Основы общей психологии с. П. Рубинштейн Санкт-Петербург

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СОЗНАНИЯ У ЧЕЛОВЕКА

ПРОБЛЕМА АНТРОПОГЕНЕЗА.

Начало человеческой истории означает качественно новую ступень

развития, коренным образом отличную от всего предшествующего пути

биологического развития живых существ. Новые формы общественного бытия

порождают и новые формы психики, коренным образом отличные от психики

животных, - сознание человека.

Развитие сознания у человека неразрывно связано с началом

общественно-трудовой деятельности. В развитии трудовой деятельности,

изменившей реальное отношение человека к окружающей среде, заключается

основной и решающий факт, из которого проистекают все отличия человека

от животного; из него же проистекают и все специфические особенности

человеческой психики.

По мере развития трудовой деятельности человек, воздействуя на

природу, изменяя, приспособляя ее к себе и господствуя над нею, стал,

превращаясь в субъекта истории, выделять себя из природы и осознавать свое

отношение к природе и к другим людям. Через посредство своего отношения

к другим людям человек стал все более сознательно относиться и к самому

себе, к собственной деятельности; сама деятельность его становилась все

более сознательной: направленная в труде на определенные цели, на

производство определенного продукта, на определенный результат, она все

более планомерно регулировалась в соответствии с поставленной целью. Труд

как деятельность, направленная на определенные результаты - на

производство определенного продукта, - требовал предвидения.

Необходимое для труда, оно в труде и формировалось.

Характерная для трудовой деятельности человека целенаправленность

действия, строящегося на предвидении и совершающегося в соответствии с

целью, составляет основное проявление сознательности человека, которая

коренным образом отличает его деятельность от несознательного,

"инстинктивного" в своей основе поведения животных.

Возникновение человеческого сознания и человеческого интеллекта

может быть правильно объяснено только в зависимости от его материальной

основы, в связи с процессом становления человека как исторического

существа.

Данные современной науки исключают возможность происхождения

человека от одной из современных пород человекоподобных обезьян, но

определенно указывают на общность их происхождения. <...>

В процессе очеловечения, в филогенезе человека решающее значение

имело опять-таки изменение образа жизни прачеловека: отдаленный предок

человека спустился с деревьев на землю. <...>

Развитие руки как органа труда было вместе с тем и ее развитием как

органа познания. Многообразные прикосновения в процессе труда

стимулировали чувствительность руки и, отражаясь на строении

периферических рецепторных аппаратов, привели к усовершенствованию

осязания. В процессе активного ощупывания предмета рука начинает

дифференцировать различные чувственные качества как признаки и свойства

обрабатываемых человеком предметов. <...>

Развитие трудовой деятельности привело также к развитию более

совершенных, более тонких и лучше координированных движений,

совершаемых под контролем высших чувств, главным образом зрения: для

труда потребовалась все более совершенная координация движений и в

процессе труда она развивалась.

Развитие все более совершенных чувств было неразрывно связано с

развитием все более специализированных сенсорных областей в мозгу

человека, преимущественно тех, в которых локализованы высшие чувства, а

развитие все более совершенных движений - с развитием все более

дифференцированной моторной области, регулирующей сложные

произвольные движения. Все более усложнявшийся характер деятельности

человека и соответственно все углублявшийся характер его познания привел к

тому, что собственно сенсорные и моторные зоны, т. е. так называемые

проекционные зоны в коре мозга, которые непосредственно связаны с

периферическими и эффекторными аппаратами, как бы расступились, и

особое развитие в мозгу человека получили зоны, богатые ассоциативными

волокнами. Объединяя различные проекционные центры, они служат для

более сложных и высоких синтезов, потребность в которых порождается

усложнением человеческой деятельности. В частности, особое развитие

получает фронтальная область, играющая особенно существенную роль в

высших интеллектуальных процессах. При этом с обычным у большинства

людей преобладанием правой руки связано преобладающее значение

противостороннего левого полушария, в котором расположены главнейшие

центры высших психических функций, в частности центры речи.

Так развитие трудовой деятельности и новые функции, которые

должен был принять на себя мозг человека в связи с развитием труда,

отразились на изменении его строения, а развитие его строения обусловило в

свою очередь возможность появления и развития новых, все более сложных

функций, как двигательных, так и сенсорных, как практических, так и

познавательных.

Вслед за трудом и рядом с ним возникшая в совместной трудовой

деятельности речь явилась существеннейшим стимулом развития

человеческого мозга и сознания.

Благодаря речи индивидуальное сознание каждого человека, не

ограничиваясь личным опытом, собственными наблюдениями, питается и

обогащается результатами общественного опыта: наблюдения и знания всех

людей становятся или могут благодаря речи стать достоянием каждого.

Огромное многообразие стимулов, которое получает благодаря этому человек,

дало мощный толчок для дальнейшего развития его мозга. А дальнейшее

развитие его мозга создало новые возможности для развития его сознания.

Эти возможности расширялись по мере развития труда, открывающего

человеку в процессе воздействия на окружавшую его природу все новые

стороны ее.

Благодаря орудиям труда и речи сознание человека стало развиваться

как продукт общественного труда. С одной стороны, орудия как

обобществленный труд передавали в овеществленной форме накопленный

человечеством опыт из поколения в поколение, с другой стороны, эта

передача общественного опыта, его сообщение совершалось посредством

речи. Для общественного труда необходимо было общественное,

материализованное в речи сознание. Необходимое для общественного труда,

оно в процессе общественного труда и развивалось (см. главу о речи).

Становление человека было длительным процессом. Древнейшим

представителем человечества и в то же время по своему физическому типу

переходной формой от обезьяны к человеку является яванский питекантроп;

верхними конечностями, свободными от функций локомоции при

передвижении по земле. Точно неизвестно, изготовляли ли питекантропы

орудия, но можно предполагать, что они уже перешли эту грань. С

несомненностью установлено употребление орудий у синантропов. <...>

Синантропы по уровню развития культуры стояли довольно высоко:

это были несомненно общественные существа с общественным способом

охоты и поддержания огня. Череп синантропов еще очень схож с черепом

питекантропа; в некоторых отношениях он даже более примитивен (например,

по особенностям височной кости), но мозговая коробка более объемиста. <...>

К кругу обезьянолюдей причисляют (или выделяют в отдельный вид)

еще гейдельбергского человека, известного только по одной нижней челюсти.

В то время как синантропы жили в первую половину четвертичного

периода, общая длительность которого исчисляется примерно в один миллион

лет, гейдельбержцы жили во вторую межледниковую (миндельрисскую)

эпоху, около 400 тысяч лет назад. В их время каменные орудия в Европе

имели тип орудий ашельской культуры, предшествовавшей культуре

мустьерской.

Носителями мустьерской культуры были неандертальцы, которые

являются потомками обезьянолюдей, или людей эпохи аморфной стадии

индустрии и эпохи раннего палеолита. <...> Первая находка человека

подобного типа была сделана на склоне горы Гибралтар в 1848 г. <...>

Неандертальцы - представители древнего человеческого типа,

предшествовавшего типу современного человека и являвшегося предком

последнего. <...>

Палестинские неандертальцы обнаруживают удивительное сочетание

особенностей неандертальцев (например, надглазничный валик) с

особенностями типа современного человека (например, явственно

выраженный, хотя еще и не сильно развитый, подбородочный выступ): этих

неандертальцев можно вполне считать переходной формой между собственно

неандертальцами и ископаемыми людьми современного типа (кроманьонцами

и т. п.). <...>

Неандертальцы преобразовались в более высокоразвитого человека

позднего палеолита: уже люди ориньякской эпохи обладают всеми основными

чертами строения современного человека. <...>

------------------------------------------

[.: Маркс К. Капитал. Т. 1. Гл. 5.  1 // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 23.

С. 188-189.

-----------------------------------------

Развитие внешнего облика, самой природы человека шло в связи с

развитием общественного труда, с развитием техники изготовления и

применения орудий, развитием общества. В процессе общественно-

производственной деятельности людей, благодаря которой они изменяют

окружающую их природу, изменяется и их собственная природа1. Изменяется

их природа - и физическая, и психическая. Совершенствуется рука,

способная создавать более тонкие и разнообразные орудия, например резцы, с

помощью которых кроманьонские мастера создавали свои первые

оригинальные произведения примитивного искусства. Совершенствуется глаз,

способный любоваться этими произведениями искусства, развивается

головной мозг. Словом, из Homo neandertalensis формируется Ноmo sapiens -

человек с теми морфологическими чертами, которые в основном

характеризуют современных людей, и это уже подлинная история со сменой

эпох, которые недаром обозначают как каменный, медный, бронзовый,

железный век. За ними следуют уже исторические времена, определяемые

историческими датами, хронологией.

Новые функции, которые должен был принять на себя мозг человека в

связи с развитием труда, отразились на изменении его строения. Коренное

изменение характера деятельности - с переходом от жизнедеятельности к

трудовой деятельности, все более усложнявшийся характер этой деятельности

и соответственно все углублявшийся характер познания привели к тому, что

над проекционными зонами, непосредственно связанными с

периферическими сенсорными и моторными аппаратами, развились богатые

ассоциативными волокнами зоны, служащие для более сложных синтезов.

Сравнение мозга человека с мозгом обезьяны отчетливо выявляет эти сдвиги:

у человека первичное зрительное поле, столь развитое у обезьян, заметно

уменьшается, и вместе с тем значительно возрастают поля, с которыми

связаны сложные синтезы зрительного восприятия (вторичное зрительное

поле). <...>

С изменением строения и функции коры у человека связана и

возрастающая роль - новый этап в процессе кортикализации. В то время как

у всех позвоночных вплоть до хищных с мозговым стволом связаны еще

психические функции, у человека он лишь рефлекторный аппарат;

психические процессы является у него функцией коры - органа

индивидуально приобретенных форм подоведения. <...>

Поскольку у человека органом сознательной деятельности является

кора, вопрос о взаимоотношении психики и мозга сосредоточивается в первую

очередь на вопросе о взаимоотношении психики и коры больших полушарий

головного мозга.

Вопрос о взаимоотношении психики и коры выступает в науке

конкретно, как вопрос о функциональной локализации, или локализации

психических функций в коре. <...>

Локализационная теория, господствовавшая в науке до последнего

времени, сложилась в результате того, что над положительными

фактическими данными исследования было воздвигнуто здание гипотез и

теорий, отражающих те же методологические тенденции, которые

господствовали и в тогдашней психологии. Представление о мозге как

совокупности или мозаике отдельных центров, соединенных между собой

ассоциационными путями, отражало концепцию ассоциативной психологии,

из которой, по существу, и исходила классическая локализационная теория.

Представление же о том, что каждой психической функции, в том числе

самым сложным, соответствует определенный центр, является своеобразной и

наивной реализацией в физиологии головного мозга теории психофизического

параллелизма. <...>

Изучение филогенеза мозга показало, что в филогенетическом ряду

наблюдается все возрастающая анатомическая дифференциация коры, причем

все большее развитие получают те участки, которые являются носителями

особенно высоких функций.

Существенные результаты дает и изучение онтогенетического развития

архитектоники коры. Примененный впервые К. Бродманом принцип деления

коры на основании изучения ее онтогенетического развития (которое привело

его к различению гомогенетической коры, приходящей в процессе своего

онтогенетического развития к шестислойному строению, и

гетерогенетической коры, не проходящей через стадию шестислойного

расщепления) получил дальнейшее развитие у ряда советских ученых.

Исследования И. Н. Филимонова, Г. И. Полякова, Н. А. Попова показали, что

уже на ранних стадиях онтогенетического развития выступает деление коры

большого мозга на три основные зоны:

1) изокортекс, 2) аллокортекс, включающий архикортекс и

палеокортекс, и 3) определяющую алло- и изокортекс межуточную область.

Наличие этого деления уже на ранних стадиях онтогенеза дает основание

заключить, что оно имеет существенное значение.

В результате современных исследований можно считать

установленным, что кора состоит из гистологически различных, могущих

быть индивидуально дифференцированными полей. Не должно было бы также

подлежать сомнению и то, что с гистологическими особенностями связано и

некоторое функциональное своеобразие. <...> Над этим бесспорным

положением, опирающимся на экспериментально установленные факты,

классическая локализационная теория воздвигала весьма гипотетическое и

шаткое строение, допустив, что каждая, даже сложная, психическая функция

непосредственно продуцируется отдельным участком как "центром".

Эта классическая локализационная теория в настоящее время

основательно поколеблена исследованиями X. Джексона, Г. Хэда, работами К.

Монакова, X. Гольдштейна, К. Лешли и других. Оказалось прежде всего, что

новые клинические данные о многообразных формах афазии, агнозии,

апраксии не укладываются в классическую локализационную схему. С одной

стороны, поражение так называемой речевой зоны в левом полушарии при

более тщательном исследовании оказывается связанным с расстройством не

только речи, но и других интеллектуальных функций. С другой стороны,

нарушение речи, различные формы афазии связаны с поражением различных

участков.

При оценке обоснованности выводов традиционной локализационной

теории нужно, далее, учесть, что методом экстирпации на основе поражения

различных участков коры могли быть установлены лишь <центры

нарушения>, а не центры функционирования в собственном смысле. Из того

факта, что поражение определенного поля влечет за собой нарушение

определенной функции, следует, что это поле играет существенную роль в

выполнении данной функции; но это не означает, что оно является "центром",

который сам продуцирует эту функцию, и что в ней не участвуют и другие

поля. Надо поэтому различать между локализацией патологического

симптома в определенном поле и локализацией функции в определенном

Это положение особенно решительно проводил против классического

учения о локализации К. Монаков. Как указал Монаков и подтвердил К.

Лешли, значительные повреждения и других участков коры помимо тех, с

поражением которых в первую очередь связано нарушение высших

интеллектуальных функций, также влечет за собой их нарушение, хотя и не

столь глубокое. С другой стороны, и при разрушении основных для данной

функции участков остальная часть коры по истечении некоторого времени до

известной степени компенсирует дефект, принимая на себя замещающую

роль.

имеет функциональная многозначность гистологически определенных полей

коры. Даже разделению коры на отдельные сенсорные и моторные участки

нельзя придавать абсолютного значения. Вся кора функционирует как

чувствительно-двигательный аппарат, в котором имеется лишь местное

преобладание одной из двух функциональных сторон - двигательной или

сенсорной. Дифференциация функциональных особенностей связана с

преобладающим развитием в данной области одного из двух основных слоев

коры (А. Якоб). <...>

В отношении высших интеллектуальных функций ряд современных

исследователей, как-то: К. Монаков, К. Гольдштейн, К. Лешли (в ранних

работах, от которых позднее он отошел), в своей борьбе против традиционной

локализационной теории делают своеобразный зигзаг в противоположном

направлении - обратно к идеям М. Ж. П. Флуранса. Так, Монаков принимает

локализацию только "входных" и "выходных ворот", т. е. мест вхождения в

кору рецепторных путей и выхода из нее эффекторных. Для всех высших,

более сложных психических функций Монаков признает только

"хроногенную" локализацию. Он, конечно, прав в том, что сложную

интеллектуальную функцию нельзя локализовать в каком-нибудь одном

центре, что в ее осуществлении должны принять участие, каждый со своим

вкладом, нервные элементы, распределенные на обширной территории мозга,

действие которых объединяется в одной временной структуре. Правильной

также в своей основной идее является тенденция К. Монакова локализовывать

каждую функцию во времени путем отнесения ее к определенной стадии в

генетическом ряду. Но локализация только во времени, принципиально

противопоставляемая всякой локализации в пространстве, ведет в конечном

счете к идеалистическому отрыву психики от ее материального субстрата.

К. Лешли в своих ранних работах еще решительнее отходит от

правильного положения о функциональной многозначности корковых полей к

отрицанию какого бы то ни было "соответствия структурных и

функциональных единиц". Он считает, что можно говорить лишь о

количественном соответствии между объемом мозгового повреждения и

степенью расстройства интеллектуальной функции.

В результате друг другу противостоят две непримиримые и, пожалуй,

равно неправомерные концепции: согласно одной, мозг представляет мозаику

или механическую сумму разнородных центров, в каждом из которых

локализована особая функция; согласно другой, мозг функционирует как

целое, но такое, в котором все части функционально равнозначны, так что,

архитектонически чрезвычайно дифференцированный, он функционально

представляется однородной массой.

Учет всех фактических данных, экспериментально установленных как

одной, 'Так и другой стороной, допускает только одно решение: в сложные

психические функции у человека вовлечена значительная часть коры или вся

кора, весь мозг как единое целое, но как целое и функционально, и

гистологически качественно дифференцированное, а не как однородная масса.

Каждая его часть вовлечена в целостный процесс более или менее

специфическим образом. Для сложных интеллектуальных функций не

существует "центров", которые бы их продуцировали, но в осуществлении

каждой из них определенные участки мозга играют особенно существенную

роль. Для интеллектуальной деятельности особенно существенное значение

имеют, очевидно, доли третьей лобной извилины, нижней теменной и отчасти

височной, поскольку их поражение дает наиболее серьезные нарушения

высших психических процессов. Функциональная многозначность

обусловлена еще и тем, что психическая функция связана не с механизмом

или аппаратом как таковым, а с его динамически изменяющимся состоянием

или, точнее, с протекающими в ней нейродинамическими процессами в их

сложной "исторической" обусловленности.

Полное разрешение всех противоречий между исследователями по

вопросу о функциональной локализации может быть достигнуто лишь на

основе генетической точки зрения. Степень дифференциации коры и

распределения функций между различными ее участками на разных ступенях

развития различна. Так, у птиц, которых изучал М. Ж. П. Флуранс,

отрицавший всякую локализацию, еще никакой локализации в коре, по-

видимому, не существует. У средних млекопитающих, у собак, кошек, как

установили опыты И. П. Павлова и Л. Лучиани, с переслаиванием различных

зон некоторая локализация уже несомненно налицо; однако она еще очень

относительна: различные зоны переслаиваются. П. Флексиг, который

утверждал, что в коре существуют особые проекционные зоны, т. е. зоны

представительства различных рецепторных систем, связанных между собой

расположенными между ними ассоциационными зонами, проводил свои

исследования по преимуществу с человеческими эмбрионами. Различие

результатов, к которым пришли эти исследователи по вопросу о локализации,

объясняется, по-видимому, различием тех объектов, которые они изучали.

Очевидно, неправильно механически переносить результаты,

полученные в исследовании одного животного, на других, стоящих на иных

генетических ступенях, и обобщать эти результаты в общую теорию

применительно к локализации функций в мозге вообще. В этом (как

правильно указывает Л. А. Орбели) заключается источник неправомерных

споров и существенная причина расхождения разных точек зрения на

локализационную проблему. Из того, что на низших ступенях эволюционного

ряда нет локализации, нельзя делать вывод, что ее нет и на высших; точно так

же из ее наличия на высших нельзя делать вывод о ее наличии и на низших.

Из того, что чувствительные зоны переслаиваются у собак, нельзя

умозаключать, что это же имеет место на всех ступенях развития, в том числе