Последствия нарушения договора

Правовая библиотека legalns.com 
Страница 107 из 155 
раба составляла damnun emergens, а наемная плата, которая могла бы быть 
наймодателем получена за оставшуюся часть договорного срока,— lucrum 
cessarfs. 
По характеру обусловленности убытков фактом нарушения договора они 
подразделялись на убытки прямые (circa rem) и косвенные (extra rem). Ясно, что 
в приведенном примере с гибелью раба «упущенная» выгода состояла не 
только 
1
в наемной плате, которую наймодатель мог получить по нарушенному 
нанимателем договору, но и в доходах, которые эксплуатация раба приносила 
бы в последующее время. Первая часть «упущенной» выгоды и составляет 
прямые, а вторая — косвенные убытки. Точного критерия их размежевания 
римские источники не формулировали, а обращавшиеся к этому критерию 
юристы Древнего Рима определяли его настолько индивидуально, что он не 
переставал быть предметом постоянных споров и контроверз. 
Что же касается практических последствий изложенной классификации, то 
они заключены в том, что возмещению подлежали как реальный, ущерб, так и 
«упущенная» выгода, однако в пределах прямых, но не косвенных убытков. По 
некоторым искам возмещение убытков не должно было превышать 
однократной, а со времен Уложения Юстиниана двойной стоимости 
поврежденного или уничтоженного имущества. В спорных случаях размер 
убытков, подлежащих компенсации, определялся истцом под присягой 
(jusjurandum ad litem) или по усмотрению судьи, назначенного в этих целях по 
требованию спорящих сторон. 
Для того, однако, чтобы обязать сторону, нарушившую договор, к 
возмещению убытков, было недостаточно одного только факта их 
обусловленности допущенным нарушением. Требовалась также вина 
нарушителя. Ни нормы римского права, ни римская юриспруденция общего 
понятия вины не знали. Но в них уделено значительное внимание отдельным 
видам виновности, причем главный водораздел лежал между умыслом и 
неосторожностью. 
Умысел
(dolus) имелся во всех случаях, когда нарушение договора являлось 
следствием недобросовестности неисправной стороны. Иными словами, все, 
что противоречило добросовестности (fides), приобретало значение умысла 
(dolus). В обязательствах по договорам, закрепленным в цивильном праве и 
именовавшимся договорами stricti juris (точного права), юридическое значение 
придавалось только умыслу. Нарушение их по неосторожности не порождало 
права на компенсацию убытков у потерпевшей стороны. 
Неосторожность
(culpa) .рассматривалась как «оборотная сторона» той 
осмотрительности (diligentia), которую должен проявлять участник договора, 
чтобы обеспечить надлежащее его исполнение. Когда необходимые требования 
внимательности и осмотрительности не соблюдались, следствием этого 
станови- 
108 

Правовая библиотека legalns.com 
Страница 108 из 155 
лась неосторожность. Неосторожность имела значение для договоров, не 
закрепленных в цивильном праве, а получивших признание со стороны претора 
и потому названных договорами bona fidei (доброй совести). Для 
ответственности за убытки, вызванные нарушением таких договоров, если они 
носили воз-мездный характер, достаточно было неосторожности. К участникам 
безвозмездных договоров предъявлялись пониженные требования: они, как 
правило, могли быть обязаны к возмещению убытков не при неосторожности, а 
только при умысле. 
Неосторожность в свою очередь подразделялась на грубую и легкую. 
Грубая неосторожность
(culpa lata) выражалась в непринятии необходимых 
для исполнения договора мер, которые при-, нял бы каждый, будь он 
участником этого договора. Ола, как говорил Ульпиан, есть следствие 
непонимания того, что понимают все (поп intellegre quod omnes intelleguntur). 
Будучи видом неосторожности, грубая неосторожность учитывалась лишь . в 
договорах bona fidei. Но здесь она приобретала такое же значение, как и 
умысел, т. е. влекла за собой обязанность возместить убытки при нарушении 
как возмездных, так и безвозмездных договоров. 
Легкая неосторожность
(culpa levis) определялась по-разному при 
конструировании ее на основе абстрактного и конкретного критерия оценки 
поведения обязанного лица. 
Абстрактный критерий
(culpa levis in abstracto) 
предполагал соблюдение таких требований, которым следовал самый 
осмотрительный глава семейства (diligentissimus paterfamilias). 
Конкретный 
критерий 
не шел дальше тех требований осмотрительности, которые данное 
лицо обычно^облюдало в своем собственном деле (diligentia quam in suis 
rebus). По общему правилу, там, где для ответственности за убытки было 
достаточно простой неосторожности, во внимание принималась такая простая 
неосторожность, которую можно вывести из абстрактного критерия. К 
конкретному критерию прибегали лишь в некоторых, обычно безвозмездяых, 
договорах. Так, лицо, принявшее на себя чье-либо поручение, обязывалось 
выполнить его не хуже, чем оно вело свои собственные дела. При одинаково 
беззаботном обращении как со своими, так и с чужими делами оно не несло -
ответственности за убытки, возникшие вследствие такой беззаботности, если 
последняя не достигала грубой неосторожности, влекшей такие же 
последствия, как и умысел. 
По соглашению, достигнутому между договорными контрагентами, 
ответственность могла быть сужена или расширена сравнительно с ее 
рамками, закрепленными в правовых нормах. Но эта возможность также 
ставилась в определенные границы. Стороны имели право сузить основания 
своей ответственности, исключив из их числа неосторожность. Однако такое 
соглашение не имело бы силы, если бы оно распространялось на умысел. 
Стороны управомочивались также расширить осно- 
109

Правовая библиотека legalns.com 
Страница 109 из 155 
вания своей ответственности, включив в их число и невиновное поведение. 
Достигнутая между ними по этому поводу договоренность означала введение 
ответственности за случай. Вместе с тем римляне различали простой случай 
(casus), означавший всего лишь невиновность, и чрезвычайный случай—
непреодолимую силу (vis major), воплощавшуюся в наводнении, землетрясении 
и других непредотвратимых стихийных явлениях. Расширение ответственности 
могло быть распространено только на простой случай. Непреодолимая сила 
исключала ответственность, хотя бы стороны и пришли к противоположному 
соглашению. 
Наряду с ответственностью за собственные действия, римское право знало 
также 
ответственность за действия третьих лиц и за вредоносные 
проявления вещей 
1
(например, животных). Для возложения такой 
ответственности считалось необходимым, чтобы вещи, вызвавшие вредные 
последствия, принадлежали субъекту, привлеченному к ответственности, а 
третьи лица были ему подвластны или совершали какие-либо действия по его 
поручению. При таких обстоятельствах этот субъект обязывался осуществлять 
надлежащий надзор (custodia) за своими людьми и вещами. В случае 
невыполнения названной обязанности констатировалась так называемая вина в 
надзоре (culpa in custo-diendo). Она и служила основанием возложения 
обязанности возместить убытки, возникшие по этой причине. 

жүктеу/скачать 1,03 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: