не от мира сего”, чем даже сэр Галахад{23}. На просьбу высказываться конкретнее, мне отвечали, что на протяжении всего его периода командования во Вьетнаме он неизменно старался быть честным с американскими газетными репортерами и телевизионщиками. Вестморленд полагал, что, говоря представителям прессы правду, он сможет показать им положение дел таким, каким оно виделось ему. Он устраивал пресс-конференции, во время которых вся журналистская братия бросалась на него, точно свора голодных псов, а потом зарабатывала очки, цитируя удачно вырванные из общего контекста фрагменты произнесенных им фраз. Он отказывался понимать, что представители СМИ выступают против войны по идеологическим и конъюнктурным соображениям, а потому они никогда не захотят смотреть на происходящее во Вьетнаме глазами командующего действующих там американских войск. Он же с детским простодушием упорствовал в своем заблуждении. Совсем не так давно несколько отставных офицеров с сожалением высказывались по поводу согласия Вестморленда отвечать на вопросы Майка Уоллиса на CBS, поскольку всем известна “кровожадность” Уоллиса — палача репутаций тех, кто имел глупость принимать участие в его ток-шоу. Он мастер извращать высказывания людей и выставлять их в дурном свете. В программе CBS Уоллис, по выражению одного строчкотвора, представил Вестморленда этаким деревенским олухом. Как заметил один из тех отставных офицеров: “Любой дурак знает, что Уоллис и CBS враги всему тому, за что стоит Вести, а потому были только рады возможности сожрать его”. Другим критикам кажется, что Вестморленду не хватает рассудительности. Так, во время осады базы Ке-Сань он пытался поставить части авиации МП США под оперативный контроль ВВС. Хотя с практической точки зрения подобное переподчинение выглядело вполне оправданным, оно вызывало панику у начальства корпуса морской пехоты, всегда опасавшегося “растаскивания” его служб по другим родам войск. В результате нарушалась хрупкая взаимосвязь, помогавшая всем войскам США действовать во Вьетнаме скоординированно. Тактический выигрыш, который приносило переподчинение, не стоил утраты единства. Между прочим, ОКНШ тянул с решением вопроса до тех пор, пока не кончилась осада и ничего менять стало уже не нужно. Нехваткой рассудительности недоброжелатели Вестморленда объясняют и его идею перехода к контрактной службе. А его решение позволить солдатам носить более длинные волосы, держать в казармах пиво, не вставать на утреннюю побудку, как и многие другие “поблажки”, неизменно попадали под огонь критиков. Все это, говорят они, дает неверную установку всем в армии. У новобранцев, чего доброго, возникнет мысль, что не они должны приспосабливаться к службе, а службу надо подгонять под них, точно форму одежды. Старые офицеры, сержанты и старшины-сверхсрочники воспринимали перемены как покушение на их власть и престиж. На какой-то период армия оказалась в тупике, из которого она выбралась главным образом путем возврата к прошлому. Однако вред был нанесен. Критики обвиняют Вестморленда в неумении видеть всю картину в целом и в тенденции излишне сосредотачиваться на мелочах. Нечто подобное случалось замечать за ним и мне. Другие утверждают, что он не может быстро схватывать суть вещей, прежде ему незнакомых. И наконец — хотя это и может показаться странным, — некоторые считали, что Вестморленд туповат, поскольку не наделен чувством юмора. Это, конечно, чистой воды домыслы, поскольку наличие чувства юмора не гарантирует высокого ума и наоборот. Но возможно, в чем-то критики и правы. Чувство юмора свидетельствует о живости разума и его творческом потенциале. Авраам Линкольн часто подкреплял свои высказывания какими-нибудь забавными историями. Между тем чувство юмора у Вестморленда наличествовало, однако он не считал целесообразным проявлять его во время инструктажей и совещаний. Вот, собственно, и все основные “противопоказания” для занятия Вестморлендом высокого поста. В чем-то, безусловно, недоброжелатели правы, однако доводы, кажущиеся им серьезными, таковыми не являются. Да, Вестморленд простоват. Он — жертва высоких принципов, которые делают его неспособным понять, как другие люди могут быть бессовестными, лживыми и подлыми. Это что, большой недостаток? Разумеется, Вестморленд, как и другие высокопоставленные военные и гражданские чиновники, принимая сотни важных решений, допускал какие-то ошибки. Немало их можно вспомнить на протяжении многих лет его службы, собрать вместе и обратить к ним всеобщее внимание. Если же смотреть в целом, то становится очевидным: из всех тех, кто “делал погоду” во Вьетнаме, Вестморленд поступал наиболее разумно и лучше других понимал характер войны, которую вела Америка в регионе. Он быстро понял, что из всех стратегических составляющих главное во Вьетнаме — время, то есть уразумел то, что достигнуть решительных успехов необходимо прежде, чем народ Соединенных Штатов окончательно потеряет терпение. Вестморленд имел ясное видение того, как выиграть войну: путем перехода от стратегической обороны к стратегическому наступлению в Лаосе, Камбодже и на юге Северного Вьетнама. Хотя над командующим и смеялись из-за якобы произнесенной им фразы по поводу “света в конце тоннеля”, теперь-то хорошо видно, насколько верен был сделанный им тогда прогноз. Вестморленд сознавал необходимость “вьетнамизации” задолго до того, как вообще возник этот термин. В 1967-м он предсказывал, что войска Соединенных Штатов будут постепенно выводиться из Вьетнама начиная с 1969-го. И снова в 1967-м он сказал президенту Джонсону, что, если в стране не произойдет значительного увеличения американского контингента, США придется воевать во Вьетнаме еще лет пять. Так ведь и вышло. В общем, говорить о том, что у Вестморленда были “малы паруса и низковаты мачты”, значит, мягко говоря, привирать. Тем не менее подобное мнение существовало и существует. Как и любой человек, Уильям Чайлдс Вестморленд имел свои сильные стороны и недостатки, я же просто попытался посмотреть на него с объективной точки зрения. Я убежден, что в будущем историки в отличие от сегодняшнего дня воздадут Вестморленду по заслугам. Вне зависимости от истории, однако, он навсегда останется человеком чести. В 1969-м, будучи уже начальником штаба армии, он сделал письменное обращение к офицерам, озаглавив его всего одним словом “порядочность”. В последнем абзаце Вестморленд, уча тому, во что верил сам, написал: “В этом полном неопределенности мире наши лучшие помыслы могут привести к наихудшим результатам. Но существует лишь один путь — путь чести, непоколебимой порядочности и честности в словах и поступках”<5>. Таков и Вестморленд. 1. Ernest B. Furguson, Westmorland: The Inevitable General (Boston MA: Little, Brown & Co., 1968). 2. Halberstam, Best and Brightest, p. 666. 3. Ibid., p. 678. 4. J. Christopher Herold, The Mind of Napoleon (New York: Columbia University Press, 1955), p. 220. 5. William C. Westmoreland, letter to the army, 20 November 1969. Глава 16. “Война Оли”, “война Вести” и “ничья война”. 1966 г. В январе 1966 года генералу Вестморленду не слишком часто приходилось вспоминать о том, что в 1965-м его признали “человеком года”. Война становилась все более многоаспектной, а отсутствие явных подвижек беспокоило как Вестморленда, так и других высокопоставленных американских чиновников. К началу 1966-го сложилась четкая “четырехколейная” стратегия ведения войны. Первой составляющей являлась программа “ROLLING THUNDER”, которую в штабах в Сайгоне, Гонолулу и Пентагоне прозвали “войной Оли”, в честь командующего вооруженными силами США в районе Тихого океана адмирала “Оли” Шарпа. Официально он отдавал приказы о бомбардировках Северного Вьетнама, хотя президент Джонсон и министр обороны Макнамара держали процесс под полным контролем. К 1966-му стало очевидным, что целей своих “ROLLING THUNDER” не достигла. Север продолжал поддерживать товарищей на Юге, причем активнее, чем прежде. “ROLLING THUNDER” была ужесточена, хотя и не без “скрипа” в верхах. К середине 1965-го верхнюю черту, ограничивавшую зону нанесения ударов, отодвинули с 19-й параллели до 20°33". Список целей также расширился и включал в себя теперь не только военные лагеря, склады, радиолокационные станции, но и мосты, аэродромы и электростанции. Количество боевых вылетов возросло с 200 в неделю в начале 1965-го до 900. И все равно кампания бомбардировок не помогла достигнуть желаемых целей. Виной тому во многом оставалась концепция градуализма, к тому же самые жизненно важные для Ханоя объекты находились на севере, вне зоны нанесения ударов. В конце 1965-го и в начале 1966-го Джонсон и Макнамара продолжали постепенное расширение программы, несмотря на все попытки адмирала Шарпа и Объединенного комитета начальников штабов значительно активизировать проведение операций. Хотя к концу 1965 года список целей возрос с 94 до 236, выбор их по-прежнему диктовался из Вашингтона. В этой мало ободряющей ситуации Макнамара со своими гражданскими помощниками, в особенности с помощником по делам международной безопасности Джоном Макнотоном, в ноябре 1965 года предложили приостановить бомбардировки. В докладной на имя президента министр Макнамара приводил в пользу такого решения три соображения. 1) У Ханоя появится шанс отказаться от войны или же снизить свою активность на юге, 2) создастся впечатление искренней заинтересованности Соединенных Штатов в переговорном процессе и, наконец, 3) отсутствие встречных шагов со стороны Ханоя послужит не просто оправданием возобновления, но и ужесточения бомбардировок. Президент Джонсон принял предложение и приказал прекратить налеты с 24 декабря 1965 года. Президент Джонсон действовал крайне нерешительно и в обстановке чрезвычайной секретности. Объединенный комитет, а также Вестморленд и Шарп думали поначалу, что пауза продлится всего несколько дней, но скоро стало известно, что она будет более продолжительной, чем в мае 1965-го. 27 декабря, через три дня после приостановления воздушных операций, Вестморленд телеграфировал в Объединенный комитет начальников штабов, требуя немедленного возобновления бомбардировок и говоря о том, что “...нам необходимо умножить наши усилия”<1>. Генри Кэбот Лодж, сменивший Максвелла Тейлора на посту посла в Сайгоне, поддерживал мнение Вестморленда, ГЛАВКОМТИХ адмирал Шарп также отправил несколько сообщений в ОКНШ с рекомендацией продолжить налеты<2>. С высоты двух десятилетий, прошедших с того момента, пауза декабря 1965 — января 1966 гг. выглядит так, как и определил ее тогда адмирал Шарп, “...отступлением от реальности”<3>. По мнению гражданских мыслителей в Пентагоне, особенно Макнамары и Макнотона, разработчиков оригинального способа надавить на Ханой путем прекращения давления, “меньшее” иногда становится “большим”. В чем состояла идея? В том, чтобы послать Хо “закодированное” послание: смотрите же, мы можем ужесточить нашу “ROLLING THUNDER”. В Ханое все поняли наоборот. Прошло уже какое-то время, и администрация решила попытать счастья и “намекнуть” коммунистам, что пора бы договариваться. Но ничего не вышло. Макнамара и Макнотон, умные люди и патриоты, вероятно, имели какие-то основания считать себя правыми, “продавая” президенту концепцию приостановления налетов. Оба относились к “ROLLING THUNDER” отрицательно, полагая, что за нее приходится платить слишком высокую политическую цену. В США все активнее раскручивался маховик антивоенной пропаганды. За границей американцев выставляли агрессорами. Более того, оба “Мака” неоправданно страшились возможности китайского вторжения во Вьетнам в случае, если бомбардировки заденут жизненно важные объекты на севере страны. Эти двое не стремились к модернизации “ROLLING THUNDER” или тем более к интенсификации, они хотели похоронить ее. Макнамара имел и другие причины косо смотреть на “ROLLING THUNDER”. Его системные аналитики, его “вундеркинды”, уверяли министра в нерентабельности программы. Ничто не могло так быстро остудить энтузиазм Макнамары, как “нерентабельность” предприятия. Оценка с точки зрения рентабельности применения тех или иных стратегических вооружений и войск являлась сердцем концепции планирования национальной обороны по Макнамаре, а в конце 1965-го и в 1966-м системные аналитики говорили ему, что “ROLLING THUNDER” экономически себя не оправдывает. Они указывали, что в 1965-м, по их оценкам, Северному Вьетнаму был нанесен ущерб в размере 70 миллионов долларов, что обошлось США в 460 миллионов. В 1966-м расходы на нанесение противнику ущерба в размере 94 млн. долларов возрастали до 1 247 млн. Разумеется, дисбаланс объяснялся, прежде всего, выбором объектов, чем занимались Макнамара и Джонсон. Такой упрощенный подход типичен для системных аналитиков. В войне нельзя все измерить деньгами. Разве можно выразить в долларах и центах политический выигрыш, воздействие на моральное состояние северных вьетнамцев, необходимость задействовать части АСВ для починки дорог и подъем духа южных вьетнамцев, понимающих, какую поддержку оказывают им союзники, уничтожая врага? Макнамара, однако, прислушивался к системным аналитикам, а потому его отношение к “ROLLING THUNDER” становилось все более негативным. Вместе с тем за фасадом в виде нападок “вундеркиндов” на “ROLLING THUNDER” скрывалась жесткая борьба внутри самого Пентагона. Генералы, адмиралы, Объединенный комитет начальников штабов и прочие сторонники “жесткой линии” и усиления бомбардировок, такие, как “Оли” Шарп и Вестморленд, находились по одну сторону “баррикад”, а Макнамара, Макнотон и гражданские из МО — по другую. Обе партии сражались за контроль над проведением боевых операций. Военные во всем не доверяли гражданским чиновникам и наоборот. И по сей день наблюдатели не могут прийти к единому мнению: где же все-таки шла более ожесточенная война, в джунглях и в небе над Вьетнамом или в стенах Пентагона. В свете этой внутриведомственной борьбы приостановка бомбардировок означала победу Макнамары, Макнотона и остальных “вундеркиндов”. Лидеры в военной форме могли наглядно убедиться, что президент не поддерживает стратегию, рекомендованную ему генералами и адмиралами, сторонниками решительной и болезненной для противника бомбовой кампании. Пауза символизировала переход права формулировать военную стратегию Соединенных Штатов от генералитета к гражданским чиновникам. Борьба за верховенство в этом вопросе будет продолжаться несколько лет, и методы претворения в жизнь “ROLLING THUNDER” —то, какой она должна быть, — станут главным призом и одновременно жертвой противоборствующих “фракций”. Пока в Пентагоне полыхали жаркие баталии, Ханой продолжал оставаться индифферентным как к “прянику”, так и к угрозам применения “кнута”. В общем, главные игроки со стороны Соединенных Штатов, кто неохотно, а кто и с воодушевлением, стали приходить к мысли о неизбежности возобновления налетов. Спорили теперь не о том, ужесточать или не ужесточать программу, а о том как — постепенно или сразу. Адмирал Шарп и генерал Уилер стояли на немедленном варианте, гражданские из МО во главе с Мак-нотоном, понятно, настаивали на взвешенном подходе. 31 января 1966-го президент приказал возобновить “ROLLING THUNDER”, и внимание неутомимых спорщиков сконцентрировалось вокруг вьетнамских хранилищ горюче-смазочных материалов (ГСМ). Начались они еще до паузы, в ноябре 1965 года, а закончились только на исходе июня 1966-го. Поскольку большинство хранилищ ГСМ располагалось поблизости от Ханоя, гражданские считали, что удары по этим объектам приведут к эскалации войны. Их извечные оппоненты в униформе настаивали на оказании “чувствительного” воздействия на северных вьетнамцев. Наконец 22 июня 1966-го президент одобрил бомбардировки хранилищ ГСМ, а 29 июня ВВС США атаковали семь из девяти таких объектов. Результаты оказались вполне удовлетворительными, однако коммунисты вовремя получили предупреждение и частично рассредоточили запасы топлива, спрятав его в пещерах, в глухих зарослях джунглей и в густонаселенных районах, по-прежнему закрытых для налетов бомбардировщиков. В общем, в полной мере цели акция не достигла, и северные вьетнамцы продолжили натиск на юг. Хотя Макнамара лично рекомендовал президенту Джонсону нанести удары по хранилищам, адмирал Шарп считал совет министра неискренним. Спустя годы он все продолжал думать, что Макнамара в кулуарных беседах отговаривал президента от бомбардировок объектов хранения ГСМ<4>. Адмирал Шарп не приводит никаких свидетельств в поддержку обвинения министра в двурушничестве. Как бы там ни было, совершенно ясно теперь одно: неспособность с помощью бомбардировок хранилищ ГСМ приостановить инфильтрацию северных вьетнамцев на Юг в середине 1966-го окончательно убедила Макнамару в убыточности “ROLLING THUNDER”. В атмосфере интриг и “подковерной” борьбы возникла одна из самых нелепых идей — идея возведения барьера через демилитаризованную зону (ДМЗ) и “лаосский выступ”, предложенная в январе 1966 года неутомимому Джону Макнотону Роджером Фишером с юридического факультета Гарварда. Согласно концепции Фишера (принятой Макнотоном с небольшими усовершенствованиями), предполагалось протянуть от Южно-Китайского моря через Лаос до реки Меконг на границе с Таиландом 250-километровую линию из колючей проволоки и минных полей, снабженную всевозможной техникой слежения. Вдоль антиинфильтрационного барьера предполагалось разместить опорные пункты с гарнизонами, которые могли бы в случае надобности вызывать поддержку артиллерии и авиации. Идея привлекла Макнотона и затем Макнамару прежде всего присущим ей привкусом псевдонаучности. В середине марта Макнамара обратился в Объединенный комитет за комментариями, откуда план перекочевал к командующему ВС США в районе Тихого океана. Адмирал Шарп, как всегда, был категоричен. Он заявил, что “проект потребует привлечения семи или восьми дивизий армии или МП для сооружения и обороны барьера. Его возведение займет от трех до четырех лет и задержит строительство тыловых объектов на территории Южного Вьетнама”<5>. ГЛАВКОМТИХ считал, что план вообще нереалистичен, и сразу же порекомендовал поставить на нем крест. Мнение КОМКОВПЮВ генерала Вестморленда совпадало с точкой зрения адмирала Шарпа. По всей видимости, и начальники штабов из Объединенного комитета холодно отнеслись к проекту, хотя официального неодобрения не высказали. В апреле и мае 1966-го идея постепенно заглохла, тем временем бомбардировки хранилищ ГСМ продолжались. К середине июня коллектив крупных специалистов, собранный Макнотоном и получивший название группы Джейсона Саммера, провел анализ проекта. 30 августа 1966 года ученые вынесли вердикт, что в связи с неэффективностью “ROLLING THUNDER” нужно попробовать построить барьер. Макнамара решил прислушаться к рекомендациям специалистов. У министра не оставалось сомнений в провале “ROLLING THUNDER”. Война в Южном Вьетнаме продолжалась, хранилища ГСМ на Севере остались, и, наконец, никакие бомбардировки и на миллиметр не подвинули Хо Ши Мина и компанию к столу переговоров. Барьер мог стать для Макнамары орудием в борьбе с военными — противоядием для нейтрализации их постоянных попыток эскалации бомбардировок Севера. Более того, если бы, воплотившись в жизнь, замысел сработал, гражданские нанесли бы военным сокрушительный удар, поколебав их позиции как внутри самого МО, так и за его пределами. В сентябре Макнамара вновь принялся “продавливать” концепцию барьера через Объединенный комитет. ОКНШ отправил план адмиралу Шарпу, тот опять отослал документ назад с соответствующими комментариями. Несмотря на отсутствие поддержки военных, Макнамара одобрил план и отдал приказ приступить к его реализации. В МО вновь развернулись баталии. Военные окрестили идею “линией Макнамары”, намекая на детище другого печально знаменитого министра обороны, француза Мажино. Генералы попытались изменить концепцию, сделали все, чтобы задержать или вовсе сорвать реализацию затеи. Со своей стороны, Макнамара вложил в продвижение проекта весь престиж, влияние и административный ресурс. Битва обещала быть долгой и жестокой. жүктеу/скачать 11,23 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|