Диссертация на соискание степени доктора философии (PhD)
жүктеу/скачать 2,86 Mb. Pdf көрінісі
|
КУСАНОВА-АНИПА-ЕРЛАНҚЫЗЫ
|
[55,с. 70], отражает художественное мироощущение степного казаха. Определяя картину мира кочевников, М. Авахри использует символы и знаки, характерные для степняков. Режиссерская интерпретация, определившая и представившая знаковые символы, имевшие место в культуре казахского народа, выразилась в Прологе. «Сознательно избегая нарративности сюжета, – отмечает балетный критик Ф. Мусина, – авторы обратились к символам как к знакам, расширяющим зрительский ассоциативный ряд. Уже в Прологе возникает первый из них – колесо, древний символ Кочевья» [158,с. 36-37]. Пролог нес направленный смысл, заключающий в себе информационный код познавательного характера и трансмиссию наследия поколений. В рецензии Ф. Мусиной отмечена «еще одна овеществленная метафора», нашедшее «свое точное место в Прологе: длинный белый прозрачный шарф простирается через всю сцену, его волнующаяся зыбкость передает смятение невесты (Зере 99 Исмайлова) в ожидании своей судьбы, и в то же время это Ақ жол – прасимвол тюркской культуры» [158,с. 36-37]. Продолжая рассуждение о театральных знаках, применяемых режиссерами в сценическом пространстве, уместно процитировать слова кандидата искусствоведения Д.Д. Уразымбетова. Ученый утверждает, что «система кодирования знаками и символами применяется режиссерами… исходя из генетического, прагматического и других всевозможных опытов» [67,с. 437]. И эти всевозможные опыты Авахри проводит в последующих малых формах хореографии. На наш взгляд, следует согласиться с тем, что хореограф использует невербальные коды (пластический и музыкальный) в реализации сценографии. Следовательно, приведенное утверждение надо принимать как «систему закономерных связей … между элементами плана выражения и элементами плана содержания» [160,с. 301]. Так, смелая музыкальная компиляция, составленная из произведений композиторов разных эпох (Куат Шильдебаев, Сергей Рахманинов, Арво Пярт, Карл Дженкинс), еще в большей степени подчеркивает музыкально-хореографическое формообразование. Статические фрагменты хореографии, встречающиеся на протяжении спектакля неоднократно, дополняют и раскрывают общее движение идеи балета. Хореография стала своеобразным продолжением и воплощением музыки и поэзии, открывших новые грани и новое звучание национального колорита в балете «Жусан». Поиск гармонии человека с миром находит зримое воплощение в музыкально-хореографической интерпретации Авахри. Несмотря на то, что в балете применяются музыкальные произведения совершенно разных композиторов, вместе со сменой фактурной выразительности музыки меняется и пластика. Образно-пластическое прочтение казахской народной песни «Елім-ай», ставшей лейттемой, обладает эмоциональной символикой. Искусно вплетенный музыкальный лейтмотив оказывается самоценным фактором, чрезвычайно тонко передающим легенды о вечной степи, бесконечности движения круга и колеса Кочевья. Финал балета ярко реализован Вторым концертом (вторая часть) Сергея Рахманинова. Успешно претворяя темповое сложение музыкального произведения, Авахри особенную выразительность придает пластической разработке. Казахские танцевальные элементы обретают смысловую нагрузку, вызывая у зрителя размышление о Великой степи. Балет, созданный на новом, современном материале вызвал большой резонанс. «Эпическое полотно о неукротимом духе народа, о мрачных страницах истории, о великой силе витальности, переданной через образ травы жусан (полынь), стало первой крупной работой ярко заявившего о себе незаурядного балетмейстера с оригинальным и глубоким национальным видением хореографии» [133,с. 184]. жүктеу/скачать 2,86 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|