Курс лекций по истории Восточных философий (ориентософии). Том первый. Протософия: учебное пособие. Брянск: Издательство ООО ид

~ 167 ~ 
даат Элогим
(богопознание). То есть, приближение к 
Богу через любовь к нему. Финикийцы искали единое в 
атоме
и 
букве
, Эллины пытались выделить 
апейрон
, 
архэ
, 
нус
, 
цифру
, Индусы определяли это нечто как 
Брахман
, Китайцы фиксировали 
Дао
. Палестинские же 
пророки брали исходным (и конечным!) фактором 
бытия всего 
любовь и познание
беспредельного. 
Пророки в отличие от всех религиозных, философских 
учителей иных народов были абсолютно, тотально 
уверены в истинности того, что они говорили и делали. 
Они никогда не раскаивались в совершенном под 
знаком Откровения (сомневались, страдали от того, что 
не видят свершения того, что быть обязано, но 
продолжали верить в истинность своих слов), они 
ничуть не считали возможным говорить о своем 
авторстве, а лишь о скромном посредничестве. Любые 
мистики: от авторов Ригведы до Платона - сомневаются 
в истинной достоверности своих выводов. Пророки 
сомнений не имели, ибо то, что они проповедовали, 
было лишь их аранжировкой того исходного, 
безусловного Авторитета, которого мы называем - Бог. 
Для Эллинов, постижение «Отца всяческих» (в 
терминологии Платона) было делом 
умопостигаемым
, 
для Индусов - 
созерцательным
, для Китайцев 
предметно выражаемым
, а для пророков речь шла о 
наличии пламенеющей 
истины
, свет от которой 
воспринимается всем естеством (разумом, волей, 
чувствами и душей) и полнота этого восприятия зависит 

~ 168 ~ 
от полноты любви самого пророка. Но удивительное 
дело! Когда мистик, уходящий в нирвану утверждал 
«Таат твам аси»
(Ты – это Он), полностью сливался с 
объектом, растворялся в нем, когда античный философ 
«открывающий» истину полностью отождествлял себя и 
открытое знание, то на этом же рубеже познания
палестинский мудрец вполне четко осознавал отличие 
своей личности от той полноты мудрости, которая 
нисходит на него. Пророк ощущал себя слишком 
мелким сосудом по сравнению с той беспредельностью, 
которая рвалась в него. Другое дело, что степень той 
Абсолютной истины, если так можно выразиться, 
степень абсолютности зависела от самого пророка, его 
воли и ума. Пророк это всегда личность, это не автомат, 
а скорее со-творец истины, переплавляющей откровение 
своим стилем, языком, поступком 
[Мень, 1991: 11-17].
Как же можно обозначить глобальность этапа 
протософии, ее достижений, ставших основой, как 
минимум для двух вполне ориентософских традиций 
(речь идет о средневековой иудейской ориентософии и 
ориентософии христианской, нашедшей свою полноту в 
трудах Отцов Церкви), а позднее, и в творчестве 
Византийских мыслителей. 
Во-первых, яростное, пламенное, безусловное 
утверждение того, что СМЫСЛ бытия существует и 
явлен в сотнях форматах и свидетельствах. Для 
ориентософии, столь качественно выраженной именно 
палестинскими пророками, 
наличие смысла бытия есть 

~ 169 ~ 
исходный пункт теоретических конструкций
(от 
мистического 
озарения, 
до 
формализованных 
логических цепочек).
Во-вторых, в отличие от языческих схем, которые 
наложили могущественный отпечаток на философские 
системы эллинов и некоторые ориентософские 
концепции 
Востока, 
пророки 
утверждали 
(и 
доказывали!), что 
мир не есть завершенное и 
законченное творение
. Мир есть творение, находящееся 
в стадии созидания, изменения или становления (в 
разных текстах по-разному). Но ключевая мысль – одна, 
мир есть творение не завершенное. И происходящие 
события, или события происшедшие не были лишь 
«пеной», 
неким 
бытийным 
хламом, 
«музеем 
артефактов», а живой динамической системой развития 
Человека. Причем пророки, выходя за пределы 
Палестинских событий, выводили эту динамику на 
уровень интернациональный, глобальный, на уровень
, 
охватывающий 
все
человечество. Высказанные ими 
мысли были гораздо выше, шире и сложнее уровня, как 
самих пророков, так и их слушателей (и противников и 
почитателей). Лишь сейчас спустя 28 веков развития мы 
немного начинаем понимать 
уровень
писаний бедных 
палестинских скотоводов или горожан небольших 
городишек, говоривших о «смысле истории» и о 
«единой судьбе человечества»
35
. 
35
В эпоху, о которой мы беседуем, само понятие Человек имело 
отношение лишь к члену семьи, участнику определённого 

~ 170 ~ 
В-третьих, пророки никогда не брали на себя 
смелость утверждать
,
что они создатели 
новой
религии 
или религиозной концепции. 
Речь шла лишь о 
продолжении 
уже 
начатого 
дела
, 
пророки 
необыкновенно заботились о преемственности идей, 
выводя линии как буквального преемствования, так и 
преемствования по смыслу, духу, образу. И речь была 
не о презрительно высокомерном: «Amicus Plato, sed 
magis arnica Veritas»
36
, а об истинном преемствовании 
тех высочайших целей, принципов и Откровений, 
которыми горели пророки и которыми воспламеняли 
дух, интеллект и волю окружающих их людей. Это 
преемство зачастую не было респектабельной ссылкой 
на мнение предшественника, это был порыв, когда текст 
предшественника прочитан, освоен, принят в разум и 
сердце, когда уже сделанное другим становится базой, 
огранкой слов
, 
которые рвутся из уст пророка. С 
полным осознанием того, что уже твои слова перейдут 
религиозного ордена, подданного конкретного царя. Все остальные 
рассматривались как чужаки, варвары, потенциальные рабы с 
ущербным телом, разумом и душой. Иногда в отдельных 
цивилизациях Евразии прорывались мысли о том, что Человек это 
понятие наднациональное или расовое. Лишь в Бедной пастушеской 
стране, палестинские пророки неустанно на протяжении сотен лет 
утверждали мысль о том, что ВСЕ люди
есть Образы и Подобия 
Божии и судьбы их слиты воедино. Гуманизм –
поистине Вселенских 
масштабов. Кстати говоря, эллинская философия в лице своих 
лучших представителей: Платона и Аристотеля, категорически 
отвергала этот принцип, выстраивая иерархии народов из двух 
частей пирамиды: высший уровень эллины и все остальные –
варвары (потенциальные рабы и недочеловеки).
36
Платон мне друг, но истина дороже.

~ 171 ~ 
из рода в род и сохранятся в веках. И в этом смысле 
потуги современных нам авторов утвердить свое 
персональное 
имя 
в 
рамках 
интеллектуальной 
собственности над словами, которые придумали не они, 
над мыслями
, 
которые выражены на придуманном не 
ими языке и не созданными ими буквами, 
собственность
, 
которая исчезнет для автора с его 
смертью - смотрится детскими капризами по сравнению 
с тем рвением, которое проявляли пророки Палестины
, 
творя новые смыслы
, 
вступая в со-творческий акт с 
божественным откровением. 
Сформируем 
несколько 
концептуальных 
положений Палестинской протософии
, 
связав их с 
именем конкретной личности и очертив время 
сформулированной мысли, идеи, концепта. 

жүктеу/скачать 1,75 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: