Қазақстан республикасы білім және ғылым министрлігінің А. Байтұрсынов атындағЫ

 
 
Расторжение  нарушенного  Договора  как  общий  правовой 
инструмент,  влекущий  прекращение  первичных  обязанностей  по 
предоставлению, а также в ряде правопорядков и возврату полученного по 
договору,  имеет  сравнительно  недавнюю  историю.  Так,  по  утверждению 
ряда 
авторитетных 
исследователей, 
эта 
идея 
впервые 
была 
сформулирована  и  отражена  в  ст.  1184  Французского  гражданского 
кодекса  (далее  по  тексту  –  ГКФ)  и  затем  воспринята  в  Германском 
гражданском  уложении[2].  Из  ст.  1184  ГКФ  следует,  что  «Сторона,  в 
отношении  которой  обязательство  не  было  исполнено,  имеет  право 
выбора: либо принудить другую сторону к выполнению соглашения, если 
это  возможно,  либо  потребовать  расторжения  последнего  и  взыскания 
убытков». 
На сегодняшний день не существует четкой, сложившейся доктрины, 
а  равно,  как  и  единообразной  судебной  практики  института  расторжения 
договоров  в  отечественном  праве  нет.  Отдельные  нормы,  в  частности 
нормы,  указанные  в  Главе  24  ГК  РК  зачастую  без  глубокого  анализа  не 
складываются  в  стройную  систему  понимания  сторонами  судебного 
процесса.  В  отечественном  праве  возможность  расторжения  договора 
предусмотрена в ст.401 ГК РК, а последствия расторжения Договора в ст. 
403 ГК РК[1]. 
Начнем с фундаментального  – это выбор способа защиты. Вопрос о 
рациональности и эффективности в выборе того или иного способа защиты 
нарушенного  права  —  пожалуй,  и  составляет  основную  проблематику  в 
вопросе правопонимания ст. 401 ГК РК. 
В силу ст. 401 ГК РК основанием изменения и расторжения Договора 
является: а) изменение и расторжение Договора по соглашению сторон; б) 
односторонний  отказ  от  Договора,  в  случае,  если  такое  право 
предусмотрено Договором;  в) по требованию одной из сторон в судебном 
порядке[1].  Последнее  будет  являться  основным  объектом  настоящего 
доклада.  Возможность  осуществления  такого  выбора  средств  защиты 
нарушенного  права,  скорее  всего,  предопределена  положениями 
позитивного  права.  В  случаях,  когда  позитивное  право  предоставляет 
свободный  доступ  из  предложенных  законодателем  альтернатив,  стороны 
правоотношений, учитывая интересы своего доверителя, таким образом не 
всегда адекватным образом желают удовлетворить интересы пострадавшей 
или злоупотребляющей стороны. 
Так,  к  примеру,  нередки  случаи  в  нашей  судебной  практике,  когда 
спорящие стороны в порядке досудебного урегулирования спора и в целях 
соблюдения п. 2 ст.402 ГК РК направляют другой стороне  уведомление  о 
расторжении договора. Все бы ничего, если бы на этом задачи досудебного 
урегулирования  для  стороны,  которая  желает  расторгнуть  Договор  были 
достигнуты,  однако  вместе  с  уведомлением  о  расторжении  в  силу 
неверного  толкования  норм  ГК  РК,  сторона  совместно  с  уведомлением  о 
расторжении  в  целях  соблюдения  п.  2  ст.402  ГК  РК  направляет  стороне 

 
 
договора  уведомление  о  расторжении  договора  в  одностороннем  порядке, 
даже, если такое право не предусмотрено в Договоре, на что справедливо 
указывает  ст.404  ГК  РК[1].  Некоторые  субъекты  правоотношений 
совместно с такими требованиями направляют соглашения о расторжении 
Договора,  что  в  целом  не  является  верным[1].  В  таких  случаях, 
получающей  стороне,  с  одной  стороны  не  совсем  понятно,  каким  из 
имеющихся  способов  в  гражданском  законодательстве  контрагент  желает 
прекратить гражданские правоотношения, поскольку последним создается 
корреляция  расторжения  по  соглашению  и  в  одно  время  расторжение  в 
одностороннем  порядке,  что  не  совсем  верно,  с  другой  направляющая 
сторона  предоставляет  огромную  вариативность  защиты  в  судебном 
процессе, стороне, с которой такие отношения должны быть прекращены. 
Отсутствие  надлежащего  понимания  способа  защиты  может  привести  к 
удержанию  и  (или)  взысканию  штрафных  санкций  для  стороны,  которая 
желает расторгнуть договор, зачастую стороны устанавливают в договорах 
санкции  за  расторжение  договора  в  одностороннем  порядке,  в  этой  связи 
рекомендуем  очень  внимательно  относиться  к  избранию  способа 
прекращения гражданских правоотношений со своим контрагентом. 
Возвращаясь  к  основному  объекту  исследования  –  вопросу 
расторжения договора в судебном порядке, стоит указать, что согласно пп. 
1  п.2  ст.  401  ГК  РК  по  требованию  одной  из  сторон  договор  может  быть 
изменен  или  расторгнут  по  решению  суда  только  при  существенном 
нарушении  договора  другой  стороной[1].  Принцип  канонистов  «fides  non 
servanda  est  ei  qui  frangit  fidem  («вера  не  должна  служить  тем,  кто  ее 
нарушает»)  и  право  расторжения  синаллагматического  договора 
кредитором,  в  случае,  если  должник  его  не  исполняет[3]  находит  свое 
нормативное  регулирование  в  наши  дни,  отечественным  законодателем, 
последний, приводя понятие «существенного нарушения» определяет, что: 
«существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое 
влечет  для  другой  стороны  такой  ущерб,  что  она  в  значительной  степени 
лишается  того,  на  что  была  праве  рассчитывать  при  заключении 
Договора». 
Данная  формулировка  является  достаточно  широкой  и  не  дает 
исчерпывающего  определения,  а  решения  судов  совсем  не  имеют 
единообразного  право  применения,  что  в  целом  осложняет  право 
применение  ст.401  ГК  РК[1].  Противоречивая  практика  не  позволяет 
выработать  состав  доказательств,  которые  бы  наглядно  характеризовали 
признаки существенного нарушения при применении ст.401 ГК РК[1]. 
Несмотря  на  противоречивую  судебную  практику,  приведем  в 
пример  ряд  судебных  решений,  которые  были  вынесены  судебными 
органами  Республики  Казахстан:  дело  за  №  3971-18-00-2/1362  от  «29» 
июня  2018  года  СМЭС  г.  Костанай,  согласно  настоящему  кейсу,  суд 
пришел  к  выводу  о  расторжении  договора  ссылаясь  на  существенность 
нарушения условий договора по смыслу  пп. 1 п.2 ст. 401 ГК РК приводя 

 
 
п.3  ст.440  ГК  РК,  указывая,  что  продавец  получивший  сумму 
предварительной  оплаты,  не  исполняет  свои  обязанности  по  передаче 
товара в установленный в договоре срок (статья 409 ГК РК) [1], покупатель 
вправе  потребовать  передачи  оплаченного  товара  или  возврата  суммы 
предварительной  оплаты  за  товар,  не  переданный  продавцом.  Основным 
элементом существенного нарушения  условий договора в настоящем деле 
явилось отсутствие поставки товара в срок, однако, каких-либо выводов о 
причиненном ущербе по смыслу ст. 401 ГК РК судом не было приведено в 
решении  в  окончательной  форме[1].  Аналогичные  решения  и  выводы 
судов  приводятся  в  делах  за  №  2736-17-00-2/85  от  «02»  марта  2017  года 
Бурлинский районный суд Западно-Казахстанской области, № 1912-17-00-
2/3271    от  «27»  декабря  2017  года  СМЭС  Алматинской  области, 
Постановление  судебной коллеги  по  гражданским  делам  Верховного  суда 
Республики  Казахстан  от  «31»  октября  2017  года,  за  №  6001-17-00-
3ГП\638,  и многих других [4]. 
Исходя  из  выше  указанных  судебных  решений,  следует  прийти  к 
выводу  о  том,  что  отсутствие  исполнения  обязательства  в  срок  может 
явиться  существенным  нарушением,  которое  по  смыслу  законодательства 
является основанием расторжения договора в судебном порядке. Элементу 
важной  составляющей  в  настоящей  категории  дел  -  «причиненному 
ущербу», который  в значительной степени лишает другую сторону на тот 
результат  или  экономическую  выгоду,   на  которую  рассчитывала  сторона 
при  заключении  договора  и  в  том  смысле,  который  закладывал 
законодатель  при  введении пп.2  п.2  ст.401  ГК  РК  суды  просто  не  отдают 
должного  внимания,  отсутствием  каких-либо  выводов  в  решениях  в 
окончательной форме. 
Одним из наиболее ярких примеров является дело за № 7111-18-00-
2/14208 от «10» сентября 2018 года вынесенное Апелляционным Судом г. 
Астаны,  (далее  по  тексту  –  «спор»)  [4].  Содержание  решения  по 
настоящему  делу  позволяет  прибегнуть  к  выводам  того,  что  срок,  и  иные 
значимые  обстоятельства  не  являются  существенными  основаниями 
расторжения 
Договора, 
а 
невозможность 
исполнить 
принятые 
обязательства  исполнителем  по  Договору  в  целом  не  заслуживает 
внимания. 
Немного  о  фабуле  дела:  между  сторонами  спора  «05»  января  2015 
года был заключен Договор о совместном строительстве объекта, сторона 
«А»  осуществляет  строительство  медицинского  центра,  сторона  «Б» 
осуществляет  оплату  за  помещение  в  размере  486  396  долларов  США. 
Заявленные  требования  стороны  «Б»  состоят  в  расторжении  Договора  в 
связи с существенным нарушением сроков сдачи помещения на срок около 
2.5  лет  (плановое  окончание  строительства  4  квартал  2015  года)  в 
судебном порядке. Сторона «А» в свою защиту, указывает на тот факт, что 
Истец  не  осуществил  доплаты  в  связи  с  увеличением  проектной  пощади 
спорных  помещений,  увеличение  площадей  произошло  на  31,13 

 
 
квадратных метров, из расчета 2800 долларов США за каждый квадратный 
метр,  на  этом  основании  требует  отказать  в  удовлетворении  исковых 
требований стороны «Б». Дополнительно, сторона («А») обосновывая свое 
добросовестное  отношение,  указывает,  что  сторона  «Б»  (Истец) 
осуществляет  расторжение  Договора  не  в  порядке  одностороннего 
расторжения,  заявляя,  что  такое  право  в  Договоре  предусмотрено,  а  в 
судебном  порядке  в  целях  злоупотребления  представленным  правом  и  во 
избежание штрафа, предусмотренного договором в размере 10% от общей 
суммы  договора,  который  наступает  в  случае  расторжения  договоров  в 
одностороннем порядке. 
В мотивировочной части судебного решения суд приходит к выводу, 
что в настоящем деле усматриваются нарушения не со стороны Ответчика, 
а  Истцом,  поскольку  последний  уклоняется  от  уплаты  увеличенных 
площадей,  и  по  его  же  вине  последнему  не  передаются  спорные 
помещения.  Возникает  вполне  обоснованный  вопрос,  по  какой  причине 
судебный  орган  не  принимает  во  внимание  272  ГК  РК?  «Обязательство 
должно  исполняться  надлежащим  образом  в  соответствии  с  условиями 
обязательства  и  требованиями  законодательства,  а  при  отсутствии  таких 
условий и требований — в соответствии с обычаями делового оборота или 
иными  обычно  предъявляемыми  требованиями».  По-нашему  мнению,  суд 
допустил  существенную  ошибку  –  не  проверив  исполнение,  принятых 
Ответчиком  обязательств,  опрометчиво  решив,  что  неисполнение 
обязательства одной из сторон автоматически освобождает от исполнения 
условий  по  Договору  другую.  Логичным  представляется  исполнение 
обязательств по постройке помещения и передаче спорного помещения по 
акту  приему-передачи,  и  в  случае,  если  Истец  и  в  дальнейшем  бы 
отказался  от  оплаты  спорного  помещения  потребовать  денежных  средств 
за  неоплаченные  площади  уже  в  судебном  порядке  о  взыскании 
задолженности  по  Договору.    Такое  нарушение  со  стороны  Истца,  в 
крайнем  случае,  допустимо  сопоставить  с  односторонним  отказом  от 
исполнения обязательств. Судебным органом, в целом не проанализирован 
вопрос  злоупотребления  правом  (п.6.  ст.8  ГК  РК)  [1].  Злоупотребление 
заключатся  в  том,  что  Истец  как  усматривается  из  его  действий, 
злонамеренно  увеличил  площади,  сложным  представляется  ошибка  в 
расчетах на 31 квадратный метр. 
Наконец,  определенно  самое  интересное  –  ни  в  первой  инстанции 
(Алматинский  районный  суд),  ни  в  апелляционной  (Суд  города  Астаны) 
суды  не  приходят  к  каким-либо  выводам  в  отношении  невозможности 
исполнить  обязательство  по  Договору  Ответчиком  в  силу  существующих 
залоговых  правоотношений  между  Ответчиком  и  Залогодержателем  на 
объект  Договора.  Дело  в  том,  что  имущество,  да  и  весь  объект 
строительства  с  земельным  участком  с  присвоенным  кадастровым 
номером,  который  должен  быть  передан  по  акту  приема-передачи  Истцу 
состоит в залоге у кредитной организации. Следуя ст. 349 ГК РК Должник 

 
 
(в  настоящем  случае  Ответчик),  поскольку  им  был  принят  платеж  по 
Договору, при возникшей невозможности надлежащего исполнения обязан 
незамедлительно  известить  об  этом  кредитора.  Безусловно,  каких-либо 
уведомлений  в  адрес  Истца  не  поступало,  как  по  возникшим  залоговым 
правоотношениям,  так  и  в  силу  увеличения  площадей  (уведомление  об 
увеличение  площадей  направлено  в  адрес  Истца  лишь  в  ответ  на 
уведомление  о  расторжении  договора,  спустя  2.5  года  с  момента 
просрочки исполнения обязательств) [1]. 
Учитывая  вышеизложенное,  следует  прийти  к  выводу,  что 
увеличение  площадей,    отсутствие  каких-либо  уведомлений  со  стороны 
Истца  о  существующем  увеличении  и  необходимости  доплаты, 
возникновение  залога  на  объект  Договора  являются  мерами,  которые 
должны  понудить  Истца  расторгнуть  договор  в  одностороннем  порядке  и 
как  следствие  предпосылкой  удержании  штрафа  в  размере  10%  с  Истца. 
Возникает  вполне  обоснованный  вопрос,  обязан  ли  Истец  расторгать 
существующие  правоотношения  между  Сторонами  в  одностороннем 
порядке  в  силу  того,  что  Ответчик  по  своей  вине  не  имеет  возможности 
исполнить  обязательство  в  силу  существующего  залога  и  в  следствии 
представить акцепт на удержание 10% суммы от 486 396 долларов США? 
Суд  приходит  к  выводу,  что  расторжение  Договора  в  судебном 
порядке  по  заявлению  Истца  в  настоящем  случае  является  методом 
хеджирования рисков удержания 10% санкции в виде штрафа и удержание 
этого  штрафа  из  общей  суммы  Договора:  «нарушения  условий  Договора 
усматривается  со  стороны  истца,  и  по  его  вине  же  не  передаются  ему 
Спорные помещения. Истцу следует обратиться к ответчику с письменным 
заявлением с согласием на удержание 10% неустойки от внесенной суммы 
и  заключить  Соглашение  такого  характера».  Консультанты  полагают,  что 
судом  не  верно  применяются  нормы  главы  24  ГК  РК  об  изменении  и 
расторжении  Договора,  по  факту  суд  неверно  интерпретирует  ст.  401  ГК 
РК, применяя в аналогию с расторжением Договора в судебном порядке и 
положения  договорных  отношений  о  расторжении  в  одностороннем 
порядке. Такая ошибка является существенной. 
Исходя  из  приведенного  вывода  суда,  следует,  что  Истец  должен 
расторгнуть  действующий  Договор,  в  одностороннем  порядке  заключив 
соглашение  об  удержании  10%  неустойки  от  общей  суммы  Договора, 
которые  подлежат  возврату,  не  взирая  на  тот  самый  важнейший  факт  в 
настоящем деле, что отсутствие исполнения обязательств возникло по вине 
и  недобросовестному  отношению  Ответчика.  По  нашему  мнению  такое 
решение  суда  не  отвечает  действующим  нормам  законодательства, 
является  незаконным,  и  в  целом  противоречит  элементарным  столпам 
делового  оборота  в  хозяйственной  деятельности  между  субъектами 
правоотношений.  Интересным  представляется,  что  не  процессуальные 
нормы  законодательства  РК,  ни  Нормативное  постановление  Верховного 
Суда  РК  от  «11»  июля  2003  года  за  №  5  не  наделяет  судебные  органы 

 
 
полномочиями  по  даче  указаний  сторонам  процесса  в  осуществлении 
действий в гражданских правоотношениях [5].  
 

жүктеу/скачать 3,44 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: