ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| Панченко А. М
. Русская стихотворная культура XVII века. С. 157. 71 Данный факт был прокомментирован А. М. Панченко. См.: Там же. С. 156–158. 72 Стефан Яворский . Сказание об Антихристе; Догмат о святых иконах. М., 1999. С. 119. 73 См. об этом: Карташев А. В . Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М., 1991. С. 330–333. 74 Стоит вспомнить, что Западная Русь (т. е. украинские и белорусские епархии) долгое время находилась в каноническом подчинении Константинопольскому патриарху. митрополит многими чертами своей культурной физиономии казал- ся странным. Особенно настораживала его принадлежность к пане- гирической культуре, которая вошла в его плоть и кровь и которая в московских условиях начала 1700-х гг. не могла не поставить ар- хиерея в подчиненное отношение к царскому двору. Блестящие тор- жественные слова Стефана (известное представление о них дают названные выше «Колесницы…»), казалось бы, подтверждали мнение о нем как о Петровой креатуре. Но подобное единодушие царя с «Экзархом, Местоблюстителем и Администратором патриаршего стола» (так с 16 декабря 1700 г. официально именовалась должность Стефана) было недолгим: со второй половины 1700-х гг. сопротив- ление первого иерарха Русской православной церкви осуществляе- мым реформам и утверждаемому стилю жизни неуклонно нарастает 75 . В. М. Живов в качестве свидетельств первых резких столкновений Стефана с царем указывает ряд его слов — например, на проповеди 1708 г. на дни св. Иоанна Златоуста (13 ноября) и св. Петра Москов- ского (21 декабря). Необходимо также назвать и знаменитое слово «О соблюдении заповедей Божиих» (на день св. Алексея, человека Божия, 17 марта 1712 г.), о котором уже шла речь. Не только в нем — из ряда вон выходящем по резкости обличительного тона и по со- чувственности наследнику (напомню, что царевич Алексей был кре- щен во имя св. Алексея, человека Божия), но и в предыдущих своих выступлениях Стефан предстает как критик нравов двора и самого Петра 76 . Что же двигало Стефаном в его поступках такого рода? Каковы были его позиции? За что и в каких пределах вел он наступление на почти что всемогущего и малотерпеливого государя? 77 Ведь по ха- рактеру своему Стефан не был человеком твердым и бескомпромисс- ным — напротив, компромиссов в его жизни было немало; безогляд- ной готовности к борьбе он тоже не обнаруживал, о чем свидетель- ствует его неизменное подчинение решениям светской власти. И по типу своего социального и политического сознания митрополит к 75 О позиции Стефана см: Живов В. М . Из церковной истории времен Петра Велико- го. С. 119–130 (раздел имеет красноречивое заглавие — «Стефан Яворский в борьбе за независимость церкви»). См. также: Паламарчук П. Г . Прямой наследник Патриархов // Стефан Яворский. Сказание об Антихристе; Догмат о Святых иконах. С. 5–28. Впрочем, эта работа отличается предельным оценочным субъективизмом. 76 См.: Живов В. М. Из церковной истории времен Петра Великого. С. 125–128. 77 Исчерпывающие ответы на эти вопросы дать, естественно, вряд ли удастся, од- нако и самые приблизительные размышления над ними приоткроют важную страницу истории петровского времени, касающуюся и церковной политики, и личной религиоз- ности царя, и культуры. Последнее является для нас особо значимым. 164 165 жесткому сопротивлению был не готов: украинское духовенство было приучено к известному сервилизму; долгое время находясь в зави- симости от магнатов 78 , оно привыкло ощущать в светской власти чуть ли не единственную себе опору, к союзу, а не к конфликту с ней оно стремилось. Не было у Стефана и какой-либо четкой политической программы, альтернативной по отношению к Петру. Но тем не менее, выслушивая от царя упреки — нередко весьма оскорбительные — и принимая его распоряжения, Стефан не сливался с атмосферой, образовавшейся вокруг Петра, и внутренней своей независимости не терял. За этим стояло то же, что определяло и литературное творче- ство, — отчетливо религиозный склад его сознания. Совершенно в той же степени, в какой он, о чем бы ни писал, неизменно имел в виду высшие — метафизические, божественные по своей природе — ценности бытия, стремился он и в своей частной жизни, в отноше- ниях с царем оставаться тем, кем он был по сути и преимуществу — монахом, более того, архиереем. Стефана можно назвать «прямым наследником патриархов» 79 — в том отношении, что он постоянно руководствовался в своих поступках пониманием того, как дóлжно вести себя предстоятелю Церкви перед лицом Кесаря (а Стефан, не- смотря на всю двусмысленность своего иерархического положения 80 , очевидно, себя именно предстоятелем Церкви и ощущал). Поэтому- то он и выступал против царя — этого требовал его пастырский долг: пастырь должен радеть о невинно гонимых, обличать неправду и разврат, призывать к соблюдению заповедей Божьих. Яворский тяго- тился святительскими обязанностями, неоднократно просил царя от- пустить его с епископской кафедры; но пока оставался митрополитом, свое дело делал неукоснительно, ориентируясь на такие возвышенные для православного монаха примеры, как св. Иоанн Златоуст или св. Филипп, митрополит Московский. И царь внутренние побуждения 78 В XVI столетии в Западной Руси именно магнаты выступали хранителями на- XVI столетии в Западной Руси именно магнаты выступали хранителями на- столетии в Западной Руси именно магнаты выступали хранителями на- циональных начал, которые в первую очередь были связаны с религиозной жизнью; в XVII в. их роль взяло на себя казачество с гетманами во главе. См.: Дорошенко Д . Нарис iсторiї України: в 2 т. Київ, 1991. Т. 1. С. 113–213; Т. 2. С. 113–135; Яковенко Н . Нарис iсторiї сесердньовiчної та ранньомодерної України. Київ, 2006. С. 195–462. 79 Так определил его П. Г. Паламарчук в заглавии своей статьи, упоминавшейся выше. 80 Титул Стефана — «Экзарх, Блюститель и Администратор патриаршего стола» — был необычен своей формулировкой, которая указывала на его подчиненность цар- ской власти (см.: Карташев А. В . Очерки по истории русской церкви. Т. 2. С. 329–330). В. М. Живов вообще сомневается в правомочности определения Стефана как местоблю- стителя патриаршего престола (см.: Живов В. М . Из церковной истории времен Петра Великого. С. 122–123). своего оппонента понимал и, очевидно, относился к ним не без от- тенка уважения: во всяком случае, в отличие от только что упомяну- тых Иоанна Златоуста и митрополита Филиппа, мученического вен- ца Стефан избежал; более того, давление на него было, по петровским временам, очень мягким. Однако как Петр, так и Стефан прекрасно осознавали тот факт, что в истории они идут разными путями. Царю было не по дороге со Стефаном и с другими украинскими интеллек- туалами его толка. Впрочем, не с ними одними — точно таким же временным было совпадение государственных интересов преобра- женной империи и И. Т. Посошкова. XI . жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|