Общественно-политическое движение алаш

Научная новизна исследования

жүктеу/скачать 132,71 Kb.

бет	4/7
Дата	05.06.2023
өлшемі	132,71 Kb.
	#178268

1 2 3 4 5 6 7

Байланысты:
341791 ред. 05.06.23

Глава I. ИСТОРИЯ АЛАШ И АЛАШ-ОРДЫ. АЛАШСКАЯ ПРОБЛЕМА В КАЗАХСТАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 20-30-Х ГОДОВ
1.3. Алашская проблема в историографии второй половины 20-30-х годов

Научная новизна исследования. Благодаря своей научной новизне данный исследовательский проект представляет собой вклад в современную науку, суть которого заключается в систематизации и обобщении теоретико-методологических знаний общественно-политического движения «Алаш Орда», имевшего большое значение в истории Казахстан. Такой подход позволяет глубже и всесторонне изучить историю этого движения, установить его корни, цели и задачи, проанализировать его взаимосвязь с другими общественно-политическими процессами того периода.
Практическая значимость исследования. Данное исследование актуально и важно для ученых в области истории Казахстана, а за его пределами – для специалистов в области истории Средней Азии и русского народа. Он также может принести практическую пользу государственным и общественным организациям, занимающимся историческими и политическими вопросами.
Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и списка литературы.

Глава I. ИСТОРИЯ АЛАШ И АЛАШ-ОРДЫ. АЛАШСКАЯ ПРОБЛЕМА В КАЗАХСТАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ 20-30-Х ГОДОВ

1.1. Движение Алаш и его роль в национально-освободительной борьбе казахского народа

Изменения социально-экономического положения в крае, усиление колониального гнета, наглядно выражавшиеся в массовом изъятии земель и переселенческом движении, произвол чиновников царской администрации, все большее вовлечение местного населения в водоворот событий, происходящих в России, в корне изменили тактику борьбы в национально-освободительном движении. Колониальный гнет, отсталость традиционного хозяйства и патриархально-родовых отношений, социально-экономические трудности дали резкий толчок пробуждению национального самосознания и чувства патриотизма передовой части общества и подтолкнули ее к поискам выхода из создавшегося положения.

Этому способствовала, в первую очередь, взаимовлияние культур, формирование в казахском обществе новой генерации интеллектуальной элиты, воспитанной на национальных традициях и получивших, помимо мусульманского духовного, европейское воспитание в российских университетах и институтах, а также специальных учебных заведениях среднего звена и гимназиях. Пути развития своего народа к передовой цивилизации, приспособление к реалиям колониальной зависимости они видели в просветительстве, через которое можно было бы выйти из тупика.
Именно этими благородными целями руководствовались в свое время выдающиеся казахские просветители А. Кунанбаев, Ч. Валиханов, И. Алтынсарин. В современной научной литературе совершенно верно называют Абая и его современников просветителями, а рубеж XIX-XX вв. выделяют как этап "нового просветительства". Идеи Абая были подхвачены по эстафете и развиты интеллигенцией начала ХХ в. Вместе с тем новое просветительство динамично обогащалось передовыми для своего времени идеями: утверждение национального самосознания, поиски путей переустройства традиционного общества, отстаивание интересов своего народа с применением новых политических методов и средств борьбы.
Поэтому на рубеже веков национально-освободительное движение казахского народа вступило в новую фазу своего развития, характерной чертой которого был переход от традиционных форм вооруженной борьбы к политическим методам сопротивления колониальной системе царизма. Как свидетельствуют материалы казахской периодической печати начала века и в целом творческое наследие выдающихся представителей интеллигенции, вступивших тогда на арену политической борьбы и общественного движения, это было временем, когда на чашах весов оказались судьбы нации, само существование народа.
Усиление колонизации и массовое изъятие земель в начале ХХ века привели к обострению отношений не только с царской администрацией, но и внутренних противоречий в казахском ауле и неминуемо вызвали брожение среди интеллигенции и простого народа. В рассматриваемый период времени национально-освободительное движение, как и само казахское общество были неоднородным. Наряду с сохранением родоплеменных отношений и остатков кочевой демократии начинали складываться новые социально-экономические условия, связанные с проникновением капиталистических отношений в степь. Ввиду того, что процесс капитализации только развивался, формировавшаяся национальная буржуазия не могла играть ведущую роль в политической жизни. Малочисленный и распыленный по мелким предприятиям казахский пролетариат, не имевший политической организации и ориентации, также не мог возглавить национально-освободительную борьбу. В этих условиях руководство освободительным движением взяла на себя духовно-интеллектуальная элита, наиболее последовательно выражавшая идею национальной независимости.
Руководителями национально-освободительного движения стали А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Тынышпаев, М. Дулатов, М. Чокаев, Х. и Ж. Досмухамедовы, Ж. Акбаев, Х. Габбасов, Р. Марсеков, А. Турлыбаев и многие другие, в большинстве своем выпускники высших учебных заведений Санкт-Петербурга, Москвы, Казани, Томска, Киева, Варшавы, учительских семинарий и других учебных заведений Оренбурга, Омска, Уфы, Троицка и других городов. Так, например, начиная с 20-х гг. XIX в. до 1917 г. только в Казанском университете обучалось около 30 молодых казахов, из них 17 человек получили юридическое образование, остальные - медицинское. В указанный период времени в Санкт-Петербургском университете получили высшее образование около 20 казахских студентов, среди которых ставшие впоследствии видными общественными и политическими деятелями Б. Каратаев, М. Чокаев, Ж. Акбаев, Ж. Досмухамедов, А. Турлыбаев, Б. Сыртанов, Б. Кулманов, С. Жанайдаров и другие. Х. Досмухамедов был выпускником Санкт-Петербургской Военно-медицинской Академии, А. Ермеков окончил Томский технологический институт, М. Тынышпаев - Санкт-Петербургский институт железнодорожного транспорта, Ж. Султанбаев учился и окончил варшавский ветеринарный институт./6/
Казахская молодежь обучалась и за границей, так до 1917 г. получили образование в Стамбульском университете А. Гайсин, С. Шанов, Д. Келбаев, М. Турганбаев, А. Машаев. По неполным данным до революции около 120 казахов имели высшее образование, около 700 - среднее./7/
Революция 1905-1907 гг. в России, младотурецкая и иранская революции способствовали оживлению политической жизни в казахском обществе. В формировании мировоззрения представителей алашского движения и накоплениями политического опыта и закалки важной вехой явилась организация петиционных акций, в ходе которых отрабатывались основные политические и социально-экономические требования казахского народа, а также борьба за представительство в Государственной Думе. Наиболее известной была петиция 1905 г., подписанная на Кояндинской ярмарке 14,5 тыс. жителей Каркаралинского уезда Семипалатинской области. Ее составили А. Букейханов, А. Байтурсынов, Ж. Акбаев, М. Дулатов, М. Бекметов. Основные требования сводились к разрешению проблем культурно-национального характера: признания за казахами права собственности на землю, где они проживали, обязательного введения в школах, наряду с русским, обучения на казахском языке, исполнение религиозных обрядов согласно мусульманской вере, введение судопроизводства на казахском языке и др./8/
В Каркаралинской петиции наглядно отразились особенности социально-политической жизни казахского общества, пути возможного разрешения назревших в нем проблем. Она по существу явилась первым программным документом, продемонстрировавшим основные идеи и направления политической деятельности национальной интеллигенции. Впервые перед царским колониальным режимом открыто были выдвинуты требования на признание прав одного из угнетенных народов Российской империи. Безусловно, это встревожило местный колониальный аппарат и центральные власти, увидевшие в них проявление национального сепаратизма и антиправительственные настроения. Вместе с другими представителями революционной общественности России авторы петиции были подвергнуты гонениям и тюремным заключениям./9/
В 1905 г. А. Букейханов выступил на съезде земских и городских деятелей в Москве, категорически требуя равных прав для 5 млн. казахов. Наряду с неотложными вопросами социального порядка, он в своей речи поднимал и проблемы языка, свободы выбора: "... ближайшей нуждой казахов является свобода в употреблении родного языка, особенно необходимая ввиду предстоящей выборной агитации, и я присоединяюсь к предложению тех товарищей, которые просили съезд высказаться за немедленную отмену всех ограничений в правах местных языков". Не случайно 15 июня 1906 г. его единогласно избрали депутатом от семипалатинских казахов в первую российскую Государственную думу. К сожалению, он не смог участвовать в ее работе, так как был задержан на три месяца в Павлодаре Омским генерал-губернатором./10/
В Петербург А. Букейханов прибыл накануне роспуска Государственной думы, вслед за чем и уехал в Финляндию, в Выборг, где вместе со 180 депутатами подписал известное "выборгское обращение" против насильственного роспуска Государственной Думы. За это он подвергся наказанию и решением Петербургского окружного суда был заключен в тюрьму и позже выслан в Самару.
Активизация политической жизни в казахской степи в рассматриваемый период выявила в ней три главных направления: одна - религиозная, проводимая татарскими или туркестанскими муллами, другая - западная, возглавляемая коренной интеллигенцией, и, наконец, третья - самая слабая, пытавшаяся направить молодых в русло движения русских социалистов./11/
Последовавшая за революцией столыпинская реакция полностью задушила все группировки, действовавшие в духе социал-демократов, и только две тенденции четко определились и породили первые политические образования. Об этом писал А. Букейханов в 1910 г.: "В ближайшем будущем в степи, вероятно, организуются две политические партии соответственно двум политическим направлениям, складывающимся в киргизской среде. Одно из них может быть названо национально-религиозным, и идеалом его является религиозное единение казахов с прочими мусульманами. Другое западное направление... Первое вероятно возьмет за образец мусульманские татарские партии, второе - оппозиционные русские, в частности партию народной свободы"./12/
Как показали дальнейшие события, предположения Букейханова А. о возникновении в ближайшем будущем, наряду с "прозападной" демократической партией Алаш, национально-религиозной - мусульманской партии не подтвердилось. В тот период наиболее крупным политическим образованием была группа либерального направления, близкая российским конституционным демократам во главе с А. Букейхановым.
Первая попытка создать филиал партии "Народная свобода" была предпринята в 1905 г. в г. Уральске на съезде представителей пяти областей Степного края. Его организаторами были А. Букейханов, Б. Каратаев, Т. Бердиев, М. Бахытгиреев, Х. Досмухамедов, Н. Айтмухамедов и другие./13/ В июле 1906 г. такое же совешание состоялось в Семипалатинске, на котором выступил А. Букейханов. Он познакомил участников с программой партии "Народная свобода". Об этой партии на совещании выступили Ш. Кудайбердиев и другие. Однако, по признанию А. Букейханова, даже в 1910 г. в массе киргизского населения политические партии находились "еще в зачаточном состоянии", а политические взгляды избирателей были еще "аморфны и не успели вылиться в определенную программу"./14/
Не имевшая социальной опоры Казахская конституционно-демократическая партия тогда была обречена на неудачу, но публикация ее программы в газете "Фикер", с изложением общенациональных, общедемократических требований имела важное значение для развития национально-освободительного движения и выявила существенные отличия взглядов национальных кадетов от официальной программы всероссийской партии.
Несмотря на то, что кадетская партия России отстаивала фундаментальные демократические свободы, принципы частной собственности, добивалась установления в стране правового строя, парламентской системы, ядром ее политической доктрины была идея государственности, единства Российской империи. Партия выступала за "свободное культурное самоопределение наций". Это было большим шагом вперед по сравнению с позицией правых шовинистических организаций, но о самоопределении малых народов в политическом плане в программе кадетов не было ни слова. При этом отрицалось даже право Финляндии и Польши на отделение от России, не говоря уже о других колониальных народах империи.
Национальная политика кадетской верхушки вызывала недовольство членов той же партии - представителей народов России. Требование заложить в программе признание их независимости встречало в ЦК кадетской партии, по воспоминаниям одного из его членов - князя В.А. Оболенского - "единодушное негодование"./15/
Будучи одним из сторонников организации филиала кадетской партии в Казахстане, являясь членом ЦК партии, А. Букейханов, по всей вероятности, осознавал ее политическую сущность, что и сказалось в его последующих действиях. Видимо не случайным было его членство в масонской ложе, главная цель которой заключалась в свержении царизма. "Некоторые ее члены рассматривали будущее Российской империи, особенно накануне Февральской революции, в ее федеративном устройстве, по образу Северной Америки, субъектом которой служили штаты, соединенные между собой единой конституцией, но сохранявшие при этом все признаки автономии"./16/ Данная позиция в большей степени отвечала политическим интересам казахской интеллигенции.
Однако, приняв во внимание историю возникновения масонства и политических пристрастий его руководящего ядра, детали и действующие лица которых тщательно скрываются, можно предположить, что ЦК партии кадетов, который сплошь входил в масонскую ложу, старался вовлечь в орбиту своих интересов и лидеров малых народов, обещая им политическую и финансовую поддержку в их борьбе и тем самым старался держать их в русле своей деятельности.
Об этом свидетельствует членство в масонской ложе ряда лидеров кавказских и волжских народов. Этим можно объяснить и вступление А. Букейханова в масонскую ложу с одновременным вхождением его в партию кадетов. Окончательный же разрыв А. Букейханова с кадетами произошел в декабре 1917 г., причины которого были им обоснованы в статье "Почему я вышел из кадетской партии?"./17/
Эволюция политических взглядов А. Букейханова отражала характерные черты общественно-политической деятельности казахской интеллигенции - его последователей - основными среди которых были постоянные поиски компромиссов, конформизм. Подобная поведенческая линия была обусловлена национальной идеей, направленной на отстаивание интересов казахского этноса./18/
На основе пробуждения национального самосознания происходила консолидация тюркских народов. В 1905-1907 гг. были созваны I-III съезды мусульман России, образовано "Общество мусульманской партии", в составе Государственной думы - мусульманская парламентская фракция. В советской историографии развитие национального движения в восточных окраинах России рассматривалось только через призму влияние первой русской революции, в то время как тюркские народы, несмотря на изоляционистскую политику метрополии, всегда ощущали себя единым целым.
Идея мусульманского единства всех народов, лежавшая в основе панисламистского движения, способствовала объединению тюрко-мусульманского населения российских колоний и способствовала росту антирусских настроений. На рубеже веков рост национального сознания во многом был обусловлен влиянием двух идей - просветительства и религии, получившие свое окончательное оформление в джадидизме. Единство целей и методов ее достижения способствовали объединению настроенных "по-западному" казахских националов и мусульманского движения в рассматриваемый период времени. В 1914 г. семипалатинские казахи избрали А. Букейханова своим представителем на "мусульманский съезд", проходивший в том же году в Москве и собравший 35 депутатов от мусульманских народов России./19/
Свержение самодержавия казахская интеллигенция встретила восторженно. 17 марта 1917 г. в "Бюллетене" Семипалатинского Исполкома объединенных организаций и армии был опубликован полный текст телеграммы, полученной из Минска: "Взошло солнце Свободы, Равенства и Братства для всех народов России. Необходимо киргизам организоваться для поддержания нового строя и нового правительства. Нужно работать в контакте со всеми национальностями, поддерживающими новый строй. Киргизы должны подготовиться к Учредительному собранию и наметить достойных кандидатов. Призываем вас бросить старые киргизские споры и домашние дрязги. Лозунг народа - единение и справедливость. Спешно обсудите аграрный вопрос. Наш лозунг - "демократическая республика" и земля тому, кто извлекает доход из нее скотоводством и земледелием. Окажите помощь уполномоченному министерству по продовольственному делу и нашим рабочим на фронте. Сообщите мнение народа. Подписали: Алихан, Мирякуб, Муса, Мурзагази, Шаймардан, Хусаин, Шафкат, Султанбек, Иса, Мухамедказы, Хайретдин, Раимбек, Назир, Тамимдар, Тель"./20/ Это были представители казахской интеллигенции, находившиеся в Минске по заданию отдела по работе с инородцами, привлеченными на окопные работы в 1916 г. А. Букейханов, М. Дулатов, Ш. Альжанов, Х. Болганбаев, И. Тохтабаев, Р. Марсеков, Н. Тюрякулов, Т. Жаманмурунов и другие.
Февральская революция, по мнению А. Байтурсынова, была правильно понята и с радостью встречена "киргизами потому, что во-первых, освободила их от гнета и насилия царской администрации, и, во-вторых, подкрепила у них надежду осуществить свою заветную мечту - управляться самостоятельно"./21/ Однако, здесь следует обратить внимание на то, что в последнее время стали заметны тенденции отхода от традиционной трактовки места и роли Февральской революции1917 г. в истории нашего Отечества. Причем следует отметить, что в отличие от российских историков, которые уже в конце 1980-х гг. сместили акценты в исследовании событий 1917 г. на Февральскую революцию как альтернативу Октябрьской, в позициях казахстанских исследователей все еще сохраняется некоторая осторожность.
Причина здесь видится в следующем: значение Октябрьской революции рассматривалось в плоскости формирования государственности казахского народа. Несмотря на все трагические последствия социалистической модернизации края, о чем подробно освещалось в трудах казахстанских историков, этот исторический факт довлел в оценках значения октябрьской революции. И только теоретико-методологический пересмотр истории национально-освободительной революции 1916 г. повлиял и на определение места и роли октябрьского переворота.
В связи с этим академиком М.К. Козыбаевым было предложено "рассматривать события 1916 г. в связи с мировой империалистической войной, но и вместе с тем как революцию, равноправную с февральской, национальная революция 1916 г. ускорила февральское явление 1917 г., а не наоборот"./22/ Данное положение требует дальнейшего углубления анализа всей проблемы истории 1916 г., но при этом важной остается оценка революционных событий февраля 1917 г., как закономерных и поддержанных основной массой населения как в центре, так и в колониальных окраинах, в том числе и в Казахстане. Вместе с тем вряд ли допустима в их оценках идеализация, заметно появившаяся в некоторых публикациях и исследованиях последних лет, так как введенные в научный оборот источники по истории буржуазных партий России, сформировавших в основном Временное правительство, свидетельствуют о их негативном отношении к политике местных националов самостоятельно определить свою будущую судьбу.
Полностью поддержав Временное правительство, национальная интеллигенция приняла активное участие в деятельности его органов на местах и созданных в это время казахских комитетов как органов национального самоуправления. 7 апреля 1917 г. было опубликовано постановление Временного правительства об организации Туркестанского комитета "в составе члена Государственной думы Н.П. Щепкина, члена Государственной думы первого созыва А. Букейханова, члена Государственной думы второго созыва М. Тынышпаева, члена Государственной думы третьего созыва С.Н. Максутова, В.С. Ельпатьевского, А.Л. Липовского, П.В. Преображенского, О.А. Шкапского, генерал-майора А.А. Давлетшина"./23/ Кроме этого руководители алашской интеллигенции получили от Временного правительства следующие должности: А.Н. Букейханов был назначен комиссаром Тургайской области, Х.А. Габбасов - членом Семипалатинской земской управы, М. Дулатов - членом Тургайской областной земской управы и помощником Тургайского областного комиссара, М. Тынышпаев - комиссаром Семипалатинской области./24/
Надежду на реализацию главной цели - политического самоопределения в рамках Российской федерации - они связывали с провозглашенной Временным правительством программой, с идеей Учредительного собрания. Этим, прежде всего определялась их деятельность до октябрьского переворота, направленная на использование открывшихся возможностей, в частности, в организации помощи пострадавшим в результате национально-освободительного восстания 1916 г. и призванным на тыловые работы в прифронтовые районы казахам и киргизам.
7 марта 1917 г. Временное правительство издало указ об амнистии участникам восстания 1916 г. Одновременно 10 марта 1917 г. Временное правительство в телеграмме Туркестанскому генерал - губернатору разъясняло, что те русские, которые совершили в Туркестане во время восстания 1916 г. насилия над казахами, подлежат амнистии на равных с инородцами, поручив Туркестанскому комитету изыскать меры к "возвращению киргизов в пределы областей, выдворенных с мест, а также примирению с ними русского населения, пострадавшего от мятежа"./25/
Члены Туркестанского комитета О.А. Шкапский и М. Тынышпаев были направлены в Верный для обследования дел на месте и проведения мероприятий к скорейшему и наиболее благоприятному возвращению и размещению беженцев из Китая. Тщательное изучение сложившейся ситуации показало их крайне бедственное положение. Беженцев притесняли как с китайской стороны, где они оказались отнюдь не по своей воле, так и со стороны русских переселенцев, противившихся возвращению казахов на родину./26/ Китайские власти, не считаясь с просьбами российского правительства о временной отсрочке выселения беженцев из своих территорий, продолжали насильно выдворять их, отбирая при этом скот, имущество; были случаи замены племенного скота на беспородный, больной.
Для предотвращения межнациональных столкновений, переданных русской стороне беженцев размещали в отдаленных от крестьянских и казачьих поселений районах, ни пуская их ни к себе, ни в Китай, запретив им общаться с кем бы то ни было, покупать продукты, хлеб. В результате среди казахских беженцев начался голод, резко увеличилась смертность, что еще в большей степени усилило антирусские настроения, выражавшиеся в постоянных стычках, грабежах, конокрадстве, убийствах./27/
Решение такой сложной проблемы органы Временного правительства видели в оказании помощи со стороны государства казахскому и русскому населению путем предоставления им безвозмездного денежного кредита для восполнения убытков, понесенных в результате вооруженных столкновений и карательных экспедиций царского правительства. В сентябре 1917 г. Временное правительство приняло постановление об отпуске из казны 11 млн. 150 тыс. рублей для оказания помощи русскому и туземному населению Семиреченской области.
Из этой суммы 5 млн. предназначалась для казахов, остальная сумма - русскому населению. При этом на каждую кибитку приходилось по 100 рублей; русскому населению предоставлялось право на получение из казны безвозвратно пособие по 500 рублей, на каждый разрушенный двор для восстановления хозяйства, и сверх того по 500 рублей каждому двору, потерявшему от пожаров жилье и хозяйственные постройки. Несмотря на столь неравное распределение финансовой помощи среди казахского и русского населения, Собрание Междуведомственного совещания при Военном министерстве вновь призвало их к примирению./28/ Еще одним шагом в этом направлении было решение правительства от 24 апреля 1917 г. о возвращении рабочих-казахов, мобилизованных на тыловые работы.
Попытка Временного правительства осуществить политику межнационального примирения, безусловно, способствовала прекращению массового истребления казахского населения, что в немалой степени обусловило и его поддержку среди казахского народа.
Ведущая роль в разрешении межнациональных конфликтов принадлежала лидерам Алаш, которые, как и прежде, руководствовались принципами миротворческой политики, выраженными ими в 1916 г. Так, А. Букейханов, исходя из реальных условий, выступил против самовольных захватов земли казахами, призвал их не "ссориться с русскими, жить с ними в ладу".
Однако достижение гражданского мира было невозможным без проведения коренных реформ в вышеуказанных вопросах. Замедленность и непоследовательность в политике Временного правительства объективно способствовали усилению социальной напряженности, росту революционной нетерпимости и экстремизма. Нарастающее противоречие между центральной властью и местными казахскими комитетами стало особенно заметным в вопросе о форме отношений между ними./29/
Временное правительство считало самоуправление в рамках культурно-национального развития основой буржуазной государственности. Лидеры же национальной интеллигенции отстаивали идею национально-территориальной автономии в составе Российской демократической республики. Свидетельством тому могут служить решения областных и всеказахских съездов в 1917 г. Они отразили объективный характер перемен, происходящих в казахском обществе и выработали программу неотложных национально-демократических преобразований государственного устройства, землепользования, судебного дела, просвещения и религии.
Так, в резолюции вышеупомянутого I-го Семиреченского Областного киргизского съезда, состоявшегося 12-23 апреля 1917 г. было подчеркнуто, что "будущая форма высшего правления России - демократическая республика". Обратившись к проблемам духовно-религиозного состояния в крае, участники съезда пришли к выводу о необходимости учредить в Петрограде высшее мусульманское Духовное Управление, а в областных центрах организовать Особое Духовное Собрание и эти области "наименовать "Казахстан" (выделено в документе - Н.Р.). /30/
По решению съезда, образование в Степном крае должно быть "всеобщим, бесплатным и обязательным". Для этого предлагалось открыть за счет государственной казны в городах, крупных поселениях, волостях мужские и женские медресе и аульные школы. Преподавание в этих учебных заведениях должно было вестись на родном языке и на русском. Депутаты съезда считали необходимым в целях развития народного образования расширить сеть профессиональных школ: ремесленных, медицинских, ветеринарных и других. При этом обращалось внимание на то, что обучение на них должно вестись на казахском языке./31/ Поскольку в крае наиболее острым оставался земельный вопрос, в резолюции категорически предлагалось закрыть "область для переселения извне, а также прекратить дальнейшие прирезки существующим крестьянским, казачьим и другим поселениям". В отношении же коренного населения делегаты требовали вернуть "киргизам все еще незаселенные, запасные участки, оброчные статьи и другие земли". Указав на тот факт, что в результате захвата русскими переселенцами и казаками водных источников, киргизские земли оказались обезвоженными, в резолюции было также предложено справедливо отрегулировать этот вопрос./32/ Обратив внимание на катастрофическое состояние скотоводческого хозяйства, в результате чего произошло резкое сокращение поголовья скота и ухудшение его породы. Учитывая все это, участники форума обратились к Временному правительству с предложением вернуть в пользование киргиз на прежних основаниях лесные, горные и степные пространства, изъятые в государственный фонд. Считая политику оседания киргиз, проведенной царскими властями насильственно, в резолюции была подчеркнута необходимость придерживаться принципа постепенности, "исходя из естественных потребностей, а не по приказу властей".
Наряду с общими проблемами, стоявшими перед казахским обществом в этот переходный период времени на съездах все настойчивее звучала мысль о необходимости создания самостоятельной национальной партии. 24 июня 1917 г. передовица газеты "Казах", указав, что программа ни одной общероссийской партии не соответствует целям казахского общества, сделала вывод о необходимости создания самостоятельной партии, "которая выражала бы более полно наши интересы"./33/
Проходивший 21-28 июня 1917 г. в Оренбурге I-й Всеказахский съезд, высказался за автономию Казахстана в составе Российской федеративной демократической парламентской республики, а так же признал необходимость создания отдельной политической партии. Составление проекта платформы партии было поручено делегатам Всероссийского съезда Шуро-и-Ислами: от Акмолинской области - А. Турлыбаеву, от Семипалатинской - А. Сатбаеву, от Тургайской - А. Байгарину, от Уральской - Ж. Досмухамедову, от Букеевской Орды - У. Танашеву, от Семиреченской области - Б. Маметову, от Сырдарьинской - М. Чокаеву, от Ферганской - Г. Оразаеву./34/ Название партии "Алаш" было предложено делегатом этого съезда от Уральской области юристом Жаханшой Досмухамедовым, которое было всеми поддержано./35/
Газета "Казах" стала печатным органом партии. Как отмечалось выше, на съезде А. Букейханов объявил о своем решении выйти из партии кадетов, оказавшейся неспособной выразить и защитить интересы "инородцев". В открытом письме "Почему я вышел из партии кадетов?" он писал: "Партия кадетов считает правильным передачу земли в частную собственность. Наш казах, если получит землю в собственность, поступит как башкир, продаст ее соседнему мужику и через несколько лет обнищает, останется совершенно гол. Партия кадетов против национальной автономии. Мы же, собравшись под знаменем Алаш, решили создать национальную автономию. Как свидетельствует история французов, русских и других народов, если мулла будет брать жалование от правительства, то он непременно продастся. Духовные дела будут принижены... поэтому его надо отделить от государственных дел. По-русски это означает "отделение церкви от государства". Кадетская партия не согласна с моей позицией. В этом году стало ясно расхождение по этим трем пунктам. Я после этого... постарался создать партию Алаш"./36/
Вскоре во главе 30 представителей от казахов А.Н. Букейханов участвовал в работе съезда сибирских автономистов в Томске. На съезде было принято решение о создании казахской автономии в составе будущей Сибирской республики./37/ По возвращению из Томска в Оренбург, он, как было сказано выше, включился в организацию первой в истории казахов политической партии Алаш. Разразившийся в июле 1917 г. общероссийский политический кризис требовал скорейшего определения места и роли движения "Алаш" в сложившихся условиях. 21 ноября 1917 г. газета "Казах" напечатала проект программы партии, составленной А. Букейхановым, А. Байтурсыновым, М. Дулатовым, И. Гумаровым, А. Жундебаевым, А. Беремжановым, Е. Турмухамедовым.
Документ состоит из 10 разделов, каждый их которых озаглавлен. Например, в первой главе "Государственной устройство" указывалось, что Россия должна стать демократической федеративной республикой, "что означает народное управление государством, а федерация - союз равноправных государств, каждое из которых автономно и управляется самостоятельно на одинаковых правах и интересах"./38/ Проект программы представляет собой попытку, исходя из социально-политических и экономических реалий казахского общества определить оптимальный вариант его эволюции в сложившихся обстоятельствах. В проекте нашли свое выражение вековые чаяния казахского народа, то, что обеспечило достаточно широкую социальную базу движения на данном этапе.
Поскольку новая партия руководствовалась общенациональными интересами, поставив во главу угла своей общественно-политической деятельности подъем и развитие экономической и культурной жизни казахского народа, в тот период она стала влиятельной политической силой. Свидетельством тому служат итоги выборов в Учредительное собрание, проходившие в конце 1917 г. Так, например, в Семипалатинске наибольшее количество голосов набрала партия Алаш - 3 тыс. 304, в то время, как за партию "Уш жуз" подан всего один голос./39/ Из свыше 700 рабочих казахов Экибастузского завода партия Алаш собрала 705 голосов, в то время как за социалистическую партию не было подано ни одного голоса. В Омске число голосов распределилось следующим образом: по всему уезду за партию Алаш проголосовали 16 тыс.600 чел., за партию "Уш жуз" - 300, в самом городе за первых отдали свои голоса 80, за вторых 60 человек/ 40/
Таким образом, в конце 1917 г. политическое руководство национально-освободительным движением в крае большей частью принадлежало единственно организованной партии Алаш, социально-политический статус которой можно определить как национально-демократический./41/. Естественно, что процесс формирования и становления партии со всеми присущими ему признаками был сжат во времени, а затем вообще прерван стремительным развитием революционных событий , приведших к октябрьскому перевороту. Поэтому в отношении партии Алаш применительно такое определение, как "движение" поскольку алашское движение и до появления партии "Уш жуз" и других групп являлось главной руководящей силой всей национально-освободительной борьбы казахского народа начала ХХ века./42/
Деятельность Временного правительства и течение общественно-политической жизни России и ее национальных окраин в русле демократических перемен была прервана октябрьским переворотом, сломавшим все традиционные социальные связи, появившиеся политические институты, движения. Не успев до конца оформиться в партию, движение Алаш было вынуждено сконструироваться как общенациональный орган государственной власти.
Это произошло на II-ом Всеказахком съезде, проходившем с 5 по 12 декабря 1917 г. в Оренбурге. Съезд объединил представителей различных слоев казахского общества. На съезд прибыли делегаты из всех областей Казахстана. В его работе участвовали так же представители казахов Алтайской губернии, Самарканда, Киргизии. На повестке дня стояли следующие вопросы:"1. О Сибирской, Туркестанской автономиях и о юго-восточном союзе.2. Казах-киргизская автономия. 3. Милиция. 4. Народный Совет. 5. Образование. 6. Народная казна. 7. Проблемы муфтиатства. 8. Народный суд. 9. Аульное управления. 10. Продовольственный вопрос". /43/
Центральной проблемой, обсуждаемой на съезде был вопрос о национальной автономии. С докладом по этому вопросу выступил А. Букейханов. Выслушав и обсудив его, делегаты избрали комиссию из 5 человек для окончательной разработки вопросов об автономии, милиции и Народном Совете. От лица комиссии выступил Х. Габбасов, исходя из этого доклада съезд вынес следующую резолюцию: "В связи с падением Временного правительства, съезд в целях предотвращения распространения анархии и гражданской войны, единственным выходом из создавшегося положения считает: 1. Образовать территориально-национальную автономию областей Букеевской Орды, Уральской, Тургайской, Семипалатинской, Акмолинской, Семиреченской, Сырдарьинской областей, киргизских уездов Ферганы, Самарканда, Амударьинского отдела, Закаспийской области, смежных киргизских волостей Алтайской губернии, представляющих сплошную территорию с господствующим населением единого казах-киргизского происхождения, единой культуры, истории, единого языка. 2. Назвать казах-киргизскую автономию - Алаш."/44/
При обсуждении вопроса о времени объявления автономии мнения разделились: одни участники предлагали немедленно ее провозгласит (33 депутата), другие считали необходимым повременить и официально объявить более удобное время. Большинством голосов (42 против 33) прошло второе предложение. Придерживаясь демократических принципов в государственном строительстве съезд провозгласил равенство всех национальных меньшинств, проживающих в пределах "Алашской автономии", "во всех учреждениях автономии представители всех наций должны быть представлены пропорционально. Представляется также экстерриториальная и культурная автономия тем, кто оказался без территории в пределах автономии "Алаш"./45/
На съезде был организован временный народный совет Алаш-Орда, состоявший из 25 представителей Алаш, при этом 10 мест предоставлялось представителям народов, проживающих среди казахов. Новому правительству предлагалось немедленно взять в свои руки всю исполнительную власть "в целях спасения областей Алаш общего развала, анархии".
В состав правительства вошли 15 членов: 7 человек от каждой области и 8 - независимо от области, среди которых: А. Букейханов, Ж. Досмухамедов, А. Ермеков, М. Тынышпаев, Б. Кулманов, Ж. Акбаев, Б. Мамытов, О. Альжанов. В председатели Народного Совета Алаш-Орды баллотировалось три человека: А. Букейханов, Б. Кулманов, А. Турлыбаев. По итогам тайного голосования большинством (в 40 голосов) председателем Совета был избран А. Букейханов.
Перед правительством стояли задачи формирования народной милиции и народной казны. С докладом об организации народной милиции выступил член правительства от Семипалатинской области Халел Габбасов. Главная причина создания милиции заключалась в защите территории Алаш от надвигающейся угрозы в виде анархии и беззакония, происходивших по всей России. Формирование собственных вооруженных сил в лице народной милиции являлось важнейшим элементом в образовании национального государства.
Дискриминационное отношение к казахам со стороны колониальных властей в период самодержавия проявлялось и в отказе им служить в армии, обучать их военному делу, что особенно наглядно проявилось в событиях 1916 г. Именно тогда лидеры Алаш пытались использовать призыв на тыловые работы для участия казахов в воинской службе. Причем, исходя из национальных традиций, как свидетельствуют материалы "Казах" они предлагали властям призвать казахов на службу в конном строю./46/
Народная милиция необходима была также для обеспечения порядка внутри Алашской автономии, однако она была малочисленной и слабо вооруженной. Поэтому и само военная политика нового государства носила оборонительный характер и преследовала главную цель - защиту от внешних посягательств. Как показали дальнейшие события, милиция оказалась не способной выполнить свою задачу и правительству Алаш-Орды пришлось спешно организовывать военные полки, обратившись для этого к российским офицерами - инструкторам.
Создание Казахской автономии и, таким образом, возникновение казахского демократического государства в рамках России было действительно крупным историческим событием в жизни казахского народа, попыткой восстановления государственности, утраченной вследствие колониальной зависимости. Однако недолгой была жизнь этой автономии, не признавшей легитимности власти большевиков. Интеллигенция России, в том числе и казахская, в большинстве своем враждебно встретила революционный переворот в октябре 1917 г. Для основной массы народа вторая революция была непонятной, так как "у киргиз нет капитализма, ни классовой дифференциации"./47/ Тем более, что большевистское движение, отмечал А. Байтурсынов, "сопровождалось повсюду насилием, грабежами, злоупотреблениями и своеобразной диктаторской властью..., движение на окраинах часто представляло собой не революцию (как она обычно понимается), а полнейшую анархию"./48/
Придя к власти, партия большевиков провозгласила принцип равноправия и самоопределения наций. На практике же она отказывала бывшим колониальным народам империи в праве самим определять свою судьбу, объясняя это отсутствием в крае национального пролетариата. Красноречивым свидетельством этой политики служит отношение большевиков к Кокандской республике, а также правительству Алаш-Орды.
27 ноября 1917 г. на IV чрезвычайном Всемусульманском съезде, проходившем в Коканде, было объявлено о создании Туркестанской автономии (Туркестанский Мухтариат) во главе с Туркестанским Временным Советом, который возглавил М. Тынышпаев, занимавший и пост министра внутренних дел. Его заместителем стал юрист по образованию Абдрахман Оразаев. Министерство иностранных дел возглавил известный политический деятель, юрист Мустафа Чокай (1890-1941 гг.)/49/
Создание Туркестанской автономии во многом было связано с практической реализацией идей национального самоуправления, тем более, что в образованном в Ташкенте правительстве Туркестанской советской республики из 14 его членов не было ни одного человека из представителей коренных народов. За день до начала первого заседания председатель Совнаркома Туркреспублики Ф.И. Колесов заявил: "Невозможно допустить мусульман в верховные органы власти, поскольку позиция местного населения по отношению к нам не определена и, кроме того, они не имеют никакой пролетарской организации".
Несмотря на образование Туркестанской автономии, ее лидеры не считали себя обособленными от Алашской автономии. Они участвовали во II-ом Всеказахском съезде и от Сырдарьинской и Семиреченской областей вошли в состав правительства Алаш-Орды. М. Чокай считал необходимым обязательное вхождение Туркестана в Алашскую автономию. Иного мнения на этот счет придерживался А. Букейханов, отмечавший, что в Средней Азии слишком сильны консервативные, религиозные традиции, переходящие в религиозный фанатизм, существуют различия в хозяйственной и культурной жизни./50/
Кроме того, в тот период времени существовала еще одна серьезная причина, тормозившая процесс объединения юго-восточных и южных районов к Алашской автономии, которая сводилась к противодействию политике национального самоуправления со стороны русских крестьян-переселенцев, воинственно настроенных и вооруженных в свое время царским режимом. Проживая компактно и в довольно большом количестве среди казахского населения, они представляли значительную силу, с которой необходимо было считаться.
Поэтому до открытия Учредительного собрания и его решений относительно казахской автономии, лидеры Алаш считали туркестанскую автономию наиболее приемлемой формой временного национального устройства казахского населения. Однако 8 января 1918 г. большевики разогнали Учредительное собрание, в то же самое время Ташкентский совет направил в Коканд карательную экспедицию, в составе которой были красногвардейские части, пробольшевистски настроенные солдаты городского гарнизона.
В карательных операциях приняли участие и отряды армянских националистов "Дашнакцутюн", отличавшиеся особой жестокостью в отношении мусульманского населения. Сопротивление небольшого отряда националистов, защищавших Коканд, было легко сломлено и после трех дней резни и грабежей город был сожжен./51/
Установление Советской власти в Казахстане растянулось на несколько месяцев - с конца октября 1917 г. до марта 1918 г. Причем она устанавливалась в городах и населенных пунктах с преобладанием европейского населения, как правило, насильственным путем. Подобная ситуация сложилась и в центре Алашской автономии - Семипалатинске, а именно в одном из его районов - Заречной слободе. Основную массу здесь составляли казахи и татары, занимавшиеся в основном торговлей и поставками кожевенного сырья. Так, например, служащий Торгового дома "С. Эрман вдова и К" в Казани Х. Хамидуллин закупал отсюда козьи шкуры и овчину для германской фирмы Дунган Гут в Филадельфии./52/
В результате свержения самодержавия и развития местного самоуправления жители Заречной слободы 15 марта 1917 г. устранили помощника управляющего Заречной слободы Грязева и на его избрали учителя Заречного двухклассного училища К. Муздыбаева. А во время мусульманских праздников - Рамазан в июне 1917 г. казахи на собраниях и митингах постановили открыть самостоятельную городскую Думу, объявив, таким образом, об отделении Заречной слободы в самостоятельную единицу г. Семипалатинска./53/ В это же время слобода была переименована в город Алаш. 19 ноября того же года прошли выборы гласных в городскую Думу, в них приняли участие 3476 человек. 21-22 ноября были избраны председателем Думы - Бийахмед Сарсенов, его заместителем М. Молдабаев, городской головой стал П.И. Шевченко.
Представители новой власти г. Алаш столкнулись, в первую очередь, с проблемой продовольственного снабжения жителей. Несмотря на нормированный отпуск, продуктов питания, керосина, мануфактуры и других товаров явно не хватало. Чтобы разрешить как-то эту проблему городская продовольственная Управа отправляет своего представителя И.Н. Романовича в командировку в разные города России для закупки мануфактуры, машин, железа, гвоздей. Серьезным было положение с деньгами, о чем свидетельствует текст телеграммы Алашской городской Думы в Государственный банк г. Петрограда. В телеграмме сообщается, что запасы мелких денежных знаков истощились, товарообмен, вообще экономическая жизнь края угрожающая и в связи с этим Дума просит принять меры. Ухудшающая экономическая обстановка не только в Алаш, но и в области в целом, обострила и политическую ситуацию в крае./54/ Этим и попытались воспользоваться и большевики г. Семипалатинска, предпринявшие попытку захвата.
О том, что большевики собирались захватить власть в городе сообщила газета "Свободная речь" от 3 января 1918 г., опубликовавшая итоги по выборам, указав число - 5 января. О незаконности этого акта свидетельствует Обращение Временного Областного Совета в Алашскую городскую Управу, в котором говорится, что большевики отказались от вступления в этот орган власти и приступили к захвату власти силой.
В г. Алаш 2 февраля прошел митинг, на котором поляризовались мнения жителей относительно статуса отдельной единицы Алаш. Русское население требовало ликвидировать Алашскую городскую Управу, разогнать казахскую милицию, а казахи настаивали на обратном. Положение в городе усугублялось тем, что городские власти не имели четкого представления как вести себя в создавшейся ситуации. Еще в январе 1918 г. они посылали телеграмму в Оренбург на имя А. Букейханова, занимавшего в то время пост председателя Киргизского (Казахского) национального совета. Ответа на эти телеграммы не было получено, что "вносило тревогу в среду местных киргизских деятелей". В создавшейся обстановке как никогда остро встал вопрос о Казахской автономии.
31 января 1918 г. в г. Семипалатинске областное Земское собрание обратилось к жителям области с предложением поддержать решение о самоуправлении всего Киргизского края, куда входила и Семипалатинская область. Причины в объявлении автономного края собрание объясняло существующими различиями в хозяйственно-экономических, бытовых условиях края от остальной России. Как говорилось в обращении "огромную часть населения области составляют кочевники-киргизы с родовым укладом жизни. хозяйство крестьян-переселенцев еще не имеет сложившихся форм. В области нет не только развитой фабрично-заводской промышленности, но и кустарное производство находится в зачаточном состоянии"./55/
Участники собрания отмечали, что Общекиргизский съезд в Оренбурге высказался за автономию края, " теперь очередь за русской частью населения." Областное Земское собрание считало невозможным проведение декретов Советской власти в Семипалатинской области, так как они негативно отразились бы на интересах жителей и их благосостоянии. Декреты новой власти могли бы быть проведены в жизнь только в том случае, если местная власть будет состоять из людей, близко стоящих к населению Семипалатинской области. Поэтому возложение этой задачи на местный Совет рабочих и солдатских депутатов, который состоял из "людей пришлых, чуждых интересам степи и деревни, связанных, в лучшем случае, только с г. Семипалатинской, собрание считало непоправимой ошибкой"./56/
В связи с началом военных действий против Советской власти в г. Алаш началось формирование казахской военной организации. 5 июня 1918 г. сюда прибыл организованный в степи отряд казахской конницы в 500 человек с офицерами-инструкторами. С ними приехал и председатель Алаш-Орды А.Н. Букейханов. 6 июня отряд был представлен общественности Семипалатинска, где ему была устроена торжественная встреча возле Никольской церкви. На встрече присутствовали представители Военного штаба./57/ Этот отряд был вооружен и обучен военному искусству, имел свою форму одежды, напоминавшую национальный камзол с кожаными прошитыми воротниками. Отряду был учрежден белый флаг, в центре которого находилось изображение юрты, как и на титуле газеты "Казах"./58/
В первых числах декабря 1918 г. подполковник Х. Тохтамышев приступил к формированию второго алашского полка. После этого предполагалось пригласить из уездов молодых людей для прохождения службы в учебной команде с последующим поступлением в ново открывавшуюся школу прапорщиков./59/ Отказываясь признать советскую власть Алаш-Орда вынуждена была опираться на реальную военную силу в крае - казачью армию генерала А.Н. Дутова. Официальное объявление, сделанное 4 ноября 1918 г. "Сибирским правительством" о своей неспособности поддерживать казахскую автономию, полностью изменило ситуацию. Адмирал Колчак еще более ужесточил свое отношение к требованию националов, что заставило их обратиться к Советской власти. Несмотря на амнистию алашординцам в 1919 г., постепенно начались на них гонения: они изолировались от общественной, политической жизни, подвергались нападкам, репрессиям со стороны Советской власти.
Таким образом, анализ общественно-политической деятельности казахской интеллигенции накануне революции и в годы гражданской войны показал ее ярко выраженный антиколониальный характер, направленный на национальное освобождение и всестороннее развитие казахского народа в новых общественно-политических условиях.

1.2. Советская власть и судьбы участников движения Алаш. Начало освещения истории Алаш-Орды (первая половина 20-х годов)

Систематическое и целенаправленное изучение истории алашского движения относится к первой половине 20-х годов. Однако еще в начале ХХ века к проблеме национально-освободительного движения обращались выдающийся ученый и общественный деятель, впоследствии руководитель движения Алаш А. Букейханов (1870-1937гг.) и его единомышленники А. Байтурсынов (1873-1938 гг.), М. Дулатов (1885-1931 гг.) и другие. Без обращения к их работам остались бы непонятными концептуальные проблемы алашского движения.

В своей работе "Киргизы. Формы национального движения в современных государствах" А. Букейханов выделяет два направления в зарождавшемся освободительном движении в Степном крае в начале ХХ века: "с одной стороны, интеллигенция, воспитанная на русской литературе, верующая в европейскую культуру,.. считавшая религиозные вопросы второстепенными"./60/ Эту группу он называет "западниками". Вторую, "воспитывавшуюся в духе восточной ортодоксии и национально-религиозной исключительности", называет "тюркофилами и поборниками панисламизма"./61/ В результате такого расклада политических интересов и ориентиров, автор подчеркивает, что в первом случае организации политической партии она будет соответствовать оппозиционным русским, в частности, "народной свободы", а во втором - мусульманским, татарским партиям.
А. Букейханов, исходя из анализа особенностей развития казахского общества в начале ХХ века, выявил истоки возникновения будущего алашского движения. Следует отметить, что в период его зарождения характерной чертой движения была его малочисленность. Тем не менее, в тех социально-экономических условиях и их проекции на политическую жизнь в казахском обществе, часть национальной интеллигенции, придерживающаяся западной ориентации, пользовалась большой популярностью среди населения. Основная причина роста популярности и авторитета заключалась, во-первых, в "..беспощадной критике и строгом анализе царской политики и протесте против нее"/62/. И, во-вторых, в проведении широкой просветительской работе среди казахского народа. " Оян, казах!" как манифест будущего алашского движения заключал в себе главную идею - пробуждение от средневекового невежества и темноты для борьбы за свою свободу и независимость. Этим проблемам были посвящены многочисленные публикации в газете "Казах"(1913-1919 гг.), первые прозаические и поэтические произведения М.Дулатова, К.Кеменгерова, А.Байтурсынова, М.Жумабаева, Ж.Аймаутова и многих других.
Свержение царизма и возможность осуществления главной цели - национальной самостоятельности - в контексте антимонархического и общедемократического движения в России становятся главной целью следующего этапа в политической деятельности движения "западников". На это были ориентированы организация и проведение областных съездов, в целом укрепившие общенациональные позиции сторонников А. Букейханова. Однако стремительно развивающиеся события осени 1917 г. ускорили созыв второго Всеказахского съезда, объявление на нем национально-территориальной автономии и создания правительства Алаш-Орды. Как подчеркивает А. Букейханов, постановление II Общекиргизского съезда (5-13.12.1917) "было вызвано желанием предотвратить анархию на территории, населенной киргизами, не допустить возможности развития большевизма в степи"./63/ При этом он считает необходимым указать на западническую ориентацию своего правительства, не имевшего сепаратистских замыслов: "киргизский народ ... не желает отделения от России. Мы - западники"./64/
На той же позиции стоял и А. Байтурсынов. Анализируя события 1917-1918 гг. в политической жизни края и роль в ней национальной интеллигенции, он был солидарен с А. Букейхановым в оценке деятельности Алаш-Орды и ее взаимоотношений с различными политическими формированиями как Комуч и Директория, "правительствами" времен гражданской войны, в окружении которых она находилась. Непризнание алашевцами советской власти исходило из характера проводимой политики местными большевиками , творивших те же беззаконие и насилие в отношение казахов, что было и в царское время.
Следует отметить, что эта статья, как и многие другие работы, опубликованные видными национальными деятелями Башкирии, Татарии, Туркестана, Украины, сыграли важную роль в укреплении авторитета Советской власти, ее влиянию на местах.
Таким образом, А. Букейханов и А. Байтурсынов показали объективные причины возникновения оппозиционного движения в лице национальной интеллигенции в Казахстане. Если А. Букейханов обратил внимание на истоки возникновения Алаш, то А. Байтурсынов охарактеризовал его политическую деятельность в период организационного становления как партии и правительства. При этом авторы едины в определении политических целей и форм борьбы данного движения. Они подчеркивают ярко выраженный антиколониальный, общедемократический характер политической, просветительской деятельности национальной интеллигенции. Именно этот фактор стал определяющим в выдвижении ее как лидера национально-освободительного движения, выразительницы общенациональных интересов.
Национальные, а не классовые мотивы являются главными в борьбе казахского народа, считают А. Букейханов и А. Байтурсынов. Последний, несмотря на усиливающуюся классовую тенденцию новой власти, считает ее неприемлемой в отношении казахского общества. Лидеры алашского движения оставались принципиальными противниками большевистских форм и методов социалистического переустройства Казахстана. Несмотря на вынужденный переход на сторону Советской власти, вся их общественно-политическая деятельность начала 1920-х годов свидетельствовала о приверженности ее к прежним гуманистическим, демократическим принципам.
Работы А. Букейханова и А. Байтурсынова, содержащие ценную научную информацию об истории алашского движения, оказались, по существу, последними, написанными ее руководителями. Научность и публицистичность характера этих работ в значительной степени отличают их от последующих публикаций, появившихся в 1920-1930-е годы. С изменением общественно-политической ситуации в эти годы преследовались иные цели и задачи в освещении алашской проблемы.
Начало специального изучения алашского движения в условиях советской власти относится к первой половине 1920-х годов. Появление первых публикаций совпало со временем изучения истории Казахстана как научного предмета. Определяется метод исследования, обозначается проблематика, формируется корпус источников, создаются центры науки и подготовки кадров историков./65/ Но, не успев возникнуть, советская историческая наука Казахстана, сразу оказалась под жесткой опекой догматизированного марксизма и единственно признаваемого им формационного (классового) метода познания. Появление таких чуждых этой дисциплине тенденций как осуществление политических функций, апологетика официальных доктрин и оценок исторического развития свидетельствовало о постепенном утверждении в нем института единомыслия.
Данный процесс происходил в прямой зависимости и влиянии тех общественно-политических факторов, которыми характеризовался этот период времени. Так, например, для пропаганды революционного патриотизма и создания истории большевистской партии и установления советской власти на местах решением ЦК РКП(б) были созданы специальные группы, впоследствии оформившиеся в Институт истории партии ( так называемые "истпарты") - филиалы Института марксизма-ленинизма. Именно они в большей степени повлияли на внутреннюю логику и концептуальные подходы трудов по истории алашского движения. С позиций классового подхода и в угоду большевистской партии в публикациях, посвященных истории установления советской власти в Казахстане всячески очернялись деятельность Алаш-Орды и, в целом, национальной интеллигенции, стоявшей на ее позициях.
Работы по этой проблеме в основном представлены в материалах периодической партийной печати, в немногочисленных, обобщающего характера, исследованиях по истории Алаш. Некоторые сюжеты вкраплены в труды по истории Казахстана, особенно истории национально-освободительного движения 1916 г.
Начало 1920-х годов в Казахстане, как и по всей стране, характеризовалось общим экономическим, социальным и политическим кризисом. Главным же итогом проводимой большевистской партией политики "военного коммунизма" стал голод, поразивший как территорию Центральной России, так и восточные окраины: Казахстан, Туркестан. Голод, как неотъемлемый элемент жизни советской республики после октябрьской революции, носил политический характер, о чем справедливо писал М. Чокай: "голодная политика была направлена на укрепление Советов в национальных окраинах"./66/ Однако такая политика создала угрозу существованию самой власти на местах, повлияла на рост антибольшевистских настроений среди широких народных масс. Свидетельством чему служат многочисленные крестьянские выступления и движения по всей стране, в том числе и в Казахстане в начале 1920-х годов.
Необходимость достижения компромисса между различными слоями общества вынудила лидеров большевизма обратиться к национальной интеллигенции. Именно на нее возлагалась задача проведения "просветительской и революционно-строительной работы". Как отмечал И. Сталин: "было бы неразумно, вредно для дела отталкивать от себя эти ... малочисленные группы местных интеллигентов..."./67/ В 1920 г. председатель Кирбюро ЦК РКП(б) В.Г. Юдовский выдвинул лозунг "Равняйтесь на киргизскую интеллигенцию!" и обратился с призывом отказаться на время от классового подхода в вопросах государственного строительства.
Но эта часть интеллигенции никогда не пользовалась доверием большевистской власти. Одним из доказательств такого отношения служит записка Сталина секретарю ЦК РКП(б) Е.Д. Стасовой об А. Байтурсынове: "Я его не считал и не считаю революционером-коммунистом или сочувствующим, тем не менее его присутствие в ревкоме необходимо"./68/ Конфликты, имевшие место в Казревкоме, после введения в его состав бывших алашевцев, также свидетельствуют о данной тенденции. Так, в октябре 1919 года произошло серьезное столкновение между большевиком В. Лукашевым и Ах. Байтурсыновым, окончившееся тем, что В. Лукашев был отозван в Москву./69/
Однако, достигнутый "компромисс большевизма и национализма" в первой половине 1920-х годов сыграл свою роль в укреплении власти Советов, с одной стороны, и способствовал стабилизации положения в социально-экономической жизни в казахском крае, с другой. В этом заслуга национальной интеллигенции, общественно-политическая деятельность которой была направлена на подъем и развитие казахского народа. Лидеры алашского движения , искушенные в политике и управлении, участники революционных событий, интеллектуалы и высокообразованные специалисты осознавали кратковременность этого компромисса и не питали иллюзий относительно власти и ее вождей .
В свое время А. Букейханов, исследуя вопросы государственного устройства, раскрыл сущность и последствия диктатуры. При этом он не делает различий между диктатурой монархической, буржуазной или социалистической. Диктатура , по его мнению, противоестественная форма власти, конечный пункт развития репрессий: " С одной стороны, диктатуру все как будто отрицают, а с другой, эта же диктатура является общепризнанной панацеей. И выходит, что спор идет лишь о формах ее. Поэтому диктатура , если она будет, еще раз докажет свою несостоятельность, зальет по пути кровью всю страну, внесет всеобщее разорение - и тем не менее этот урок никого ничему не научит, пропадет даром"./70/ В известной "Памятке крестьянам, рабочим и солдатам" он открыто называл большевиков "черносотенцами", стремящихся к единовластию, попирающими демократию, считающими "народ за бессловесное животное"./71/ Свой вынужденный переход на сторону Советской власти алашская интеллигенция рассматривала как возможность предотвращения очередной катастрофы для казахского народа.
Первым шагом к этому было участие лидеров "старой" интеллигенции в организации помощи голодающему населению казахского края. Включение Ах. Байтурсынова, А. Ермекова, Х. Габбасова, А. Кенжина, С. Дощанова, А. Козбагарова, Ж. Аймаутова и других в состав КирВРК и советские органы способствовало организованному и целенаправленному действию в ликвидации голода и его последствий.
Прежде всего, они стремились объединить всех, кто мог бы помочь спасти от голодной смерти значительную часть населения. Как видно из выступления М. Ауэзова в 1921 году на Совещании ответственных Кирработников, главная причина массового вымирания казахов степных районов заключалась в "халатном, безразличном отношении к ним со стороны органов Помголам" и также в пассивном отношении "к этому пожарному делу самих кирработников". Именно к ним, сидящим у власти, обратился М. Ауэзов с призывом не оставлять это дело в таком положении, ибо это не только не допустимо, но и преступно. "Мы за это ответственны и перед кирнаселением, и перед собственной совестью"./72/ Исходя из этого, совещание принимает решение об оказании помощи голодающим через проведение "кампании с призывом всех к помощи степному населению, ...привлекая к этой кампании всех партийных, советских и профессиональных организаций и отдельных кирработников, не работающих в этих органах, а также органов печати"./73/
Как видно из стенограммы протокола этого Совещания, на нем присутствовали А. Джангильдин, М. Ауэзов, Б. Алманов, А. Асылбеков, А. Кенжин, Ах. Байтурсынов, А. Байдильдин, Т. Жургенев, А. Уразбаева и другие представители радикальной и умеренной частей казахской интеллигенции, объединенных в данный момент одной целью.
Одной из важнейших задач в оказании помощи голодающим - борьба с последствиями голода, эпидемии чумы, тифа. Вместе с русскими врачами-эпидемиологами оказывали помощь населению деятели алашского движения - среди них Х. Досмухамедов, А. Сеитов.
Так, А.Сеитов организовал эпидемический отряд, привез из Павлодара 500 комплектов личного инвентаря, палатки. Отряд, в составе которого были А.Сеитов, фельдшеры Г. и Ш.Аймановы , две медсестры объехали все десять волостей, оказывая необходимую врачебную помощь. Благодаря самоотверженному труду, этот малочисленный отряд медиков сумел предотвратить распространение эпидемии, спасти людей.
Именно совместная работа стала определяющим фактором в разрешении данной проблемы и ее последствий. Это же сыграло главную роль в вопросе обретения национальной государственности. Вместе с Т. Рыскуловым, С. Мендешевым алашевцы А. Байтурсынов, А. Ермеков, Х. Габбасов и другие принимали непосредственное участие в подготовительной работе Учредительного съезда, провозгласившего образование КАССР. Благодаря их усилиям, скрупулезному сбору и анализу историко-статистических, экономических, этнографических, картографических данных были определены и установлены территориальные границы автономии Казахстана.
Введение в состав Казревкома А. Байтурсынова и А. Ермекова позволило им включиться в работу по реализации в жизнь провозглашенных идей о национальном самоопределении. Встреча А. Байтурсынова с В. Лениным по вопросу создания Казахской автономии вселила алашевцем надежду на реальное воплощение этой идеи. А. Байтурсынов в письме к Ленину, написанном в 1920 году, предлагал следующее: 1. Поставить во главе управления Киргизским (Казахским - Н.Р.) краем настоящих идейных коммунистов и испытанных честных работников из киргизских интеллигентов, которым народ вполне доверяет, но ни коем образом коммунистов по названию...; 2. Во всех органах власти, введении коих подлежат районы со смешанным населением, представителей угнетенной нации должно быть не менее 3,2; 3. Управление хозяйственно-экономическими учреждениями Кирркая, независимо от централизации, должно находиться в руках киргизов, без всякого раздробления и подчинения другим губерниям или областям под разными предлогами экономического тяготения; 4. Вся политико-культурная работа киргизских коммунистов и революционной интеллигенции должна основываться на Советской социалистической политике; 5. Создать военный округ, объединяющий Киргизию с управлением в г. Оренбурге (в то время столица Казахстана - Н.Р.), гарнизоны в городах должны быть обязательно из киргиз"./74/
А. Байтурсынов, как и другие алашевцы, оставался противником насильственных методов общественного преобразования. Так, оценивая два пути советского строительства Казахстане - насильственный и ненасильственный, он подчеркнул, что "первый путь ясен и понятен. Он достаточно испытан разными царями, повелителями", второй более сложный, требующий некоторых объяснений. Однако, при выборе первого, считал А. Байтурсынов, советское строительство может оказаться на песке, а "при выборе второго - фундамент будет заложен на прочной основе"./75/
Руководствуясь гуманистическими принципами, алашевцы направили всю свою энергию на подъем национального самосознания казахского народа, приобщение его к ценностям мировой экономики и культуры. Ярким тому свидетельством является их деятельность в органах просвещения, науки, культуры, здравоохранения, печати, книгоиздания.
Благодаря созданному под руководством А. Байтурсынова Академическому центру началась систематизированная работа по изучению казахского языка, его графики; появились первые учебники на казахском языке. Ах. Байтурсынов как ученый продолжил свои исследования в области казахской лингвистики, совершенствуя и разрабатывая арабскую графику. В статье "Правописание", опубликованной в журнале "Айкап" еще в 1912 г., он отмечал главную проблему - несоответствие звуков казахского языка с их графическим оформлением. Этому посвятил свое исследование А. Байтурсынов, разрабатывая и совершенствуя казахский алфавит. В результате кропотливого и тщательного изучения и отбора звуков казахского языка и арабской графики к 1924 году была создана оригинальная "байтурсыновская орфография". По признанию крупнейшего российского языковеда с мировым именем Е.А. Поливанова именно эта орфография не нуждается в исправлениях, представляет последний шаг в "историческом формировании национальной графики, которым могут гордиться киргизские (казахские - Н.Р.) деятели просвещения - создатели реформы, как культурным завоеванием"./76/
В развернувшейся в это время дискуссии о переходе на латинскую графику, Ах. Байтурсынов, отстаивал необходимость сохранения арабской графики. Его главным аргументом являлся тезис о том, что переход на латиницу приведёт к потере национальной духовности и культуры, накопленных веками казахским и другими тюркоязычными народами. Не отрицая трудности в освоении арабской графики, он предложил продолжить работу по ее усовершенствованию. Свидетельством тому могут служить его иллюстрированные буквари, выдержавшие несколько изданий в I926 -1928 годах, "Букварь для взрослых" (Оренбург, 1924 г.), "Букварь для красноармейцев" (Семипалатинск, 1926 г.), методические пособия для учителей на казахском языке, "Хрестоматия"./77/
В 1925 г. на V съезде Советов А. Байтурсынов как ревностный защитник и реформатор родного языка поставил вопрос о возвращении народу подлинного имени, основываясь на его истории и культуре. Делегаты съезда единогласно проголосовали за это предложение и приняли постановление о переименовании "Киргизской АССР" в "Казахскую". /78/
В подъёме культурного, образовательного уровня казахского народа в начале 1920-х годов большая заслуга принадлежит Обществу ревнителей казахской культуры "Талап".
Созданное в 1922 г. в г. Ташкенте совместными усилиями Х. Досмухамедова, М. Тынышпаева, М. Ауэзова, его деятельность заключалась в сборе, изучении материалов по истории, этнографии, культуре, традициям, обрядам казахского и киргизского народов. Большую помощь и поддержку "Талапу" оказал Т. Рыскулов, бывший в то время Председателем совнаркома Туркестанской республики. /79/ В январе 1921 г. при Народном комиссариате просвещения республики была организована Киргизская (Казахская - Н.Р.) научная комиссия, председателем которой был Х. Досмухамедов. "Главной ее особенностью было создание научной, художественной и, в особенности, учебной литературы на киргизском (казахском - Н.Р.) языке"./80/
Несмотря на огромные трудности - острая нехватка материально-денежных средств, малочисленность научных кадров - комиссия приступила к подготовке и изданию учебных книг и учебных пособий на родном языке. Как следует из текста краткого отчета, составленного Х. Досмухамедовым, из двадцати наименований учебной литературы, сданных в производство в 1921 г., только восемь было издано. Среди них: "Киргизский букварь", "Киргизская грамматика" в двух частях, "Методические записки по родному языку" А. Байтурсынова, "Киргизская хрестоматия" М. Дулатова, "Программа единой трудовой школы (I ступени)", "Табель-календарь на 1922 г.", "Киргизские былины" в семи выпусках А. Диваева. / 81/
По поручению научной комиссии к работе по созданию учебников привлекались видные ученые и представители казахской интеллигенции. Так, автором учебника "Зоология" в двух частях стал Х. Досмухамедов, им же написан учебник "Анатомия и физиология человека". Один из руководителей тогдашней Туркестанской республики С. Ходжанов составил учебник по арифметике, такой же написал М. Дулатов, а М. Жумабаев - "Теорию словесности киргизского языка".
Важнейшей задачей комиссии являлась научная обработка огромного этнографического материала, собранного ученым-этнографом А. Диваевым. Ценность данной работы, считал Х. Досмухамедовым, не только в его научной значимости, но и в том, что этот материал "является книгой для чтения детей школьного, дошкольного возраста, и пособием по изучению грамматики и теории словесности киргизского языка"./82/
Такой подход к результатам научных изысканий, имевший конкретно-прикладной характер способствовал бы овладению знаниями широких масс. Необходимость в этом для казахов, считал Х. Досмухамедов, заключается в том, что "современная эпоха - эпоха культура. Только знания приведут к культуре. Знания сами по себе не приходят, чтобы овладеть ими надо много трудиться". При этом он особое внимание обращает на необходимость бережного отношения к родному языку: "язык - душа народа. Нация, потерявшая свой язык - потерянная нация"./83/
В 1923 г. выходит первый номер журнала "Сана" - печатного органа научной комиссии. В его работе принимали участие видные ученые, политические и общественные деятели Казахстана: А. Диваев, О. Джандосов, С. Ходжанов, Т. Рыскулов, С. Асфендияров, М. Ауэзов, А. Байдильдин, А. Байгарин, М. Тынышпаев, Х. и Ж. Досмухамедовы, М. Жумабаев и многие другие.
Необходимо отметить, что в 1920-е годы, благодаря покровительству Т. Рыскулова, С. Ходжанова и других, большая группа казахской интеллигенции оказалась в Ташкенте. Часть из них работала в Казахском институте просвещения (КазИНПРОС).
Ведущее место в научно-публицистических материалах занимает историческая проблематика. Не случайно, уже в первом номере журнала "Сана" публикуется статья М. Тынышпаева "История тюрков-монголов", а в 1925 г. отдельной книгой выходит его труд "Материалы к истории киргиз-казахского народа". Не имевший специального исторического образования, но, как и другие представители алашской интеллигенции, обладавший разносторонними, энциклопедическими знаниями, М. Тынышпаев обращается к сложным проблемам истории, этнографии, этногенеза Казахстана. При этом он рассматривает историю формирования казахского этноса в неразрывной связи со всем тюркским миром./84/
А. Букейханов, сосланный в Москву в 1926 г., продолжал заниматься научной работой. По приглашению Президиума Академии наук СССР он являлся постоянным экспертом по Казахстану в составе Особого комитета по исследованию союзных и автономных республик. А. Букейханов руководил научной экспедицией по исследованию малоизученных районов Казахстана - Адаевского уезда . Впервые им были проведены антропологические работы относительно местного населения данного региона. По итогам работы экспедиции им был опубликован научный очерк "Казахи. Антропологическое исследование" (Вып. 15. Ленинград. 1926).
Историческая проблематика интересует и М. Дулатова, опубликовавшего в 1923 г. работу "Іазає, єыр№ыздын аты, тегi тЅралы" в журналах "Шолпан" и "Іызыл Іазаєстан"./85/ Не претендуя на всесторонний охват и освещение этнической истории казахов и киргизов, М. Дулатов выделяет те ключевые проблемы, без которых невозможно создание объективного научного исследования. Прежде всего, он обращает внимание на отсутствие среди казахов профессионалов-историков. Ибо они, считает он, могли бы написать работы, используя традиционные для кочевого общества методы передачи исторической информации - шеж1ре с другими источниками и научно выверенными фактами.
Также как Ш. Кудайбердиев, А. Букейханов, Х. Досмухамедов, М. Тынышпаев, М. Дулатов анализирует и пытается дать свою интерпретацию этнонима "казах". При этом он замечает, что в исторической памяти народа наряду с этим названием сохранилось и другое - "Алаш"./86/ Глубокого исследования, считает он, требует вопрос присоединения Казахстана к России. Однако, этот факт по твердому убеждению М.Дулатова , явился основополагающим в потере казахами своей независимости и государственности. Он солидарен с А. Букейхановым , указавшего на вынужденный характер принятия казахами российского подданства .
Составной частью данной проблемы является история национально-освободительной борьбы казахов против колониального ига. Анализ работ А.Букейханова, Х.Досмухамедова, М.Ауэзова, М.Жумабаева и других свидетельствует о закономерном научном, художественном интересе к данной проблеме, обусловленном попыткой осмысления исторического опыта предшественников в их борьбе за национальную независимость. Особое место в них занимают работы по истории движения Кенесары Касымова (1837-1847 гг.). При этом важным представляются суждения и выводы представителей национальной интеллигенции относительно самой личности Кенесары Касымова, ибо данный вопрос непосредственно был связан с проблемой роли лидера в переломные исторические периоды развития казахского общества.
Так, еще до революции, А.Букейханов, исследуя "Исторические судьбы киргизского края и культурные его успехи", подробно охарактеризовал основные этапы принятия казахами русского подданства. При этом посчитал необходимым отметить тот факт, что "признав свою зависимость от русского правительства, киргизы (казахи - Н.Р.) не сразу помирились с этим положением и даже пытались потом снова восстановить свою независимость, но эти попытки закончились неудачей"/87/ . Эту попытку А.Букейханов связал с именем Кенесары Касымова, который "пытался поднять под свое знамя весь киргизский народ"/88/ .Однако они не увенчались успехами, так как огромная масса кочевого населения осталась равнодушной к воззванию Кенесары. Свое замечание автор оставил без объяснений, ограничившись общими фразами о смелости и удальстве Кенесары и его сподвижников, что осталось в народной памяти. Видимо, из-за цензурных ограничений и запретов он не смог дать должную оценку движению и самой личности хана Кене.
К истории движения Кенесары Касымова он вернулся уже в советское время, опубликовав "Материалы к истории султана Кенесары Касымова" в 1923 г. Эту работу А.Букейханов посвятил памяти своего отца, сопроводив оригинальным стихотворением:
"За годом год хромали годы, Но дух его бунтарской воли,
Прошло их много с той поры, Его борьбы кровавый след,
Как вольный сын степной свободы, Был маяком киргизской голи,
Казнен батыр Кенесары. До дней свободы, дней побед"
Обращают на себя внимание слова автора о том, что борьба Кенесары вдохновляла прежде всего простой народ - голь. Учитывая новую историческую обстановку, приоритет классового принципа в оценках исторического прошлого, А.Букейханову необходимо было подчеркнуть всенародный характер движения для объективной оценки истории движения Кенесары Касымова. Автор считал ошибочными характеристики некоторых современных исследователей, отражавшие те, что в свое время были даны колонизаторскими чиновниками: "Историки Туркестана только вскользь упоминают о нем, - отмечает А.Букейханов,- и видят в нем стремление добиться ханского достоинства" . А между тем, он признает личность Кенесары как "крупную величину,... стремящегося всеми средствами достичь объединения для борьбы с захватными действиями русского правительства"/89/.
Раскрыть истинные мотивы действий хана или, как выражается автор, "выяснить настоящую физиономию Кенесары Касымова", это дело будущих историков. Приведенные далее воспоминания Калигулы Алибекова - участника описываемых событий, раскрывают трагические страницы последних сражений Кенесары, его брата Наурызбая и их сподвижников с киргизскими манапами.
Таким образом, А.Букейханов очертил главные контуры будущих исследований по истории национально-освободительного движения Кенесары Касымова: личность самого Кенесары Касымова как руководителя восстания, его взаимоотношения с основной массой казахского населения, причины поражения. В силу объективных причин, прежде всего, негативного отношения к нему со стороны советских властей А.Букейханову, как и в условиях российского самодержавия , не удалось самому исследовать эти проблемы.
Выяснить природу народных движений, роль их лидеров в истории казахского народа были предприняты Х.Досмухамедовым. Цикл его исторических работ посвящен изучению национально-освободительной борьбы казахского народа по предводительством Срыма Датова, Исатая Тайманова, Махамбета Утемисова, Кенесары Касымова. При этом Х.Досмухамедов рассматривает данные восстания как единый непрерывный процесс развития национально-освободительного движения казахского народа в период колониализма. Основной лейтмотив его исследований - выяснение проблемы взаимоотношений основной массы народа и руководителей, роль последних в исторических событиях Степного края.
Также как и А.Букейханову Х.Досмухамедову было важно выявить причины поражений этих восстаний, исходя из комплексного анализа традиционных социальных отношений в самом казахском обществе и постепенного их разрушения под влиянием, прежде всего, внешних факторов . В условиях усиления российского колониального присутствия в регионе , ликвидации ханской власти, отчуждения пастбищных земель, роста налоговых платежей происходил постепенный рост оппозиционных выступлений казахской знати. Поэтому Х.Досмухамедову необходимо было определить степень влияния представителей верховной власти на умонастроения своих соплеменников, ибо в этом , считал он, кроется причина побед и поражений.
Для выяснения данной проблемы он подробно останавливается на вопросах истории развития национально-освободительных движений ХУIII-ХIХ вв., имевших важное значение в истории Казахстана. Руководимые С.Датовым, И.Таймановым, К.Касымовым , они преследовали главную цель - освобождение казахского народа от российской колониальной зависимости, проводимой Жангир ханом - ставленником имперской политики , - указал Х. Досмухамедов./90/
Важно отметить, что деятели Алаш подчеркивали антиколониальный характер народных движений ХУШ-Х1Х вв. Анализ этих работ по данной проблеме опровергает положение официальной советской историографии о том , что алашская интеллигенция выступала апологетом ханской власти в Казахстане, защищала интересы только имущих классов.
К проблеме сохранения самобытности нации на основе народной педагогики и психологии посвящена научная и общественная деятельность Жусупбека Аймаутова. Как и многие представители казахской интеллигенции, он трудился на ниве просвещения. Продолжительное время Ж. Аймаутов работал в Семипалатинском губревкоме, /91/ а в 1921 г. был назначен на работу в Наркомпрос КирАССР. При этом он не прекращал заниматься литературной, журналистской, переводческой деятельностью. Дошедшие до нас его произведения свидетельствуют о широте таланта, высокой духовной культуре.
Как драматург, он написал несколько пьес на казахском языке. Ж. Аймаутов по праву считается основоположником казахского романа, им были переведены на казахский язык произведения русской классической литературы: "Скупой рыцарь", "Каменный гость" А. С. Пушкина, "Ревизор" Н.В. Гоголя. /92/ В 1924 году Ж. Аймаутов издал учебное пособие "Педагогическое руководство". В 1926 г. выпустил две книги: "Психология и выбор профессии", "Психология" (учебное пособие). Спустя некоторое время вышла его работа "Методы комплексной системы преподавания".
В фундаментальном труде "Психология" детально освещены многие проблемы психологической науки. В книге двенадцать глав, каждая из которых состоит из восьми - десяти параграфов. Особый интерес представляет двенадцатая глава, в которой раскрываются этнопсихологические проблемы в том числе, психика и географическая среда, личность и нравственность, влияние культуры, языка, обычаев, традиций на формирование психики. В другой работе "Психология и выбор профессии", Ж. Аймаутов дает практический совет молодежи по правильному выбору профессии с учетом особенностей и темперамента молодого человека.
Труды Ж. Аймаутова были первыми работами по психологии, написанными на казахском языке; им впервые был проделан колоссальный труд по переводу на родной язык терминов и понятий этой научной дисциплины.
Являясь, по существу, организаторами национальной периодики, алашевцы в начале 1920-х годов участвуют в создании ряда газет и журналов на казахском языке. Особой популярностью пользовались такие издания, как газеты "Ає жол", "Іазає тiлi" (выходила с 1919 в Семипалатинске, первым редактором был Ж. Аймаутов), "Тiлшi", "Енбекшi єазає", журналы "Сана", "Шолпан", "Іызыл Іазаєстан". Тематика их была разножанровой. Здесь печатались научные, публицистические, художественные произведения А. Байтурсынова, Х. Досмухамедова, С. Сейфуллина, Г. Тогжанова, М. Ауэзова, С. Садвакасова, Ж. Аймаутова, М. Жумабаева, К. Сатпаева и многих других.
Проблематика большинства работ носила культурологический, научный характер и была обращена, в первую очередь, к казахской интеллигенции. Именно она представляла собой ту общественную силу, которая могла бы сыграть главную роль подъеме национального самосознания народа, его культуры и образования.
Несмотря на неоднородность и существовавшие различия во взглядах внутри самой интеллигенции, в начале 1920-х годов она представляла собой единую силу, стремившуюся к национальному возрождению. Характерна в этом плане деятельность Т. Рыскулова и его взаимоотношения с представителями алашской интеллигенции. Вместе с А. Байтурсыновым, А. Ермековым, видными деятелями Башкортостана З. Валиди, Х. Исмагуловым он разрабатывает и направляет В.И. Ленину замечания и предложения по проблеме национального строительства и о принципах взаимоотношения пролетарского государства с восточными республиками./93/
Т. Рыскулов принимал непосредственное участие в судьбе Х. Досмухамедова, оказавшегося в трудном положении, без работы, в начале 1920-х годов. Он пригласил его в Ташкент для работы в Наркомате просвещения Туркестанской республики, выдал мандат для перевода семьи из Оренбурга до Ташкента.
Т. Рыскулов дал высокую оценку профессиональной деятельности М. Тынышпаева, как первого и единственного среди казахов инженера-железнодорожника, знания и практические навыки которого не используются, только потому что он был по ту сторону баррикад. С горечью он отмечал негативное отношение и нежелание советских чиновников привлекать к работе X. Досмухамедова, А. Байтурсынова, в знаниях которых нуждался народ./94/
Взаимоотношение части молодой национальной интеллигенции - Т. Рыскулова, С. Ходжанова, С. Садвокасова и других строились не только на уровне личностных отношений./95/ По сути, они были единомышленниками и преемниками алашской интеллигенции, пытавшиеся в новых условиях реализовать идеи национального самоопределения. Благодаря совместным действиям, казахская интеллигенция в начале 1920-х годов сумела на время объединить общество перед угрозой голодного вымирания и объективно способствовала общему подъему общественно-политической жизни республики.
Однако возросший авторитет и влияние алашской интеллигенции вызывал и негативное отношение как в большевистском руководстве в Центре, так и на местах. Особенно беспокоили факты тесного сотрудничества части казахских коммунистов с ними, одним из подтверждений которого служила их совместная работа по национально-государственному устройству.
Использовав ее на время для укрепление собственных позиций в Казахстане, советский режим приступил к изгнанию и уничтожению национальной интеллигенции, применяя испытанный метод "разделяй и властвуй", искусственно разжигая противостояние внутри нее. Причем данная акция явилась частью общей политики большевиков после преодоления кризиса 1921 года, направленной против всей "старой" интеллигенции как в самой России, так и в национальных республиках.
В марте 1922 г. В.И. Ленин в статье "О значении воинствующего материализма (под знаменем марксизма)" настаивал на необходимости "систематической, наступательной борьбы с буржуазной идеологией, с философской реакцией, ... с философскими предрассудками так называемого "образованного общества"./96/
Вслед за развернувшейся на страницах партийной печати "борьбы с буржуазной идеологией" были высланы по постановлению Государственного Политического Управлений (ГПУ) наиболее активные "контрреволюционные" элементы из среды профессоров, врачей, агрономов, литераторов в северные губернии, часть за границу. Среди них были философы: Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, П. Сорокин, ученые-аграрии, математики, писатели.
В Казахстане "борьба с буржуазной идеологией" вылилась в борьбу с "казахским национализмом", носителями которого считалась алашская интеллигенция. В июле 1922 г. Кирбюро приняло решение не допускать бывших алашординцев в состав Кирбюро правительства республики, лишая, таким образом, их возможности участвовать в политической жизни Казахстана.
18 октября 1922 года от занимаемой должности Наркома просвещения республики был освобожден А. Кенжин,/97/ в этом же году были арестованы А. Букейханов (в 1920 г. был заведующем статистико-экономического отдела Наркомзема КирАССР), /98/ М. Дулатов, Ж. Акпаев. Правда, на этот раз их заключение длилось недолго - согласно тексту телеграммы из Ташкента, подписанной председателем ТуркЦИК С. Ходжановым и председателем СНК Т. Рыскуловым, они были освобождены; А. Букейханов отправлен в Москву./99/
Однако только отстранением и тюремным заключением алашевцев власти не ограничились. Следуя указаниям вождя, местные коммунисты приступили к их "идеологическим разоблачениям", избрав для этого историю Алаш и Алаш-Орды. Об изменившемся характере начавшейся политической кампании говорит тот факт, что эта проблема не обсуждалась в начале 1920-х годов. Хотя, как уже говорилось выше, в 1919 году на страницах первого союзного журнала "Жизнь национальностей" была опубликована аналитическая статья А. Байтурсынова "Революция и киргизы", где показаны объективные причины создания Алаш-Орды и роли в ней национальной интеллигенции.
26-27 июля 1922 г. в "Степной правде" появилась статья "К истории революционного движения в Восточной Киргизии" под авторством "Н.Ш.", давшая отрицательную оценку деятельности "Алаш" и его лидеров. Она вызвала ответные публикации Асфендиара Кенжина и Абдрахмана Байдильдина.
Статьи А. Кенжина, посвященные истории алашского движения, были опубликованы в газете "Степная правда", в журналах "Кызыл Казахстан", "Известия Киробкома РКП(б)". В работе "К исторической оценке деятельности Алаш-Орды"/100/ он обращается, прежде всего, к истокам возникновения движения казахской интеллигенции. А. Кенжин подробно анализирует социально-экономическое положение дореволюционного Казахстана. "Киргизия из себя тогда и теперь представляет пастушескую страну с патриархально-родовым бытом, где нет железных дорог, где отсутствует система судоходных рек, где нет крупных фабрик, заводов - стало быть страну, где нет наличия условий для развития революционного рабочего движения в современном смысле такого слова".
А. Кенжин отмечает и такую особенность, как отрицательное отношение населения ко всему русскому как следствие проводимой политики царизма интенсивного изъятия земель у коренного населения, приведшей к кризису и разрушению традиционного образа жизни, усиление русификаторской политики царизма. Крайне низкий уровень культуры населения не способствовал развитию его политического сознания. В этих условиях единственной силой, способной противостоять колониальному гнету и насилию была интеллигенция, "настроенная национально".
Характеризуя ее политическую деятельность в двух революциях, А. Кенжин выделил главную цель - практическую реализацию идеи о праве нации на самоопределение. Сначала они связывали свои надежды с политикой Временного правительства, затем, разочаровавшись, в нем, решили объявить о создании Киргизской автономной национальной республики. Идея создания "Алаш-Орды" заключалась в "защите территориально-национальной автономии без вмешательства других правительств в дела Киргизского правительства", что, по мнению А. Кенжина, было проявлением недальновидности политики правителей Алаш-Орды.
В условиях, когда земли Киргизии были окружены казаками, о проведении самостоятельной политики не могло быть и речи. Свидетельством тому служат события периода гражданской войны; правительству Алаш-Орды пришлось лавировать между Колчаком, Деникиным и Советской властью. В результате двухлетнего существования, делает вывод автор, буржуазному правительству Алаш не удалось создать автономную Киргизию. /101/ Несмотря на столь категоричное заявление А. Кенжина относительно политической деятельности Алаш-Орды, важна методология, предложенная автором. Историю алашского движения он предлагал, рассматривать в органической связи с состоянием социально-экономического развития и антиколониального движения Казахстана. Такой подход позволял исследовать данную проблему в сочетании всех факторов, во всех взаимосвязях и взаимоотношениях.
В статье "К исторической деятельности партии "Алаш" А. Кенжин попытался также раскрыть суть программы этой партии: "В сущности, программа "Алаш" представляет воплощение стремлений буржуазно-демократических слоев киргизского народа; в ней мы находим кусочек эсеровщины (образ правления, земельный вопрос), меньшевизма (программа по рабочему движению), радикализма и др./102/
Однозначными и категоричными оценками деятельности правительства Алаш-Орды характеризовались публикации казахских большевиков М. Атаниязова, С. Сейфуллина, А. Айтиева. Бывший прокурор Казахской АССР М. Атаниязов в статье "Историческая оценка партии Алаш"", прослеживая подробно деятельность лидеров Алаш, сделал вывод об их политической близорукости: "Выступая на стороне Дутова и Колчака, - писал он, - Алаш-Орда придерживалась ошибочного направления, она оказалась по ту сторону Октябрьского переворота"./103/ Такого же мнения был и С. Сейфуллин, опубликовавший с 1922 по 1925 годы в журнале "Іызыл Іазаєстан" главы будущего романа "Тар жол, тай№ак кешу" ("Тернистый путь").
Несмотря на начавшуюся политику гонения алашской интеллигенции, она еще имела вес в обществе. Отстраненные от возможности участвовать в политической жизни республики, деятели Алаш продолжали удерживать свои позиции в области народного просвещения, культуры, науки. Своеобразным признанием ее роли и последним выражением благодарности к ней казахской общественности стал 50-летний юбилей А. Байтурсынова в 1923 году.
На страницах периодической печати появились статьи, посвященные А. Байтурсынову, его жизни и деятельности, вкладу в развитие народного просвещения и образования. И. Омаров в работе "Ученая деятельность А.Б. Байтурсынова" анализирует научно-исследовательскую деятельность Байтурсынова. Его вклад в развитие казахской лингвистики, совершенствование казахского алфавита, считает автор, способствовал приобщению к грамоте значительной части народа./104/
В биографическом очерке М. Дулатова "Ахмет Байтурсынов" подробно освещены этапы становление А. Байтурсынова - поэта, просветителя, борца, ученого./105/ Служение народу через его образование, просвещение, духовное и национальное освобождение - вот чем руководствовался в своей жизни А. Байтурсынов. С такой оценкой роли А. Байтурсынова солидарен и С. Сейфуллин, подчеркивая в статье "50-летию А. Байтурсынова", что вся его деятельность была направлена на бескорыстное служение казахскому народу, который он не делил на богатых и бедных. Несмотря на отсутствие классовых принципов у А. Байтурсынова, автор статьи, считает, что это нисколько не умаляет его общественно-исторической значимости./106/
Однако юбилей А.Байтурсынова стал поводом для выяснения политической благонадежности среди казахских коммунистов, их степени лояльности к алашской интеллигенции. Так, А. Айтиев в статье "Фактические поправки", опубликованной в "Степной правде" критикует С. Сейфуллина в поверхностном освещении политической деятельности А. Байтурсынова. По его мнению, вступление А. Байтурсынова в большевистскую партию было продиктовано необходимостью внедрения в нее для пропаганды "националистических идей". Это вытекало из тезиса А. Айтиева о том, что Байтурсынов, как организатор "националистической" партии "Алаш", оставался на позициях "национализма".
Усиление политического акцента в освещении деятельности алашской интеллигенции становится одной их характерных черт публикаций этого времени. Другой, немаловажной становится тенденция "критиковать" в русскоязычной газете авторов, пишущих на казахском языке. Таким образом, манипулируя общественным сознанием, стало возможным искажать подлинные факты и мысли, создавать образ "врага" в лице алашской интеллигенции. Особенностью же указанных работ является и отсутствие среди авторов самих деятелей Алаш.
Появление первых работ по истории алашского движение в 1922-1923 гг. с ярко выраженной в них политической окраской свидетельствовало о завершение компромисса между большевиками и националами. Растущее сосредоточение власти и административного контроля в центре способствовало подчинению ей национальных республик. На практике осуществлялся марксистский принцип "подчинение социального вопроса пролетарскому", так как при капитализме национальное самоопределение невозможно, а при социализме оно излишне./107/ Рассматривая народы Казахстана и Средней Азии как "резервную революционную пехоту мировой революции на Востоке", /108/ большевистское руководство усиливает идеологическое воздействие, искусственно разжигая классовое противостояние в этих регионах.
Деятельность алашской интеллигенции, в основе которой находились принципы ненасилия и национального единства, вызывает резко негативное отношение к ней как главной идейной силе, противостоящей большевизму. Для борьбы с "буржуазным национализмом" используются такие формы и средства, как: физическое устранение и подавление носителей "националистической" идеологии путем "разоблачения" их политического прошлого. В связи со средоточением в руках большевистской партии всей политической государственной власти, идеологическая борьба с национальной оппозицией в Казахстане в лице алашской интеллигенции приобретает целенаправленный организованный характер, приведший к концу 1920-х и в начале 1930-х годов к трагической развязке.
В целом, в первой половине 1920-х годов, несмотря на изгнание из государственных учреждений и управленческой структуры советской власти, деятели национально-освободительного движения под эгидой Алаш-Орды продолжали активную работу на ниве просвещения и культуры. Вынужденно отстраняясь от активной общественно-политической жизни, тем не менее, они не могли оставаться безучастными к происходящим переменам, о чем свидетельствуют выступления в печати А. Байтурсынова, М. Дулатова, Х. Досмухамедова, М. Жумабаева, А. Байдильдина, М. Тынышпаева и других.
Как бы выражая протест продолжающейся колониальной политике под эгидой советской власти, насильственному переустройству социально-экономического уклада жизни казахского общества, они пытались провести идеи самосохранения культуры и традиций народа, стремления к прогрессу через просветительство. В их выступлениях в печати и литературных произведениях явно прослеживается протест классовой ограниченности новой власти и противостояние режиму.
Таким образом, активная политическая деятельность национально-демократической интеллигенции после окончания гражданской войны перешла в плоскость духовного сопротивления укрепляющемуся тоталитарному режиму пролетарского государства. Стратегия и тактика духовного сопротивления национальной интеллигенции политике советской власти в концентрированном виде сформулированы в статьях и выступлениях А. Байтурсынова, А. Букейханова, М. Дулатова, Х. Болганбаева, опубликованных в журнале "Сана", газете "Акжол" и других изданиях. Их позиции во многом совпадали с политическими воззрениями Т. Рыскулова, М. Султангалиева, Заки Валиди, Мунаввара Кари и других лидеров национальной интеллигенции Татарии, Башкирии, Узбекистана./109/
Попытки консолидации национального движения народов мусульманского Востока, предпринятые уже в начале 1920-х годов (создание весной 1920 г. в Москве А. Байтурсыновым, А. Букейхановым, Заки Валиди, В. Ибрагимовым и другими организации "Иттихад ве Теракки" ("Единение и прогресс") и в январе 1921 г. в Туркестане "Джамиат"/110/ были жестоко подавлены со стороны советского режима. Вследствие всего этого история движения Алаш и Алаш-Орды получила однозначно негативную оценку как буржуазно-националистическое и контрреволюционное, что предопределило официальный характер советской историографии проблемы.

1.3. Алашская проблема в историографии второй половины 20-30-х годов

Нарастающая политизация всех сторон жизни в Казахстане во второй половине 1920-х годов, привела к усилению "разоблачительных", "обвинительных" подходов к истории Алаш и алашской интеллигенции в целом. Особенно активизировался этот процесс после 3-й Всеказахстанской партконференции, рассматривавшей наряду с другими вопросами и идеологическую ситуацию в крае. Выступавший на конференции секретарь ЦК РКП(б) Е. Ярославский обвинил руководящих казахских работников республики в приверженности к идеологии Алаш-Орды и в целом в националистических ошибках, что вызвали бурный протест со стороны Н. Нурмакова, С. Сейфуллина, С. Садвокасова, А. Асылбекова и других./111/

В условиях почти полного отсутствия специалистов-историков, основными авторами работ по истории Алаш выступали партийные, государственные деятели, поэтому их публикации, вызванные политическими, идеологическими потребностями, имели не только прикладной характер, но являлись своеобразным продолжением их политической деятельности.
Эта особенность наиболее рельефно проявилась в характере работ в указанный период времени. Внешний их облик существенно не изменился, по-прежнему это были небольшие по объему и охвату статьи. Однако, в их содержании уже нельзя не заметить смещения центра тяжести в сторону выявления социальной природы Алаш, основных этапов ее деятельности, целей и задач движения.
Отличительной особенностью второй половины 1920-х годов в историографии алашского движения является появление документально подкрепленных и аналитических работ, опирающихся на программу Алаш-Орды и источники, раскрывающих конкретные действия руководители Алаш-Орды и их взаимоотношения с белым движением.
Освещение указанных вопросов происходило в условиях борьбы с "буржуазно-националистической идеологией" Алаш-0рды./112/ Как известно, кампания по разоблачению "контрреволюционной" деятельности Алаш-Орды усилилась с приходом Ф. Голощекина на должность секретаря Крайкома ВКП (6). Установка по разоблачению алашевцев, выдвинутая им в Отчетном докладе Казкрайкома РКП (б) Всеказахстанской партийной организации конференции в 1926 г. стала, по существу, руководством к действию при анализе истории Алаш.
Выдвинутый Ф. Голощекиным тезис об "объективно-революционной роли" движения казахской интеллигенции до февральской революции и о "контрреволюционном его перерождении после", стал основополагающим в целом ряде исследований, вплоть до середины 1930-х годов.
В брошюре "Алаш-Орда. Краткий исторический очерк о национально-буржуазном движении в Казахстане периода 1917-1919 гг.", А.К. Бочагов попытался с этих позиций показать алашскую историю. "В первый момент она (Алаш-Орда - Н.Р.) выступала против империалистического царского самодержавия и тогда она была прогрессивной" революционной силой, ее поддерживали массы в большей мере."/113/ В этом заключалась ее, считает автор, объективно-революционная роль. Развитие алашского движения происходит по восходящей линии, высшей точкой является декабрьский 1917 съезд в Оренбурге. Там и произошло по мнению А.К. Бочагова, "полное организационное оформление партии Алаш и выработана политическая программа"./114/ Классовый характер в освещении истории Алаш, узкие хронологические рамки не позволили А.К. Бочагову вскрыть причины возникновения и социальную природу алашского движения. Его оценочные позиции полностью совпадали с официально принятой схемой освещения данной проблемы.
В июле 1926 г. по постановлению КазЦИК была создана комиссия по организации празднования 10-летнего юбилея национально-освободительного движения 1916 года в Казахстане. Как свидетельствуют протоколы комиссии, был разработан комплекс организационных мер - создание отделов по сбору и изучению исторических материалов по событиям 1916 г. при губернских музеях республики и пропаганда этих материалов в средствах массовой информации./115/ Одновременно, в ходе развернувшейся дискуссии о восстании 1916г., были предприняты попытки определить место и роль национальной интеллигенции в истории национально-освободительной борьбы казахского народа.
Поводом к ней послужила работа Т. Рыскулова "О восстании казахов и каракиргизов в 1916 г. ( К 10-летней годовщине). Основные экономические и политические причины восстания". На основе анализа всех указанных факторов автор вскрыл причины восстания, сделав вывод о его национально-освободительном характере, показал расстановку политических сил накануне восстания"./116/
Т. Рыскулов подверг глубокому исследованию экономические проблемы дореволюционного казахского края, особо подчеркнув колонизаторскую сущность аграрной политики царизма. Так, характеризуя социальное положение населения Семиречья, он показал доминирующее положение русских переселенцев вследствие захвата ими большей части поливной земли. При этом Т. Рыскулов приводит следующие данные: "В Джетысуйской губернии (в старых границах) было к 1916 г. всех поселков 600, а обрабатываемой земли занятой ими было I 200 000 дес., включая всех видов вообще - 4 193 520 дес. (по данным бывшего переселенческого управления), изъятых из ведения казах-киргизского населения. В Сырдарьинской губ. к тому же времени было поселков 260 и занятых ими земель 607 000 дес./117/ Ситуация с землей была аналогичной в северных и центральных районах Казахстана. Как и Г. Сафаров, который считал ошибочным мнение о высокой культуре русских переселенцев,/118/ Т. Рыскулов сделал такой же вывод, опираясь на данные отчета О.А. Шкапского. Он обращает внимание и на демографические последствия колонизаторской политики царизма, "приведшие к постепенной убыли казахского и киргизского населения; за период с 1902 no 1913 год численность его сократилась приблизительно на 8-9 %./119/
Экономическое господство европейского населения в Казахстане усиливало межнациональные противоречия. Следствием этого, по мнению Т. Рыскулова, было полное отсутствие связей в революционном движении между европейскими и казахскими трудящимися. Его позиция в этом вопросе совпадала с выводами А. Кенжина и Г. Сафарова. Последний считал, что никакой революционной идеологии и революционной организации не было./120/ Единственной силой, способной пробудить национальное самосознание являлась казахская интеллигенция. Социальную природу движения Алаш Т. Рыскулов определил как буржуазно-националистическую, либеральную, примыкавшую к кадетской партии.
Выводы Т. Рыскулова, сделанные им при анализе событий 1916 г., вызвали в общественной и научной среде республики неоднозначную реакцию. Оппоненты обращали внимание, в первую очередь на отсутствие у него классового подхода к рассматриваемому явлению. Отсюда, по их мнению, имело место ошибочная трактовка им роли казахской интеллигенции, российского пролетариата и крестьянства, национальной буржуазии и байства. /121/
Так, Е. Федоров считал, что в 1916 г. буржуазная интеллигенция играла двойственную роль: с одной стороны, выступала против царских чиновников, таким образом, оказывала поддержку народным массам, а с другой, боялась ее и помогала царским вербовщикам в посылке "туземцев" на тыловые работы. Исходя из этого, автор сделал вывод о том, что восстание 1916 г. явилось движением широких трудящихся масс, а не национальной буржуазии. /122/
П. Галузо также придерживался мнения о классовом характере этого восстания, о неспособности национальной буржуазии и байства выступать в роли руководителя. Ив. Меницкий (слушатель Института красной профессуры), отвергая положение Т. Рыскулова о национальном характере восстания, считал вообще недопустимым постановку проблемы в таком виде. Отстаивая классовый принцип, он подчеркивал, что восстание было направлено прежде всего против местных эксплуататорских классов./123/
Турар Рыскулов, отстаивая свои взгляды, утверждал, что восстание имело все признаки общенационального движения. Поэтому нередки были случаи, указывал он, когда во главе восставших стояли крупные баи и манапы. Свои суждения по этой спорной проблеме он изложил в брошюре "Казахстан". /124/
Исследуя проблему истории национальной интеллигенции, автор уделил серьезное внимание процессу ее возникновения, особенностям развития, охарактеризовав как социальные корни, так и этапы ее общественно-политической деятельности. Исходя из этого, Т. Рыскулов сделал вывод об общедемократическом характере движения в целом. Как и в предыдущей работе, он подчеркивал, что основной задачей в деятельности казахской интеллигенции стала проблема национального освобождения, возрождения нации, ее культуры.
Позиция Т. Рыскулова в целом соответствовала официальной точке зрения о прогрессивной роли интеллигенции до Февральской революции. Различными были лишь подходы к решению проблемы. Т. Рыскулов справедливо считал, что классовый подход является слишком упрощенным при исследовании истории национально-освободительной борьбы 1916 г. По его мнению, этот метод не способствовал правильному пониманию таких вопросов, как последствия колониальной политики царизма, расстановка политических сил в казахском обществе и их отношение к восстанию.
Работы Т. Рыскулова свидетельствуют о том, что несмотря на складывающуюся обстановку в исторической науке, творческое рациональное начало еще присутствовало в подобных исследованиях. Правда, из-за политического давления ему пришлось позже отказаться от многих своих взглядов, признать их "ошибочными" и следовать тем, которые стали господствующими в науке.
"Использовав" национальную интеллигенцию, на начальном этапе советского строительства, Ф. Голощекин поставил цель - устранить ее как главную противостоящую силу в осуществлении политики "малого Октября" в Казахстане.
Массированная атака на интеллигенцию проходила по всем направлениям политической, культурной жизни республики. На страницах партийной печати публиковались выступления Ф.Голощекина, в которых он четко определял задачи борьбы с казахской интеллигенцией. Так, на VI Всеказахстанской конференции Ф. Голощекин обвинил "Академический центр" (А. Байтурсынова) в извращении партийной линии: "Составлена и издана отдельная книга, содержащая около 5 тыс. терминов на казахском языке ... Масса в них не разбирается ... Имеются огромные извращения, кажется всем известно, что "интернационал" там переведен чуть ли не как насильник - совершенно невероятная вещь". Перейдя затем к определению роли и места интеллигенции, он сделал далеко идущий по своим последствиям вывод "... мы должны руководить ею, а не она нами ... Нетерпимо такое положение, что она, чуждая, совершенно враждебная нашей идеологии очень сильно влияет на различные стороны нашей жизни"./125/ Компания против "националистов" началась прежде всего в казахской литературе и культуре вообще, поскольку после всех "партийных чисток", проведенных в 1921-1922 гг., деятелям национальной интеллигенции дозволялось трудиться лишь в этой сфере общественной жизни.
Осенью 1927 г. в газете "Советская степь" некто "С.К." сообщал, что "политическое направление произведения определяется принадлежностью автора к тому или иному течению. По предварительным подсчетам, авторами-националистами выпущено 14 названий ... У националистов несколько больше разнообразия в авторах (Байтурсынов, Ауэзов, Дулатов, Кеменгеров, Омаров, Абай, Джумабаев) ... Националисты в ярких красках воспевают степь и казахский народ, вне классовой сущности, а по существу, направили свое перо против советской власти"./126/
В пятом номере журнала "За партию" 1928г. (орган Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) и Казкрайкома ВКП (б)) появилась статья известного литературного критика, общественного деятеля Г. С. Тогжанова (1900-1938 гг.) "Против национализма, обывательщины и комчванства в казахской литературе и критике". В том же году она была напечатана и в газете "Советская степь".
"Еще не так давно - 3-4 года назад, - указывал Г. Тогжанов, - наши националисты доказывали в своих больших критических статьях "общенациональность" казахской художественной литературы, отсутствие в ней классовой идеологии; ... что искусство, в частности, литература, не подчиняется политике и что политические ... интересы чужды ей. Так писали молодые идеологи казахских националистов Ауэзов, Искаков, Аймаутов и К0 в нашей партийно-советской печати, в частности, в газете "Ак жол" и в журналах "Шолпан", "Сана" и т.д. ... "теория" националистов не встречала никакого отпора и опровержения со стороны казахских коммунистов. Казахские коммунисты, если не солидаризировались, то, во всяком случае, не считали нужным, необходимым разоблачать эту идеологию"./127/ Как неприятный, но имевший место в истории факт, подчеркнул он, "господство" казахской националистической идеологии до 1925 г.
Изменение политической ситуации Г.Тогжанов связывал с идейным укреплением Компартии Казахстана, что непосредственно повлияло на положение на "культурном и идеологическом фронте". Это нашло свое выражение в систематическом разоблачении националистов, их идеологии. Но, как отмечал автор, они не сложили оружия и избрали полем своей деятельности казахскую литературу.
Для вытеснения "националистов" из этой сферы нужны, считал Г. Тогжанова, усилия не только партийных работников, но и представителей новой пролетарской литературы. Главное отличие литературы "националистов" от литературы пролетарских писателей автор видел в содержании - тогда как "писатели-националисты воспевали казахскую старину, казахских баев, ханов, батыров, идеализировали националиста-интеллигента", новые пролетарские писатели "воспевают революцию, ее вождей (Ленина, Маркса), рабочего, отображают жизнь казахских трудящихся, в частности, казахской бедноты и батрака, создают в литературе новых людей - новых типов - тип казахского рабочего, бедняка-коммуниста, комсомольца, казашки-общественницы"./128/
Так как в это время идейно-политическая жизнь республики характеризовалась усиленной борьбой с "садвокасовщиной", как одним из проявлений "националистического уклона", то и Г. Тогжанов решил внести в нее свою лепту. По словам автора статьи, в "национализме С. Садвокасова нет ничего нового, его национализм тот же самый, только иными словами повторяющий, что говорят националисты".
Проявление "национализма" Тогжанов наблюдает повсюду, в том числе и в быту казахских работников: "Есть у нас известная часть казахской интеллигенции (включая и коммунистов), которая влюблена в казахское прошлое и во всякой казахской отсталости находит какой-то признак национальной гордости, достойной поддержания, сохранения и популяризации. Даже "биш-бармак", "насыбай", "кок- пар" - все это считается чуть ли не национальной гордостью казахского народа". /129/
Критики Г. Тогжанова не избежали и писатели-коммунисты С. Сейфуллин, С. Муканов. Их он разоблачает в "обывательщине" и "комчванстве". Автор дает оригинальную трактовку понятию "обывательщина": "... в наших условиях очень трудно провести определенную грань между национализмом и обывательщиной. Обывательщина являлась и является одним из главных вдохновителей национализма".
"Обывательские" мысли С. Сейфуллина автор увидел в его поэме "Чан-Зо Лин", в стихотворениях "Жумсак вагонда", "Тјрме толкынында", "Сыр-сандык". Критикуя его за неудачный выбор сюжета поэмы "Чан-Зо Лин" (в ней описывается история взаимоотношений двух китайских генералов), Тогжанов указывал на проявление "обывательщины" в неверном понимании таких моральных ценностей, как "верность и любовь к матери": "В понимании старой казахской общественности самое священное, самое высшее - это верность, любовь к матери. То же самое проповедует т. Сейфуллин. Едва ли здесь нужно разъяснять, что "верность матери" ничего общего с марксизмом не имеет. Абсолютную, священную верность к матери коммунисты не признают, мы признаем верность пролетарскому классу и его руководителю - коммунистической партии"./130/
В свою очередь С. Сейфуллин обвинял Г. Тогжанова в недобросовестном подходе к его произведениям, в искажении его мысли, пытаясь найти в них какой-нибудь уклон. Одновременно он подчеркивал, что всегда боролся с проявлениями "алашординской идеологии" в казахстанской литературе, критикуя известного "алашординского мистика Жумабаева".
Развернув "поиски классовых врагов" среди казахской интеллигенции на страницах газет и журналов /131/ Ф. Голощекин добился главного - с помощью писателей-пролеткультовцев были найдены идейные обоснования для репрессивных мер против видных представителей алашской интеллигенции.
Здесь следует отметить, что развернувшаяся в республике кампания по конфискации имущества и скота так называемых баев и полуфеодалов, переход к массовой принудительной коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса, широкомасштабное промышленное строительство, основанное на подневольном труде, дали повод Советской власти предпринять ряд упреждающих мер: была нейтрализована оппозиция внутри самой партии, а ее лидеры Л. Троцкий, Л. Каменев, Г. Зиновьев и другие были высланы в отдаленные районы СССР, в том числе, в Казахстан, кроме того в национальных республиках была ликвидирована возможная оппозиция режиму в лице участников национально-освободительного движения в I9I7-I920 годах. Так, в 1928-1939 гг. в Татарии и Башкирии подверглись аресту участники национального движения, на Украине - лидеры IV Всеукраинской Рады, в Крыму - лидеры и участники партии "Милли Фирка", в Узбекистане - "Иттихадве Теракки", "Шуро-и исламия" и так далее./132/
Одновременно готовилась расправа и над лидерами Алаш. К этому времени "разоблачения контрреволюционной сущности" Алаш-Орды достигли определенной ступени. В 1929 году был составлен и издан сборник документов и материалов "Алаш-0рда" под редакцией Н. Мартыненко с предисловием У. Исаева. В него вошли программные документы, протоколы съездов представителей киргизского народа, переписка правительства Алаш-Орды с руководителями белого движения в Сибири и на Урале, действия руководителей на разных этапах гражданской войны и т.д.
Следует отметить, что большинство документов, отражающих работу Всеказахских съездов, сама программа (вернее ее проект) партии Алаш были изданы в сборнике в переводе на русский язык. При этом текст перевода сознательно искажался, а неточности или фальсификация содержания некоторых документов давали повод идеологическим и карательным органам развернуть активную кампанию по травле лидеров и участников движения.
В 1929 г. органами ОГПУ были арестованы свыше 40 деятелей науки и культуры Казахстана. 4 апреля 1930 г. А. Байтурсынов, М. Дулатов, Х. Габбасов, А. Байдильдин, Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были приговорены к смертной казни. В январе 1931 г. приговор был пересмотрен в отношении А. Байтурсынова, М. Дулатова, М. Есполова, которым заменили смертную казнь 10 годами тюремного заключения; М. Жумабаев, Е. Омаров, Д. Битлеуов также были приговорены к 20-летнему заключению. Х. Габбасов, Ж. Аймаутов, Д. Адилев, Х. Балгимбаев, А. Байдильдин, Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были расстреляны./133/
Однако репрессии не обошли стороной тех, кто содействовал, вольно или невольно, ликвидации своих идейных противников. В этом отношении показательна судьба самого Габбаса Тогжанова. Несмотря на все его многочисленные выступления в прессе с разоблачительными статьями и предложениями усилить идеологическую борьбу во всех областях общественно-политической жизни, в 1929 г. в газете "Джетысуйская искра" появилась заметка "О тов. Токжанове. (Из выступления т. Ф.И. Голощекина в клубе печатников, г. Кзыл-Орда". /134/
Приведем лишь некоторые выдержки из нее: "Токжанов (так в тексте - Н.Р.) - крупная фигура в казахской действительности. Интеллигент, сын бая. В 1918 был активным членом и секретарем "культурно-просветительского общества, являвшегося выразителем националистических настроений буржуазной казахской интеллигенции. С 1922 по 1926 т. Токжанов ... был активным членом известной "садвокасовской группировки", пытавшейся сломать в пределах Казахстана четкую партийную линию, насквозь пропитанной чуждой националистическо - буржуазными настроениями".
Обвинения, выдвинутые Голощекиным, были самыми распространенными и действенными в тот период времени. Уже в 1932 г. Г. Тогжанова будут обвинять в проявлениях "национализма", выражавшихся, по мнению "обвинителей", в недостаточной критике "алашордынской идеологии"./135/
"Признав" справедливыми все обвинения в свой адрес, Тогжанов приступил к их "исправлению". По существу, это был следующий этап в "разоблачительной" деятельности писателя-критика. В журнале "Большевик Казахстана" появилась его статья "О Байтурсынове и байтурсыновщине", в этом же году она вышла отдельным изданием./136/
Еще в 1929 г. Г. Тогжанов вместе с известными казахскими общественными деятелями О. Джандосовым, А. Байдильдиным, С. Сафарбековым и другими подписал письмо-обращение "О творчестве писателей-казахов", направив его в редакцию газеты "Правда" и в издательство "Литературная энциклопедия". В письме выражалось несогласие с той высокой оценкой, которую дали составители энциклопедии творчеству М. Ауэзова, А. Байтурсынова. Редакции было рекомендовано осветить их деятельность как "буржуазных националистов"./137/
Поставив перед собой цель - до конца разоблачить лидеров Алаш, исходя из соответствующих партийных установок, Г. Тогжанов охарактеризовал все творчество и деятельность А. Байтурсынова как антинародное, реакционное. "Не было никакой разницы между вождями национальной интеллигенции от обыкновенных монархистов - черносотенцев"./138/ Поэтому и само движение никогда не было прогрессивным, так как у них отсутствовал призыв к "социалистической революции" и классовой борьбе.
Взгляды Г. Тогжанова в оценке роли и места алашской интеллигенции отличались крайностью суждений, что вообще было характерно для идеологии "левых коммунистов, несущих в себе два противоположных начала, заложенных в абсолютном отрицании ценности любых явлений, присущих старому строю и в абсолютной идеализации будущего общества"./139/
Однако активная борьба с так называемыми "националистами" не позволила Г. Тогжанову избежать повторения их трагической судьбы. В списке расстрелянных 25 февраля 1938г. мы находим его фамилию вместе с С. Сейфуллиным, С. Мендешевым, К. Жубановым, Т. Жургеневым и многими другими./140/
После публикации в журнале "Пролетарская революция" в 1931г. № 6 письма И.В. Сталина "О некоторых вопросах истории большевизма", перед казахстанскими коммунистами ставилась задача консолидировать силы для "повышенной бдительности в борьбе против чуждых нам теорий"./141/ Особое внимание отводится борьбе на "историческом фронте", где вновь возобновляются "разоблачения" алашординцев и их роли в революционном движении края.
В начале 1930-х годов в работах продолжал доминировать партийный тезис "об объективно-революционной роли" алашского движения в период I-й русской революции и о его "контрреволюционном перерождении" после. Так, Е. Федоров определил алашское движение как "субъективно контрреволюционное, связанное с надеждами на победу российской буржуазии", в то же время "приобретало значение объективно-революционного" в борьбе с самодержавием./142/
С. Асфендияров, продолжая мысль Е. Федорова, считал, что "...несомненно, буржуазно-демократическое движение, которое начало проникать в казахскую степь и возглавлялось казахской национальной интеллигенцией, было объективно-революционным. Однако, по мере, развития этого движения ... оно переходит в контрреволюционное"./143/ Г. Тогжанов подчеркивает, что руководство национально-освободительным движением в крае принадлежало лидерам Алаш Букейханову и Байтурсынову./144/
Исходя из общепринятой схемы развития революционного движения в восточных регионах по аналогии с европейским, авторы определяли социально-классовый состав алашского движения. Так, А. Бочагов придерживается мнения, что "Алаш-Орда защищает интересы мелкой национальной буржуазии",/145/ Г. Тогжанов убежден, что она была идеологом всего казахского байства. /146/ Т. Рыскулов считает, что "национальная интеллигенция ... защищала интересы казахской имущей верхушки (баи, торговый элемент, администрация), интересы же широких масс ей были далеки"./147/
С. Асфендияров, исследуя историю национально-освободительного и революционного движения в Казахстане, особое внимание обращал на его социальную, политическую и идеологическую направленность. Поэтому причины возникновения национальной интеллигенции он связывал с воздействием внешних и внутренних факторов, определивших ее политическое лицо, повлиявших на ее малочисленность и неоднородность. Поэтому, считал автор, "совершенно недопустимо для марксиста говорить о дореволюционной интеллигенции вообще. Ее надо делить на три группы: I. Интеллигенция, отражавшая идеологию демократических низов (имевшая разные оттенки), 2. Интеллигенция, отражавшая идеологию либеральной и оппозиционно настроенных к русскому царизму национальной буржуазии, 3. Интеллигенция, отражавшая идеологию полуфеодалов, для которых правительство было своим правительством"./148/
Отражая интересы зарождающейся либеральной буржуазии, алашская интеллигенция, по его мнению, имела двойственность политических взглядов. Отсюда следует его вывод о ее прогрессивности в период I русской революции, когда она стремилась к национальной консолидации, занималась разработкой литературного языка и письменности. Отказывая ей в революционности, С. Асфендияров исходил из того, что движение было верхушечным, охватившим лишь немногие слои казахской буржуазии и интеллигенции, кроме того, в программе Алаш отсутствовал призыв к свержению монархии, а в "Казахе" - печатном органе движения - не публиковались сообщения о рабочем движении в России.
Для работ С. Брайнина и Ш. Шафиро характерно резко негативное отношение к роли и деятельности алашской интеллигенции. Они отказывают ей в прогрессивности, подчеркивая, что уже изначально она имела все признаки "реакционности и классовой ограниченности", так как отражала интересы байства, отвлекала от борьбы народные массы./149/
Именно эта позиция стала основным лейтмотивом в дискуссии о роли Алаш-Орды, организованной Казахским научно-исследовательским институтом марксизма-ленинизма (КНИИМЛ) в 1935г. "Эта дискуссия способствовала выявлению контрреволюционной сущности Алаш-Орды и окончательному разоблачению ее гнусной, подлой роли в истории казахского народа", - отмечал директор КНИИМЛ А. Лекеров./150/ Определяющим в методологии изучении истории алашского движения стало полное отрицание тезиса об "объективно-революционной роли в дореволюционный период".
В 1935г. выходят "Очерки по истории Алаш-Орды" С. Брайнина и Ш. Шафиро. Структура и содержание этой работы соответствуют утверждавшимся в тот период времени марксистско-ленинским принципам и методам освещения истории национально-освободительного движения в крае. Исходя из этого, авторы не делали разграничении между ним и пролетарским движением европейской части России. Механический перенос методов его анализа способствовал откровенной фальсификации исторических фактов.
Игнорируя особенности развития социально-экономической жизни Казахстана, авторы "Очерков..." скалькировали формы классовой борьбы российского пролетариата и крестьянства на национально-освободительное движение казахов начала XX в. Отсюда следовало примитивное толкование таких понятий как "байство" - это "класс с типичными для него феодальными чертами" и алашской интеллигенции как "пресмыкающейся перед российским империализмом"./1/ Поэтому, считали они, алашская интеллигенция не могла руководить движением и в этом видели ее реакционность.
С этой же позиции дана оценка роли и деятельности лидеров казахской интеллигенции А. Букейханову, М. Сейдалину, М. Каратаеву и другим. "Ни один из них не претендует на ленинскую характеристику боевого демократизма", - констатировали авторы "Очерков..."/152/
Несмотря на явно тенденциозный характер, тем не менее в 1935 г. "Очерки ..." были изъяты по решению бюро Казкрайкома, а редактору И. Ванаг, указав на "допущенный им гнилой либерализм", объявили выговор. Главная причина столь резкой оценки состояла в том, что авторы собрали в приложениях "ряд высказываний алашординских лидеров, программу партии, важнейшие воззвания и решения алашордынских съездов"./153/
Рецензенты книги Э. Генкина и А. Ломакин отмечали в статье "Против алашордынской контрабанды": "из сорока четырех документов примерно шестнадцать - царского и Временного правительств, двадцать восемь - Алаш-Орды. В приложениях нет ни одного советского документа, направленного против Алаш-Орды"./154/ И. Кабулов считает, что "...вместо истории борьбы нашей партии с Алаш-Ордой они (Брайнин С., Шафиро Ш. - Н.Р.) попытались показать борьбу алашордынской контрреволюции с нашей партией"./155/ А публикация документов явилась, по его мнению, ни чем иным, как пропагандой "контрреволюционных идей "Алаш"./156/
Недостатки и просчеты в хозяйственном, советском, культурном строительстве, как правило, связывались с деятельностью алашской интеллигенции, с влиянием "алашордынской идеологии". Так, А. Асылбеков видел причину торможения политики коренизации в госаппарате в "саботаже местной национальной интеллигенции", /157/ а А. Лекеров и Т. Жургенев, выступая за "научность переводов классиков марксизма-ленинизма" на казахском языке, считали необходимым отказаться от "националистических теорий в языковом строительстве и вопросах терминологии"./158/ В мае 1935 года было принято решение об изъятии и сборника Н. Мартыненко "Алаш-Орда", состоявший также из документальных материалов по этой проблеме.
Окончательные же решения по изучению истории Алаш был вынесены на I съезде Компартии Казахстана (5-12 июня 1937 г.), сохранившие свою силу и в последующие годы. Одной из определяющих явилась партийная установка на показ "контрреволюционной и продажной сущности Алаш-Орды на примерах восстания трудящихся масс 1916 г., на примерах гражданской войны". Все это было необходимо для "разгрома и развенчания неверной и вредной теории об объективно-революционной роли алашской интеллигенции"./159/ Именно по данной схеме происходило освещение истории алашского движения в отечественной историографии вплоть до конца 1980-х гг. ХХ в.
К 1937-1938 гг. в горниле политических репрессий был уничтожен весь тонкий пласт алашской интеллигенции. Однако, только их физического уничтожения оказалось недостаточно для усиливающейся тоталитарной системы. Историческая наука Казахстана, оказавшись под жестким контролем партийной идеологии, способствовала укреплению классовых стереотипов относительно роли и деятельности алашской интеллигенции в истории Казахстана.
Со второй половины 1920-х до конца 1930-х годов особенно четко прослеживается тенденция от признания "объективно-революционной ее роли до Октября" до полного "развенчания этой теории и показа ее антинародной сущности" после. Следует признать существование до начала 1930-х гг. двух позиций относительно алашской интеллигенции среди исследователей Казахстана. Наглядным подтверждением тому служат их публикации в республиканской партийной и советской печати. Малочисленная часть сторонников показа действительной роли национальной интеллигенции (Т. Рыскулов, С. Садвокасов, С. Мендешев, С. Асфендияров) исходила из объективных условий возникновения и идеологического оформления взглядов алашской интеллигенции. В основе которых, справедливо считали исследователи, находились вопросы национального освобождения казахского народа, а не социального.
Однако эта позиция шла вразрез с утверждающимися партийными положениями о тесной связи изначально социалистически ориентированным национальным движением народных масс с общероссийским пролетарским движением. Если до середины 1920-х годов в казахстанской историографии допускались дискуссионность в исследовании данной проблемы, то к 1930-м годам любое инакомыслие по ней рассматривалось как "антинародное", "контрреволюционное" и имело довольно жесткие последствия. Поэтому не случайным было появление значительного количества работ с ярко выраженными классовыми подходами по этой проблеме. Алашское движение и ее лидеры были обвинены в "предательстве" народных интересов, подверглись репрессиям и сама тема фактически была закрыта для научного исследования.

жүктеу/скачать 132,71 Kb.

Достарыңызбен бөлісу:

1 2 3 4 5 6 7