Война во Вьетнаме (1946—1975 гг.)
жүктеу/скачать 11,23 Mb.
|
|
Следующей ночью войска Зиапа безуспешно штурмовали Элиан 2. Однако главной целью коммунисты избрали Югетт 6. Они пошли на приступ сразу после того, как стемнело, и, как обычно, поначалу продвигались быстро. Ланглэ бросил в бой резерв — неполную роту парашютистов и три танка. Им удалось застать бойцов Вьетминя врасплох на открытом месте. Огонь танковых пушек и пулеметов вынудил коммунистов обратиться в бегство. В эту ночь десантировалась основная часть II/IR.CP, причем самолеты сбрасывали парашютистов не в одном месте, а куда попало, над всем укрепленным лагерем. Такая высадка привела к потерям, но меньшим, чем следовало ожидать. Утром 4 апреля новоприбывший II/IRCP занял позиции на Доминик 3. Вскоре после полудня французы с Элиан 2 сообщили, что на данном участке силы Вьетминя отходят. Зиап об этом ничего не говорит. Напротив, в отношении Элиан 2 он пишет: “4 апреля мы все еще сражались с врагом за каждую пядь земли...”<32> Тем временем на юге коммунисты продолжали опутывать Изабелъ сетями траншей и окопов, подбираясь все ближе к позициям защитников. В ту ночь три французских танка сделали вылазку из Изабелъ и обстреляли траншеи и бункеры вьетминьцев. Но главные события ночи с 4 на 5 апреля разворачивались вокруг Югетт 6, удерживаемой девятью десятками легионеров. Зиап послал против этой позиции целый 165-й пехотный полк 312-й дивизии. Далее разгорелся самый беспорядочный и, если воспользоваться термином из лексикона Зиапа, “напряженный” бой. Всего французы использовали для контратак четыре отдельных отряда. Последний из них, возглавляемый Бижаром, вступил в дело как раз тогда, когда коммунисты бросились на финальный приступ. Французы смяли противника, а на рассвете их артиллерия и штурмовики добили остатки 165-го полка, застигнутого на открытом пространстве. Только на Югетт 6 и вокруг нее французы насчитали 800 трупов. Но и французские потери оказались велики — 200 человек, которых, в отличие от выбывших из строя вьетминьцев, некем было заменить. Этот бой положил конец второй фазе кампании. Зиапу требовалась пауза, чтобы оценить ситуацию. Ему удалось овладеть пятью укрепленными пунктами на восточной стороне реки, а также позицией Югетт 1. Но он не смог добиться всего того, что намечал на фазу II, не говоря уже о том, что коммунисты понесли огромные потери. 5 апреля французы перехватили радиообращение Зиапа к руководителям тыловых районов с приказом о присылке тысячных пополнений. Изучив положение, Зиап решил попробовать достигнуть целей, намеченных в рамках фазы II, но по возможности с менее тяжелыми потерями. Он предполагал добиться своего рытьем траншей и неуклонным окружением защитников плацдарма. Следующий период, с 5 апреля по 1 мая, стал для Зиапа второй стадией фазы II, хотя сам он такого определения не применяет. На этот неполный месяц приходится крупная атака французов на Элиап 1, большая контратака Вьетминя на тот же укрепленный пост, а также падение Югетт 1 и Югетт 6. На данном этапе возможности тыловой поддержки французов заметно уменьшились из-за сужения площади, контролируемой гарнизоном, интенсификации заградительного огня ПВО Вьетминя и почти полного выхода из строя грузовиков и джипов, необходимых для того, чтобы собирать упавшие грузы. И наконец, в данный период времени у коммунистов появились серьезные сложности с поддержанием боевого духа в частях Вьетминя. Идея штурма Элиан 1 возникла 6 апреля, когда Коньи пообещал прислать для усиления гарнизона 2-й парашютный батальон Иностранного легиона (2-й ВЕР). Бижар, надеясь на присылку обещанных подкреплений, решил возвратить Элиан 1. Укрепления на этой возвышенности, оставленной французами 31 марта, стали источником постоянной опасности для центральной позиции, а также наиболее серьезной угрозой для Элиан 4. По замыслу, штурму должна была предшествовать короткая, но яростная артподготовка (1 800 выстрелов за десять минут). Пехоте предстояло продвигаться маленькими группами, следуя сразу за огневым валом, обходя зоны сопротивления, прямо к главным позициям Вьетминя. Затем штурмовые колонны, как только те выполнят свою задачу, предполагалось заменить свежими силами. Бижар, не имевший правильного военного образования, даже не осознавал того, что он, правда на уровне небольших подразделений, взял на вооружение так называемую “тактику фон Хутьера”{86}. Применяя этот прием, немцы во время Первой мировой войны одержали победу в сражениях под Ригой и Капоретто, он же способствовал их стремительному продвижению в наступлении на Сомме в 1918-м. Откровенного говоря, сражение за Дьен-Бьен-Фу представляло собой военный анахронизм, оно как бы возвращало воюющие стороны (по крайней мере, одну из них) на сорок лет назад в окопы Западного фронта Первой мировой. Те же траншеи, блиндажи, минные поля, заграждения из колючей проволоки и массированный артиллерийский и пулеметный огонь. Глухая оборона. И наступления очень похожие. Сапы и галереи, короткие артиллерийские подготовки и атаки специально отобранных “штурмовых войск”. Даже танки французы применяли только для поддержки пехоты, точно как во время Первой мировой войны. Характерны для Дьен-Бьен-Фу и большие потери, как при Пашендейле{87} и под Верденом, только, если можно так сказать, в миниатюре, применительно к численности сражавшихся сил. Ну и, конечно, при Дьен-Бьен-Фу не использовались газы. Атака Бижара на Элиан 1 началась в 05.50 10 апреля. Все шло почти по плану, и к 14.00 штурмовые роты находились на вершине холма. В 16.00 Бижар заменил их двумя свежими подразделениями. Не успели новые роты как следует обосноваться на занятой позиции, как коммунисты обрушились на них силами полка. К 21.00 вьетминь-цы начали выдавливать французов с возвышенности, а Бижар бросил в бой все имевшиеся у него резервы — легионеров и вьетнамских парашютистов — всего четыре некомплектных роты. Одновременно Зиап со своей стороны послал в атаку еще один батальон. После ожесточенной схватки бойцы Вьетминя отступили, оставив 400 трупов на укреплениях и на склонах вокруг форта Элиан 1. На этот раз действия французов увенчались успехом. Зиап не заставил себя ждать с ответом. 12 апреля он послал против 300 французских и вьетнамских парашютистов, закрепившихся на рубеже Элиан 1, два батальона. Скоро нападающие сошлись с защитниками в ближнем бою, и всю ночь на позиции рвались ручные гранаты и происходили яростные рукопашные схватки. К утру немногочисленные “пара”, получившие ночью себе в помощь еще две неполных роты, очистили возвышенность от вьетминьцев. И снова обе стороны понесли значительные потери. В этот критический момент среди солдат Вьетминя наметился упадок боевого духа. Французы перехватывали радиосообщения, из которых следовало, что у противника целые подразделения отказывались подчиняться приказам командования. Попадавшие в плен вьетминьцы показывали на допросах, что офицеры и сержанты гнали их в наступление, размахивая пистолетами и грозя в противном случае пристрелить. Зиап признавал, что у него возникли серьезные трудности с поддержанием дисциплины и морального состояния войск. Пользуясь напыщенными выражениями, характерными для коммунистических вождей, Зиап пишет: “Однако как раз в то время среди наших бойцов и командиров распространилась реакционная и негативная тенденция (курсив Зиапа), принимавшая различные формы. То это была боязнь потерь, усталости, трудностей и лишений, то склонность переоценивать силы противника, субъективизм и самомнение”<33>. Удивительно, что ничего подобного не случалось прежде. По состоянию на 13 апреля, общий урон войск Зиапа под Дьен-Бьен-Фу достигал 16 000 — 19 000 человек, из них 6 000 убитыми, вероятно, от 8 000 до 10 000 тяжелоранеными и 2 500 пленными. Эти потери были эквивалентны двум полнокровным дивизиям или, точнее, равнялись по численности всей пехоте (“острию копья”) трех дивизий Вьетминя, окружавших Дьен-Бьен-Фу. На моральное состояние солдат Вьетминя оказывал влияние и еще один фактор: им, как и французам, приходилось жить по шею в грязи в окопах, которые теперь, кроме всего прочего, стали наполняться водой из-за преждевременного прихода муссона. С поставками продовольствия у них, опять же как и у французов, случались перебои, и они часто голодали. Но наверное, самым тяжелым было отсутствие нормальной медицинской помощи. Ничто так пагубно не влияет на моральное состояние солдат, как осознание того, что, получив рану, он фактически будет брошен на произвол судьбы. На всех 50 000 бойцов, согнанных под Дьен-Бьен-Фу, у вьетминьцев имелся один хирург и еще шесть его помощников. Сами по себе методы лечения сводились фактически к ампутации конечностей и пресечению инфекций. Конечно, никаких данных никто и никогда не обнародует, но можно с уверенностью говорить о том, что количество вынесенных с поля боя и умерших от ран равнялось числу убитых в боях или даже превосходило его. Для борьбы с падением боевого духа Зиап собрал на партконференцию кадровых политработников и комиссаров из воинских частей. По словам Зиапа, он развернул “кампанию по повышению идейно-политического уровня и борьбу за идеологическое воспитание, проводимую сверху вниз от партийных комитетов к ячейкам, от офицеров к солдатам и так во всех боевых частях. Кампания эта имела большой успех... и помогла добиться самых больших достижений (курсив Зиапа), которых только удавалось добиться в сфере политико-воспитательной работы за всю историю борьбы нашей армии”<34>. 14 апреля, вероятно вследствие падения боевого духа и размеров недавних потерь, Зиап приказал трем батальонам (двум из 148-го отдельного полка и одному из 176-го полка 316-й дивизии) вернуться из Лаоса к Дьен-Бьен-Фу. Он также распорядился подтянуть 9-й полк из 304-й дивизии на усиление другого, 57-го полка из ее состава. Пока французы и коммунисты дрались за Элиан 1 в период с 10 по 12 апреля, с другой стороны от лагеря, вокруг Югетт 1 и Югетт 6, разыгрывался не менее важный эпизод сражения за Дьен-Бьен-Фу. С самого начала осады коммунисты постоянно рыли ходы и траншеи, которые теперь почти окружили и почти полностью изолировали друг от друга обе эти позиции. 11 апреля защитники Югетт 1 нанесли удар по системе окопов Вьетминя. Разгорелся ожесточенный бой. В дело вступили французская артиллерия с рубежа Клодип и два танка, но и это не помогло отбросить коммунистов. Обруч, которым Зиап сжимал Югетт 1 и 6, оказался слишком крепким. Начиная с 14 апреля французы предприняли несколько попыток обеспечить защитников Югетт 6, питьевой водой и боеприпасами. Группа снабжения прорвалась на эту позицию в ночь с 14 на 15 апреля, но понесла серьезные потери. Примерно через сутки с боем и также с потерями прошла вторая команда, доставившая только сто литров воды. 16 — 17 апреля французам удалось снабдить гарнизон Югетт 6 необходимым количеством воды, но урон в живой силе, понесенный за четыре прошедших дня, убедил Ланглэ и Кастри в неизбежности оставления укрепленного пункта. В 02.00 18 апреля Бижар предпринял атаку в направлении Югетт 6, с тем чтобы вывести защитников обреченного рубежа. Атака не удалась, и в 07.30 капитан Бизар, командовавший гарнизоном Югетт 6, оказался перед выбором — либо сдаться, либо попытаться прорваться. Бизар решил прорваться, причем немедленно. В 08.00 маленький отряд вышел из развалин Югетт 6 и ударил на вьетминьцев, совершенно не ожидавших этой атаки. Перескочив через вражеские траншеи, французы, поддерживаемые минометным огнем из центра укрепленного лагеря, устремились по направлению к главным позициям. Прорыв из окружения обошелся французам недешево — лишь немногим храбрецам посчастливилось добраться до своих. Когда противник оставил Югетт 6, Зиап сосредоточил усилия на Югетт 1. Применяемая им тактика ничем не отличалась от той, которая использовалась против Югетт 6, — изоляция, прощупывание и постоянное давление. Французы попытались оказать помощь защитникам опорного пункта водой и боеприпасами. С 18 апреля до ночи с 21 на 22 апреля обороняющиеся предприняли серию вылазок, которые, так же как и в случае с Югетт 6, стоили больших потерь. Но на сей раз прорваться не удалось. Около часа ночи 22 апреля вьетминьцы устремились на штурм укрепленного пункта и к 02.30 взяли Югетт 1. Главным итогом падения Югетт 1 и 6 стало еще большее уменьшение площади, на которую обороняющиеся могли принимать сбрасываемые с парашютом грузы. Район выброски “съежился” и не превышал теперь по площади двух квадратных километров. При этом все пространство над ним простреливалось средствами ПВО Вьетминя. Французские летчики, летавшие еще во время Второй мировой войны, утверждали, что заградительный зенитный огонь над Дьен-Бьен-Фу был плотнее, чем над Дюссельдорфом. В таких условиях как люди, так и грузы, спускавшиеся с парашютами, нередко попадали в руки вьетминьцев. Падение Югетт 1 и “съеживание” района выброски собрало Кастри, Ланглэ и Бижара на “совет обреченных”. В отношении попытки возвращения Югетт 1 Ланглэ и Бижар сказали однозначное “нет”. В атаку пришлось бы бросить последний резерв, 2-й ВЕР, но даже если бы она увенчалась успехом, все равно у французов не хватило бы сил удержать Югетт 1. Полковник де Кастри, который всегда с особой заботой относился к обеспечению необходимых условий для снабжения и пополнения гарнизона по воздуху, настаивал на немедленном — До 16.00 того же дня — штурме Югетт 1. Ланглэ поручил планирование акции Бижару, своему “заму по контратакам”. Бижар строил операцию на артподготовке и поддержке с воздуха. Он проинструктировал подчиненных в отношении схемы предстоящих действий, но проведение атаки доверил батальонному шефу Лизенфельту, командиру 2-го ВЕР, единственной задействованной в ней боевой части. Затея провалилась. Штурмовые роты быстро оказались прижатыми к земле на открытой местности и понесли потери, а командир батальона в сложившейся обстановке не сумел принять правильные меры. Когда Бижар, вмешавшись, восстановил контроль над ситуацией, все, что ему удалось сделать, — это отвести потрепанные части обратно к центру оборонительных позиций. Французы потеряли убитыми и ранеными 150 человек, а с ними вместе лишились последнего резерва. Лизенфельт был отстранен от командования. Укрепленная позиция Изабель также испытывала постоянный нажим со стороны сил Вьетминя. Как Зиап, так и Кастри считали ее второстепенной по отношению к главному лагерю. Для французов это была обороняемая небольшим контингентом пехоты и несколькими танками артиллерийская база, способная поддерживать огнем гарнизон в центре плацдарма. Зиап предполагал, что отдельная позиция падет следом за главным лагерем, а пока делал все, чтобы изолировать Изабель от остального французского гарнизона, и старался по возможности нейтрализовать огонь размещенных там орудий. Гарнизон Изабель изначально состоял из 3-го батальона 3-го пехотного полка Иностранного легиона{88}, 2-го батальона 1-го алжирского стрелкового полка, двух батарей 105-мм гаубиц и взвода легких танков из трех машин. Туда же Ланглэ отослал остатки частей, бежавших со своих позиций, — тайцев из Анн-Мари и алжирцев из Габриель. По состоянию на 30 марта численность защитников Изабель составляла около 1 700 человек. Изоляцию и нейтрализацию Изабель Зиап поручил 57-му полку 304-й дивизии, усиленному одним батальоном из 176-го полка 316-й дивизии, а также артиллеристам и минометчикам. Всего в этих частях насчитывалось около 3500 человек. До 30 марта, когда Зиап перешел к операциям в рамках фазы II, боевые действия вокруг Изабель носили отрывочный характер. Вьетминьцы “пробовали на зуб” прочность позиций противника, вели нейтрализующий огонь по артиллерии опорного пункта, устраивали засады и проводили частные атаки, чтобы воспрепятствовать любым передвижениям французов между Изабель и главным лагерем. 30 марта коммунистам удалось не допустить прорыва из Изабель 3-го батальона 3-го полка Иностранного легиона, вызванного руководством обороны плацдарма для поддержки контратаки на Доминик. Начиная с того момента и до окончания сражения при Дьен-Бьен-Фу Изабель оставалась изолированной. Также 30 марта вьетминьцы сконцентрировали на Изабель, в первую очередь на ее артиллерии, мощный контрбатарейный огонь из орудий, выдвинутых ими на позиции вокруг опорного пункта. В период с 4 по 24 апреля происходившее у Изабель напоминало то, что делалось возле центрального лагеря. То же рытье траншей со стороны коммунистов, такие же атаки французов, проводимые, чтобы очистить и разрушить эти окопы, и тот же интенсивный огонь артиллерии Вьетминя. Защитники Изабель испытывали те же самые трудности, что и их товарищи в главном лагере, и даже в большей степени. Так, например, грязи и воды в расположенном на болоте опорном пункте Изабель было больше, чем на центральных позициях, а из-за ограниченной площади, которую он занимал, возрастали и потери грузов, сбрасываемых над ним с самолетов. К концу апреля ситуация со снабжением в Изабель стала критической. У гарнизона кончились почти все продукты и артиллерийские боеприпасы. В то же время интенсивность артиллерийских и минометных обстрелов бункеров и орудийных окопов Изабель все возрастала. Траншеи Вьетминя подходили все ближе к укреплениям опорного пункта, и это означало, что решающий штурм Изабель совпадет по срокам с мощной атакой Зиапа на французские позиции в центре плацдарма. Фаза II завершилась, приходила пора играть финал. Фаза III — 1-7 мая Решающий удар коммунисты нанесли поздним вечером 1 мая 1954 года. К 02.00 2 мая пали Элиан 1 к Доминик 3, а защитники Элиан 2 сдерживали массированную атаку. На другой стороне плацдарма артиллерия Вьетминя в течение часа исступленно утюжила Югетт 5, после чего устремившаяся на штурм пехота овладела укреплениями. Силы французского гарнизона находились на пределе. Дожди и артиллерия Зиапа превратили французские окопы и блиндажи, и без того представлявшие собой неважные убежища, в сплошное месиво грязи и щепок. Солдаты и той и другой стороны часто сражались по пояс в воде. Раненые страдали от гангрены, недостатка медицинского ухода и от нечистоты полевых госпиталей. Кроме всего прочего, Дьен-Бьен-Фу стал для всех сражавшихся за него местом боли, страданий и величайшего героизма. Позиция Элиан 2, за которую на протяжении долгого времени велись тяжелые бои, теперь вновь стала ареной кровавой борьбы. В начале вечера 6 мая лучший полк Зиапа, 102-й (Столичный) из 308-й дивизии, атаковал искореженные укрепления оборонительного рубежа, источавшие зловоние сотен гниющих трупов. Атаке предшествовала артподготовка из гаубиц и минометов. Добавилось и кое-что новенькое — завыли, выбрасывая огненные стрелы, советские реактивные установки “Катюша”. “Катюши” необходимо применять батареями и вести залповую стрельбу, поскольку для их неуправляемых снарядов характерно значительное рассеивание огня. Однако вой, который издают “Катюши”, крайне деморализующе действует на непривычных к нему солдат, к тому же, если ракетчикам удается накрыть залпом какое-то укрепление, эффект обычно оказывается впечатляющим. Около 19 часов 6 мая 102-й полк, поддержанный другим ударным полком из состава 308-й дивизии, 88-м, “пошел на вершину”, где располагалось то, что осталось от Элиан 2. Французская артиллерия оказалась наготове и встретила находившуюся на открытом пространстве пехоту Вьетминя “огневым налетом” — сконцентрированным, четко скоординированным огнем различных батарей, открывающих стрельбу в разное время (в зависимости от расстояния до цели каждой из огневых позиций), чтобы все снаряды накрывали цель в один и тот же момент. Французские орудия затем повторили залпы несколько раз, после чего передовой артиллерийский наблюдатель на Элиан 2 попросил прекратить огонь, чтобы убедиться в произведенном эффекте. Когда дым и пыль рассеялись, волна штурмующих исчезла — от нее осталось только несколько сотен новых трупов. Первый раунд боя за обладание Элиан 2 остался за французами, но поединок был еще далек от завершения. Зиап кое-что приготовил для Элиан 2. Это вновь был прием, используемый в Первую мировую войну или даже раньше, при осаде Питерсберга в ходе нашей собственной Гражданской войны{89}. Коммунисты подвели под Элиан 2 минную галерею и загрузили в подкоп полторы тонны тринитротолуола. В 23.00 саперы Вьетминя буквально подняли на воздух Элиан 2, после чего 102-й полк опять взошел на холм, или на то, что от него осталось. Невероятно, но немногие уцелевшие французы продолжали сражаться как герои. Тем не менее это отчаянное сопротивление уже ничего не могло изменить, и к 05.00 вьетминьцы окончательно подавили его. Ближе к полудню 7 мая ситуация для французов стала безнадежной. Бои еще шли на западном фланге около Kiodun и на восточном берегу реки Намъюм, но сопротивление быстро ослабевало, и то там, то тут начали появляться белые флаги. В 15.00 Зиап отдал приказ о полно-j масштабном штурме центра плацдарма силами всех частей. К 17.30 7 мая 1954 года войска Вьетминя захватили центральный лагерь и взяли в : плен его защитников. Гарнизон Изабелъ продолжал еще какое-то время сопротивляться, затем почти безуспешно пытался вырваться из ловушки. Его судьба, однако, является частью другой истории. В последующие дни сдавшиеся французские войска были собраны в одном месте и отправлены в лагеря для военнопленных{90}. Сражение при Дьен-Бьен-Фу завершилось. За многие века до него греческий историк Фукидид заготовил эпитафию, в данном случае вполне подходящую для французов, написав следующие слова: “Сделав все, что только могли, они вынесли все, что были должны”. Для Зиапа, по его собственным словам, 7 мая стало днем “великой победы”<35>. Он выиграл битву, а вместе с ней и войну. Отчет о событиях сражения за Дьен-Бьен-Фу оказался бы неполным без рассказа о трех планировавшихся операциях, получивших названия птиц, появление которых люди обычно считают дурным знаком, — “VULTURE” (“Гриф”), “CONDOR” (“Кондор”) и “ALBATROSS” (“Альбатрос”). Задачей всех этих порождений отчаяния было спасти осажденный гарнизон в Дьен-Бьен-Фу от Зиапа и Вьетминя. Названия говорят сами за себя — они отражают пессимизм французского командования. “VULTURE” была особым образом связана с Соединенными Штатами, а ее отголоски, ее “что могло бы быть” аукаются и по сей день. “VULTURE” началась с визита в Вашингтон 20 марта 1954 года генерала Эли, начальника штаба Вооруженных сил Франции. Эли явился в роли просителя. Он хотел получить еще самолетов — бомбардировщиков В-26, истребителей F-8F и транспортных С-47. Он также ждал подтверждения намерений Соединенных Штатов вмешаться в войну в Индокитае, если в нее вступит коммунистический Китай. Самолеты Эли получил, как и косвенное обещание поддержки со стороны СИТА в случае китайской интервенции. Перед самым отъездом Эли, запланированным на 25 марта, председатель Объединенного комитета начальников штабов, адмирал Артур Рэдфорд, попросил своего французского коллегу задержаться еще на один день. Встретившись с Эли 26 марта, Рэдфорд предложил ему, чтобы 75 — 100 американских бомбардировщиков В-29{91}, размещенных на авиабазе Кларк на Филиппинах, провели три или четыре ночных рейда к Дьен-Бьен-Фу и нанесли удар по войскам Знала. Эскортировать бомбардировщики должны были 170 истребителей палубной авиации ВМФ США, которые имелись на двух авианосцах, находившихся в водах Южно-Китайского моря или вблизи от них. В разговоре с Эли Рэдфорд выразил уверенность, что правительства США и Франции одобрят план. Затем состоялось обсуждение перспектив применения трех атомных бомб, хотя сведения относительно того, кто и насколько серьезно рассматривал подобные варианты, туманны и противоречивы<36>. жүктеу/скачать 11,23 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|