расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания наших детей,
за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего отечества. Мы ведем
борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог выполнить ту историческую
миссию, которая возложена на него творцом вселенной.
Каждая наша мысль и каждая наша идея, вся наша наука и все наше знание —
все должно служить только этой цели. Только с этой единственной точки зрения
должны мы проверять целесообразность того или другого средства. В
этом случае
никакая теория не сможет закостенеть, ибо в наших руках все будет служить только
жизни…
Точка зрения, развитая Готфридом Федером, таким образом побудила меня
основательнее заняться этими проблемами, которые до
сих пор были мне мало
знакомы.
Я начал вновь усердно учиться и теперь еще больше понял действительный
смысл того, чего добивался в течение всей своей жизни еврей Карл Маркс. Только
теперь я по-настоящему понял смысл его «капитала». Только теперь я постиг до
конца значение той борьбы, какую ведет социал-демократия
против нашего
национального хозяйства. Теперь мне до конца стало ясно, что борьба эта ставит
себе
единственной
целью
подготовить
почву
для
полной
диктатуры
интернационального финансового и биржевого капитала.
* * *
Но лекции Федера имели еще и в другом отношении очень важные последствия
для меня.
В один прекрасный день я записался к слову. Дело в том, что один из участников
курсов вздумал было в длинной речи выступить на защиту евреев. Это и вызвало
меня на возражения. Громадное большинство курсантов
встало на мою точку
зрения. В результате я через несколько дней получил назначение на пост так
называемого офицера по просвещению в одном из тогдашних мюнхенских полков.
Дисциплина в полках в то время была еще очень слаба. Наследие солдатских
советов все еще давало себя знать. Во времена Курта Эйснера установлена была так
называемая «добровольная» дисциплина. И вот теперь приходилось осторожно и
медленно кончать с этим подлым наследием и восстанавливать настоящую военную
дисциплину. Кроме
того задача заключалась в том, чтобы научить новые войска
думать и чувствовать в истинно патриотическом духе. Этими двумя задачами мне и
пришлось заняться на новом посту.
С величайшей горячностью и любовью принялся я за дело. Теперь я имел
наконец возможность выступать перед значительной аудиторией. Раньше я только
инстинктивно догадывался об этом, теперь же я имел случай убедиться на деле: из
меня вышел оратор. Голос
мой тоже поправился настолько, что по крайней мере в
сравнительно небольших залах меня было достаточно слышно.
Я испытал теперь настоящее счастье. Теперь исполнилась моя мечта, я мог
делать полезное дело и где же — в армии!
Могу сказать также, что я имел успех. Мне безусловно
удалось вернуть моему