Всё хреново
жүктеу/скачать 1 Mb. Pdf көрінісі
|
2 5465637606928682468
|
Боль – наша ценность Многие ученые и энтузиасты научно-технического прогресса верят, что однажды мы сумеем «вылечиться» от смерти. Мы изменим и оптимизируем свою генетику. Разработаем нанороботов, которые будут отслеживать и ликвидировать все возможные угрозы медицин- ского плана. Биотехнологии позволят нам до бесконечности заменять и восстанавливать части своего тела – и мы сможем жить вечно. Все это похоже на научную фантастику, но некоторые даже полагают, что такие техноло- гии появятся уже на нашем веку [253] . Мысль о том, что мы сумели бы избавиться от самой возможности смерти, преодолеть нашу биологическую хрупкость, облегчить любую боль, на первый взгляд просто восхити- тельна. Но, как мне кажется, все это чревато психологической катастрофой. Хотя бы потому, что, избавившись от смерти, мы также избавимся от всех ограничений. А если убрать ограничения, теряется способность расставлять приоритеты. Все будет казаться одинаково хорошим или плохим, одинаково стоящим или не стоящим вашего времени и вни- мания, потому что… у нас и времени, и внимания хоть отбавляй. Можно будет сто лет подряд смотреть один сериал – и хоть бы хны. Можно будет забить на любые отношения, потому что эти люди все равно никуда не денутся – так чего напрягаться? Можно будет оправдать любую свою прихоть, любую идиотскую затею одной простой фразой: «Да ладно, не умру же я от этого», – и ни в чем себе не отказывать. М. Мэнсон. «Всё хреново» 100 Смерть нам психологически необходима, потому что она создает стимулы. Нам есть что терять. Невозможно понять ценность чего-то, пока не ощутишь страх этого лишиться. Иначе не узнать, за что ты готов бороться, а чем можешь поступиться и пожертвовать. Боль – валютный курс наших ценностей. Без боли потери (или потенциальной потери) невозможно определить ценность чего-либо. Боль – основа всех эмоций. Негативные эмоции вызваны чувством боли. Позитивные – избавлением от нее. Избегая боли и становясь все более хрупкими, мы приходим к тому, что наши эмоциональные реакции оказываются абсолютно непропорциональными значимости события. Мы психуем из-за того, что нам подали бургер с тремя листиками салата вместо двух. Нас распирает от чувства собственной крутизны, потому что какой-то чувак из тупого видео на YouTube рассказал нам, какие мы молодцы. Жизнь превращается в сумасшедшие американ- ские горки, по которым наше сердце несется то вверх, то вниз, пока мы прокручиваем вверх и вниз страницу на экране своего гаджета. Но когда мы становимся антихрупкими, наши эмоциональные реакции обретают изяще- ство и благородство, мы лучше держим себя в руках и принципиальнее следуем своим ценно- стям. Потому антихрупкость – это синоним развития и зрелости. Жизнь – нескончаемый поток страдания, и повзрослеть означает не выбраться каким-то образом из этого потока, а смело нырнуть в него и научиться грести в нужную сторону. Следовательно, гнаться за счастьем – значит отказываться расти, отказываться взрослеть и учиться добродетелям. Вы просто воспринимаете себя и свой разум как средство достижения какой-то эмоционально кайфовой цели. Вы жертвуете осознанностью ради удовольствия. Вы отказываетесь от собственного достоинства ради большего комфорта. Античные философы это понимали. Платон, Аристотель и стоики учили жить не для того, чтобы быть счастливым, а для того, чтобы воспитывать характер, вырабатывать в себе невосприимчивость к боли и понимание того, какие жертвы стоит приносить, – потому что такой и была жизнь в их времена: сплошным долгим и мучительным жертвоприношением. Античные добродетели: отвага, честность и смирение – это разные проявления антихрупкости. Это принципы, которые в условиях хаоса и бедствий становятся только сильнее. И только с приходом Просвещения – эпохи науки, технологий и надежд на бесконечный экономический рост – мыслители и философы заразились идеей, которую Томас Джефферсон окрестил «погоня за счастьем». Видя, как наука и рост благосостояния искореняют нищету, голод и болезни, мыслители Просвещения приняли это облегчение боли за избавление от нее. Многие общественные деятели и интеллектуалы наших дней продолжают делать ту же ошибку: они думают, что экономический рост освободил нас от страдания, а не просто заменил физи- ческое страдание психологическим [254] . Однако кое в чем философы Просвещения были правы: некоторые формы страдания лучше других. Как ни крути, лучше умереть в девяносто, чем в двадцать. Лучше быть здоро- вым, чем больным. Лучше быть свободным и следовать своим целям, чем быть у кого-то в услужении. По сути, «благополучие» можно определять тем, насколько ваша боль желаннее других [255] . Но, похоже, мы забыли мудрость древних: каким бы богатым и благополучным ни стал мир, качество нашей жизни определяется качеством нашей личности, а качество личности определяется ее отношением к страданию. Погоня за счастьем швыряет нас вниз головой в нигилизм и легкомыслие. Она ведет нас к детскости; беспрестанной, фанатичной жажде чего-то большего , пустоте, которую нам никогда не заполнить; голоду, который невозможно утолить. Она корень всех пороков и пристрастий, всей жалости к себе и всего саморазрушения. М. Мэнсон. «Всё хреново» 101 Но беря курс на боль, мы сами выбираем , какое страдание принять в свою жизнь. Этот выбор делает наше страдание осмысленным – а значит, делает более осмысленной и нашу жизнь. Поскольку боль – фундаментальная постоянная бытия, она дает нам безграничные воз- можности для роста. Нужно только ее не притуплять, не отворачиваться от нее. Нужно просто принимать ее и находить в ней ценность и смысл. Боль – источник всех ценностей. Перестать ее чувствовать – значит потерять чувстви- тельность ко всему самому важному в жизни [256] . Боль порождает моральные разрывы, которые со временем превращаются в наши самые глубокие ценности и убеждения. Ставя себе цель избавиться от боли, мы избавляем себя от цели, от способности видеть направление в жизни. |