Ссылка на материал

в школу. Чинаэ теперь дома появляется раз в месяц. Омега, вроде, съехался с 
каким-то альфой и живет у него.
— Это для Чимини, — заворачивает лепешку в фольгу ребенок.
— Уверен, твоему Чимини кладут еду, тебе не обязательно таскать ему 
бутерброд.
— Не кладут, — убирает бутерброд в рюкзак маленький альфа. — Он ничего не 
ест на переменах, говорит, что не хочет, но когда я кушаю, он смотрит.
— Понятно, — надевает на ребенка курточку Намджун и идет к холодильнику. 
— Тогда и Чимини полагается яблоко, — закидывает яблоко в рюкзак братика 
альфа и, взяв его за руку, идет на выход. Намджун оставляет ребенка у входа в 
школу, а сам отправляется на работу.
Как и всегда, Чимин ждет своего единственного друга на крыльце. Чимин до 
последнего не думал, что сможет пойти в школу в этом году. У них с братом 
дела были плохи, Амин получил травму спины на работе, поэтому выходит не на 
полную смену. С деньгами совсем туго. Всё лето омеги питались сладким чаем с 
лепешками, кукурузой и жареным луком, в который только «по праздникам» они 
разбивали яйцо. От и так худенького малыша остались кожа да кости, а из-за 
болезненного цвета лица в школе его называют «Санта Муэрте» (Святая 
Смерть). Но в один из вечеров Амин пришел домой с новеньким рюкзаком, 
забитым канцелярскими принадлежностями, и синим костюмчиком, заявив, что 
Чимин пойдет в школу. Ребенку неважно, откуда такие щедрые подарки, 
главное, что у него красивые обновки и он сможет ходить в школу. Только 
теперь Амин стал часто задерживаться на работе, и Чимину приходится самому 
придумывать, что покушать, и одному ходить в школу, которая в часе езды от их 
дома.
Чимин мог бы стоять и у ворот в школу, но он боится. Омега помнит альфу, 
который купил ему конфеты, и, впервые увидев его, ведущего под ручку Аарона, 
чуть не захлебнулся от восторга. Намджун — так зовут доброго альфу из 
магазина, и Чимин каждое утро, стоя на крыльце, исподтишка наблюдает за 
ним, провожающим брата. С той встречи в магазине он ни разу с ним не 
разговаривал, близко не стоял, но втайне обожает его и мечтает когда-то 
отблагодарить за конфеты.
— Долго ждал? — подбегает к нему Аарон.
— Нет, — врет Чимин, и мальчики идут внутрь. — А твой брат придет за тобой?
— Ты каждый день спрашиваешь, — смеется Аарон. — Конечно придет, я же 
один до дома не дойду. Хочешь, мы и тебя провожать будем? Намджун добрый.
— Нет, — выпаливает омега. — За мной придут, — снова врет.
— Кстати, он дал яблоко для тебя, — шарит в рюкзаке альфа.
— Для меня? — моментально заливается краской Чимин.
— Да, сказал, передай Чимини.
30/624

— Он сказал мое имя? — широко распахнув глаза, смотрит на друга омежка.
— Чего ты так удивляешься? — не понимает Аарон.
— Просто, — прижимает яблоко к груди Чимин, решая его никогда не есть. 
— Твой брат герой.
— Он такой, — с гордостью заявляет маленький альфа.
— Мой герой, — тихо добавляет омежка.
***
Намджун теперь в картеле. Он за эти годы участвовал в нескольких заданиях, 
доказал свою лояльность, чем именно, даже друзьям не рассказывает и 
надеется приблизиться к Хьюго. Бои без правил пришлось бросить, потому что 
львиную долю его выигрыша забирал его куратор, а остальное уходило на 
восстановление после травм. Вместо контейнера Намджун теперь работает на 
территории огромной стоянки, где обслуживаются и остаются автомобили 
картеля. Правда, работает он под начальством тридцатилетнего альфы Мозеса, 
но к парню есть доверие, и он получает неплохой доход. Мо работает на 
Намджуна пока только мальчиком на побегушках, но и этого хватает, чтобы 
прокормить себя и дедушку. До в день, когда Чонгуку исполнилось пятнадцать, 
водил его на знакомство с Хьюго, как своего последователя, служащего делу 
картеля. Чонгук, конечно же, уперся и заставил отца взять с ними и Хосока, 
который пошел на такой шаг втайне от Лэя.
Парни после той встречи день ходили в прострации. Во-первых, альфы, которым 
пришлось побывать в особняке главного, были под впечатлением от роскоши, 
скрытой за несколько метровыми бетонными стенами, а во-вторых, от самого 
диалога. Чонгук всегда знал, что будет в картеле, даже ждал этого, втайне 
восхищаясь отцом и его силой, но то, что он услышал в тот день, привело его в 
ужас.
— Защищать любой ценой, — поглаживая подбородок усеянными кольцами 
пальцами, говорил Хьюго, потребовав оставить его и подростков наедине. 
— Скажу умри — умрете, скажу убей — убьете. Быть в картеле одно, быть моим 
человеком — другое. Твой отец — мой человек, и такой же лояльности я жду от 
его сына. Нарушите мое слово, поставите под сомнение мой приказ, не закроете 
собой меня или мою семью — пожалеете, что на свет родились. Если я захочу 
наказать До, я накажу вас всех. Так и с вами: если оплошаете вы, то поплатитесь 
семьями. Берите пример с До, будьте верными псами. Сперва вас будут обучать, 
а потом вы пройдете проверку. Всё остальное зависит именно от проверки. 
Слабаки мне не нужны, и только в знак уважения к твоему отцу, я разговариваю 
с вами лично. Возможно, в последний раз.
Следующие полгода прошли в относительной тишине. Парни опять пропадали в 
спортивном зале, встречались после подработок и три раза в неделю проводили 
с людьми Хьюго, которые обучали их стрельбе из огнестрельного оружия и 
самообороне. Помимо этого трое альф под руководством Намджуна, зверь в 
котором проснулся раньше всех, учились контролировать и разговаривать со 
своим внутренним я.
31/624

Задание от Хьюго пришло одним майским утром. Чонгук и Хосок вместе с двумя 
другими парнями под двадцать, где опытным был только один, должны были 
навестить барыгу на границе с Ракун и забрать у него украденный товар. До 
долго разговаривал с Чонгуком, просил его быть осторожным и извинялся, что 
никак не может с ним пойти, иначе Хьюго такого им не простит. Каждому из 
парней было выдано оружие, и хотя Чонгук не понял, зачем им четыре ствола, 
учитывая, что противник один и, по словам парней Хьюго, угрозы не 
представляет, но пистолет взял.
Это была подстава. Хьюго знал, что их будут ждать, и устроил им борьбу за 
выживание. Парни оставили автомобиль через квартал и решили, что один 
постучит в дверь, а остальные трое подойдут к дому с разных сторон. Их ждали 
с пушками, и стреляющий был не один. Первый выстрел унес жизнь того, кто 
только собирался постучать в дверь. Стреляли из крупнокалиберного ружья, 
пуля, пройдя сквозь деревянную дверь, попала парню в шею.
Отстреливающихся было трое мужчин, и альфы знали, что если вернутся без 
товара, то получат пулю от Хьюго, а Чонгук даже если выживет, то поплатится 
его отец, поэтому было решено бороться до последнего. Хосок и второй парень 
стреляли в окна, а Чонгук пытался пробраться к двери, на пороге которой 
остывал труп недавнего нового знакомого. Чонгук помнит, как выломал дверь 
плечом, как, задыхаясь от запаха пороха и шепча благодарности не 
перестающим стрелять товарищам, которые отвлекали стрелков, пробрался 
внутрь. Он помнит брызги крови на руках, как не сразу сообразил, что она не 
его, а того парня, которого он отодвинул с порога. Пока в Чонгука стреляли, он, 
сжавшись, сидел за барной стойкой и, воспользовавшись тем, что перелезший 
через окно Хосок отвлек мужчин, выстрелил в одного из них, даже не целясь.
Хосок, у которого закончились патроны, швырнул в перезаряжающего ружье 
мужчину стул, а потом добивал его бутылкой из-под пива, валяющейся до этого 
на полу. Добил. Чонгук дрожащими руками забирал сумки и уже не помнит, как 
они втроем добирались до автомобиля. Парни передали товар лично Хьюго и, не 
дослушав его похвалу, развернулись и покинули паб хозяина картеля. Стоило 
Хосоку и Чонгуку выйти на улицу, как они сразу же разошлись, потому что даже 
смотреть друг на друга было невыносимо. Хосок так и пошел к Намджуну с 
руками по локоть в потемневшей чужой крови. У друга он впервые в жизни 
попробовал пиво и до утра просидел в его гараже, уставившись на огонь. 
Намджун именно в тот вечер заявил, что отныне Хосок официально психопат, 
ведь нормальный человек не полезет в самое пекло Ада без патронов в 
магазине.
— Там был Чонгук, — тихо говорит Хосок. — Я не мог не зайти.
— Исчерпывающий ответ, — кивает Намджун и продолжает внимательно 
смотреть на друга.
— Ты пытаешься меня успокоить, — не поднимая глаз от огня, бурчит Хосок, — я 
чувствую твоего зверя.
— Пытаюсь, но у меня, судя по всему, ничего не получается, — садится ближе 
старший. — Твой зверь напуган, и я понимаю, каково тебе.
— Ты никогда нам не говорил, но я знаю, что ты убивал, — тянется к бутылке 
Хосок. — Я убил руками. До сих пор чувствую его под своими ладонями.
32/624

— Здесь все, как на войне, если бы ты не убил его, то сейчас мы бы оплакивали 
тебя. Я не должен напоминать тебе об этом, — говорит Намджун и встает за 
следующей бутылкой.
Чонгук после Хьюго сразу отправился домой. До не нашел сил зайти к сыну, а 
попытка разборок с Хьюго привела к первому скандалу с боссом.
— Мой сын чуть не погиб, — кричал на Хьюго испугавшийся за сына До.
— Он не погиб, ты должен им гордиться, — не позволил своим людям вывести из 
помещения разошедшегося альфу Хьюго.
— Ты не должен был так поступать с ним. Ты клялся мне, что вы узнавали и 
барыга будет один.
— Зато теперь твой сын готов ко всему, — невозмутимо заявил Хьюго. — Почему 
я должен был делать ему уступки? Только потому, что ты столько лет мне 
служишь? Какое здесь ключевое слово? Правильно — служба. Так что убирайся и 
до завтра не показывайся мне на глаза.
Чонгук, придя домой, молча поднялся к себе и, только упав лицом на свою 
кровать, отпустил себя, изо всех сил пытаясь расплакаться. Он чувствует, как 
собранные в глотке слезы душат его, но наружу даже слезинка не вырывается. 
Он бьет кулаками подушку, надеясь уже все-таки разрыдаться, позволить хоть 
какой-то части боли выйти из него слезами, но тщетно. Сколько бы альфа ни 
жмурился, из раза в раз проигрывая в голове картину того, как пули разрывают 
мягкую ткань, забирая жизнь человека, его слезы только собираются комом в 
горле, грозясь задушить его в своей боли.
Жить в городе смерти, на одной улице с ней — терпимо. Жить с ней внутри 
себя — невыносимо. Чонгук впервые отнял чью-то жизнь, и пусть это была 
самооборона, того, что он убийца, это не отменяет. От мысли, что эта смерть 
всего лишь первая, у него нутро леденеет. Чонгук знал, что этот день наступит, 
всю жизнь верил только в одну истину — или ты, или тебя, но кровь, густой 
липкой жидкостью покрывающую ладони, видеть не перестает.
Дверь со скрипом открывается, впуская внутрь Юнги, который, подойдя к 
кровати, сразу на нее залезает.
— Не прогоняй меня, — просит омега и протягивает к нему руки. Юнги не знает, 
что произошло, но чувствует, что что-то ужасное. Он впервые видит брата 
настолько сломленным.
Чонгук и не думал прогонять, он тянет его на себя и обнимает. Юнги для него 
сейчас не просто источник тепла, он сама невинность, первозданная чистота, 
свет, пробивающийся сквозь обломки старой, два часа назад обрушившейся 
жизни альфы. Омеге больно от того, как сильно он его сжимает, но он терпит 
эту боль, лишь бы хоть немного унять ту, которая из брата исходит, вокруг него 
клубится. Он видит, как альфа нуждается в нем, льнет к нему, поглаживает его 
спину, обещает, что никуда не уйдет. Они сидят на его кровати в обнимку минут 
двадцать, Юнги вкладывает в объятия всего себя, но старший всё равно дрожит 
и ни на секунду его из рук не выпускает.
33/624

— Все будет хорошо, — шепчет мальчик.
— Все будет по-другому, — говорит Чонгук, зарываясь лицом в родное плечо.
34/624

Примечание к части YD - Matemos la curiosidad 
https://soundcloud.com/yosoyyd/yd-matemos-la-curiosidad

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: