Ссылка на материал

— И как тебе? Нравится быть братом предателя? — выгибает бровь омега.
— Кто бы говорил, — вздыхает Фей. — Хотя тебе лучше, ты хоть с тем, кого 
хотел, а я оставил друзей и человека, который мне нравился.
— Тебе может кто-то нравиться? — усмехается Юнги. — Опять чей-то альфа?
— Неважно, ты все равно настроен враждебно, — пытается обойти его Фей.
— Прости, я привык, что с тобой веду себя именно так, и никак не исправлюсь, — 
хватает его за локоть Юнги. — Заходи в особняк завтра, я весь день буду дома, 
поболтаем.
— Хорошо.
Через тридцать минут, проведенных на светофорах и в пробках, Юнги выезжает 
из центра и, спустив стекла, позволяет прохладному вечернему ветерку играть 
со своими волосами. Юнги ставит на повтор любимую песню и нарочно 
издевается над следующим за ним автомобилем, то резко сбрасывает скорость, 
то разгоняется и отрывается. Юнги левой держит руль, правой достает из 
кармана пачку сигарет, вытащив одну, зажимает ее губами и прикуривает. 
Омега делает пару затяжек, щелчком выбрасывает сигарету за окно и видит, 
как порыв ветра возвращает ее обратно в салон, прямо на его бедра. Юнги не 
стряхивает ее вниз, боясь возгорания, и пытается взять, чтобы вновь выбросить. 
Он обхватывает тлеющую сигарету пальцами, матерится, что автомобиль сзади 
сигналит, поднимает глаза и видит прямо перед собой свет слепящих его фар.
Удар, скрежет, еще один удар, и темнота.
***
Юнги сладко спит, он давно не чувствовал такой покой и умиротворение, ему не 
снятся кошмары, но противный пикающий звук мешает и действует на нервы. Он 
открывает глаза и сразу понимает, что не в спальне особняка. Омеге нужно пару 
минут, чтоб вспомнить последние события.
— Вы попали в небольшую аварию, — говорит остановившийся рядом врач.
— Вспомнил, сигарета, — приподнимается Юнги и, почувствовав глухую 
головную боль, поднимает руку и касается повязки на лбу.
— Пара ушибов, — говорит врач, — но вашей жизни ничего не угрожает. Более 
того, вы можете поехать домой.
— Так я легко отделался? — радуется омега.
— Да, более того, нет угрозы выкидыша.
— Что? — не понимает Юнги.
— Вы ведь знаете, что беременны? — врач, приподняв брови, смотрит на 
растерянного омегу. — Судя по всему, нет, — качает головой.
538/624

— Это какая-то ошибка, — бурчит Юнги и опускает глаза на живот. — Вы 
уверены? — врач кивает. — Нет, только не это, — второпях слезает с койки 
омега, наспех собирается и выходит в коридор. Он сразу видит парней Чонгука, 
стоящих у окна, и подходит к ним: — Вы ему говорили об аварии?
— Только что, — уводят взгляд альфы.
— Думали, что если умру, сбежите? — не знает, откуда у него силы шутить 
после новости, омега. — Отвезите меня домой.
Юнги сидит на заднем сидении автомобиля и, прислонившись к окну, думает о 
словах врача. Значит, вот откуда и тошнота, и плохое самочувствие. Омега 
аккуратно прикладывает руку к животу и сразу одергивает. Беременность в 
планы Юнги не входила, именно поэтому они всегда с Чонгуком предохранялись. 
Всегда, кроме семи дней, когда Юнги сам умолял его кончить в него. Он подряд 
несколько раз бьется головой о стекло и, прикусив язык, вновь смотрит на свой 
плоский живот. Юнги не знает, что он должен чувствовать, что вообще 
чувствуют омеги, когда узнают о ребенке. Да, большинство радуется, но это 
если ребенка планировать, ждать, но он даже думать о таком не смел. У них с 
его отцом и отношений толком нет, и пусть Юнги беременный от человека, 
которого безумно любит, — даже намека на радость он не чувствует. После 
отъезда в Обрадо и восьми лет убежденности, что им не воссоединиться, Юнги 
все равно мечтал о семье с ним, о детях, которые у них родятся и которых они 
будут вместе воспитывать, но больше он не мечтает. Возвращаться к началу, 
думать о том, что бы у них могло быть, не хочется. Каждый раз мечтая и 
надеясь — Юнги больно бьется о жестокую реальность, которая будто бы назло 
дает ему противоположное тому, что он хотел. Омеге кажется, что у него есть 
только сегодня, и завтра никогда не наступит, поэтому он запретил себе мечты 
о семье, о детях, о том, что у них с Чонгуком все может быть хорошо. Сейчас у 
них с Чонгуком есть ребенок, и только Юнги решать, увидит ли он свет или нет. 
Юнги не будет больше надеяться, если завтра наступит, то он завтра все и 
решит. Сегодня решать ничего не хочется, хочется нырнуть в свою постель и 
вернуться в небытие, из которого его вырвал тот аппарат в больнице.
Юнги свой план реализует. Приехав домой, он сразу поднимается в спальню и 
залезает под одеяло. Он не успевает прикрыть веки, как слышит скрежет шин 
со двора, и через пару минут дверь распахивается, и в комнату влетает Чонгук.
— Как ты? — подходит альфа к кровати и смотрит на повязку на голове омеги. 
— Почему я так поздно узнал? Что сказал врач? Почему ты приехал домой? 
— опускается на постель рядом.
— Слишком много вопросов, — тихо говорит Юнги, сам не понимая, откуда это 
отчаянное желание разреветься. Хочется броситься в его объятия, сказать, что у 
них будет малыш, что пора заканчивать игры в войну, сконцентрироваться на 
более важном, но омеге страшно, что важно это может быть только для него 
одного. Чонгук никогда не забывает назвать среди приоритетов Кальдрон, с 
чего Юнги взял, что из-за ребенка забудет. — Я в порядке, пара ушибов.
— Ты не представляешь, как я испугался, — ложится рядом Чонгук и, притянув 
его к себе, обнимает со спины.
Чонгуку позвонили двадцать минут назад, и он ничего после слова «авария» уже 
не слышал. Узнав, что омега едет домой, Чонгук сразу рванул в особняк. Он пару 
539/624

раз перезванивал охране и спрашивал одно и то же, боясь, что от него правду 
скрывают и Юнги на самом деле сильно пострадал. В момент, когда он получил 
звонок, он был на совещании с Кушем и Омарионом. Чонгук даже объяснять 
ничего не стал, просто встал и вышел из кабинета, направляясь к машине. Он 
своей реакции на имя Юнги давно не удивляется, но то, что сейчас, учитывая, 
что в нем все равно обида на него и разочарование, реакция не изменилась, его 
удивляет — пусть весь мир летит к чертям, Чонгук от омеги не отвлечётся. Он 
обнимает его, чувствует биение его сердца под ладонью, слышит голос и все 
равно боится. Это и есть самое тяжелое в их отношениях, Чонгук боится его 
потерять, даже держа в руках.
— Чего ты испугался? — соединяет свои пальцы с его Юнги.
— Что потерял тебя.
— Я настолько важен?
— Важнее всего и всех, — зарывается лицом в его шею альфа. — Ты самое 
важное, что есть у меня.
— Но ты все равно не выбираешь меня, — поворачивается к нему лицом Юнги. 
— Ты выбираешь войну, обиду, злость. Иногда я думаю, что было бы, если все 
сложилось по-другому. Если бы мы познакомились в других условиях, мы бы 
встречались, как все нормальные люди, без лжи, разочарования, мести, потом 
бы поженились, растили бы вместе детей… ты можешь себе такое представить?
Чонгук откидывается на подушку и прикрывает веки.
— Я не хочу представлять. Я знаю, чего я хочу, и сейчас я хочу, чтобы ты был в 
порядке, и Кальдрон.
— Я не в порядке, Чонгук, — присаживается на постели Юнги, массирует 
пальцами горло, словно помогая этому раздирающему комку рассосаться. — Я 
совсем не в порядке. Для тебя важнее Кальдрон, чем я, ты зря назвал его 
вторым. Если бы ты думал обо мне, ты бы не держал меня в заложниках, не 
шантажировал жизнью моего папы, ты бы закрыл дверь в прошлое, в котором я 
тоже виноват, я признаю. Ты бы дал нам шанс на будущее. Чонгук, если кто-то 
из твоих братьев погибнет в войне, ты сможешь себя простить?
— Не погибнут, — сомневается альфа после того, как Омариона раскрыли.
— Прошу, подумай об этом.
— Я думаю, — устало говорит Чонгук, крепче его к себе прижимает. — Я обдумал 
все до мелочей. Никто не пострадает, если они пойдут мне навстречу и все 
пройдет по-моему.
— А что потом?
— Я создам могущественное государство, которое все будут уважать и бояться, 
ликвидирую картели, подниму экономику, но уже поэтапно, по моему плану, а не 
как было, где они хотели и права, и все сразу.
— Что будет со мной? — смотрит на него внимательно Юнги.
540/624

— Ты будешь со мной. Ты всегда будешь со мной. Это будет наш полуостров.
— А если я не захочу?
Альфа молчит.
— Ответь мне, — требует омега.
— Я без тебя не смогу, — не уводит взгляда Чонгук.
— Это не ответ.
— Я тебя люблю, — говорит Чонгук. — Да, я все равно тебя люблю. Всегда, даже 
в моменты, казалось бы, лютой ненависти к твоим поступкам, я тебя люблю, — 
горько улыбается.
— Твои поступки говорят об обратном, — уводит взгляд Юнги. — Помирись с 
братьями, давай уедем, я тоже закрою дверь в прошлое, начнем новую жизнь…
— Ты говоришь, как они, — мрачнеет Чонгук. — Мне бросить все, ради чего я 
жил?
— Ты не бросаешь, ты делаешь выбор, — подползает ближе Юнги. — Всегда 
надо делать выбор, и пока он не стоит остро, ты можешь сделать его с 
минимальными потерями.
— Я хочу Кальдрон.
— Тогда больше не говори мне, что любишь меня, — отворачивается Юнги. 
— Эта война может лишить тебя семьи, а самое страшное, что ты можешь из нее 
не выбраться. Тогда ты накажешь меня самым действенным способом. Твоя 
смерть — мое самое страшное наказание. Неужели ты хочешь для нас этого?
— Я не собираюсь умирать, и тебя никто пальцем не тронет, — тянет его на себя 
Чонгук. — Хотя бы ты в меня верь.
— Я больше ни во что не верю. Слова о любви ничтожны, если не подтверждать 
их действиями, — кусает губы от обиды Юнги. — Я люблю тебя, и я готов все 
забыть и начать с тобой новую жизнь прямо сейчас, потому что я знаю, что твое 
место в моем сердце никому не занять, что бы между нами ни было, через что бы 
мы ни прошли, ты мой альфа, ты тот, без кого мне ничего не нужно. А тебе 
нужно все, кроме меня. Спокойной ночи, — Юнги кутается в одеяло и, 
отвернувшись к окну, пытается заснуть. Чонгук так и сидит, не подтверждает и 
не отрицает его слова, заставляет Юнги чувствовать крошки собственного 
сердца на языке.
***
Утром во вторник на пресечении границ Обрадо и Кордовы начинается 
перестрелка. По словам пограничников со стороны зверей, огонь открыл 
Левиафан, по словам Левиафана — звери. Намджуна новость застает в 
кабинете, и он сразу приказывает всем силам отправиться к границе и сделать 
541/624

все возможное, чтобы не пропустить врага на свою территорию. Чонгук узнает о 
внезапно вспыхнувшем конфликте от Куша, который докладывает, что Звери 
наступают. Удивленный неожиданным рискованным ходом Намджуна, Чонгук 
приказывает стягивать к границам всю силу и дать врагу достойный отпор. 
Чонгук продолжает раздавать указания, а сам направляется к Кушу в зону 
конфликта.
Юнги узнает о начале войны от всполошившейся прислуги и, сразу побежав в 
спальню, набирает Намджуна.
— Что случилось? — спрашивает омега, стоит Намджуну ответить.
— Он все-таки начал военные действия, а ты нас не предупредил.
— Он не ведет при мне разговоры, а вообще это странно, я не заметил перемены 
в его настроении, — растерянно отвечает Юнги. — В любом случае, я узнал кое-
что важное, у них нехватка вооружения и людей, но они убеждены, что вы все 
равно слабее. У вас есть шанс победить Левиафан, потому что они блефуют, а 
сами ждут поставки. Если вы будете тянуть, они все получат, и их не победить, 
поэтому думаю, ты сам понимаешь, что надо действовать.
— Ты уверен, что это был блеф? — хмурится Намджун.
— Я слышал его разговор с Кушем, поэтому я и удивлен, что он, будучи не 
готовым, начал войну. И еще, если хочешь победить, то тебе нужно вывести из 
строя не их базы, а бывший завод по производству цемента. Я не знаю, что там, 
но явно что-то важное.
— Это интересно, потому что полученная мной информация говорит о том, что 
базы Чонгука по большому счету пустые. Думаю, теперь я знаю, где он держит 
оружие. Прекрасная информация, если она правильная, то мы быстро 
разберёмся с Левиафаном.
— Намджун, мой брат не должен пострадать, прошу, не забывай об этом, потому 
что я тебе доверяю. Я чувствую угрозу ему от Куша и надеюсь, что вы его 
спасете.
— Тебе не нужно об этом напоминать, он и моя семья тоже, — вешает трубку 
Намджун и начинает набирать лидеров Зверей.
***
Война застает Хосока дома, где он вместе с кошками приглядывает за сладко 
сопящим в люльке малышом, пока вымотанный бессонной ночью Тэхен спит в 
спальне. Проснувшийся от поцелуя Тэхен сразу понимает, что случилось что-то 
плохое.
— Война, — тихо говорит альфа, и омега чувствует, как падает в пропасть его 
сердце. Хочется повиснуть на нем всеми конечностями, никуда не отпускать, 
запереть все двери, заколотить окна, лишь бы остался здесь, не выходил за 
порог, который может больше не переступить. Но Тэхен не может, все, что он 
может — это задыхаться от несправедливости судьбы и пытаться достойно 
проводить любимого, добровольно отдать его в руки той, которая может его не 
542/624

вернуть.
— Я вернусь. Обещаю. Смотри за малышом и береги себя, я обязательно 
вернусь, — целует его альфа.
— Попробуй только не вернуться, — держит его за воротник, намертво пальцами 
вцепляется. — Чон Хосок, попробуй только. Только посмей. Клянусь, в этот раз я 
не переживу.
— Я же пообещал, — целует его альфа, потом малыша и выходит за порог.
Война приходит к Лэю, когда он гуляет в саду. Омега состригает кусты, 
предаваясь воспоминаниям о былых днях, собирается после зайти в душ, но 
услышав новость от прислуги, опускается на лежак и, прикрыв веки, одними 
губами молит Санта Муэрте не трогать никого из его семьи:
«Слава тебе, Санта Муэрте, добрая и прекрасная, ты есть любовь, и доброта твоя 
бесконечна, так оставь моих детей еще век жизни радоваться, защити их от 
своих прикосновений, позволь им смех внуков и правнуков услышать, забери 
взамен мою душу, все я видел, все попробовал, пусть и чуточку, но устал».
Война садится на скамью рядом с Чимином, следящим за тем, как Ниньо гоняет 
по двору выздоровевшего Демона. Омега не может дозвониться до Намджуна, у 
которого постоянно занято, и чувствуя, как паника душит его ледяными 
пальцами, схватив ребенка, бежит в дом.
— Папа, что случилось? — капризничает рвущийся обратно во двор Ниньо и, 
только увидев слезы на глазах омеги, умолкает, а через секунду 
присоединяется к нему.
— Ты почему плачешь? — сразу утирает слезы Чимин.
— Потому что ты плачешь, — ревет ребенок, и омега, увидев на экране телефона 
«любимый», облегченно выдыхает и принимает вызов.
— Не выходите никуда, — просит Намджун, — береги себя и ребенка.
— Намджун, мне страшно, еще мы утром поругались из-за дурацкого сиропа, — 
не кстати вспоминает Чимин небольшой спор с альфой из-за того, что Ниньо 
полезен мед, а не кленовый сироп. — Пусть я и злился на тебя, — 
всхлипывает, — но ты же знаешь, что я тебя люблю? Ты же вернешься ко мне?
— Знаю, — нежно говорит Намджун. — Я вернусь к моему Санта Муэрте, даже 
если придется пройти сто войн. Поцелуй от меня Ниньо.
— Сам приедешь и поцелуешь! — отказывается Чимин. Омега еще пару секунд 
слушает гудки, а потом идет кормить ребенка.
Война находит Мо на базе, где он, узнав о прорыве границы с Обрадо, собрав 
людей, на полной скорости несется туда. Сегодня никто из его семьи не 
пострадает, Мо не позволит. Они дали ему дом и любовь, и за свою семью даже 
умереть не страшно, но он не умрет, он будет биться до последнего и защитит 
любимых.
543/624

Война приходит на Кальдрон теплым майским днем, гасит солнце, чтобы зажечь 
новое или навек обречь полуостров на мрак.

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: