Основы общей психологии с. П. Рубинштейн Санкт-Петербург

образом, в конечном счете, образ жизни регулирует и строение мозга, и его

психофизические функции в подлинном единстве.

Вместо одностороннего примата морфологии (или физиологии) над

психологией мы утверждаем примат генетической биологии над генетической

морфологией нервной системы. <...> Развитие строения нервной системы не

может быть вскрыто вне связи с опосредующим его развитием функций и вне

зависимости от образа жизни и эволюции форм поведения. Поэтому вне связи

с генетической физиологией и генетическим изучением поведения,

включающим и психологию, генетическая морфология должна неизбежно

превратиться в морфологию сравнительную: она вынуждена ограничиваться

установлением срезов на различных ступенях развития и их сравнением -

вместо того чтобы вскрыть закономерности развития. На этой основе и

генетическая физиология нередко

подменяется сравнительной физиологией, которая лишь дополняет

сравнительную морфологию соотнесением функций на различных

морфологических срезах: эволюция строения и функций в их единстве и

взаимозависимости подменяется суммой рядоположных статических срезов.

Реализация генетического принципа в биологии невозможна без включения

данных генетической психологии. Недаром так именно строил свое учение Ч.

Дарвин. Недаром также А. Н. Северцов, строивший подлинно генетическую

морфологию, подойдя к общей проблеме эволюции, выдвинул как одну из

центральных для общего эволюционного учения проблему: "эволюция и

психика".

Мозг животного не может развиваться иначе, как под контролем

биологических условий существования и естественного отбора. В

историческом развитии человека соответственно речь будет идти о примате в

генетическом плане общественно-трудовой деятельности: рука человека и

мозг его являются не только предпосылками, но также продуктами труда.

Само строение мозга и его развитие не может быть понято вне той

деятельности, которая им как механизмом осуществляется; тем более не

может быть понято независимо от этой деятельности сознание, мысль,

органом которой мозг является. Определяющими для психики животного

являются природные основы его существования и его жизнедеятельности, его

поведение; определяющими для психики, для сознания человека являются

способы общественной деятельности: общественное бытие людей определяет

их сознание.

Из такого понимания материальных основ психики, включающих

органические ее основы в качестве одного из соподчиненных компонентов,

вытекают существенные выводы для понимания характера той связи, которая

существует между психикой и мозгом. Мозг "продуцирует" психику,

сознание, мысль не так, как печень продуцирует желчь, потому что и самая

психика, сознание, мысль существенно отличается от желчи и прочих

физических продуктов органической жизни. Ее основное свойство -

отражение, выражая отношение к действительности, к бытию в целом, она

выходит за пределы внутриорганических отношений. <...>

Деятельность же или поведение организма, обладающего психикой,

включает психические компоненты. Изменение психических компонентов

деятельности, изменяя взаимоотношения со средой, изменяет условия

деятельности, а обусловленное этим изменение деятельности влечет за собой в

ходе развития изменение и механизмов этой деятельности, в частности мозга.

Зависимость изменений в строении мозга обезьян и человека от реальных

условий их жизни и деятельности была опосредована изменениями в

рецепции, новой значимостью, которую приобрели новые виды ощущений.

первопричину свойств психики, тем самым в известном смысле

противопоставляя их друг другу. Мозг и психика, строение мозга и его

психофизические функции развиваются в подлинном единстве. Таким

образом, взаимоотношения между психикой и мозгом оказываются

неизмеримо тоньше, сложнее и теснее - в смысле их взаимосвязи и

взаимообусловленности, - чем это представляется, когда, исходя из строения

мозга, рассматривают его функции вообще и психические в частности лишь

как производные от строения, не учитывая зависимости строения от функции

и как строения, так и функции в их единстве - от образа жизни.

Представление об односторонней зависимости функции от строения

органа, который складывается будто бы независимо от его

функционирования, делает с самого начала необъяснимой всякую связь между

ними. Она устанавливается лишь в процессе развития, в котором строение и

функция находятся в непрерывном внутреннем взаимодействии. Развитие

органа происходит не так, что одно его строение, порождающее одни

функции, переходит в другое, порождающее соответственно другие функции;

самый переход от одного строения органа к другому в свою очередь и

опосредован, и обусловлен теми функциями, которые он выполняет; развитие

как его структуры, так и функции регулируется образом жизни организма.

Подлинное единство психического и физического, психики и мозга

осуществляется лишь в процессе их развития - в силу взаимосвязи и

взаимозависимости структуры и функции. И поэтому лишь в генетическом

плане, лишь изучая и мозг и психику не статически, а диалектически, не в

безжизненном покое, а в движении и развитии, можно в их взаимосвязях

раскрыть и выявить подлинное единство психического и физического.

Статическая трактовка взаимоотношения психики и мозга неизбежно

приводит к механистическому их разрыву - к психофизическому

параллелизму или эпифеноменализму, к чисто внешнему соотнесению

психических функций и мозга. Подлинный монизм в решении

психофизической проблемы осуществим лишь на диалектической основе.

Эти положения раскрывают конкретное содержание нашего решения

психофизической проблемы в духе единства, которое осуществляется и

раскрывается в процессе развития.

Эти положения говорят вместе с тем о том, что недостаточно

проследить основные ступени в развитии нервной системы и соотнести с

ними им соответствующие ступени психики, как если бы нервная система

развивалась сама по себе и каждая форма ее определяла бы от себя ту форму

психики, которую она продуцирует. При такой постановке связь между

психическим и физическим неизбежно превращается в чисто внешнее

соответствие, в параллелизм, неизвестно кем и как установленный. Для того

чтобы раскрыть эту связь и понять ее во внутренних закономерностях, нужно

перейти от изучения психофизических корреляций к изучению истории

закономерного развития организмов, которое приводило ко все более высоким

совершенным формам отражения, рецепции, познания и поведения, движения,

действия.

Для того чтобы правильно понять процесс психического развития,

необходимо теперь раскрыть его основное содержание. Можно сначала в

самой общей форме сказать, что сущность психического развития заключается

в развитии все новых форм действенного и познавательного отражения

действительности; переход к высшей ступени всегда выражается в

расширяющейся возможности познавательного и действенного

проникновения в действительность. Это проникновение во внешнее

объективное бытие неразрывно связано как с оборотной своей стороной с

развитием внутреннего психического плана деятельности. В этом проявляется

первая существенная общая тенденция психического развития.

Всякий организм, будучи некоторым целым, выделяется из

окружающего, и всякий вместе с тем связан с окружением. Каждая

психическая функция и каждый акт поведения всегда являются внутренне

противоречивым единством выделения индивида из среды и связи его с ней. В

ходе психического развития индивид все более выделяет себя из

действительности и все больше связывается с ней, - связывается, выделяясь.

Переходя ко все более высоким формам отражения - от сенсорной

дифференцировки энергии какого-нибудь внешнего раздражителя к

восприятию предмета или ситуации и от него к мышлению, познающему

бытие в его связях и взаимоотношениях, индивид все более выделяется из

ближайшего окружения и глубже связывается со все более широкой сферой

действительности.

В ходе развития психики, по мере перехода к высшим ее ступеням,

прогрессирует не выделение субъекта из окружающего за счет его связи с ним

и не связь за счет выделения, а и связь, и выделение. Ступеньки психического

развития - это ступеньки и выделения, и связи, всегда представленных в

каждом акте индивида во внутренне противоречивом единстве.

Концепции психического развития, которая видит его сущность во все

более глубоком отражении и изменении действительности, противостоит

теория, усматривающая сущность психического развития в использовании

символов, знаков, в том, что на высших ступенях развития вводятся знаки и

оперирование предметами, вещами заменяется операциями над их

заместителями. Человек пользуется знаками, животное не пользуется ими - в

этом, с точки зрения этой теории, основное различие между ними О.

