Глава 19. Чего нам следует ожидать

Глава 19. Чего нам следует ожидать
Если  я  только  правильно  прочел  знаки,  мы  сейчас  находимся  в  самом
эпицентре  перемен.  Они  происходят  повсюду,  неторопливые,  порой  едва
заметные,  но  несомненные.  Мы  постепенно  учимся  соотносить  причины
и  следствия.  Огромная  доля  того,  что  мы  называем  беспорядками,
огромная  доля  разрушения  того,  что  казалось  незыблемыми  институтами,
на  самом  деле  есть  не  что  иное,  как  поверхностные  проявления  движения
к  обновлению.  Взгляды  общества  меняются,  и  все,  что  нам  нужно,  чтобы
превратить  очень  плохую  систему  прошлого  в  очень  хорошую  систему
будущего, – это в какой-то мере изменить наш взгляд на действительность.
На  смену  весьма  специфической  ценности  –  упрямству  и  твердолобости,
которой  прежде  так  восхищались  и  которая  по  сути  своей  была  не  чем
иным,  как  тупостью,  –  пришла  способность  мыслить,  интеллигентность;
мы  также  избавляемся  от  слезливой  сентиментальности.  Одни  путали
с  прогрессом  твердолобость,  другие  путали  с  прогрессом  мягкость.  Мы
обретаем  более  четкий  взгляд  на  реалии  жизни  и  начинаем  понимать,  что
все, что нам от жизни нужно, уже в этом мире есть, и нам следует просто
лучше  использовать  то,  что  мы  имеем,  но  для  этого  необходимо  лучше
знать эти реалии и понимать, что они означают.
То,  что  ошибочно  –  а  мы  все  осознаем,  сколь  многое  на  самом  деле
неверно,  –  может  быть  исправлено  с  помощью  четкого  определения
ложности.  Мы  так  долго  поглядывали  друг  на  друга,  на  то,  чем  обладает
один  и  в  чем  нуждается  другой,  что  превратили  в  личное  дело  то,  что
намного  больше  и  выше  отдельных  личностей.  Будьте  уверены:  наши
экономические  проблемы  в  огромной  степени  зависят  от  самой
человеческой природы. Эгоизм существует, и он, несомненно, окрашивает
всю  жизненную  конкуренцию.  Если  бы  эгоизм  был  присущ  какому-то
одному  классу,  с  ним  было  бы  легко  справиться,  но  эта  черта  в  разной
степени  присуща  всем  людям.  И  алчность  существует.  И  зависть.
И ревность.
Поскольку  нам  уже  не  приходится  столь  яростно  сражаться  за  само
выживание – а так оно и есть, хотя, возможно, мы острее стали чувствовать
неуверенность,  –  у  нас  появилась  возможность  дать  волю  некоторым
из  более  благородных  мотивов.  Привыкнув  к  роскоши  цивилизации,  мы
уже  меньше  о  ней  думаем.  Прогресс,  в  обычном  его  понимании,

сопровождается  значительным  ростом  всего,  что  необходимо  для  жизни.
На  обычном  американском  заднем  дворе  мы  можем  увидеть  больше
техники и больше каких-то хитрых механизмов, чем в целом африканском
королевстве.  У  обычного  американского  мальчишки  больше  всякого  рода
личного  имущества,  чем  у  целой  общины  эскимосов.  Список  кухонной
утвари,  содержимого  столовой,  спальни  и  угольного  подвала  способен
пошатнуть веру в собственное могущество и в собственные представления
о роскоши любого монарха пятивековой давности. Но этот рост жизненных
благ  есть  лишь  очередной  этап.  Мы  схожи  с  индейцем,  заявившимся
в  город  со  всей  своей  наличностью  в  кармане  и  скупающим  все  подряд.
И  мы  не  осознаем,  какой  труд  и  сколько  материалов  вложено  в  то,  чтобы
предоставить  нам  всю  эту  мишуру  и  безделицы,  которые  делаются
исключительно ради того, чтобы их продать, и покупаются исключительно
ради того, чтобы их иметь – они не служат никакой благой цели, и в начале
они всего лишь бессмыслица, а в конце – всего лишь мусор. Человечество
идет  вперед,  оставляя  позади  эту  стадию  производства  безделиц,
и  промышленность  начинает  перестраиваться  под  реальные  нужды  мира,
и  потому  мы  можем  надеяться  на  дальнейшее  продвижение  к  жизни,
которую  все  мы  предвидим  и  помехой  которой  служит  наша  нынешняя
«вполне приемлемая» стадия.
Мы  уже  перерастаем  это  почитание  материальных  благ.  Теперь
обладание  богатством  вовсе  не  есть  достоинство.  По  правде  говоря,
отнюдь  не  все  теперь  стремятся  стать  богатеями.  Людей,  в  отличие
от прежних времен, уже не интересуют деньги ради денег. И уж точно они
не  благоговеют  ни  перед  деньгами,  ни  перед  теми,  кто  ими  владеет.  Нам
более не делает чести накопление бессмысленных излишков.
И  недолгих  размышлений  хватит,  чтобы  понять:  там,  где  речь  идет
о  личном  превосходстве,  накопления  ничего  не  стоят.  Человеческое
существо есть человеческое существо, и богат ты или беден, тебе требуется
то  же  количество  пищи,  чтобы  насытиться,  и  то  же  количество  одежды,
чтобы согреться. И никто не способен одновременно находиться более чем
в одном помещении.
Но если кто-то обладает ви́дением того, что есть служение, если у кого-
то  имеются  планы,  которые  невозможно  претворить  с  помощью  обычных
ресурсов,  если  этого  человека  пожирает  стремление  превратить
индустриальную  пустыню  в  цветущий  розовый  сад  и  расцветить
каждодневное  бытие  энтузиазмом  и  высокими  мотивами,  тогда  такой
человек  видит  в  груде  денег  то,  что  видит  фермер  в  груде  семян,  –
источник  нового  богатого  урожая,  который  будет  принадлежать  не  ему,

а всем, как не принадлежит кому-то одному солнечный свет.
В  мире  существует  два  типа  дураков.  Один  –  миллионер,  который
полагает, будто, накапливая деньги, он каким-то образом копит настоящую
власть,  второй  –  нищий  реформатор,  полагающий,  что,  отобрав  деньги
у  одного  класса  и  передав  их  другому,  сможет  исцелить  все  страдания
мира. Ошибаются оба. С таким же успехом они могут попытаться создать
патовую  ситуацию  для  всех  на  свете  шашек  и  всех  костяшек  домино,
полагая, что таким образом они загнали в угол все способности и умения.
Некоторые из наиболее успешных по части сколачивания состояний людей
нашего  времени  ни  на  пенни  не  обогатили  человечество.  Да  и  может  ли
карточный игрок обогатить мир?
Если  бы  у  нас  у  всех  имелся  четкий  предел  насыщения  богатством  –
а  предел  этот  легко  определяется  творческими  способностями  каждого,  –
тогда все было бы просто: каждый получил бы достаточно для себя и всем
всего  бы  хватало.  Единственная  реальная  нужда  в  том,  что  необходимо
этому  миру,  –  не  придуманная  нужда,  вызванная  нехваткой  звякающих
в  кошельке  маленьких  металлических  кружочков,  –  проистекает
из недостатка продукта. А причиной недостатка продукта зачастую бывает
недостаток знаний о том, как и что следует производить.
* * *
Вот что нам надлежит принять за отправную точку.
Чтобы  должным  образом  обеспечить  существование  всех  и  каждого,
достаточно того, что производит или способна произвести земля, – имеется
в виду не только пища, но и все остальное. Потому что источником всего,
что мы производим, служит земля.
Труд,  производство,  распределение  и  вознаграждение  возможно
организовать  таким  образом,  чтобы  те,  кто  вносит  во  все  это  свой  вклад,
получали свои доли, определяемые точно и справедливо.
Несмотря  на  слабости,  присущие  человеческой  натуре,  наша
экономическая система может быть отрегулирована таким образом, чтобы
эгоизм,  который,  скорее  всего,  нельзя  искоренить  полностью,  не  смог  бы
привести к серьезной экономической несправедливости.
* * *
Жизнь  может  быть  легкой  или  трудной  в  зависимости  от  мастерства
или  отсутствия  мастерства,  с  которыми  организовано  производство
и  распределение.  Долгое  время  полагали,  что  бизнес  существует  ради
получения  прибыли.  Это  не  так.  Бизнес  существует  ради  людей.

Бизнесмен  –  это  профессия  и,  как  каждая  профессия,  должна
руководствоваться
профессиональной
этикой,
нарушение
которой
приводит  к  исключению  бизнесмена  из  профессии.  Бизнес  нуждается
в  профессиональном  духе.  А  профессиональный  дух  стремится
к
профессиональной
целостности,
рождаемой
гордостью,
а  не  принуждением.  Профессиональный  дух  способен  самостоятельно
выявлять нарушения и наказывать их виновников. Наступят времена, когда
бизнес  станет  чистым.  Механизм,  который  постоянно  стопорится,  –  это
неисправный  механизм,  и  неисправность  кроется  внутри  него  самого.
Организм,  который  постоянно  дает  сбои,  –  это  больной  организм,
и  болезнь  кроется  внутри  него.  Так  же  и  в  бизнесе.  Его  ошибки,  многие
из  которых  коренятся  в  моральном  устройстве  бизнеса,  тормозят  его
прогресс,  постоянно  его  стопорят.  Наступит  день,  когда  этика  бизнеса
станет  общепризнанной,  и  в  этот  день  выяснится,  что  бизнес  –  это
старейшая и самая полезная из сфер деятельности.
* * *
Все, что удалось нам своим трудом сделать на заводах Форда – все, что
мне  удалось  сделать,  –  это  довести  до  общего  сведения  мысль  о  том,  что
служение  превыше  выгоды  и  что  такой  бизнес,  который  своим
присутствием  улучшает  мир,  –  это  благородное  занятие.  Мне  часто
приходила  в  голову  мысль,  что  считающийся  очевидным  прогресс  наших
предприятий  –  я  не  скажу  «успех»,  потому  что  это  слово  годится  для
эпитафии,  а  мы  находимся  только  в  начале  пути,  –  был  достигнут  лишь
благодаря некоему случайному стечению обстоятельств, что наши методы
работы,  пусть  и  замечательные  сами  по  себе,  пригодны  при  производстве
именно  нашей  конкретной  продукции,  но  не  годятся  для  других
направлений бизнеса или при производстве иных продуктов и не с такими,
как у нас, работниками.
Как-то считается само самим разумеющимся, что наши теории и наши
методы  в  основе  своей  недоброкачественны.  Это  происходит  потому,  что
их  не  понимают.  События  вроде  как  развеяли  такого  рода  толки,
но  искреннее  предубеждение,  будто  то,  чего  мы  добились,  не  может  быть
достигнуто какой-либо иной компанией, остается неизменным – словно нас
коснулась  волшебная  палочка  и  ни  мы,  ни  кто-либо  еще  не  могут  делать
ботинки, шляпы, швейные машинки, часы, пишущие машинки или другие
предметы при помощи тех же методов, какими пользуемся мы, производя
автомобили  и  трактора.  И  что  как  только  мы  попробуем  заняться  иными
видами  производства,  нам  сразу  же  станут  понятны  наши  заблуждения.

Я не соглашусь ни с одним из таких доводов. Ничего не происходит само
по  себе,  без  причин.  И  то,  что  я  писал  выше,  есть  тому  доказательство.
У  нас  нет  ничего  такого,  чего  нет  у  других.  Нам  повезло  не  больше,  чем
другим,  кто  вкладывает  в  работу  всю  свою  душу.  В  начале  нашего  пути
не  было  ничего,  что  можно  было  бы  назвать  «благоприятными
обстоятельствами».  Мы  начинали  практически  с  нуля.  Все,  что  у  нас
имеется,  мы  заработали  сами,  и  заработали  это  упорным  трудом  и  верой
в принципы. Без всяких трюков и уловок мы превратили то, что считалось
предметом  роскоши,  в  предмет  первой  необходимости.  Когда  мы  начали
делать  наш  автомобиль,  в  стране  не  хватало  хороших  дорог,  бензин  был
в  дефиците,  а  в  головах  накрепко  засела  мысль  о  том,  что  автомобиль
не  более  чем  игрушка  для  богача.  Единственным  нашим  преимуществом
было отсутствие прецедента.
Мы  начали  производство  с  того,  что  строго  придерживались
определенного  мировоззрения  –  мировоззрения,  с  которым  в  ту  пору
бизнес  еще  знаком  не  был.  Новое  всегда  кажется  странным,  и  некоторым
так и не удается преодолеть представление о новом как о чудном или даже
ненормальном.  Согласно  нашим  принципам,  машинная  обработка
постоянно претерпевает изменения. И мы постоянно ищем новые и лучшие
методы,  но  не  считаем  необходимым  менять  сами  принципы,
да  я  и  не  представляю  себе,  зачем  бы  нам  это  делать,  потому  что  уверен,
что  они  абсолютно  универсальны  и  ведут  к  лучшей  и  более  наполненной
жизни для каждого из нас.
Если  бы  я  так  не  считал,  я  бы  прекратил  работать  –  я  заработал
достаточно  денег,  чтобы  уже  ничего  не  делать.  Деньги  нужны  для  того,
чтобы  на  практическом  примере  продемонстрировать  принцип:  бизнес
справедлив только тогда, когда он служит людям, когда он дает обществу
больше,  чем  берет  от  общества;  а  если  бизнес  не  приносит  благо  всем
и каждому, такой бизнес должен прекратить свое существование.
Я доказал это с помощью автомобилей и тракторов. Я намерен доказать
это  с  помощью  железных  дорог  и  корпораций  общественного
обслуживания  –  не  ради  моего  личного  удовлетворения  и  не  ради  денег,
которые  на  этом  можно  заработать.  (Хотя,  следуя  нашим  принципам,
невозможно не получать прибыль, и гораздо бо́льшую, чем когда основной
целью  является  сама  прибыль.)  Я  хочу  доказать,  что  все  мы  можем  иметь
больше  и  все  мы  можем  жить  лучше,  если  увеличим  количество  услуг,
предоставляемых  бизнесом.  Бедность  с  помощью  готовых  формул
не  уничтожить,  ее  можно  победить  лишь  настойчивой  и  вдумчивой
работой. Мы все в конечном счете являемся испытательным полигоном для

принципов.  А  то,  что  мы  еще  и  зарабатываем  деньги,  лишний  раз
доказывает,  что  мы  правы.  Это  тот  аргумент,  который  без  слов  говорит
о том, насколько мы правы.
В первой главе мы провозгласили наши основные принципы. Позвольте
мне  повторить  их  в  свете  того,  что  я  писал  далее,  потому  что  это  есть
основа всей нашей работы:
1.  Не  бойся  будущего  и  не  преклоняйся  перед  прошлым.  Кто  боится
будущего  и  возможных  неудач,  тот  своими  руками  сужает  круг  своей
деятельности. Неудачи – это лишь повод начать все сначала и действовать
более  разумно.  Неудача  не  позорна  –  позорен  страх  перед  неудачей.
Прошлое  полезно  только  тогда,  когда  указывает  нам  пути  и  средства
развития.
2.  Не  обращай  внимания  на  конкуренцию.  Пусть  работает  тот,  кто
умеет это делать лучше. Попытка погубить чей-то бизнес – преступление,
потому  что  имеет  целью  в  погоне  за  прибылью  сломать  жизнь  другого
человека и вместо господства разума установить диктат силы.
3. Работу на общее благо ставь выше прибыли. Без прибыли не выживет
ни  одно  дело.  По  существу  в  ней  нет  ничего  плохого.  Хорошо
организованное предприятие, принося большую пользу, должно приносить
и  большой  доход.  Но  прибыльность  должна  быть  результатом  полезной
работы, а не целью бизнеса.
4.  Производить  –  не  значит  дешево  покупать  и  дорого  продавать.
Скорее это значит покупать сырье по приемлемым ценам и с наименьшими
затратами
превращать
его
в
высококачественный
продукт,
ориентированный  на  потребителя.  Участвовать  в  гонке,  заниматься
спекуляциями и вести нечестную игру означает тормозить производство.
* * *
Мы  должны  производить  продукт,  но  куда  важнее  тот  дух,  что
заключен  в  производстве.  Такое  производство,  которое  является
служением,  –  неизбежное  следствие  стремления  приносить  обществу
пользу.  Огромное  количество  искусственных  правил,  установленных  для
мира  финансов  и  промышленности  и  считающихся  «законами»,
нарушается так часто, что можно быть уверенными: их даже нельзя считать
гипотезами. Основа всех экономических рассуждений – земля и ее плоды.
Урожай,  собранный  на  земле,  во  всех  его  видах,  достаточно  огромен
и надежен, чтобы служить основой реальной жизни – жизни, которая есть
нечто  большее,  нежели  еда  и  сон,  –  и  он  являет  собой  высшую  форму
служения.  Это  есть  базис  всей  экономической  системы.  Мы  можем

производить  вещи  –  проблема  производства  уже  решена,  и  самым
блестящим образом. Мы миллионами экземпляров можем выпускать самые
разные  вещи.  Материальная  составляющая  нашей  жизни  обеспечена
великолепно.  Достаточное  количество  улучшений  и  изобретений  уже
дожидаются  того  часа,  когда  они  будут  внедрены,  после  чего  физическая
сторона  жизни  обретет  завершенность  золотого  века.  Но  мы  слишком  уж
захвачены  тем,  что  производим,  –  и  недостаточно  задумываемся  над  тем,
почему  мы  это  производим.  Вся  наша  система  конкуренции,  все  наше
творческое  самовыражение,  все  многообразие  наших  способностей
сконцентрированы  вокруг  материального  производства  и  его  побочных
продуктов – успеха и богатства.
Вспомним,  к  примеру,  мнение,  что  процветание  одной  личности  или
группы людей может быть достигнуто только за счет других личностей или
групп. От того, что кто-то сокрушит кого-то, не выиграет никто. Неужели
если  союз  фермеров  уничтожит  производителей,  фермерам  станет  лучше?
Или  если  союз  производителей  уничтожит  фермеров,  производителям
станет легче жить? Выиграет ли Капитал оттого, что сокрушит Труд? Или
если  Труд  сокрушит  Капитал?  Выиграет  ли  бизнесмен  потому,  что
раздавит  соперника?  Нет,  разрушительная  конкуренция  не  принесет
выгоды  никому.  Тот  вид  конкуренции,  результатом  которого  становится
поражение многих и возвышение нескольких особо безжалостных, должен
кануть  в  Лету.  В  разрушительной  конкуренции  отсутствуют  те  качества,
на  которых  строится  прогресс.  Основа  прогресса  –  благородное
соперничество. Плохая конкуренция всегда служит личным интересам. Она
направлена  на  возвышение  каких-то  индивидуумов  или  групп.  Это  своего
рода  военные  действия,  вдохновляемые  стремлением  «разбить»  кого-то.
Такая  конкуренция  полностью  эгоистична.  Скажем  так,  что  ею  движет
не гордость за произведенный продукт, не желание преуспеть в служении
и  даже  не  всепоглощающее  стремление  постичь  научные  методы
производства.  Ею  движет  примитивное  желание  вытеснить  других
и  монополизировать  рынок  ради  получения  денежной  выгоды.  И  когда
такая  цель  достигнута,  мы  непременно  получаем  продукт  более  низкого
качества.
* * *
Освободившись  от  низменной  разрушительной  конкуренции,  мы
освобождаемся  от  многих  устоявшихся  понятий.  Мы  слишком  привязаны
к старым методам и примитивным представлениям об использовании чего
бы  то  ни  было.  А  нам  требуется  бо́льшая  мобильность.  Мы  привыкли

использовать  какие-то  вещи  только  одним  способом,  мы  направляем
некоторые  товары  лишь  по  одному  из  каналов  –  и,  когда  ими  перестают
пользоваться в прежней мере или когда этот канал почему-то блокируется,
бизнес  также  стопорится  и  возникают  печальные  последствия  в  виде
«депрессии». Возьмем, к примеру, зерно. Миллионы и миллионы бушелей
зерна  накапливаются  в  Соединенных  Штатах  безо  всякого  заметного
применения.  Определенное  количество  зерна  идет  в  пищу  людям
и  животным,  но  далеко  не  все  зерно.  Во  времена,  предшествовавшие
сухому  закону,  часть  зерна  шла  на  производство  спиртного,  что,
несомненно,  не  лучший  способ  его  применения.  На  протяжении  долгого
периода  зерно  направлялось  по  этим  двум  каналам,  и,  когда  один  из  них
был перекрыт, зерно начало скапливаться. Обычно движение ценных бумаг
подрывают  ничем  не  обеспеченные  денежные  средства,  но,  даже  если
денег  достаточно,  мы  не  в  состоянии  потребить  то  количество  съестных
припасов, которые мы иногда накапливаем.
Но  если  у  нас  скопилось  столько  съестного,  сколько  мы  не  можем
употребить,  почему  бы  не  найти  ему  иное  применение?  Почему  мы
используем  зерно  только  для  того,  чтобы  откармливать  им  свиней  или
гнать  из  него  алкоголь?  Какой  смысл  сидеть  сложа  руки  и  стенать
по  поводу  ужасного  бедствия,  постигшего  рынок  зерна?  Разве  нельзя
использовать  зерно  для  чего-то  иного,  чем  производство  свинины  или
виски?  Конечно,  можно.  Можно  найти  столько  способов  применения
зерна, что, дай бог, его бы хватило только на самые важные из них; всегда
должно  существовать  достаточное  количество  каналов  для  того,  чтобы
использовать зерно без потерь.
Были времена, когда фермеры использовали зерно как топливо – тогда
зерна хватало, а вот уголь был в дефиците. Это, конечно, оскорбительный
для зерна способ его утилизации, но в нем есть здравое ядро. То есть зерно
может  быть  топливом,  из  него  можно  извлекать  масло  и  идущий
на  топливо  спирт,  и  сейчас  настало  время,  чтобы  кто-то  продумал  этот
новый  метод  применения  зерна,  дабы  избавиться  от  его  излишков.  Зачем
натягивать на наш лук только одну тетиву? Почему не две? Если порвется
одна,  воспользуемся  другой.  Если  в  производстве  свинины  произойдет
спад, фермер сможет использовать зерно как топливо для своего трактора.
Нам  необходимо  большее  многообразие  во  всем.  Внедрение  повсюду
системы  четырехполосного  движения  –  не  такая  уж  плохая  идея.  Наша
финансовая  система  –  это  одноколейка.  И  это  замечательная  система  для
тех, кто ею владеет. Это превосходная система для получающих проценты
и  контролирующих  кредиты  финансистов,  которые  в  буквальном  смысле

владеют  предметом  потребления,  именуемым  Деньгами,  и  которые
в  буквальном  смысле  владеют  всем  механизмом,  с  помощью  которого
деньги  делаются  и  используются.  Ладно,  пусть  уж  они,  если  им  так
нравится,  сохраняют  свою  систему.  Но  люди  начинают  понимать,  что  это
плохая система для тех времен, которые мы называем «трудными», потому
что  она  перекрывает  дорогу  и  препятствует  движению.  Если  для  защиты
капиталовложений  существуют  специальные  меры,  то  должны  быть
специальные  меры  и  для  защиты  простых  людей.  Разнообразие  рынков
сбыта,  применения  и  финансовой  поддержки  –  это  сильнейшая  защита
от разного рода экономических чрезвычайных ситуаций.
То  же  касается  и  Труда.  Нам  определенно  нужны  «летучие  отряды»
молодых  людей,  которые  при  чрезвычайных  обстоятельствах  могут
направляться  на  уборку  урожая,  в  шахты,  на  заводы  или  на  железные
дороги. Если печи сотен предприятий могут погаснуть из-за нехватки угля,
а  миллиону  рабочих  угрожает  безработица,  это  будет  и  хороший  бизнес,
и  хороший,  гуманный  шаг,  когда  достаточное  число  добровольцев
отправится  в  шахты  и  на  железные  дороги.  В  этом  мире  всегда  найдется,
что делать, и делать это можем лишь мы сами. Весь мир может пребывать
в неге и лени, и на данной конкретной фабрике, может, и «нечем заняться».
Такое  случается,  что  в  каком-то  месте  действительно  делать  нечего,
но  в  целом  всегда  есть  над  чем  поработать.  И  это  факт:  мы  можем  так
организовать  себя,  чтобы  нам  всегда  было  «чем  заняться»,  чтобы  то,  что
должно  быть  сделано,  было  сделано,  а  уровень  безработицы  сократился
до минимума.
* * *
Движение  вперед  начинается  с  малого  и  с  какой-то  личности.  Массы
не  что  иное,  как  сумма  индивидуальностей.  Движение  вперед  начинается
с самого человека, когда он делает шаг от мимолетной заинтересованности
к  убежденности,  когда  он  делает  шаг  от  колебаний  к  пониманию  четкого
направления,  когда  он  делает  шаг  от  незрелости  к  зрелости  суждений,
от  ученичества  к  мастерству,  от  дилетанта  к  рабочему,  который  получает
от  работы  истинную  радость,  когда  он  делает  шаг  от  работающего  из-под
палки  к  тому,  кто  трудится  без  понуканий  и  надзора,  –  да,  вот  тогда  весь
мир идет вперед! Движение вперед не дается легко. Мы живем во времена
всеобщей  расслабленности,  когда  людей  учат:  все  должно  удаваться
просто.  Но  работа,  у  которой  есть  цель,  никогда  не  бывает  легкой.  И  чем
выше вы взбираетесь по лестнице ответственности, тем тяжелее становится
работа.  Отдыху  тоже,  конечно,  должно  быть  место.  У  каждого

работающего  должно  быть  достаточно  свободного  времени.  У  тяжело
работающего человека должно иметься свое удобное кресло, свой камелек,
свое  приятное  окружение.  Он  имеет  на  это  все  право.  Но  никто  не  имеет
права  на  праздность,  пока  работа  не  завершена.  И  невозможно  внести
роскошь праздности в работу. И все же некоторые виды работ тяжелы без
острой  необходимости.  Такую  работу  можно  облегчить  с  помощью
умелого  менеджмента.  Чтобы  человек  свободно  и  охотно  выполнял  свою
работу,  следует  использовать  все  возможные  приспособления.  Плоть
и  кровь  не  должны  терпеть  те  же  нагрузки,  которые  может  выдержать
лишь сталь. Но как бы мы ни стремились облегчить труд, работа остается
работой, и каждый, кто ее честно выполняет, чувствует, что это работа.
И
излишние
капризы,
и
привередливость
здесь
неуместны.
Поставленная  задача  может  отличаться  от  того,  что  ожидалось.  Реальная
работа  не  всегда  именно  та,  которую  человек  выбрал  бы  для  себя  сам.
Реальная  работа  –  это  та,  для  которой  его  выбрали.  Пока  что  физический
труд  более  распространен,  чем  предполагается  в  будущем,  и,  пока  он
существует,  кто-то  будет  его  выполнять,  но  это  вовсе  не  означает,  что
человек  должен  быть  наказан  за  то,  что  он  занят  физическим  трудом.
О  физическом  труде  можно  сказать  то,  чего  нельзя  сказать  об  огромном
множестве  так  называемых  «уважаемых»  занятий:  он  полезен,  он  достоин
уважения и он честен.
Настало  время,  когда  труд  может  быть  избавлен  от  нудной
монотонности. Люди возражают не против работы как таковой, а против ее
монотонности.  И  мы  должны  устранять  ее,  где  бы  мы  с  ней  ни
сталкивались.  Мы  не  сможем  считаться  цивилизованными  людьми,  пора
не  избавим  повседневный  труд  от  утомительного  однообразия.  Сейчас
внедряется множество изобретений. Мы в значительной степени преуспели
в  освобождении  людей  от  слишком  тяжелого  и  изнурительного  труда,
поглощающего  все  силы,  но  даже  при  этом  мы  не  многого  добились
в  избавлении  от  монотонности.  Вот  еще  одно  применение  нашей
активности,  которое  бросает  нам  вызов,  –  избавление  от  монотонности.
Добившись этой цели, мы несомненно обнаружим и другие вещи, которые
стоит поменять в нашей системе.
* * *
Возможностей для работы сейчас открывается больше, чем когда бы то
ни  было.  И  возможностей  для  движения  вперед  тоже  больше.  Истина
в
том,
что
молодой
человек,
начинающий
свою
карьеру
в промышленности, начинает ее в совершенно иной системе, чем молодой

человек четверть века назад. Система стала жестче, в ней меньше места для
личной  свободы  и  мелких  разногласий,  поле  для  применения
несистематизированной  индивидуальной  воли  сократилось:  современный
работник  –  это  часть  компании,  в  которой  почти  нет  места  для  личной
инициативы. И все же в высказывании «люди – это всего лишь механизмы»
нет  ни  крупицы  истины.  Неверно,  что  в  рамках  компании  нет  места  для
благоприятных  возможностей.  Если  молодой  человек  освободит  себя
от таких мыслей и взглянет на систему непредвзято, он обнаружит, что то,
что он считал препятствиями, на самом деле подпорки.
Производство  –  не  средство,  призванное  ограничивать  таланты,
а  средство  сократить  потери,  возникающие  в  результате  чьей-то
бездарности.  Это  не  способ  сковать  стремление  ясно  и  четко  мыслящего
человека  как  можно  лучше  сделать  свое  дело,  а  способ  ограничить  вред,
который может нанести человек, безразлично к делу относящийся. Проще
говоря,  когда  позволяют  существовать  лени,  беспечности,  пассивности
и  безразличию,  страдают  все.  Тогда  завод  неспособен  процветать  и,
следовательно,  неспособен  платить  за  работу.  Когда  компания  заставляет
тех,  кто  спустя  рукава  относится  к  работе,  работать  лучше,  это  делается
для их же пользы: их существование становится лучше физически, духовно
и  материально.  Какую  зарплату  мы  могли  бы  платить,  если  бы  доверили
большому  классу  тех,  кто  относится  к  работе  наплевательски,  выпускать
продукцию в соответствии с их взглядами и темпами работы?
Если  организационная  система  компании,  призванная  поднимать
посредственность до высоких стандартов, при этом принижает творческие
способности  –  это  плохая  система,  очень  плохая  система.  Но  каждая
система,
даже
совершенная,
должна
управляться
способными
индивидуумами. Ни одна система не действует сама по себе. И для работы
современной  системы  требуется  больше  способных  умов,  чем  для  систем
старых.  Сегодня  мы  испытываем  бо́льшую,  чем  прежде,  потребность
в умах, хотя, возможно, и не на тех позициях, на которых они применялись
раньше. Это похоже на источник энергии: прежде механизмы приводились
в  движение  ногами,  источник  энергии  находился  непосредственно  внутри
механизма.
Ныне
источник
энергии
находится
снаружи
–
на электростанции. Точно так же у нас отпала необходимость использовать
лучшие умы в каждой из операций, производимых на заводе. Лучшие умы
ныне сосредоточены на своего рода интеллектуальной электростанции.
Каждый бизнес по мере своего роста создает новые рабочие места для
способных  людей.  Это  неизбежно.  Но  это  не  означает,  что  новые
возможности  открываются  каждый  день  и  их  много.  Это  совсем  не  так.

Новые  возможности  появляются  лишь  как  результат  тяжелой  работы;
поймать  направление  движения  может  лишь  тот,  кто,  выстояв
и не согнувшись под тяжестью рутины, не утратил живости ума и зоркости
взгляда.  От  бизнеса  стоит  ждать  не  сенсационного  блеска,  а  крепкой,
стабильной  надежности.  Большие  предприятия  движутся  медленно
и  осторожно.  И  молодому  человеку  с  амбициями  следует  научиться
заглядывать далеко вперед и терпеливо ждать, когда произойдет то, на что
он надеется.
* * *
Грядут  большие  перемены.  Нам  придется  научиться  быть  хозяевами,
а  не  слугами  природы.  При  всех  наших  нынешних  умениях  мы  все  еще
в основном зависим от природных ресурсов и полагаем, что замены им нет.
Мы  добываем  уголь  и  руду  и  вырубаем  деревья.  Мы  используем  уголь
и руду, и они исчезают невосстановимо; новые деревья не вырастают за те
годы,  что  отпущены  на  человеческую  жизнь.  Когда-нибудь  мы  научимся
использовать окружающее нас тепло и больше не будем зависеть от угля –
мы же уже можем отапливать свои дома электричеством, полученным при
помощи полезной работы воды. И мы будем улучшать эти способы. Химия
идет  вперед,  и  я  совершенно  уверен,  что  она  найдет  способ  превращать
растения  в  материалы  более  стойкие  и  выносливые,  чем  металлы,  –  мы
ведь  еще  толком  и  не  узнали,  как  можно  использовать  хлопок.  А  еще
можно  будет  искусственным  путем  создавать  древесину,  по  качеству
не  уступающую  той,  что  мы  получаем,  вырубая  деревья.  Нам  поможет
во всем этом дух истинного служения. Просто надо, чтобы каждый из нас
честно выполнял свою работу.
* * *
Возможно
все…
«Вера
же
есть
осуществление
ожидаемого
и уверенность в невидимом»
[24]
.

Примечания
1
Баба  –  название  рабочей  ударной  части  молотов,  копров  и  других
машин;  деревянная  болванка  для  ручной  забивки  свай.  Здесь  и  далее
примечания редактора.
2
1 фунт равен 453,6 грамма.
3
Ford Motor Company основана Генри Фордом в 1903 году.
4
1  миля  равна  1,609  км,  то  есть  первый  автомобиль  Форда  развивал
скорость чуть более 30 км/ч.
5
Nichols  and  Shepard  Company  –  американская  компания,  выпускавшая
сельскохозяйственную  технику  и  паровые  машины.  Была  основана  в  50-е
годы XIX века Джоном Николсом и Дэвидом Шепардом в Бэттл-Крике.
6

Имеется  в  виду  Акционерное  общество  воздушных  тормозов
Вестингауза,  основанное  в  1870  году  изобретателем  автоматического
воздушного
тормоза
для
железнодорожных
вагонов
Джорджем
Вестингаузом.
7
Одноцилиндровый  двигатель  внутреннего  сгорания,  изобретенный
немецким инженером Николаусом Августом Отто в 60-е годы XIX века.
8
1 дюйм равен 2,54 см.
9
1 акр равен 4046,86 м
2
.
10
1  квадратный  фут  равен  0,0929  м
2
.  Скорее  всего,  при  первом  издании
мемуаров Форда здесь была допущена ошибка.
11
Американский  изобретатель  Дж.  Селден  в  1879  году  запатентовал
общие принципы устройства автомобиля.
12
Барни  Олдфилд  –  американский  гонщик.  В  июне  1903  года

на автомобиле «Форд-999» установил рекорд скорости 97 км/ч. За заслуги
в  популяризации  автомобильного  дела  увековечен  в  Зале  автомобильной
славы в Детройте.
13
3000°  по  Фаренгейту  равны  1650°  Цельсия,  2700°  –  примерно  1500°
Цельсия.
14
1 бушель пшеницы равен 27 кг.
15
Fordson  –  по-русски  обычно  называется  «фордзон»  с  тех  пор,  как
выпуск  тракторов  Форда  был  налажен  в  Петрограде  на  заводе  «Красный
путиловец» в 1925 году.
16
Топчак  –  особая  мельница,  которая  работает  благодаря  скоту,
движущемуся по кругу в специальном загоне.
17
Паллиатив – средство, обеспечивающее вре́менное решение задачи.
18
По собственному желанию (лат.).

19
Томас  Алва  Эдисон  (1847–1931)  –  всемирно  известный  американский
изобретатель, был на шестнадцать лет старше Генри Форда.
20
Джон  Берроуз  (1837–1921)  –  американский  писатель,  художник,
натуралист и философ.
21
Ральф  Уолдо  Эмерсон  (1803–1882)  –  американский  поэт,  эссеист,
философ.
22
Гарви
Сэмюэл
Файрстоун
(1868–1938)
–
американский
предприниматель, друг и партнер Генри Форда.
23
Имеется  в  виду  корабль  Oscar  II,  на  котором  Генри  Форд  плавал
с группой пацифистов в Стокгольм с миротворческими намерениями.
24
Послание к Евреям, глава 11, стих 1.