Б. О. Джолдошева из Института автоматики и информационных технологий нан кр, г. Бишкек; «Cинтез кибернетических автоматических систем с использованием эталонной модели»

Доктор философских наук, профессор КазНПУ им. Абая, г. Алматы.

1. 
   Взгляд на мир, согласно которому в нем все устроено законосообразно, имеет глубокие историко-философские и историко-научные корни, восходящие к истокам античной культуры, носящей принципиально космоцентрический характер. Здесь Космос противополагается мифологическому Хаосу. Античные философы пытались постичь Космос изнутри как нечто целое, раскрыть присущую ему гармонию, логос. Из философии понятия закона, необходимости, гармонии постепенно перешли в науку и благодаря классической науке природа предстала перед взором познающего человека как грандиозный механизм, все части которого пригнаны друг к другу и действуют строго по законам механики Ньютона. Такую научную картину мира, механистическую по сути, по-своему выразил П. Лаплас, согласно которому все в мире жестко взаимосвязано и в принципе может быть охвачено одной формулой, с помощью которой можно достоверно исчислять все события, как будущие, так и прошедшие [1, с. 9].
   
2. 
   ХIХ в. ознаменовался, как известно, развитием математической теории вероятностей, сначала как теории простых равновероятных случайных событий. Тот же П. Лаплас одним из первых развивает основы теории вероятностей, совершенно не подозревая, что этим самым он, как говорится, «закладывает мину замедленного действия» под механическую картину мира с ее жестким детерминизмом (называемым довольно часто «лапласовским»), исключающим всякий случай. Развивается статистическая механика, где через вероятностные распределения выражаются так называемые статистические закономерности, на основе которых возможно предсказание лишь вероятностей того или иного исхода событий, хотя считается, что каждое из них однозначно причинно обусловлено. Долгое время статистические закономерности считались временными, как бы второсортными, приоритет отдавался динамическим законам, позволяющим достоверно предсказывать ход событий. Вскоре было установлено, что статистические закономерности не менее ценны, чем динамические, что они адекватно выражают специфику массовых событий, и они получили широкое применение в самых различных областях науки. Еще более глубоки вероятностные идеи, развитые в физике в связи со статистическим обоснованием термодинамического понятия энтропии, которые, кстати, сыграли значительную роль в развитии синергетики [2, с. 184-235].
   
3. 
   С созданием квантовой механики, законы которой имеют принципиально вероятностный характер, ситуация резко изменилась. Хотя основной закон этой теории (уравнение Шредингера) позволяет однозначно вычислить для каждого момента времени волновую функцию, описывающую состояние микрочастицы, ее знание не дает нам возможности точного предсказания значений канонически сопряженных величин, какими являются координата и импульс, энергия и момент времени. Мы можем предсказывать лишь вероятности результатов измерений. Если в классической статистической физике в принципе допускалось снятие вероятностей, то в квантовой физике они имеют первичный характер: микромир по своей природе является вероятностным, где его величество случай правит балом. Таким образом, вероятностные представления, а вместе с ними случай, входят существенным образом в научную картину мира ХХ века, где понятию корпускулярно-волнового дуализма Луи де Бройля, соотношениям неопределенностей В. Гейзенберга, принципам дополнительности и соответствия Н. Бора, наряду с релятивистскими идеями А. Эйнштейна принадлежит определяющее место.
   
4. 
   Современная наука в лице синергетики, как нам кажется, идет еще дальше, чем квантовая механика. Если древнегреческие философы оттеснив Хаос, строили космоцентрические по духу учения, то ныне именно Хаос становится сотворцом закона, порядка, необходимости. Имея ввиду это, И. Пригожин и И. Стенгерс одну из своих книг назвали «Порядок из хаоса» [2]. В квантовой механике нет ни слова о хаосе, там речь идет о случайности, подчиненной вероятностным законам. Синергетика дает основание говорить о хаосмосном мире, где хаосу принадлежит не разрушительная, как привычно думать, а конструктивная, созидательная роль.
   

5. 
   Когда-то И. Кант и независимо от него П. Лаплас создали основы теории происхождения Солнечной системы из первичных туманных масс, являющихся своеобразным аналогом хаоса: из вращающихся беспорядочным образом туманных масс возникает прекрасная во всех отношениях Солнечная система, и это является самым наглядным и доступным каждому примером справедливости синергетических представлений о хаосе и порядке. Здесь уместно привести следующую выдержку из «Всеобщей естественной истории и теории неба» И. Канта, которая созвучна с синергетическими идеями: «Представив мир в состоянии простейшего хаоса, – пишет он, – я объяснил великий порядок природы …» [3, с. 349-350]. В этих словах, резюмирующих суть космологической теории Канта, содержится, как мне кажется, не только объяснение названия книга И. Пригожина («Порядок из Хаоса»), но и определенный намек на философские истоки синергетики, что свидетельствует снова и снова о глубокой взаимосвязи между философией и наукой. Ныне Хаос, как когда-то Космос, выдвигается на передний план философских и научных интересов и данным обстоятельством нельзя пренебрегать при обсуждении философско-мировоззренческих проблем современной науки и практики. Так, например, французские философы Ж. Делёз и Ф. Гваттари в попытках ответить на вопрос о природе философии, искусства и науки прямо обращаются к понятию хаоса и выводят их из него: «… у хаоса, – пишут они, – есть три дочери, от каждого из пересекающих его планов – это Хаоиды: искусство, наука и философия как формы мысли и творчества» [4, с. 266]. Получается, что философия есть искусство изобретать концепты путем определенного способа (или плана) сечения пучины хаоса. Примечательно, что авторы ни разу не упоминают в своей книге о синергетике, но широко пользуются ее терминами, такими как хаос, аттракторы, бифуркация, фракталы, фазовое пространство и т.д., тем самым они негласно обращаются к ней как бесспорному факту нашего бытия, достойному философского осмысления.