ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
§ 2. Реформа воспитания и организация досуга
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| § 2. Реформа воспитания и организация досуга
I . Наверное, первой по значимости культурной реформой Петра, направленной на построение новой, полностью европеизированной культуры, должна быть названа реформа воспитания. На первый взгляд она была, возможно, менее маркированной, нежели другие его начинания подобного типа, однако ее важность от этого нисколь- ко не умаляется. Пожалуй, наиболее наглядным свидетельством но- вых воспитательных принципов, внедряемых в сознание русского человека начальных десятилетий XVIII в., явилась книга «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению, собран- ное от разных авторов» (1717). Она представляет собой компиляцию из до сих пор до конца не установленных иностранных источников; одним из них было сочинение Эразма Ротердамского «О приличии детских нравов», к тому времени переведенное на русский язык. В составлении книги принимали участие Яков Брюс, самый про- свещенный из сподвижников Петра, один из создателей русской ар- тиллерии и организатор промышленности, дипломат (вместе с А. И. Остерманом подписавший Ништадский мир), собиратель книг и редкостей, имевший репутацию чернокнижника 19 , и И.-В. Паузе 20 , о котором еще пойдет речь. На первый взгляд «Юности честное зерцало...» не заключает в себе ничего революционного. В этом своеобразном учебнике «хороших манер» немало говорится о благо- честии, которому должны следовать юноши, о богоугодных делах, о блюдении привычных христианских добродетелей. Так, много места отводится в этой книжице 5-й Заповеди Божией: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будешь на земли». Несколько раз в ней говорится о строгой необходимости глубочай- шего почитания родителей и вообще старших: «Во-первых, наипаче всего должни дети отца и матерь в великой чести содержать. И ког- да от родителей что им приказано бывает, всегда шляпу в руках держать, а пред ними не вздевать, и возле их не садитися, и прежде оных не заседать, при них во окно всем телом не выглядывать, но всё потаенным образом с великим почтением не с ними в ряд, но немного уступя позади оных в стороне стоять...» 21 . И ниже — по 19 См.: Вольская Т. В . Брюс // Три века Санкт-Петербурга. Т 1: Осьмнадцатое столе- тие. Кн. 1. СПб., 2001. С. 155–156. 20 См.: Николаев С. И . «Юности честное зерцало» // Три века Санкт-Петербурга. Т 1: Осьмнадцатое столетие. Кн 2. СПб., 2001. С 572. 21 Русская литература XVIII века. 1700–1775: хрестоматия / сост. В. А. Западов. М., 1979. С. 8. существу о том же, хотя и другими словами: «Когда родители или кто другий их спросят, то должни они к ним отозваться и отвещать тотчас, как голос послышат. И потом сказать: „что изволите, государь батюшко“ или „государоня матушка“, или „что мне прикажете, го- сударь“, а не так: „что, чего, што, как ты говоришь, чего хочешь“. И не дерзостно отвещать: „да, так“, и ниже вдруг наотказ молвить: „нет“; но сказать: „так, мой государь, слышу, государь; я выразумел, государь, учиню так, как вы, государь, приказали“. А не смехом де- лать, якобы их презирая и не слушая их повеления и слов, но ис- правно примечать все, что им говорено бывает, а многажды назад не бегать и прежнего паки вдругорядь не спрашивать» 22 . Подобного рода наставления вполне соответствуют воспитательным установкам средневекового книжника и, казалось бы, рассматриваемый здесь продукт петровского реформаторства не значительно отличается от общих рекомендаций «Домостроя» или «Измарагда». Но в действи- тельности это не так, и не случайно В. О. Ключевский, очень тонко чувствующий специфику того или другого исторического периода, упоминал в своем «Курсе русской истории» «Юности честное зер- цало…» как приметный факт как раз Петровской эпохи с ее новше- ствами. Во-первых, в этой книге очень много внимания уделяется правилам хорошего тона, посвященные ему рекомендации занимают там весьма много места. Они широко известны благодаря своей анек- дотичности: «Такожде когда в беседе или в компании случится в кругу стоять, или сидя при столе, или между собою разговаривая, или с кем танцуя, не надлежит никому неприличным образом в кру- ге плевать, но на сторону. А нежели в каморе, где много людей, приими харкотины в платок, а так невежливым образом в каморе или в церкви не мечи на пол, чтобы другим от того не сгадить, или отъиди для этого к стороне (или за окошко выброси), дабы никто не видал, и подотри ногами так чисто, как можно...» 23 . Особенно вы- разительны советы отроку, собирающемуся сесть за стол для трапе- зы: «...сиди прямо и не хватай первый в блюдо, не жри, как свинья, и не дуй в ушное <суп. — П. Б. >, чтоб везде брызгало... Не облиз- ывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не чисти, но зубочисткою... около своей тарелки не делай забора из костей, корок хлеба и прочего» 24 . Эти отрывки обычно приводятся для демонстрации крайне низкой бытовой культуры петровского общества; она и была таковой, о чем, среди прочего, наглядно сви- 22 Там же. С. 9. 23 Там же. С. 11. 24 Там же. С. 11–12. 54 55 детельствуют отзывы европейских сотрапезников самого Петра — хотя обеденный этикет в то время был, мягко говоря, нестрогим и в Европе, тем не менее поведение русского царя выглядело почти не- пристойным и неизменно шокировало. Но данные фрагменты имеют и более общее и глубокое культур- ное значение, именно они и позволяют увидеть за многими вполне традиционными рассуждениями «Юности честного зерцала…» его революционный пафос. Уделяя так много внимания бытовому по- ведению и создающемуся этикету, создатель книги тем самым под- черкнуто вводил в сознание читателя идею секуляризированного воспитания. В конце концов, для благочестивой жизни не так уж и важно — харкнуть на пол или в платок. Можно творить богоугодные дела и делать забор из костей вокруг своей тарелки. И недаром в «Домострое» или «Измарагде» о таких вещах говорилось немного и как-то вскользь. А если и говорилось, то из неблагопристойного по- ведения человека выводились уроки духовного порядка: такой чело- век будет осужден на Суде Господнем. В качестве примера можно привести 71-ю главу «Измарагда» («Слово Иоанна Златоуста о тех, кто не встает на заутреню»), в конце которой создается выразитель- ный образ пьяницы: «Два различных вида есть пьянства. И многие хвалят один из них, говоря: тот пьяница, который, упившись, спит словно мертвец, и словно идол валяется, и весь в грязи, и обмочит- ся, и воняет. И лежит в час заутрени не в силах и головы поднять, рыгая, воняя от чрез меру выпитого, обмякший и потный. И до гор- ла, точно мех, налит. Чем отличается от иноверцев такой? Видите, какое зло пьянство. Если кто пьяницей умрет, тот с иноверцами осуж- ден будет. А бывает драчливый пьяница: дерется он, и сквернословит, и оскорбляет трезвенников, и боголюбцев поносит и укоряет, а если он властелин — того хуже: всех хочет подчинить своему пороку, боясь от трезвенников укора, их же ненавидит, а себе подобных лю- бит, кто потакает ему и совращает его. Если так поступающий смерть примет, то осужден будет с идолопоклонниками» 25 . Эта бытовая зарисовка во многом близка обличительным пассажам из «Юности честного зерцала…». Но с одним существеннейшим от- личием: в «Измарагде» пьянство обличается с сугубо религиозных позиций. Пьяница жалок в первую очередь не потому, что отврати- телен в глазах окружающих, но потому, что пьянство губит душу человека, и его ждет осуждение — вместе с «иноверцами» и «идоло- поклонниками». Страшна не брезгливость ближних, а Суд Божий. 25 Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI века. М., 1985. С. 63–65. И недаром данная инвектива является иллюстрацией к главе о необхо- димости неукоснительным образом посещать заутреню. А вот в «Юно- сти честном зерцале…» ничего похожего нет: невоспитанность пло- ха сама по себе, ибо непоправимо портит репутацию человека в гла- зах окружающих. Мнения людей — вот чего надо страшиться. Перед нами действительно секуляризированная воспитательная книга; она приучает к мысли о важности именно земных удач и успехов, а значит, и к тому, что земная жизнь обладает некоторой самостоятельной, эмансипированной от вечности ценностью. Тра- диционные предписания и привычные идеи тут трансформированы — не всегда заметным, но неизменно принципиальным образом. Кроме того, «Юности честное зерцало…» заключает и еще одну, новаторскую идею, свойственную петровскому времени. В нем вы- ражается идея мощного обновления, происходящего в стране, кото- рая приходит «из небытия в бытие» (вспомним слова Г. И. Головки- на), жители которой начинают узнавать — перефразируя петровскую характеристику И. И. Неплюева, — что и они люди. В этой книжке постоянно проявляется чувство превосходства по-новому воспитан- ных людей над дремучими в своем невежестве приверженцами ста- ринного жития. Показателен в данном отношении следующий ее фрагмент: «Младые отроки должни всегда между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли, — а особливо, когда им что тайное говорить случится, чтобы слуги и служанки дознаться не могли и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать: ибо каждый купец товар свой похваляя, продает как может» 26 . А. М. Панченко видел в этих словах пример культурного двуязычия, когда нация говорит на разных языках и одна часть не понимает (да и не должна понимать) другую 27 . Но их можно понять совсем иначе — как восторг нового человека, ощутившего свою «по- литичность» и увидевшего, что и он-де теперь не «незнающий бол- ван», а человек, которому не стыдно похвалять собственный товар (кстати, тема успешной торговли, как и образ торгового человека, не уступающего заграничным, свойственна словесности начала XVIII в.). Гордость новым, безоговорочное его принятие и отвержение про- шлого как дикости — и это также позволяет видеть в «Юности чест- ном зерцале…» продукт и отражение петровских преобразований. Предложенная в нем модель воспитания была действительно новой — и секуляризированностью, и обращенностью в грядущее, разрывом 26 Русская литература XVIII века. 1700–1775. С. 10–11. 27 жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|