Монография центр уйгуровед 13112019. indd

29
точного Туркестана от КНР, не имеющих такого харизматического ли
-
дера как тибетский далай-лама, глава ламаизма – буддизма тибетского 
толка. Общины тибетских эмигрантов, насчитывающие десятки, если 
не сотни тысяч людей представлены почти во всех ведущих странах 
мира, к голосу которых прислушиваются правительства этих стран. В 
отличие от уйгурских сторонников самоопределения от КНР, тибетские 
действуют внутри страны в основном ненасильственными методами, 
хотя, как показали последние события в Тибете, иногда и здесь дело 
доходит до массовых волнений и беспорядков на этнической почве. 
Но, ненасильственные методы борьбы тибетцев не менее опасны для 
единства китайского государства, чем действия уйгурских боевиков. 
Невозможно решить проблему Тибета путем китайской демографиче
-
ской экспансии, поскольку в этой высокогорной стране надо родиться, 
а жители равнин – китайцы физически трудно адаптируются в суровом 
тибетском климате, поэтому политика переселения их в Тибет не дает 
такого эффекта как в других национальных районах, когда таким путем 
достигалось изменение этнического баланса в пользу государствооб
-
разующего этноса. Для Центральной Азии проблема Тибета важна и в 
связи с пока не очень заметным, но нарастающим проникновением в 
регион Индии, на глазах превращающейся в мировую державу и кон
-
курента КНР, на территории которой обрел убежище далай-лама и 100 
тыс. тибетцев, пользующиеся покровительством индийских властей. 
Истоки стремления тибетцев к расширению их прав в составе КНР, от
-
части питаются воспоминаниями об утраченной ими государственно
-
сти, когда в начале 1950-х годов в прежде независимый Тибет вошли 
войска НОАК КНР и силой присоединили эту страну к Китаю. Восста
-
ния в конце 50-х годов прошлого века были подавлены властями КНР, 
а их духовный глава далай-лама и многие тибетцы бежали в другие 
страны. Если США и страны Запада поддерживают далай-ламу, при
-
нимают его в своих столицах, выражают солидарность с тибетцами, то 
современная Россия, не желая портить отношения с великим соседом, 
де-факто на стороне КНР. Так, далай-ламе было отказано в визите в 
Россию, куда его приглашали буддийские организации, представляю
-
щие такие народы России, как буряты, тувинцы, калмыки, что вызвало 
с их стороны акции протеста, пресеченные российскими властями.
Что касается Восточного Туркестана, то уйгуры составляют около 
половины всего населения СУАР КНР. В этноязыковом и этнокуль
-

30
турном отношении они близки к узбекам, в среде которых уйгуры бо
-
лее подвержены ассимиляции, чем, скажем, в среде других народов 
постсоветской Центральной Азии. Среди уйгуров СУАР несколько 
обособлены две этнографические группы: долоны – потомки каза
-
хов, ассимилированные уйгурами, лоплыки – уйгуры, подвергшиеся 
заметному монгольскому влиянию, и таглыки, ведущие полукочевой 
образ жизни. Где-то 230 тысяч уйгуров на сегодняшний день явля
-
ются гражданами Казахстана, до 30 тысяч 
–
Киргизстана, 12 тысяч 
– Туркмении, где они сохраняют известную самобытность. Уйгуры 
Узбекистана, которых немало было в Ферганской долине, в результате 
целенаправленной многолетней политики узбекистанского руковод
-
ства, в том числе и в советскую эпоху, сильно ассимилированы узбе
-
ками, и большинство их по документам учитываются как узбеки, хотя 
в последние годы отмечается возрождение их национального само
-
сознания. Официально уйгурская община Узбекистана насчитывает 
около 40 тыс. чел. Существуют уйгурские общины в США, Канаде, 
Австралии, Саудовской Аравии, Турции
1
.
Уйгуры – мусульмане-сунниты. В сознании современных уйгуров 
укоренилось представление о себе как о древнем народе. Предполага
-
ется, что в этногенезе уйгурского народа заметную роль сыграли ко
-
чевые тюркские племена древних уйгуров, пришедшие из Монголии 
в середине IX века в Восточный Туркестан, где, тюркизировав жив
-
шее там веками индоевропейское, преимущественно ираноязычное 
население, восприняли его оседлоземледельческую культуру.
В XVIII-XIX веках, находясь под властью китайцев, тюркоязычное 
оседлое население Восточного Туркестана, исповедовавшее ислам, не 
имело общего имени, этнонима. Жители разных местностей региона 
называли себя по-разному: «йерлик» – местный, «мусулман халк» – 
мусульмане, «кашгарлык» – кашгарец, «яркендлик» – яркендец. Ино
-
гда их называли «сарты», «восточные тюрки», а переселившихся в 
Российскую империю, «таранчи». В XX веке, в связи с автономизаци
-
ей края, появилась необходимость в общем этническом имени и тюр
-
коязычная интеллигенция оседлого мусульманского населения Вос
-
точного Туркестана возродила этноним «уйгур», исчезнувший в этом 
качестве в XIV веке после монгольских завоеваний, предпринятых 
1
Синьцзян, китайская земля: прошлое и настоящее. Урумчи, 2006, с.50-51

31
Чингис-ханом, и начала исламизации региона, тем более, что средне
-
вековые уйгуры были буддистами и христианами, противопоставляя 
себя уже тогда мусульманской Кашгарии. Владения средневековых 
уйгуров никогда не доходили до западной части Кашгарии, где ныне 
наиболее сильны антикитайские настроения уйгуров-мусульман.
В течение второй половины прошлого столетия в Восточном Тур
-
кестане резко изменилась этническая структура населения вследствие 
целенаправленной политики руководства КНР. Если в 1949 году насе
-
ление СУАР было в основном тюркоязычным, где самым многочис
-
ленным народом были уйгуры, составлявшим абсолютное большин
-
ство в регионе, то за последние 70 лет из-за постепенного, но посто
-
янного и массового переселения китайцев, в населении СУАР прои
-
зошли кардинальные изменения. Уйгуры, которых в 1953 году было 
в СУАР 80%, сегодня составляют 47% синьцзянцев, казахи 7,4%, а 
китайцы около 50%. Увеличение доли китайцев в СУАР вызвало от
-
ветную реакцию в виде межэтнического уйгуро-китайского напряже
-
ния, всплесков уйгурского этнического терроризма, стремительного 
распространения никогда не умиравших настроений среди уйгуров 
за самоопределение от Китая. Уйгуры СУАР в основной своей части 
воспринимают наплыв китайцев как сознательную политику их ас
-
симиляции, «поглощения» миллиардом с лишним китайцев. И для 
этого, вероятно, у уйгуров есть основания. Например, официальное 
причисление к заслугам Мао Цзэдуна, основателя КНР, правившего 
в Китае с 1949 до 1976 года, ассимиляции ряда некитайских наро
-
дов, наглядное подтверждение сказанному. Социальные последствия 
массового переселения китайцев, направляемого китайским государ
-
ством, на жизнь общества СУАР очевидны. Среди горожан СУАР ак
-
туальна проблема трудоустройства, обеспечения жильем, и именно в 
этих сферах нарастает дискриминация местного населения в пользу 
китайцев, социальный статус которых заметно выше. Проблема пресе
-
чения проявлений китайского шовинизма на государственном уровне 
столь же значима, как и традиционные социальные проблемы СУАР: 
массовая бедность, неразвитость системы здравоохранения и образо
-
вания, отсутствие коммуникационной инфраструктуры, слабое разви
-
тие частного сектора. Негативную роль сыграли эксцессы в политике 
ограничения рождаемости, в частности случаи принудительной сте
-
рилизации, проводимой властями КНР в отношении мусульманского 

32
населения, закрытие средних школ национальных меньшинств СУАР, 
а особенно возрождение откровенной дискриминации в отношении 
мусульман после прихода к власти в КНР Си Цзиньпина.
Изменение в лучшую сторону столь непростой социальной ситуа
-
ции невозможно без развития экономики региона. Понимая это, пра
-
вительство КНР вложило в начале 1990-х годов в экономику СУАР 
значительные суммы. Но, ожидаемого взлета региональной экономи
-
ки не произошло. Среди причин этой неудачи и валютный азиатский 
кризис, и неопределенность политических изменений в соседних по
-
стсоветских государствах Центральной Азии. Скорее всего, важнее 
была внутренняя причина: вкупе с китайской миграцией попытки со
-
циально-экономических реформ в СУАР лишь способствовали росту 
этнического самосознания уйгуров, их нежелания подчиняться новым 
условиям. Следствием стало общее усиление социальной и межэтни
-
ческой нестабильности. К концу 1990-х годов стало ясно, что китай
-
ские попытки реформирования синьцзянской экономики оказались 
малоэффективными. Китайцы убедились в неоднозначности взаимос
-
вязи религиозного, этнического и экономического развития региона 
и поняли, что к клубку синьцзян-уйгурских проблем необходимо ис
-
кать новый подход. В итоге, руководство КНР ныне определилось со 
своим выбором, в первую очередь, стараясь сохранить контроль над 
регионом путем антимусульманских репрессий
1
.
В СУАР, по сравнению с другими районами Китая, темпы урба
-
низации и индустриализации очень медленные, жизненный уровень 
местного, особенно уйгурского, казахского, киргизского, таджикского 
населения в сельских районах, очень низок, сферы образования, здра
-
воохранения и местного управления неразвиты, очевидны проявле
-
ния китайского шовинизма, тенденция к дискриминации коренного 
населения, особенно в городах, где коренные народы оказались в за
-
метном меньшинстве. Уйгуры, казахи, киргизы, таджики чувствуют 
себя колонизованными. Из-за проводимой ныне властями КНР поли
-
тики, они не видят выгоды для себя в сотрудничестве с центральными 
китайскими властями, с помощью которых они могли бы и должны 
были бы решить свои проблемы. Но, как заручиться этой поддерж
-
1
Чвырь Л.А. Путеводитель. Вестник Евразии - Acta Eurasica, № 2 (13), – 
М. 2001, с.144-151.

33
кой, когда нынешнее руководство КНР проводит политику подавле
-
ния прав мусульман, хотя им необходим диалог с Пекином. Но власти 
КНР подобной репрессивной политикой сами толкают мусульманские 
народы СУАР в лагерь сепаратизма. Властям КНР, вероятно, следует 
проявлять больше гибкости в национальном вопросе, не абсолюти
-
зируя административные и силовые методы, чего в последние годы 
не наблюдается, особенно в такой ранимой для национальных чувств 
сфере, как духовная и религиозная культура, когда даже традицион
-
ное название региона Восточный Туркестан воспринимается в Пеки
-
не как символ сепаратизма.
По имеющимся материалам можно составить представление о 
современных настроениях разных социальных, половозрастных и 
локальных групп уйгуров. Уйгуры старшего и среднего поколения, 
прошедшие страдания времен Второй мировой войны, «культурной 
революции» и правления Мао Цзэдуна очень ценят мирные отноше
-
ния и даже небольшие улучшения в своей жизни. Им противостоит 
уйгурская молодежь, сознание которой сформировалось в условиях 
относительной свободы и «примирения» 1980-1990-х годов. Моло
-
дые уйгуры вдохновляются также демократическими выступлениями 
сверстников в самом Китае в 1989 г. на площади Тяньаньмынь и успе
-
хами движений мусульманских народов на мировой арене – албан
-
цев в Косово, курдов в Ираке, боснийцев на Балканах, палестинцев 
на Ближнем Востоке, эритрейцев на северо-востоке Африки, образо
-
ванием независимых государств в Центральной Азии после распада 
СССР, чьи народы так им близки в этнокультурном, религиозном и 
языковом отношениях. В целом, они настроены более радикально, 
чем старшее поколение, мечтают о политической независимости Вос
-
точного Туркестана. Наконец, подрастающее поколение – уйгурские 
дети, выросшие в самые последние годы в условиях нарастания быто
-
вой неприязни к китайцам-переселенцам.
Конечно, уйгурская молодежь далеко не едина в своих помыслах, 
многие сочувствуют идеологии национально-освободительного дви
-
жения, даже проникаются ею, кто-то нацелен на сотрудничество с 
китайской властью, стремится к учебе в китайских школах и вузах, 
некоторые мечтают уехать и уезжают из Китая, как правило, в страны 
Запада. Есть разница в отношении к национально-освободительно
-
му движению между локальными и социальными группами уйгуров. 

34
Например, среди уйгуров Комула и Турфана на востоке СУАР, менее 
исламизированных, чем кашгарцы − жители областей прилегающих 
к Средней Азии и Афганистану, идеология борьбы за независимость 
не слишком популярна. То же можно сказать и об уйгурских общи
-
нах, которые существуют в крупнейших городах собственно Китая 
– Пекине, Шанхае. Заметна разница между городскими и сельскими 
уйгурами. Несмотря на общую бедность, уровень жизни на селе во 
время реформ Дэн Сяопина в 1980-1990-х гг. все-таки повышался, а 
прямых контактов с китайскими переселенцами у уйгурских крестьян 
не было, китайского давления они особенно не ощущали
1
. Поэтому 
борьба за отделение Восточного Туркестана от КНР концентрируется 
в основном в городских центрах и носит характер уличных беспоряд
-
ков и демонстраций, городской «герильи» – подпольной партизанской 
городской войны. За последние годы социальная база идей уйгурско
-
го противостояния китайским властям меняется в сторону расшире
-
ния, чему способствует политика репрессий нынешних властей КНР, 
и в ближайшие годы, видимо, будет усиливаться.
Из уйгурских общин за пределами КНР активны в поддержке дви
-
жения за отделения от Китая Восточного Туркестана общественные 
организации казахстанских уйгуров, что не раз приводило в 1990-е 
годы к обострению их отношений с руководством Республики Казах
-
стан, опасающихся негативной реакции властей КНР. Был осущест
-
влен ряд оперативных мероприятий казахстанских спецслужб против 
активистов уйгурских организаций, что привело к жертвам со сторо
-
ны последних. Властям КНР выдавались уйгуры из СУАР, пытавшиеся 
спастись на территории Казахстана от смертной казни, к которой они 
были приговорены за подпольную антикитайскую деятельность, хотя 
правительство РК тем самым нарушало известные положения ООН и 
международного права. Казахстанские СМИ развернули в 1990-х го
-
дах антиуйгурскую пропаганду, представляя уйгурскую общину Ка
-
захстана как пособника террористов. При всем сказанном, говорить 
о дискриминации уйгуров в Казахстане не приходится, а назначение 
на пост второго официального лица в государстве – премьер-мини
-
стра уйгура К. Масимова, ныне руководителя аппарата КНБ – главной 
спецслужбы Казахстана, наглядное тому подтверждение. Аналогична 
1
Сыроежкин К.Л. Мифы и реальность этнического сепаратизма в Китае и 
безопасность Центральной Азии. – Алматы, 2003, с. 211-539.

35
ситуация в Киргизстане, где в уйгурской общине произошел раскол 
по вопросу о поддержке движения за отделение Восточного Туркеста
-
на от КНР и был убит лидер уйгурской общины этой страны за отказ 
оказать материальную поддержку уйгурским подпольным группам из 
СУАР.
Ситуация для Китая осложняется тем, что активизация уйгурского 
подпольного сопротивления происходит в регионе, крайне важном в 
стратегическом отношении для КНР, где расположен атомный поли
-
гон в Лобноре, космодром и предполагаемые гигантские запасы неф
-
ти – стратегический энергетический резерв Китая для будущего про
-
рыва на ведущие роли в мировой экономике и политике. Поэтому так 
болезненно было воспринято руководством КНР в 2000-е годы окру
-
жение КНР базами США со стороны Средней Азии после разгрома 
талибов в Афганистане, что вполне могло бы привести американцев к 
соблазну разыграть «уйгурскую карту» против Китая, тем более, что 
ранее аналогичную ситуацию США использовали, в частности, по 
отношению к России. Так, США, и поныне, несмотря на требования 
КНР, не включает уйгурские подпольные организации в число терро
-
ристических и принимает уйгурских эмигрантов
1
.
Достаточно активны уйгуры в Турции, традиционном центре их 
эмиграции, особенно с 1949 года. Еще в 1873 году таджик из Кокан
-
да Якуб-бек, правитель государства Йеттишаар 
–
Семиградье в Вос
-
точном Туркестане со столицей в Кашгаре, павшего в 1877 году под 
натиском Китая, признал сюзеренитет Османской империи, от имени 
ее султана чеканил золотые, серебряные и медные монеты, признал 
османский флаг флагом своего государства и получил турецкую во
-
енную помощь вооружением и военными инструкторами. Начиная 
с этого времени Турция не безучастна к событиям в далеком от нее 
Восточном Туркестане, что породило в умах определенной части 
уйгуров представление о Турции не только как о стране родных по 
языку единоверцев, но и как об оплоте и пристанище. Уйгуры, эми
-
грировавшие из Китая в Турцию, рассматривали и рассматривают ее 
как самого вероятного союзника. С 1950-х годов XX века выходцы 
из СУАР, осевшие в Турции, пытаются привлечь внимание мировой 
общественности к уйгурской проблеме посредством различных пу
-
1
Кадырбаев А.Ш., Сыздыкова Ж.С. Центральная Азия и безопасность 
России. – М., 2005, с. 95-119.

36
бликаций, собраний и выступлений, и добиться рассмотрения этого 
вопроса на исламских конгрессах и в ООН. Что касается турецких 
властей, то нынешний президент Турции Р.Т. Эрдоган недавно офи
-
циально выступил с критикой политики репрессий властей КНР по 
отношению к мусульманским тюркским народам СУАР.
Как представляется, шансы уйгурского движения на отделение Вос
-
точного Туркестана от КНР невелики, тем более, что китайские власти 
в целом контролируют ситуацию в регионе. Уйгурское сопротивление 
находится в глубоком подполье, к тому же ему не удалось привлечь пока 
на свою сторону, как это было в предшествующие периоды истории Ки
-
тая с XVIII до середины XX веков, другие некитайские народы СУАР, 
как тюркские и мусульманские – казахов, хуэй, кыргызов, узбеков, та
-
тар, дунсян, баоань, так и буддийские – монголов – ойратов, дауров, 
потомков маньчжур – сибо и солонов, а также ираноязычные при всей 
их немногочисленности – сарыкольцев, эйну (абдали), пахпу, ваханцев, 
таджиков, не говоря уже о китайцах. Хотя репрессии властей КНР в от
-
ношении казахов, киргизов, таджиков, хуэй в последние годы способ
-
ствуют их солидарности с уйгурами. Препятствует единству коренных 
народов СУАР преобладание в уйгурском сопротивлении идеологиче
-
ских установок радикального ислама и националистических настрое
-
ний, подчеркивающих претензии на исключительность уйгуров среди 
других народов Восточного Туркестана. Все это сужает потенциальную 
базу их движения. Хотя, понимание этого присутствует у лидеров уй
-
гурского сопротивления, предпринимающих последнее время усилия по 
привлечению на свою сторону других народов КНР. В частности, ими 
снят лозунг создания государства Уйгурстан в пользу старого лозунга – 
независимой государственности Восточного Туркестана. Вместе с тем, 
репрессивный аппарат КНР по численности и по качеству несопоста
-
вимо превышает силы уйгурских подпольщиков, хотя и не всегда спо
-
собен предотвращать террористические акты уйгурских радикалов, что 
показали недавние взрывы в Урумчи – центре СУАР, когда погибло 30 
человек и около 200 получили ранения. А после падения режима тали
-
бов в Афганистане резко ослабла и помощь извне, тем более, что сред
-
неазиатские соседи КНР из страха перед великим соседом фактически 
помогают китайцам в подавлении уйгурского освободительного движе
-
ния. Хотя. последние годы, в связи с успехами талибов в Афганистане, 
их помощь единоверцам и соседям в СУАР может возрасти.
Что касается Турции, то ее возможности достаточно скромны, ссо
-
риться с КНР она вряд ли будет, а уйгурская эмиграция в Турции уже 

37
не имеет корней на своей прежней родине и ее влияние на происходя
-
щие там события не очень заметно. Кроме того, находясь под мощны
-
ми репрессиями китайских спецслужб, уйгурское подпольное движе
-
ние пока не смогло создать жизнеспособную политическую и военную 
структуру сопротивления, выдвинуть ярких харизматических лидеров, 
привлечь к своей борьбе внимание международной общественности, и 
есть сомнения в том, что это удастся сделать. Тем более, из-за уча
-
стия выходцев из СУАР в войне в Сирии на стороне ИГИЛ, властям 
КНР удается представлять уйгурское движение за самоопределение от 
КНР как исламских террористов. Здесь велика роль внешних факто
-
ров. Россия, которая при СССР периодически сочувствовала уйгурам, 
сейчас стоит в одних рядах с КНР по вопросам сепаратизма. Для уй
-
гуров остается надежда на изменение политики США, которые вполне 
могут обратить внимание на «уйгурскую карту» в своих непростых 
отношениях с Китаем. Тогда, вне сомнения, уйгуры могут надеяться и 
на активизацию помощи им со стороны Турции.
Проблема для КНР усугубляется сочувствием уйгурам в странах 
исламского мира. Хотя многие из них, например, Пакистан, Саудов
-
ская Аравия, Иран из боязни перед мощью КНР, хранят молчание по 
«уйгурскому» вопросу, и даже, как саудовский лидер Ибн Салман вы
-
ражают «понимание» их антимусульманских действий в СУАР
1
.
Кроме того, уйгуры не одиноки в своих антикитайских настрое
-
ниях внутри КНР и волнения в Лхасе – столице Тибетского автоном
-
ного района в марте 2008 г., поддержанные в Индии, Непале, США, 
странах Евросоюза тибетскими диаспорами во главе с далай-ламой, 
духовным лидером Тибета, уже 50 лет живущим в эмиграции, нагляд
-
ное тому свидетельство. Тибетцы становятся главными союзниками 
уйгуров внутри КНР, хотя их лидеры не выдвигают требование о пре
-
доставлении Тибету государственной независимости. Но, как пойдет 
дальнейшее историческое развитие Восточного Туркестана и Тибета, 
при всей значимости внешних факторов зависит в первую очередь 
от политики нынешнего руководства КНР в области национальных 
отношений, от успеха проводимых им не только социально-экономи
-
ческих, но и политических реформ, от того насколько они будут пред
-
почтительнее для народов Восточного Туркестана и Тибета, прежде 
всего, для мусульман-уйгуров и приверженцев ламаистского направ
-
ления в буддизме, каковыми являются тибетцы, чем идея их самоо
-
пределения вплоть до отделения от КНР.
1
Алаев Л.Б. Проблематика истории Востока. – М., 2019, с. 431-438

жүктеу/скачать 2,74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: