Очерки социально-экономической истории казахстана

ту по осуществлению столь желанной им бестоварной 
утопии. Суть его сводилась к попытке непосредственно­
го перехода к так называемому коммунистическому про­
изводству и распределению. Эта политика стала обозна­
чаться как "военный коммунизм" B рамках ее делалась 
ставка на полное блокирование рыночных, товарно-де­
нежных отношений, подмену экономических институтов 
и стимулов внеэкономической директивно-распредели­
тельной системой. Попросту говоря, это означало пол­
ную натурализацию экономической жизни, беспрецеден­
тное распространение на все ее сферы жесткого государ­
ственного контроля, повсеместное внедрение уравнилов­
ки, понимаемой как воплощение социалистической идеи 
равенства. 
Понятно, что такая политика отнюдь не способство­
вала санации экономического организма, стимулировала 
падение, но вовсе не рост эффективности труда, еще в 
большей степени разрушала и без того подорванное в годы 
военного лихолетья производство. По данным промыш­
ленной переписи 1920 г., в Казахстане не работало 891 
предприятие, среднегодовая численность рабочих сокра­
тилась с 20 тыс. в 1913 году до 8 в 1920г. (4). 
B сельском хозяйстве концентрированным выраже­
нием политики "военного коммунизма" стала так назы­
ваемая разверсточная система заготовки сельхозпродук­
тов. Проводниками большевистских кампаний по продо­
вольственной разверстке выступали сельские комбеды 
(комитеты бедноты)* и вооруженные рабочие отряды, 
экспроприировавшие в "пользу революции" производи­
мые крестьянами продукты (главным образом, зерно). 
B широких масштабах государственная хлебная мо­
нополия и разверстка стали осуществляться в Казахстане 
в 1920г. B начале этого же года разверстка ("мясная") 
распространялась и на скотоводческие хозяйства. Так, к 
1921г. в Уральской и Букеевской губерниях Западного 
Казахстана фактические изъятия скота по отношению к 
разверстанным продовольственными органами заданиям 
* B Казахстане численность их была невелика. 
8 

составили соответственно 120 и 112 процентов (5) Столь 
существенное перекрытие и без того завышенных объ­
емов крестьянской дани объяснялось жестким силовым 
давлением "посланцев пролетариата", но никак не "рево­
люционным энтузиазмом скотоводов", как сообщалось об 
этом факте в отчетах партийных функционеров (6). 
Подчистую конфисковывался хлеб у земледельческих 
хозяйств. B середине мая 1920г. продовольственные ко­
митеты получили негласную партийную директиву гото­
виться к введению продовольственной диктатуры. До­
ждавшись, когда крестьяне завершат сев, правительство 
РСФСР издало декрет (20 июня 1920 г.), в соответствии с 
которым производители зерна Сибири и сопредельных с 
ней территорий Казахстана обязывались в порядке бое­
вого приказа приступить к обмолоту и сдаче всех хлеб­
ных "излишков". 
По этой директиве в продовольственную кампанию 
1920-1921 гг. на районы Сибири был разверстан хлебофу­
раж в размере 110 млн. пудов, из которых на северо-вос­
ток Казахстана приходилось 35 млн. пудов, то есть более 
однойтрети. Иэто придовольно низкомурожае 1920 года 
(7). 
Для выполнения "боевого приказа' Совнарком на­
правлял 6 тыс. продотрядников Военпродбюро ВЦСПС, 
9,3 тыс. продармейцев, 20 тыс. рабочих и крестьян голо­
дающих губерний Центральной России, Москвы, Петрог­
рада, промышленного Урала (8). 
Приэтом "посланцам пролетариата" давалась следу­
ющая установка: "Объявить всех владельцев хлеба, име­
ющих излишки и не вывозящих их на ссыпные пункты..., 
врагами народа, предавать Революционному суду и под­
вергать впредь заключению в тюрьме не ниже Юлет, кон­
фискации всего имущества и изгнанию навсегда'из об­
щины..." (В.И.Ленин). 
Нереальные задания устанавливались в Западном 
Казахстане. B ослабленной неурожаем Уральской губер­
нии по разверстке в 1920г. было изъято 1,5 млн. пудов 
хлeбa, что породило здесь потребительский зерновой де-
фицит в 2-2,5 млн. пудов (9). И так в Казахстане было 
9 

повсюду. He случайно в своей записке о продовольствен­
ном положении в различных регионах страны Ленин, имея 
в виду Казахстан (в записке "Кирреспублика"), констати­
рует: "Хлеб собирался под метлу. Ничего не осталось..." 
(10). Правда, здесь же в маргиналиях вождь ставит знак 
вопроса, по-видимому, выражая тем самым сомнение: 
может, еще поскрести по сусекам? 
Последствия военных лет, выпавшие на этот период 
стихийные бедствия (засуха и т.д.) и крайне иррациональ­
ная экономическая политика вызвали в сельском хозяй­
стве разрушительные тенденции обвального характера. 
Посевные площади уменьшились с 1914 по 1922гг. в 2 с 
лишним раза (с 3,6 млн. дес. до 1,6 млн.), валовые сборы 
зерна сократились более чем в 3 раза (11) 
B крайне тяжелом положении оказалась животновод­
ческая отрасль. C 1914 по 1922гг. численность крупного 
рогатого скота уменьшилась на 2,1 млн. голов, лошадей -
на 2 млн., мелкого рогатого скота - почти на 6,5 млн. и 
верблюдов - на 300 тыс. голов. Поголовье всех видов ско­
та сократилось за эти годы более чем на 10,5 млн. единиц 
(12). 
Экономическая реакция на бестоварный эксперимент 
"военного коммунизма" выразилась и в разразившейся в 
Западном Казахстане (Оренбургская, Актюбинская, Буке-
евская губернии) и части Акмолинской области продо­
вольственной катастрофе. C 1917 по 1921гг. посевные 
площади сократились здесь на 55 процентов (на одно 
хозяйство в среднем - с 5,5 до 2,7 дес). Дефицит продо­
вольственной потребности региона составил 10,7 млн. 
пудов хлеба. Ha грани голодной смерти оказались 1,4 млн. 
человек (13). Газетная хроника тех лет сообщала о массо­
вых случаях каннибализма, поедания потерявшими от 
голода рассудок людьми собственных фекалий, трупов 
падших животных, похищения детей и т.п. 
Несмотря на развернувшуюся помощь голодающим 
(только APA - американская организация помощи - спас­
ла в Западном Казахстане огромное количество людей и 
прежде всего детей, организуя для них столовые и пита­
тельные пункты), десятки и десятки тысяч человек не 
10 

смогли пережить эту страшную годину. 
Силовая политика государства возымела все более 
нараставшее недовольство аула и деревни. B целом ряде 
случаев реакция неприятия административного террора, 
проводимого властью, вылилась в акты открытого сабо­
тажа и вооруженного сопротивления со стороны кресть­
янства. B 1920г. под лозунгами "За советы без коммунис­
тов", "Долой продразверстку!", "Долой коммунистичес­
кую продовольственную диктатуру!" вспыхнули мятежи 
в большинстве регионов Казахстана. Восставшие кресть­
яне организовывались здесь в отряды и "повстанческие 
армии". Летом 1920г. крупные антибольшевистские вы­
ступления произошли в Семипалатинской области и Пав­
лодарском уезде, которые оказались в зоне контроля 10 -
тысячной "Народной повстанческой армии". B феврале 
1921г. восстание, поднятое "Сибирским крестьянским 
союзом", охватило районы западно-сибирского региона 
и Северного Казахстана: численность его участников до­
стигала 30 тыс. человек. Повстанцам удалось временно 
захватить Петропавловск и Кокчетав. Достаточно много­
численная "Зеленая крестьянская армия" действовала на 
территории Кустанайской губернии, а в Западном Казах­
стане бунт подняли именовавшие себя "Красной Армией 
Правды" вооруженные отряды под руководством бывше­
го комдива PKKA A. Сапожкова. Открытое недовольст­
во, перераставшее в вооруженное крестьянское сопротив­
ление, было характерно и для других губерний Казахста-
на(14). 
Все эти движения жестоко подавлялись властью и в 
последующем квалифицировались в отчетах ВЧК как ку-
лацко-бандитские. B этой связи отметим, что действи­
тельно очень часто к повстанцам примыкали откровенно 
уголовные элементы, как верно и то, что в целом ряде 
случаев крестьянское сопротивление, будучи по характе­
ру своему стихийным бунтом загнанных в угол, а потому 
до предела обозленных людей, сопровождалось актами 
ничем не оправданной жестокости. И все же следует при­
знать: социальная база восстаний была массовой и имен­
но крестьянской, а движимы они были не столько идео-
11 

логическими мотивами, сколько сильнейшим недоволь­
ством политикой "военного коммунизма", которая самым 
жестким образом ущемляла экономические интересы 
сельских производителей. 
Открыв "продовольственный фронт" и направив на 
его театр вооруженную "Продармию", советское прави­
тельство развязало малую гражданскую войну, которую 
выиграло в военном отношении, но проиграло в плане 
политическом. 
Таким образом, ситуация, сложившаяся в Казахста­
не к началу 20-х годов, подтверждала общую картину эко­
номического и политического кризиса, охватившего стра­
ну. Здесь, как и везде, все говорило о необходимости пе­
рехода к новым принципам хозяйственной политики, 
определяющим стержнем которыхдолжна была стать идея 
восстановления функции нормальных экономических 
отношений. 
Между тем большевики, постоянно утверждавшие, 
что "военный коммунизм" есть политика временная, на­
вязанная чрезвычайными условиями гражданской войны, 
и после ее завершения продолжали курс на "непосред­
ственный переход к чисто социалистическим формам, к 
чисто социалистическому распределению" (15). 
Гарантом этого виделась все та же политика тоталь­
ного огосударствления экономики и распространения на 
все ее сегменты милитаризованных, по своей сути, мето­
дов управления. 
He ограничиваясь более "обобществлением" крупной 
и средней промышленности, BCHX издает в конце 1920г. 
директиву, в которой предписывалось в жесткие сроки (в 
течение месяца) осуществить национализацию мелких 
промышленных предприятий (с числом рабочих более 10 
или 5, но имеющих механический двигатель), включая 
кустарно-ремесленные мастерские (16). Вскоре эта убий­
ственная для еще теплившегося сектора мелкого 
предпринимательства установка "с военной быстротой, с 
военной энергией, с военной дисциплиной" (говоря ле­
нинскими словами) стала претворяться в жизнь. 
Ha расширение процессов натурализации экономи-
12 

ческих отношений "работали" изданные в конце 1920 -
начале 1921гг. декреты Советской власти об отмене пла­
ты за коммунальные услуги (квартиру, электричество и 
т.д.), о бесплатном отпуске населению питания и предме­
тов широкого потребления. 
B качестве вознаграждения за труд продолжала вы­
ступать не денежная зарплата, а так называемый продо­
вольственный паек. По степени физической тяжести тру­
да его нормы делились на три категории, не дифферен­
цируясь при этом в их пределах. Поэтому все подпадав­
шие, например, под 3-ю категорию пайкового снабжения, 
независимо от того, работали ли они добросовестно и 
квалифицированно или, наоборот, "с ленцой и браком", 
получали одинаковое вознаграждение, что, разумеется, не 
стимулировало производительность труда, консервируя 
ее показатели на "среднеуравненных" значениях. 
Куда как большее внимание при распределении пай­
ков обращалось на степень лояльности Советской влас­
ти. B этой связи представляются характерными заметки 
B. Ленина по поводу декрета о продпайке (27.04.1920r.). 
Здесь, в частности, он видит следующее упущение разра­
ботчиков документа: "B непромышленных городах ясно 
выделяем население, не работающее в советских пред­
приятиях и в советских учреждениях, аэто население надо 
понемногу снять с пайка (либо заводи огород свой, либо 
иди на работу в советские предприятия или советские 
учреждения). Мы кормить тех, кто не работает в советс­
ких предприятиях и в советских учреждениях, не будем" 
(18). 
Тем не менее, несмотря на ужесточение государствен­
ного контроля в сфере продовольственного снабжения и 
его большевистскую "рационализацию" в классовом духе, 
контингент населения, переводимыйнагосснабжение, рос 
столь быстрыми темпами (в 1920г. на содержании госу­
дарства находилось 38 млн. человек), что даже резко уве­
личивавшиеся масштабы продразверстки, изымаемой у 
крестьян (сфера ее применения в пространственном от­
ношении многократно возросла с установлением Совет­
ской власти на всей территории страны), хронически не 
13 

поспевали за возрастающими потребностями. B резуль­
тате, как отмечалось на X съезде РКП(б), продуктовая 
норма того же рабочего оказывалась более чем в 2 раза 
меньше прожиточного минимума (19). 
Неспособность государства обеспечить продоволь­
ственное снабжение населения (даже по принципу мини­
мума - "каждому по пайке хлеба") побудила некоторых 
большевистских лидеров из числа радикалов выдвинуть 
еще более утопические идеи. Так, JI. Троцкий, выступая 
на заседании Московского комитета РКП(б) (в январе 
1920г.), делился с товарищами по партии следующими 
мыслями: "To положение, о котором я говорил - 80 про­
центов человеческой энергии, уходящей на приобретение 
жратвы, необходимо радикально изменить. He исключе­
но, что мы должны будем перейти к общественному пи­
танию, то есть все решительно имеющиеся у нас на учете 
советские работники, от председателя ЦИК до самого 
молодого рабочего, должны будут принудительно питать­
ся в общественных столовых при заводах и учреждениях. 
Это будет не только мерой экономии индивидуальных 
условий, из которых 80 процентов тратится на добыва­
ние пайка, но будет также величайшей школой трудового 
общественного воспитания. Нужно ввести нравы, близ­
кие к спартанским, вытекающие из всей нашей обстанов­
ки. Во-первых, прогулы будут сведены на нет. За общим 
столом будет проявляться общественное мнение. Кто не 
вышел на работу, тот не получает горячего пайка" (20). 
Итак, на повестку дня ставился даже вопрос об "обоб­
ществлении" физиологических функций. 
Отменялась и плата за топливо, что наряду с други­
ми, правда, более существенными факторами (послево­
енная разруха) обострило топливный кризис, который, 
несмотря на восстановление ряда нефтяных и угольных 
промыслов (Доссор, Эмба, Экибастуз, Караганда), про­
должал сохраняться. 
Попытки его разрешения зиждились на ставших уже 
привычными методах: посредством всеобщей трудовой 
повинности граждан от 18 до 45 лет (именно таким пу­
тем заготавливались дрова в Семипалатинской области, 
14 

саксаул - в Перовском, камыш и кизяк - в Гурьевском 
уездах), мобилизаций на "топливный фронт" городского 
населения, гужевой повинности (после проведения тако­
вой в одном из уездов Актюбинской губернии гужевой 
транспорт, то есть все телеги, изъятые у крестьян, оказа­
лись напрочь разбитыми). 
Большие надежды связывала новая власть с так на­
зываемыми трудовыми армиями, которым наряду с "про-
дармией" (численность до 80 тыс. человек)* отводилась 
роль инструмента "военного" решения хозяйственных 
вопросов (отсюдатерминология: армия, батальон, фронт, 
битва, военно-оперативные задачи и т.д.). 
Первая Революционная Трудовая армия была созда­
на по прямому указанию JI. Троцкого в январе 1920г. на 
основе З-ей Уральской армии Восточного фронта. B сво­
ем приказе этой армии JI. Троцкий следующим образом 
обозначал ее функции: "...Все, от командующего армией 
до самого молодого красноармейца, должны помнить, что 
перед армией простая, но определенная задача - рубить 
дрова, заготовлять хлеб, подвозить дрова и хлеб к желез-
нойдороге" (21). 
Здесь же председатель Реввоенсовета республики 
выражал резкое возмущение низким уровнем производи­
тельности труда в армии, предписывая в этой связи на­
чальникам "давать частям через их командиров и комис­
саров определенные уроки", а за "невыполнение урока 
привлекать к ответственности командный и комиссарс­
кий состав". Зная излюбленное кредо Троцкого: расстрел 
- жестокое орудие предостережения других (22), можно 
представить характер репрессий. 
Постановлением Совета Труда и Обороны, подписан­
ным его председателем - Лениным (апрель 1920г.), из час-
тейЗаволжского военного округаи Туркестанского фронта 
* Касаясь "продармии", западный советологН. Вертпишет, что 
ее "'добрую половину составляли безработные петроградские рабочие, 
которых "заманивали" приличной зарплатой (150 руб.) и в особенности 
оплатой натурой пропорционально количеству конфискованных 
продуктов". См.: H. Верт. История Советского государства. 1900-1991. 
M., 1992. C.124. 
15 

образовывалась Вторая Революционная армия труда. Ей 
также вменялась заготовка дров и продовольствия, сель­
скохозяйственные работы, проведение трудовых мобили­
заций населения и гужевых повинностей и т.д. Однако в 
качестве главной ее задачи определялась постройка же­
лезной дороги и нефтепровода Александров Гай - Эмба 
(23) (Урало-Эмбинский нефтяной район оставался в это 
время единственным источником поступления жидкого 
топлива; здесь скопились запасы нефти от 10 до 14 млн. 
пудов, которые необходимо было вывезти в центр) 
Здесь следует сказать, что все население, мобилизо­
ванное властью на строительство нефтепровода и вывоз из 
Эмбы запасов нефти, оказывалось в таком же положении, 
как и "бойцы трудармии". Постановлением Совета Наро­
дных Комиссаров (санкционированным, естественно, В.И. 
Лениным) вменялось "считать всех лиц, работающих по 
организации и доставке нефти гужем, призванными на 
действительную военную службу", равно как все рабочие 
и служащие, "привлеченные к делу сооружения нефтепро­
вода, являются милитаризованными..." (апрель 1920г.) (24). 
Так что с известным допущением можно сказать, что еще 
до постановления Совета Труда и Обороны "O призыве в 
Красную Армию граждан нерусских национальностей Си­
бири, Туркестана и других окраин" (май 1920) (которое, 
заметим, весьма трудно входило в практику, встречая со­
противление различных волокитчиков и откровенных шо­
винистов), казахское население, проживавшее в зоне тяго­
тения Урало-Эмбенского нефтяного района, оказалось во­
преки своей воле на "действительной военной службе" 
(если и не в строевых частях, то, апеллируя к нынешним 
понятиям, в стройбате). 
Регулятивные функции государства расширялись и в 
сельском хозяйстве. Власть уже не удовлетворялась здесь 
жесткой монополией на заготовки всей номенклатуры аг­
рарной продукции (включая щетину и конский волос). На­
чались командные вторжения в сферу крестьянского хозяй­
ства. Под государственным контролем оказались такие су­
губо производственные операции, как сев, обработка почв, 
уборка урожая и т.д. 
16 

Безусловно, пока крестьянин оставался собственником 
и вел индивидуальное (частное) хозяйство, его не так-то 
легко было контролировать в житейских делах, поскольку 
эффективное управление действием хозяйствующих субъ­
ектов возможно лишь по мере включения механизма эко­
номической мотивации. Однако большевики и здесь вери­
ли в силу государства, тем более, если оно идентифициру­
ет себя как "диктатуру пролетариата", уже не раз доказав­
шую, что "нет таких крепостей, которые она не смогла бы 
взять" (И. Сталин). 
Вскоре стали создаваться различные структуры типа 
посевкомов (посевные комитеты различных территориаль­
ных уровней), утверждаться государственные планы засе­
ва и обмолота, разверстки по урожаю и т.д. Крестьянам, 
пожалуй, впервые со времен Адама и Евы стали приказы­
вать, когда сеять, когда убирать и куда сдавать урожай. Ho 
Советская власть создала именно такой прецедент. 
Аул и деревня Казахстана еще глубже погрузились в 
пучину государственного произвола. Чиновники букваль­
но терроризировали крестьян, организуя бесконечные "не­
дели посева", "красные декады обмолота", наводняя аулы 
и деревни мобилизованными на "аграрный фронт". 
Вся эта идеологическая трескотня, призванная имити­
ровать перманентную революционную динамику общест­
ва и энтузиазм масс, воспринималась населением с покор­
ной апатией. Однако, как это водится, "вслед за миссионе­
рами идут инквизиторы". K ослушникам применялись не­
медленные карательные санкции. Страх сковал волю кресть­
янина, его хозяйственную инициативу. Аул и деревня ста­
ли безропотно выстраивать свою жизнь согласно спущен­
ной из государственных кабинетов регламентации. Зато 
чиновникам прибавилось работы по линии написания раз­
личных отчетов о посевах, обмолотах, выполнения других 
разверсток. Чтобы получить некоторое представление о 
развернувшейся кампании, приведем несколько фрагмен­
тов из документов того периода. 
Так, в докладе уполномоченного Алма-Атинского уез­
дного посевкома с удовлетворением расписывается: "Co 
времени организации посевкомов работа началась в ожив-
17 

ленном виде и началась подготовка к посевкампании. На­
селение... объединялось по 10-15 и 20 дворов. Живой и 
мертвый инвентарь, работоспособная сила и семена были 
взяты на учет, по волостям была проведена мобилизация 
кузнецов, плотников, колесников и пр., кои по мобилиза­
ции принялись за работу по исправке (так в тексте - Ж.А.) 
инвентаря для населения волости, а население волости за­
сеяло для мобилизованных их поля. Население волости за­
сеяло поля всем служащим, находящимся в органах власти 
волости, кои ввиду работы в учреждениях не имели воз­
можности оторваться от канцелярии для своих посевов" 
(25). 
A это уже из тезисов Семиреченского Обкома КПТ (до 
1924г. Семиречье входило в состав Туркестанской ACCP): 
"... Мы обязаны: убрать весь урожай с полей, обмолотить 
все 100 процентов и вовремя, без опоздания, засеять ози­
мые поля по заданиям облпосевкома, все 100 процентов 
согласно разверстке. ...Чтобы успешно выполнить эти три 
большие задачи в одно и то же время..., постановлением 
обкома... объявляетсяпо всейобласти"продмесяц",т.е. все 
живые силы области, людские и конские, а также весь мер­
твый уборочный материал (типичный стиль нарождавше­
гося советского чиновного новояза - Ж.А.) должны быть 
полностью использованы так, чтобы ни один клин в поле 
(заметим, что поля еще отнюдь не общие колхозные, а при­
надлежат конкретным владельцам, за которых уже все ре­
шили в обкомовских чертогах - Ж.А.) не оставался бы не­
убранным вовремя, чтобы вовремя были проведены посе­
вы". Тут же крестьянина учат, как нужно работать: "He надо 
хлеб накладывать два раза на воз (сначала возка в копны, а 
потом на ток к молотилке), а сразу везите к молотилке и 
меньше делайте урона хлеба, и сухой хлеб прямо с поля 
чище вымолотится, что даст вам экономию" (26). 
Начертав на своих знаменах лозунг "Диктатура проле­
тариата есть орудие подавления эксплуататорских классов", 
-
большевики запустили адскую машину подавления всех 
групп населения. Если одни группы стали объектом вопи­
ющего произвола государства в силу узурпации им всей 
структуры экономических отношений и собственности, то 
18 

другие - жертвами изощренной системы внеэкономичес­
кого принуждения (всеобщая трудовая повинность, трудо­
вые мобилизации и т.д.). "Социальный расизм" нарождав­
шегося пролетарского государства невольно обнажил один 
из главных теоретиков коммунистической партии НИ. Бу­
харин. Он писал: "Пролетарское принуждение во всех сво­
их формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой по­
винностью, является... методом выработки коммунистичес­
кого человечества из человеческого материала капиталис­
тической эпохи" (27). Лабораториями получения "благодат­
ного" для "социально-классовых арийцев" человеческого 
материала служили подвалы ЧК, концентрационные лаге­
ря и необъятный "трудовой фронт". 
Лишения и страдания испытывало все население (ес­
тественно, кроме партийно-советской номенклатуры) - в 
этом и был первый итог реализации на деле понимаемого 
по-большевистски равенства. Однако, выстраивая "равноп­
равную" очередь в "златые врата царства свободы", госу­
дарство распространяло в ее рядах бациллы человеконе­
навистничества, вражды, злости, нетерпимости. 
Фарисействуя насчет привилегированной роли и ста­
туса в обществе"Его Величества рабочего класса", боль­
шевики насаждали в его сознании чувство "социального 
шовинизма", которое затем исподволь использовали в сво­
их властных интересах и целях. Рабочий, будучи "зомби­
рован" на образ крестьянина как носителя мелкобуржуазной 
стихии, глубоко враждебной власти и, следовательно, са­
мому рабочему классу, получал от нее индульгенцию на 
беспощадное изничтожение врага. Идеологические инси­
нуации еще больше провоцировали и без того извечно стой­
кий антагонизм города и деревни, которая (как увидим да­
лее) вплоть до коллективизации рассматривалась властью 
в качестве самой массовой и опасной оппозиции, главного 
препятствия на пути социального экспериментирования. 
Клинья межгруппового конфликта вбивались больше­
вистской пропагандой и в другие "зазоры" социальных ниш. 
Так, в "едином и нерушимом союзе серпа и молота" убеж­
денные в своей классовой правоте рабочие, солдаты и тру­
дящиеся крестьяне гнали на заготовку дров и другие тяже-
19 

лые физические работы "буржуазную" интеллигенцию. B 
результате многие ее представители,не выдержав мораль­
ного террора, покинули Родину. 
По принципу "бедный-богатый", "верноподданичес­
кий или просто лояльный к Советской власти", "активист 
или индифферентный" вносился дух раскола и ксенофо­
бии вовнутрь социальных групп, что "взрывало" более 
или менее сохранявшуюся до того внутригрупповую ста­
бильность и равновесие, разрывало традиционные соли-
даристско-консолидационные отношения. 
"По-революционному смело" попирая законы эконо­
мики, искусственно и форсированно насаждая господст­
во глубоко иррационального нерыночного уклада, отвер­
гая фактор товарно-денежных отношений и торговли, воз­
вращая тем самым экономику страны в эпоху раннесред-
невекового замкнутого натурального хозяйства, больше­
вики возвели бестоварную утопию в ранг реальной госу­
дарственной политики. Общество дорого заплатило за 
этот опыт (вторая его редакция, точный аналог первой, 
будет - после коллективизации - навязываться стране 
шестьдесят лет и вызовет еще большие жертвы). 
Однако принародного покаяния власти не произош­
ло. Лишь на партийных синклитах озвучивались оправ­
дания типа "хотели как лучше и быстрее", "к коммунизму 
нет широкой столбовой дороги", "революции без жертв 
не бывает" (максима большевистской религии, призыва­
ющая терпеть лишения и страдания во имя светлого бу­
дущего, которую саможертвенно воспринимали все по­
коления советских людей). 
Ленин писал: "Мы рассчитывали - или, может быть, 
вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного 
расчета - непосредственными велениями пролетарского 
государства наладить государственное производство и го­
сударственное распределение продуктов по- коммунис­
тически..." (28). Расчеты между тем потерпели сокруши­
тельное фиаско. Грянул экономический, социальный и по­
литический кризис. B этом и был главный итог политики 
"военного коммунизма" и ее воплощения - бестоварной 
утопии. 

жүктеу/скачать 1,84 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: