ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| Ломоносов М. В
. Сочинения: в 8 т. Т. 3. СПб., 1895. С. 232. 59 См.: Kroll W . Heraldische Dichtung �ei den Slaven: Mit einer Bi�liogra�hie zur Reze�- tion der Heraldik und Em�lematik �ei den Slaven. Wies�aden, 1986; Чижевський Д . Український лiтературний барок: Нариси. Харькiв, 2003. С. 326–403; о траурных панегириках см.: Erd- mann M . Heraldische Funeral�anegyrik des ukrainischen Baroch: Am �eis�iel des Stol� Cnot Syl’vestra Kossova. Mü nchen, 1999; Эрдманн М . Украинская геральдическая панегирическая поэзия XVII в. // Материалы XXVIII Межвуз. науч-метод. конф. преподавателей и аспи- XVII в. // Материалы XXVIII Межвуз. науч-метод. конф. преподавателей и аспи- в. // Материалы XXVIII Межвуз. науч-метод. конф. преподавателей и аспи- XXVIII Межвуз. науч-метод. конф. преподавателей и аспи- Межвуз. науч-метод. конф. преподавателей и аспи- рантов / филол. ф-т СПбГУ. Вып. 23: секция украинистики. СПб., 2003. С. 57–73. мятника, который предполагали устроить на месте погребения Варлаа- ма Ясинского в Киево-Печерской монастыре. Эпитафия считалась об- разцовой: уже в 1714 г. она попала в сборник студенческих упражнений Киевской духовной академии, а впоследствии была включена в латин- скую „Поэтику“ Георгия Конисского (1746)» 60 . Это действительно бле- стящий эмблематический текст, и не удивительно, что он попал в поле зрения таких острых ценителей славянского барокко, как И. П. Еремин (атрибутировавший его Стефану, ранее он приписывался Феофану Про- коповичу), А. А. Морозов и Д. Чижевский 61 . «Эмблемы и символы» состоят из 19 строф по 6 тринадцатислож- ных стихов в каждой, рифмы парные, графически все нечетные сти- хи выглядят как более длинные, что создает зрительную иллюзию стиховой вариативности. В панегирике две части — «Em�lemma» (8 строф) и «Sym�olum» (11 строф). О характере эмблематического смыслообразования позволяет судить уже первая строфа: Сень и примрак обнося мертвенного тела, не многох ясно зрети тройчаго светила, Но аки во зерцале далече без меры видех творца моего зеницею веры. Но се уже сокруши смерть зерцало сие, чаго убо видети Бога явственнее 62 . Отсутствие изобразительного ряда (кстати, достаточно частое при вхождении эмблемы в поэтический текст) не препятствует иденти- фикации создаваемой словесным описанием картины с темой зерка- ла, распространенной в эмблематических сборниках того времени. В них эмблема функционировала в полном своем виде, включающем девиз/надпись (motto/inscri�tio), изображение (�ictura, icon, imago) и подпись (su�scri�tio). Шестистишие Стефана вполне можно пред- su�scri�tio). Шестистишие Стефана вполне можно пред- ). Шестистишие Стефана вполне можно пред- ставить в качестве последнего структурного элемента — как одно из разъяснений эмблематического образа 63 : человек в земном своем 60 Панченко А. М . Примечания // Русская силлабическая поэзия XVII – XVIII вв. Л., 1970. С. 386–387. 61 Еремин И. П . К вопросу о стихотворениях Феофана Прокоповича // Труды Отд. древнерус. литературы. Т. 16. М.; Л., 1960; Чижевський Д . Український лiтературний барок. С. 356–363; Морозов А. А. Эмблематика барокко в литературе и искусстве Пе- тровского времени. С. 187–188. 62 Русская силлабическая поэзия XVI – XVIII вв. С. 257. 63 Нередко полагают, что смысл эмблемы сводится к разъяснительной подписи под изображением. Это не так; семантическое поле эмблемы создается сложным и напря- женным взаимодействием всех ее структурных элементов, которые взаимодополняют друг друга, причем ни один не может претендовать на полное доминирование. 160 161 бытии (нося «сень и примрак… мертвенного (т. е. смертного. — П. Б .) тела») видит Бога («тройчнаго светила») лишь отчасти, смутно и неясно («не могох ясно зрети») в далеком, искажающем его образ зеркале. Причем Творец видится не въяве, но лишь «зеницею веры». Смерть же приближает человека к Богу — «чаю убо видети Бога явственнее». Варьируя привычные для европейской книжности то- посы (общие места) и эмблемы, Стефан в последующих строфах развивает далее намеченные здесь смыслы. В результате первая часть стихотворения приобретает подчеркнуто мистический характер: «эта жизнь есть лишь странствие, мы в ней пребываем в гостях или в гостиницах (= „странница“). Смерть есть поворот до небесной отчизны» 64 . Особенно выразительна спиритуалистическая расшиф- ровка предполагаемого эмблематического изображения в 5-й строфе; тот факт, что в ней говорится о гербе Ясинского, в существенной мере нейтрализует отсутствие картинки: автор предполагает, что герб его читателю знаком, он как бы стоит перед глазами: Луну, рода моего знамение красно, умираяй, на себе изобразих ясно: Идеже бо землею покровен бываю, тамо, яко же луну, свет мой помрачаю. Но горе тройчнаго солнца безконечный видящи, сам на себе прийму зрак солнечный 65 . Герб (на гербе Варлаама Ясинского «был изображен полумесяц и стрела с двумя звездочками» 66 ) приравнивается к его обладателю, посмертная судьба человека, ожидающее его преображение при переходе в Царство Небесное передается посредством обыгрывания геральдических элементов: на земле сияние Варлаама напоминает луну, после же смерти он излучает солнечный блеск. «Простой дво- рянский герб осмысляется как символ восхождения от земной жиз- ни, помрачающей даже отраженный лунный свет, к вечному свету солнца» 67 . В таких поэтических ходах действие барочного принципа отражения проявляется с особой наглядностью. При этом стилистическим средством создания эмблематической содержательности является — как демонстрируют «Эмблемы и сим- волы» — прежде всего метафора; в конечном счете именно метафо- 64 жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|