Не навреди. Истории о жизни, смерти и нейрохирургии

отверстие, просверленное в черепе за ушной раковиной, обнажить с одной
стороны  мозг  и  аккуратно  переместить  артерию,  давящую  на
чувствительный тройничный нерв. Именно давление, оказываемое на него
артерией,  и  является  причиной  чудовищных  болей,  хотя  конкретные
механизмы их возникновения изучены не до конца. Работа здесь требуется
тонкая,  но  если  точно  знать,  что  нужно  делать,  то  в  ней  нет  ничего
сложного.  Хотя  Майк  и  правильно  поступил,  когда  запугал  пациента
формой  информированного  согласия  –  да  и  я  перечислил  те  же  самые
риски,  принимая  его  в  амбулаторном  отделении,  –  из  нескольких  сотен
подобных  операций  проблемы  возникали  у  меня  лишь  пару  раз,  так  что  я
не ждал серьезных осложнений.
Вскрыв  череп,  я  при  помощи  операционного  микроскопа  обнаружил,
что доступ к тройничному нерву блокирует аномально крупная вена. Когда
я начал подбираться к нерву, расположенному глубоко внутри черепа в так
называемом  мостомозжечковом  углу,  злополучная  вена  разорвалась  и
хлынули  потоки  темно-фиолетовой  крови.  Я  оперировал  на  глубине
порядка  шести-семи  сантиметров  через  входное  отверстие  диаметром  два
сантиметра  на  участке  всего  в  несколько  миллиметров  шириной,
находившемся  в  непосредственной  близости  от  различных  жизненно
важных  нервов  и  артерий.  Струящаяся  кровь  полностью  загораживает
обзор,  и  приходится  действовать  вслепую,  подобно  попавшему  в  облако
пилоту, пока наконец не удастся остановить кровотечение.
– Усилить отсос! – крикнул я дежурной медсестре, пытаясь с помощью
микроскопического  отсоса  убрать  кровь  и  определить,  где  начинается
кровотечение.
Не  то  чтобы  жизнь  пациента  подверглась  серьезной  угрозе,  но
остановить  кровотечение  оказалось  не  так-то  просто.  Нужно  было  найти
источник 
кровотечения, 
обложить 
его 
крошечными 
кусочками
кровоостанавливающей марли, придавливая их концами микроскопических
инструментов,  рукоятки  которых  изогнуты  под  углом,  чтобы  не
загораживать обзор, а затем дождаться закупоривания вены.
–  Нельзя  терять  хладнокровие,  когда  имеешь  дело  с  венозным
кровотечением, – сказал я Майку, с некоторым беспокойством глядя через
микроскоп  на  бурлящие  потоки  крови.  –  Его  всегда  можно  остановить  с
помощью марли.
Однако после этих слов я начал переживать, как бы все не закончилось
смертельным  исходом,  –  это  был  бы  второй  случай  на  несколько  сотен
аналогичных  операций.  Более  двадцати  лет  назад  я  оперировал  пожилого
мужчину  с  рецидивирующей  невралгией  тройничного  нерва,  который

спустя несколько недель умер от инсульта, ставшего следствием операции.
Через двадцать минут, несмотря на все мои усилия, большая емкость, к
которой  был  присоединен  отсос,  оказалась  до  краев  наполнена  темно-
красной  венозной  кровью,  и  Дженни,  дежурной  медсестре,  пришлось
поставить  на  стол  новую,  пустую.  Пациент  потерял  четверть  всей
циркулировавшей  в  организме  крови.  Но  наконец  вена  закупорилась  и
кровотечение прекратилось. Прижимая инструменты к поврежденной вене
и  стараясь  удерживать  руки  неподвижно,  я,  конечно,  волновался  из-за
кровотечения, однако точно так же беспокоился о том, что теперь не хватит
времени, чтобы прооперировать миссис Сигрэйв. Мне не нравилась мысль
о том, что придется второй раз переносить операцию, а потом иметь дело с
пожилой  пациенткой  и  ее  дочерью.  Понимая,  что  нехватка  времени
начинает  давить  на  меня,  я  решил  потратить  даже  больше  времени,  чем
было  необходимо,  чтобы  убедиться,  что  кровотечение  окончательно
остановилось. Если кровотечение возобновится после того, как мы зашьем
череп, скорее всего оно закончится летальным исходом. К двум часам дня я
был вполне доволен тем, как затянулось место кровотечения.
–  Давайте  пошлем  за  следующим  пациентом,  –  сказал  я
анестезиологу.  –  У  вас  опытный  ординатор,  так  что  она  сможет  начать
подготовку второго пациента, пока мы закончим с этим.
–  Боюсь,  это  невозможно,  –  ответила  она,  –  так  как  у  нас  только  один
помощник.
– Да черт побери, отправьте вы уже за пациентом, наконец, неужели это
так сложно?
–  Руководство  придумало  новое  правило,  согласно  которому  нельзя
приступать  к  следующей  операции,  пока  предыдущий  пациент  еще  на
столе. Это небезопасно.
Я проворчал, что раньше это никогда не создавало проблем.
–  Что  ж,  придется  с  этим  смириться.  И  в  любом  случае  вам  следует
составлять более реалистичный список операций.
Я мог бы объяснить, что никак нельзя было предсказать это нетипичное
кровотечение.  Я  мог  бы  объяснить,  что  если  бы  всегда  планировал
операции  с  учетом  непредвиденных  ситуаций,  то  вообще  мало  кому
успевал бы помочь. Но я ничего не сказал. Судя по всему, теперь мы вряд
ли  смогли  бы  взяться  за  миссис  Сигрэйв  раньше  чем  через  час  после
завершения  первой  операции.  И  если  я  собирался  закончить  до  пяти
вечера,  то  мне  следовало  оперировать  в  спешке,  а  я  это  ненавидел.  В
случае  если  операция  затянется  после  пяти,  персоналу,  разумеется,
придется  остаться,  но  если  делать  так  слишком  часто,  то  в  будущем

окажется  намного  сложнее  начинать  новую  операцию  ближе  к  концу  дня.
Впрочем,  мысль  о  том,  чтобы  снова  отменить  операцию,  тревожила  меня
куда сильнее.
Мы  закончили  с  первым  пациентом,  и  анестезиолог  принялась
приводить его в чувство.
–  Думаю,  теперь  можно  привезти  следующего,  –  сказала  она  одной  из
медсестер, которая тут же пошла за вторым пациентом.
Понимая,  что  миссис  Сигрэйв  окажется  на  операционном  столе  не
сразу,  я  спустился  к  себе  в  кабинет,  чтобы  разобраться  с  бумагами.  Через
двадцать  минут  я  вернулся  в  операционную,  ожидая  увидеть,  что
анестезиологи  активно  занимаются  пациенткой.  К  своему  ужасу,  я  не
обнаружил  там  никого,  кроме  помощника  анестезиолога,  которого  к  тому
же еще и не узнал.
Я  поинтересовался  у  него,  что  случилось  с  пациенткой,  но  он  только
пожал плечами, поэтому я направился в комнату отдыха, чтобы выяснить,
где миссис Сигрэйв.
– Где миссис Сигрэйв? – спросил я медсестру.
– Ее переодевают.
– Но почему ее не переодели до сих пор?
– Нам не позволено.
– Что вы имеете в виду? – спросил я с нескрываемым раздражением. –
Кто не позволяет вам это сделать?
– Государство.
– Государство?!
–  Ну  да.  Государство  запрещает,  чтобы  пациенты  разного  пола
находились в одном помещении в операционных рубашках.
– Так почему бы не дать им тогда больничные халаты?
–  Мы  предлагали  это  еще  давным-давно.  Руководство  больницы
сказало, что государство этого не позволит.
– Так что же мне делать? Жаловаться премьер-министру?
Медсестра улыбнулась.
–  А  вот  и  пациентка,  –  сказала  она,  и  я  увидел  миссис  Сигрэйв  в
инвалидном кресле, которое катила ее дочь. На пациентке была одна из тех
унизительных  больничных  рубашек,  которые  едва  прикрывают  ягодицы,
так что государство оказалось, пожалуй, право.
–  Ей  пришлось  переодеваться  в  туалете,  –  сообщила  ее  дочь,  закатив
глаза.
–  Я  знаю.  У  нас  нет  специальных  условий  для  пациентов,  которые
поступают  утром  непосредственно  перед  операцией,  –  объяснил  я.  –  Так

или иначе, нам надо поторопиться. Я сам доставлю ее в операционную.
Я  взялся  за  инвалидную  коляску  и  спешно  покатил  ее  по  коридору.
Палатная  медсестра  с  медицинской  картой  миссис  Сигрэйв  побежала  за
мной.
Было уже три часа, и анестезиолог выглядела заметно недовольной.
– Я все сделаю сам, – поспешил я успокоить ее. – От начала и до конца.
Майк  явно  расстроился:  чуть  раньше  я  пообещал  ему,  что  буду
ассистировать,  а  всю  основную  работу  сделает  он.  Теперь  же  в  роли
ассистента предстояло выступить ему.
–  Все  выглядит  довольно  обычно.  Операция  будет  простенькой,  –
добавил  я,  не  рассчитывая,  что  Рейчел  купится  на  эту  ложь.  Мало  кто  из
анестезиологов верит тому, что говорят им хирурги.
Итак, в половине четвертого мы приступили.

жүктеу/скачать 1,27 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: