Людмила Давидюк, Людмила Дядечко, Инна Халабаджах
жүктеу/скачать 7,35 Mb. Pdf көрінісі
|
11 kl Ros literatura hrestomat elektronna
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА 13 Явление героя <…> Иван опустил ноги с постели и всмотрелся. С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встрево женными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек при мерно лет тридцати восьми. 201 Литература Убедившись в том, что Иван один, и прислушавшись, таинственный посетитель осмелел и вошел в комнату. Тут увидел Иван, что пришедший одет в больничное. На нем было белье, туфли на босу ногу, на плечи на брошен бурый халат. Пришедший подмигнул Ивану, спрятал в карман связку ключей, шепотом осведомился: «Можно присесть?» — и, получив утвердитель ный кивок, поместился в кресле. — Как же вы сюда попали? — повинуясь сухому грозящему пальцу, шепотом спросил Иван, — ведь балконныето решетки на замках? — Решеткито на замках, — подтвердил гость, — но Прасковья Федо ровна — милейший, но, увы, рассеянный человек. Я стащил у нее месяц тому назад связку ключей и, таким образом, получил возможность выхо дить на общий балкон, а он тянется вокруг всего этажа, и, таким образом, иногда навестить соседа. — Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высо ко? — заинтересовался Иван. — Нет, — твердо ответил гость, — я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что мне удирать некуда. — И после паузы он доба вил: — Итак, сидим? — Сидим, — ответил Иван, вглядываясь в карие и очень беспокойные глаза пришельца. — Да… — тут гость вдруг встревожился, — но вы, надеюсь, не буй ный? А то я, знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или и ной какойнибудь крик. Успокойте меня, скажи те, вы не буйный? — Вчера в ресторане я одному типу по морде засветил, — мужественно признался преображенный поэт. — Основание? — строго спросил гость. — Да, признаться, без основания, — сконфузившись, ответил Иван. — Безобразие, — осудил гость Ивана и добавил: — А кроме того, что это вы так выражаетесь: по морде засветил? Ведь неизвестно, что именно имеется у человека, морда или лицо. И, пожалуй, ведь всетаки лицо. Так что, знаете ли, кулаками… Нет, уж это вы оставьте, и навсегда. Отчитав таким образом Ивана, гость осведомился: — Профессия? — Поэт, — почемуто неохотно признался Иван. Пришедший огорчился. — Ох, как мне не везет! — воскликнул он, но тут же спохватился, из винился и спросил: — А как ваша фамилия? — Бездомный. — Эх, эх… — сказал гость, морщась. — А вам, что же, мои стихи не нравятся? — с любопытством спросил Иван. — Ужасно не нравятся. — А вы какие читали? 202 — Никаких я ваших стихов не читал! — нервно воскликнул посетитель. — А как же вы говорите? — Ну, что ж тут такого, — ответил гость, — как будто я других не чи тал? Впрочем… разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами? — Чудовищны! — вдруг смело и откровенно произнес Иван. — Не пишите больше! — попросил пришедший умоляюще. — Обещаю и клянусь! — торжественно произнес Иван. Клятву скрепили рукопожатием, и тут из коридора донеслись мягкие шаги и голоса. — Тсс, — шепнул гость и, выскочив на балкон, закрыл за собою ре шетку. Заглянула Прасковья Федоровна, спросила, как Иван себя чувствует и желает ли он спать в темноте или со светом. Иван попросил свет оста вить, и Прасковья Федоровна удалилась, пожелав больному спокойной ночи. И когда все стихло, вновь вернулся гость. <…> — Так изза чего же вы попали сюда? — Изза Понтия Пилата, — хмуро глянув в пол, ответил Иван. — Как? — забыв осторожность, крикнул гость и сам себе зажал рот рукой, — потрясающее совпадение! Умоляю, умоляю, расскажите! Почемуто испытывая доверие к неизвестному, Иван, первоначаль но запинаясь и робея, а потом осмелев, начал рассказывать вчерашнюю историю на Патриарших прудах. Да, благодарного слушателя получил Иван Николаевич в лице таинственного похитителя ключей! Гость не ря дил Ивана в сумасшедшие, проявил величайший интерес к рассказывае мому и по мере развития этого рассказа, наконец, пришел в восторг. Он то и дело прерывал Ивана восклицаниями: — Ну, ну! Дальше, дальше, умоляю вас. Но только, ради всего святого, не пропускайте ничего! Иван ничего и не пропускал, ему самому было так легче расска зывать, и постепенно добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон. Тогда гость молитвенно сложил руки и прошептал: — О, как я угадал! О, как я все угадал! Описание ужасной смерти Берлиоза слушающий сопроводил загадоч ным замечанием, причем глаза его вспыхнули злобой: — Об одном жалею, что на месте этого Берлиоза не было критика Латунского или литератора Мстислава Лавровича, — и исступленно, но беззвучно вскричал: — Дальше! Кот, плативший кондукторше, чрезвычайно развеселил гостя, и он да вился от тихого смеха, глядя, как взволнованный успехом своего повество вания Иван тихо прыгал на корточках, изображая кота с гривенником возле усов. — И вот, — рассказав про происшествие в Грибоедове, загрустив и затуманившись, Иван закончил: — Я и оказался здесь. Гость сочувственно положил руку на плечо бедного поэта и сказал так: |