Бақытым – Халқым менің, Соған берем ойымның алтын кенін. Ол бар болса, мен бармын, қор болмаймын, Қымбатырақ алтыннан нарқым менің. Ал екінші бақытым
Напишите сравнительный анализ текста
жүктеу/скачать 405,25 Kb.
|
Microsoft Word Document
| 2. Напишите сравнительный анализ текста А и текста Б в виде связанного текста. Проанализируйте сходства и различия текстов в композиции, языке, жанре.
3. Напишите дискуссионное эссе на тему «Интернет в нашей жизни: плюсы и минусы». Когда додымили в руинах огни, И крики умолкли, и плач отзвучал, Двоих привели к Чингисхану — они Измучены были, и каждый молчал. Один, осененный легенды крылом, Чей верен был глаз и смертелен удар, Шесть месяцев долгих умом и мечом Сражался с врагом, защищая Отрар. Он сотни сражений победой венчал, Душой незлобив и коварство презрев. В нем мудрость и сила — начало начал — Сплетались, сроднившись, как корни дерев. Он знал наизусть Фараби, Яссави, В войне был бесстрашен, хоть веровал в мир. Любимец народа, с отвагой в крови, Был ханом Отрара — великий Каир. Второго душа и черна, и пуста, Как ворона крылья — две черных руки. Стоял, отворивший Отрара врата, Согнувшись угодливо, Карашокы. Смотрел Чингисхан исподлобья на них И был непривычно задумчив и тих. О бедный наш мир, где удача с бедой Ведут бесконечный отчаянный бой, Где лисы крадутся в расщелинах гор, А сокол стремится в небесный простор. Вздохнул победитель и вымолвил вслух: “Неволя, Каир, не сломила твой дух. Неужто не в счет и проигранный бой? Неужто победа опять за тобой? Неужто я дух не сумел побороть, Терзая твою беззащитную плоть? В жестокости люди мои мастера. Но мне в пораженьи признаться пора. Ты смотришь с усмешкой, хоть телом ослаб, Как будто я твой не владыка, а раб. И к пытке и боли по-прежнему глух. Какое оружье осилит твой дух? Усмешка твоя, как и прежде, смела, На славные мысли меня навела: Мне б хана такого в союзники взять - И силы удвоит монгольская рать. Несметное войско, как буйный разлив, Пройдет по земле, племена покорив, И, крикам гортанным покорно внемля, Под ханской камчою запляшет земля. - Чингис рассмеялся, был страшен оскал: - А где ты, Каир, эту тварь отыскал? Смешная душа: ты наивен, хоть смел, - Лису под крылом не заметить сумел. Прими же подарок за доблесть и честь - Сверши над предавшим священную месть. И тот, кто наград за предательство ждал, В испуге дрожа, на колени упал: “Великий и мудрый владыка земли. Рабу твоему справедливость пошли! Ворот не открой я ночною порой — Стоял бы Отрар неприступной скалой”. “Ты прав, — Чингисхан был угрюм и жесток, Народ свой предав, Чагатаю помог. Но трупа поганей смердишь за версту. Ты череп, как ворон на белом снегу. Ты подлости сын или времени знак - Постичь до конца не могу я никак. Я многие видел на свете края, У твари последней есть святость своя. Все верно — мой воин и злобен, и лют. Батыры младенцев без жалости бьют. И большее зверство им всем по плечу, Я воинов страшной науке учу. Жестокость и жалость — увы, не друзья, И вместе в душе им ужиться нельзя. Я помню об этом и ночью и днем, И все же я твердо уверен в одном - Отчизну свою ни один не продаст, Хоть каждый и сжечь, и зарезать горазд. Ты думал наград и почета достичь? Надежду возмездьем одним ограничь. Кто родину предал, сомненья гоня, Тот завтра предаст с потрохами меня. Чтоб больше так низко не мог ты упасть Использую богом мне данную власть. И ты не жалей, что награды лишен: Предавших предать — справедливый закон. Сочувствия, помни, к предавшему нет. Исполним и мы справедливый завет. Подать Каир-хану отважному меч, Пусть снимет предателю голову с плеч! Постой, Чингисхан, дай снять камень с души. Сомненье развеять мое разреши. Отец этой твари народом любим, Он был одарен уваженьем моим. Я думал, что сын — продолженье отца. Не мог благородный родить подлеца. Сомнение смерти страшнее, не лгу, Без веры в друзей умереть не могу. Позволь у отца этой твари узнать, Как мог его отпрыск предателем стать?” Недаром Чингис любопытным прослыл: Он к просьбе врага снисходителен был. И вот уже держит нелегкий ответ Высокий старик, благороден и сед. Каир усмехнулся и тихо сказал: “Я новое нечто сегодня узнал. Мне мысли, старик, любопытны твои. Я знал, что змееныш отродье змеи. Сомнения также особого нет, Что сокола сокол рождает на свет. Но горькую правду осилить сложней - Что соколу сыном приходится змей”. И белый, как снег, головою поник, Беззвучно и страшно заплакал старик: “Закончилась жизнь, доказав без труда, Я соколом не был, Каир, никогда. Не вылечит боли ни смерть, ни слеза, Хоть душу разрушь или выплачь глаза. Судьба справедлива: я знаю одно, И в смерти покоя душе не дано. Вина моя в том и причина всех бед: Лишь Карашокы появился на свет - Бездетному родичу отдан был в дар. По воле моей он покинул Отрар. Я, верно, рассудком в ту пору ослаб, Его собирая за Афросиаб. Мы сеем беспечно поступков зерно, Которым бедою взойти суждено. Я землю родную не мог не предать, Коль сына посмел на чужбину отдать. И годы спустя возвратился он к нам, - Так клин разрывает бревно пополам. Судьбою наказан безжалостно был, Кто предков священный завет позабыл. И горе тому, кто нарушит закон: Ребенок, что отчей землею рожден, Пока не созрел для борьбы и невзгод, Пока не постиг, что священен народ, Пока не узнал, что священна земля, И реки ее, и холмы, и поля, Он воздухом родины должен дышать, Где в муках земных родила его мать. Забыл я завет, и расплата страшна: Со мною судьба расквиталась сполна. Потеряна слава и отнята честь, Грядущих столетий исполнена месть. Ты должен, обязан во имя творца С предателем-сыном казнить и отца. Грядущие дни да усвоят урок - Будь с нами, Каир, как с врагами, жесток. И милость твою не забудут века, Хоть город исчезнет под толщей песка, Священную кару скорее верши, Да прокляты будут две подлых души! Руби, и мгновенья не трать на слова, Пока не слетела твоя голова. Коварен Чингис — передумает вдруг, Погибнуть хочу я от дружеских рук”. Вздохнул Каир-хан и уста отворил, Как будто не им, а векам говорил, Печальная речь над землей поплыла: “История наша сложила крыла, Чингис нашу славу развеял в степях, Вокруг лишь развалины, пепел да прах. В последнем бою пал последний поэт, И подвиг Отрара не будет воспет”. Чингис усмехнулся: “Пощады не жди, Нет тени надежды у вас впереди, И подвиг Отрара с тобою умрет, Я вырезал всех, кто продолжил бы род”. Печально старик головой покачал: — Я злобы такой на земле не встречал, Но я, Каир-хан, сообщить тебе рад, Что мальчика вывел неделю назад Из стен осажденных ночною порой. Он жив и свободен, как ветер степной”. Слеза Каир-хана коснулась щеки, В бессилье и боли он сжал кулаки: “Похвален поступок — продолжится род. Но сколько же весен над миром пройдет, Пока станет мужем спасенный юнец И сына родит на земле наконец. И сколько промчится томительных лет, Пока средь потомков родится поэт, Пока он отыщет в минувшее путь, Дыханием степи наполнится грудь, Пока подойдет золотая пора, Где ясны границы и зла и добра, Иссякнут моря, пересохнет река, Пройдут на земле не года, а века”. Сквозь слезы, сквозь боль, ослабевший от ран, На город горящий смотрел Каир-хан.
жүктеу/скачать 405,25 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|