Кассирер, А. И. Делакруа и др.)'.

Отправной точкой для этой теории служит то бесспорно верное

положение, что в развитии психики человека весьма большую роль играет

речь. Однако эта теория не способна дать сколько-нибудь полного научного

объяснения развитию. Она не учитывает того, что, выводя психическое

развитие из речи, необходимо объяснить развитие самой речи. Речь не

развивается "сама из себя"; она возникает и развивается на определенной

основе - на основе труда и в единстве с мышлением.

Эта теория не учитывает и еще одного важного момента. Усматривая

сущность психического развития в том, что между субъектом и

действительностью вклиниваются знаки, условные заместители вещей, она

односторонне сводит развитие лишь к выделению субъекта из

действительности. Она идеалистически игнорирует тот очевидный факт, что

выделение субъекта из действительности является лишь одной - оборотной

- стороной процесса; что другая, позитивная и наисущественнейшая сторона

этого процесса заключается во все расширяющейся и углубляющейся связи

субъекта с действительностью. Таким образом, основным и определяющим

является не столько то, что субъект переходит от явления к знаку, его

обозначающему, сколько то, что он может перейти от явления к его сущности;

не столько то, что от оперирования вещами он может перейти к оперированию

замещающими их знаками, сколько то, что, спланировав во внутреннем плане

свои действия, он может переделывать вещи, изменять действительность.

Сущность психического развития заключается во все новых возможностях

познавательного и действенного проникновения в действительность. Это

проникновение неразрывно связано с углублением в субъекте внутреннего

плана, плана внутренней жизни личности.

С этой первой связана вторая существенная тенденция психического

развития. Сначала рецепция, отражение чувственного раздражителя в образе,

познание является лишь стороной, начальным моментом нерасчлененного

акта поведения. В таком нерасчлененном единстве они представлены в

элементарных сенсомоторных реакциях. Лишь затем, по мере перехода от

сенсомоторных реакций как двигательных ответов на чувственный

раздражитель к предметному восприятию, с одной стороны, и предметному

действию - с другой, рецепторные, вообще познавательные моменты

выделяются и превращаются в относительно самостоятельную деятельность.

Возрастающая дифференциация сенсор-

---------------------------------

'Данное положение весьма существенно тем, что здесь С. Л

Рубинштейн указывает на философский первоисточник трактовки психики

как оперирования знаками и символами - ее принадлежность Э. Кассиреру.

Концепция субъекта, разработанная С. Л. Рубинштейном в марбургской

диссертации, позволила ему позднее сделать существенные коррективы в

энаково-символической трактовке психики: 1) ограничив ее значение ролью

речи; 2) указав, что существенно не только происходящее с помощью знаков

выделение субъекта из действительности, но и устанавливаемая субъектом его

связь с ней; 3) отметив, что по мере проникновения субъекта в

действительность расширяется внутренний план его психики. Эти коррективы

позволяют сопоставить общефилософские взгляды С. Л. Рубинштейна на роль

знаков в соотнесении субъекта с действительностью, диалектику внешнего и

внутреннего со знаково-символической концепцией Л. С. Выготского в

психологии. (Примеч. сост.)

-------------------------------------------

ных и моторных функций составляет вторую существенную тенденцию

психического развития. Их дифференциация означает, однако, не разрыв

соединяющих их связей, а переход ко все более сложным связям и

взаимозависимостям между ними.

Во все более сложном взаимодействии образа рецепции и образа

действия примат, ведущая роль остается за деятельностью, которая включает

рецепцию как условие или компонент. Правильность этого положения

отчетливо выступает уже в относительно элементарных сенсомоторных

реакциях. Установление условно-рефлекторных связей данных рецепции и

эффекторной части жизненно значимых для животного реакций приводит не

только к тому, что поведение делается все более приспособленным и

совершенным; оно вместе с тем приводит и ко все более тонкой

дифференцировке и совершенному анализу воспринимаемых свойств среды.

Тонкость чувственных дифференцировок вырабатывается на основе условно-

рефлекторного механизма под прямым воздействием того эффекторного

результата, к которому они приводят. Каждый организм реагирует не на все

вообще раздражения, которым он может быть подвергнут, и даже не на все те,

которые его рецепторные механизмы в состоянии, вообще говоря,

дифференцировать, - не на все физиологически возможные, а на

биологически для него значимые'. Таким образом, связь с жизненно значимой

деятельностью животного регулирует его рецепцию.

Не менее отчетливо эта зависимость образа рецепции от образа

действия выступает и на уровне восприятия. Восприятие - это чувственное

отображение предмета или явления объективной действительности. Как

отображение предмета, восприятие предполагает высокое развитие не только

сенсорного, но и моторного аппарата, развитие тонической деятельности,

обусловливающей возможность сохранять необходимое для наблюдателя

состояние активного покоя и таким образом выделяться из потока

происходящих в среде изменений, воспринимая в ней более или менее

устойчивые предметы как источники от них исходящих воздействий и

объекты на них направляемых действий2.

Если остановиться специально на восприятиях человека в их

историческом развитии, то здесь опять-таки в специфических формах

выступает зависимость образа рецепции от образа действия в виде

зависимости специфически человеческого восприятия и его развития от

развития общественной практики: преобразуя природу, порождая предметное

бытие очеловеченной природы, общественная практика отчасти порождает,

отчасти развивает новые формы специфически человеческого восприятия.

Создавая в искусстве красоту форм, порождая речь и музыку, она вместе с

бытием их предмета порождает и человеческие способности их восприятия.

Специфически человеческие формы восприятия являются не только

предпосылкой специфически человеческой деятельности, они также и ее

-----------------------------------

'В этом положении - в еще не развитом виде - содержатся истоки

той концепции детерминизма, которую С. Л. Рубинштейн разработал в 50-е гг.

и представил в книге "Бытие и сознание". Этим положением не только

отрицается бихевиористская схема, согласно которой организм якобы

реагирует на все внешние воздействия, не только указывается на его

избирательность, но и определяется принцип этой избирательности -

значимость, которая не совпадает с биологической и физиологической

возможностью организма воспринять и дифференцировать внешние

воздействия. (Примеч. сост.)

2 Эта мысль нашла яркое выражение у акад. А. А. Ухтомского (см. его

статьи в: Физиологический журнал СССР. 1938. Т. XXIV. Вып. 1-2).

-----------------------------------------

продукт. Мало того, весь процесс осознания природы совершается, как

о том свидетельствует палеонтология речи и мышления, по мере того, как

соответствующие предметы и явления вовлекаются в процесс

производственной деятельности людей и приобретают, в силу этой связи с их

общественной деятельностью, общественную значимость.

Если, наконец, перейти к мышлению человека как способности в

закономерностях развития познавать сущность явлений, то и тут оказывается,

что человек познает природу, изменяя ее. Разум человека является не только

предпосылкой практической предметной деятельности, которой человек

преобразует мир; он также ее продукт. В единстве практической и

теоретической деятельности примат принадлежит первой. Познавательная

деятельность человека зарождается и развивается сначала как сторона,

момент, аспект его практической деятельности. Лишь затем она выделяется из

практической деятельности, в которую она первоначально вплетена, в

качестве особой теоретической деятельности. Даже и выделившись,

теоретическая деятельность сохраняет, однако, связь с практической

деятельностью, исходит из практики, подчиняется ее контролю, в свою

очередь воздействуя на нее и руководя ею.

Доступные на той или иной ступени развития способы воздействия на

действительность всегда весьма существенно определяют доступные на этой

ступени развития способы познания действительности, так же как, конечно,

способы познания в свою очередь, развиваясь, обусловливают возможность

новых, все более совершенных способов воздействия на действительность.

Конечно, существует и обратная зависимость поведения от рецепции, в

частности деятельности эффекторов от рецепторов.

Зависимость действия, движения от рецепции отчетливо выступает в

элементарных сенсомоторных актах, в которых моторная реакция является

эффекторным ответом на рецепцию. В процессе развития форм поведения

развитию рецепции и рецепторных аппаратов, очевидно, принадлежит важная

роль. Развитие рецепторов обнаруживает большую дифференциацию, чем

развитие собственно эффекторов, и многообразие форм поведения, их

дифференциация идет, таким образом, в большей мере за счет развития

рецепции, чем за счет развития двигательного аппарата. Доказательством

этому служит уже то, что рефлекторное поведение различных животных

разнится много больше, чем их эффекторные аппараты. Преобладание

рецепторов над эффекторами находит себе морфологическое выражение в том

гистологическом факте, что сенсорные элементы, афферентные нейроны

количественно преобладают над эфферентными еще в спинном мозгу

животных, и по мере восхождения к высшим этажам нервной системы это

преобладание становится все более значительным. Именно это преобладание

сенсорных элементов и возможность функциональной связи одного и того же

двигательного аппарата с различными афферентными нервами и

обусловливает ту борьбу за овладение общим эфферентным путем, которую Ч.

С. Шеррингтон отобразил в схеме "нейральной воронки".

Открытый И. П. Павловым механизм условного рефлекса вскрывает,

как все новые и новые рецепторные моменты, в силу принципа временной

связи, включаются в детерминирование эффекторной реакции. В результате

все новые и новые данные рецепции приобретают определенную значимость

для жизни организма. Уже рефлекторное поведение животного выражает,

таким образом, его восприятие среды.

Не менее явственно выступает зависимость образа действия от образа

восприятия на дальнейших, более высоких, ступенях развития. Необходимым

условием всякого осмысленного, разумного действия является учет

объективных свойств той ситуации, в которой оно совершается, поэтому оно

обязательно исходит из восприятия этой ситуации и в той или иной мере

определяется им. От того, как индивид воспринимает мир, будет в

значительной мере зависеть, как он будет действовать в нем.

В дальнейшем отражение, познание действительности выходит за

пределы только перцептивного отображения действительности и переходит к

ее отражению в мысли, в понятии, раскрывающем ее существенные

опосредования, связи, закономерности развития. И опять-таки действия

человека, его поведение будет в значительной мере зависеть от того, как он

осмысливает действительность, от того, в какой мере он постигает

происходящее в закономерностях его развития.

ПРОБЛЕМА ИНСТИНКТА, НАВЫКА И ИНТЕЛЛЕКТА

Под поведением разумеют определенным образом организованную

деятельность, осуществляющую связь организма с окружающей средой. В то

время как у человека внутренний план сознания отдифференцирован от

поведения, у животных психика и поведение образуют непосредственное

единство, так что изучение их психики необходимо включается как компонент

в изучение их поведения.

В большом многообразии конкретных актов поведения, которые

приходится наблюдать у индивидов на разных ступенях эволюционной

лестницы, обычно выделяют три основных, различных по своей

психологической природе, типа поведения: инстинктивное поведение, навыки

и разумное поведение. Старания исследователей были сначала направлены

главным образом на то, чтобы выявить их отличительные особенности и друг

от друга отграничить. Однако в настоящее время с неменьшей

настойчивостью встает и вопрос об их взаимосвязях. Лишь раскрыв и их

различия, и их взаимосвязи и взаимопереходы, лишь уяснив, как эти

различные по своей психологической природе формы поведения сплетаются в

конкретном поведении в сложное единство, функционируя одна внутри

другой, можно понять их истинную природу и подлинные пути их развития.

Развитие психологически различных форм поведения совершается в

результате борьбы двух антагонистических, внутренне противоречивых

тенденций наследственности и изменчивости, фиксированности и

лабильности. В каждой форме поведения в той или иной мере представлена

как одна, так и другая, как фиксированность, так и лабильность, но их