113
Но на седьмой день, когда кельты все продолжали пи-
ровать по-прежнему и до того много выпили меда, что даже
не слыхали, как неприятель вторично ворвался в крепость,
сами барды не смогли спасти их. Напрасно взывали они к
ним и умоляли взяться за оружие, кричали, что неприятель
приближается к дверям. Опьяневшие воины продолжали си-
деть за своими столами, не думая браться за оружие. "Оуэнн,
Месенок и несколько храбрых вождей долго защищали вход
в залу, - говорит бард, - но тысячи шли за тысячами против
них, и зала наполнилась кровью воинов, вместе с которыми
погибла и последняя надежда на спасение от врагов и на
свободу". Так заключает Анейрин свою песню об осаде
Кальтраеза, о гибели цвета кельтских воинов.
Из 363 вождей спаслось всего трое, успевших очистить
себе дорогу мечом, да он, спасенный своей арфой и седина-
ми. Но жизнь была в тягость старому барду, пережившему
своих близких и принужденному уступить чужеземцам род-
ной очаг и поле. Он взял арфу и явился ко двору одного ко-
роля, не участвовавшего в общем союзе и без боя покорив-
шегося врагам отчизны.
Смело и грозно упрекал он его при всех в трусости и
низости. Его насмешки были колки и резки. В ярости своей
изменник приказал схватить барда и бросить в темницу...
Никто не решался исполнить его приказание, а бард все
продолжал петь. Тогда один из воинов, Эдин, желая угодить
своему повелителю, бросился на старого певца и ударом
боевого топора разрубил ему голову.
Все присутствующие онемели от ужаса. Тяжкое пало
проклятие современников на убийцу и его оружие... Замеча-
тельно, что Анейрин был первым бардом, который поднял
меч рукой, бряцавшей на мирной и мудрой арфе. Судьба
словно хотела наказать его за такое отступление от высокого
назначения барда-певца, и в лице его, в первый и последний
раз во всей истории кельтов, бард пал жертвой убийцы, не
побоявшегося поднять на него оружие.
Достарыңызбен бөлісу: |