Ссылка на материал

Омега, башня которого рухнула, плетётся на кухню.
— Впервые за столько лет он позвонил мне, — рассказывает Илан. — Это 
невероятно, я не могу слов найти. Он сказал, что скучает, что хочет увидеть 
внука.
— Мои двери для него всегда открыты, — садится обратно на диван До.
— Он приглашает нас к себе погостить. Меня и Юнги.
— Илан, пусть он сам приезжает сюда, — нахмурившись, говорит альфа.
— Что плохого в том, что мы поедем к нему и побудем там пару дней? — не 
понимает омега. — Юнги наконец-то увидит нормальные условия, поживет в 
хорошем доме и заново познакомится с дедушкой.
— Мы плохо расстались с твоим отцом, у нас с Обрадо сейчас проблемы, я не 
хочу вас туда отпускать. Не сейчас, во всяком случае, — твердо говорит До. 
— Юнги и здесь неплохо живёт.
— Ты привык так жить с рождения! — со злостью говорит омега. — Но я видел 
другую жизнь и хочу, чтобы мой сын тоже её увидел! Я всё равно поеду, — 
встает на ноги Илан.
— Пока наши отношения с Обрадо не нормализуются, ты никуда не поедешь. 
Прости, — спокойно отвечает До и тянется за пультом.
***
Когда Чонгук приходит к себе, то Юнги уже в его комнате сидит на кровати с 
миской фруктов и листает книгу.
— Я тебя ждал, — заявляет омега, следя за тем, как снимает с себя кожанку 
брат.
— Что-то случилось? — альфа подходит к кровати и, нагнувшись, целует его в 
лоб.
— Дедушка звонил.
Чонгук непонимающе смотрит на брата.
— У меня есть дедушка, которого я плохо помню, и он звонил и звал в гости. 
Папа говорит, мы поедем погостить, — рассказывает Юнги.
— В Обрадо? — Чонгук чувствует, как рычит зверь внутри, и сам чуть ли к нему 
не присоединяется.
— Ну да.
— Отец такого не допустит, — садится на кровать альфа.
43/624

— Я думал поделиться радостью, а ты почему-то злой, — убирает в сторону 
миску омега и подползает к брату.
— Какая нахуй радость! — подскакивает на ноги Чонгук, которого даже от 
мысли, что Юнги может куда-то уехать, колотит.
— Не ругайся, — бурчит омега, обнимая подушку.
— Я не пущу тебя в Обрадо, да еще на несколько дней, — твёрдо говорит альфа.
— Но я же вернусь…
— Не пущу! — по новой вскипает Чонгук, сам удивляясь тому, насколько, 
оказывается, он зависим от присутствия омеги в своей жизни, иначе как 
объяснить эту проснувшуюся в нём злость, стоило Юнги открыть разговор про 
отъезд.
— Я никогда нигде не был, — тихо говорит Юнги и сползает с кровати, 
намереваясь идти к себе.
— Я покажу тебе весь мир, — перехватывает его Чонгук и сажает на постель.
— Почему ты не отпускаешь меня? — обиженно смотрит на сидящего на полу у 
кровати брата.
— Потому что я не могу без тебя и дня, — кладет голову на его колени Чонгук. 
— Я должен тебя видеть раз в день. Если я тебя не вижу, то будто дня и не 
было.
— Хорошо, я не уеду, — после минутной паузы говорит Юнги и двигается, чтобы 
альфа лёг рядом.
Утром Юнги просыпается от голоса нависшего над головой отца и видит 
спорящего с ним Чонгука.
— Наконец-то проснулся, дуй к себе, — зло говорит До сонному омеге. — Больше 
чтобы я не видел, что ты спишь у него.
— Отец, отстань от него, — рычит Чонгук, не выпуская Юнги из объятий.
— Это ты должен был запретить ему приходить! — кричит До, пока Юнги, 
выбравшись из рук брата, сползает с кровати на пол. — Он омега, ты альфа, и вы 
уже не дети, чтобы спать в одной кровати!
— Он мой брат! — подскакивает на ноги разъяренный Чонгук. Зверь отца давит 
на его волю, пытается удержать слетающего с катушек парня, и Чонгук 
отпускает своего, заставляя До в удивлении отшатнуться назад.
— Братья спят отдельно, у него своя комната, — уже спокойнее говорит альфа, 
видя, как наливаются кровью глаза сына.
— Ты не можешь запретить мне быть с ним, — наступает Чонгук, чувствуя 
нарастающий шум в ушах. Впервые за девятнадцать лет его зверь так сильно 
беснуется, альфа еле сдерживается, чтобы не наброситься на мужчину. От 
44/624

давящей силы отца у Чонгука будто сейчас лопнут перепонки, но он все равно 
идёт напролом, из последних сил удерживает стену, не позволяя ему подавить 
его волю. Юнги у него забрать нереально, и именно в эти минуты, чувствуя, как 
гнутся его кости и как отдаёт привкусом кипящей крови на языке, Чонгук это 
понимает. Он отвлекается от защиты и, схватив руками голову, оседает на пол. 
До моментально перестает давить и на всякий случай отходит к двери. Только 
сейчас впервые за всю свою жизнь Чонгук слышит его голос в голове, слышит 
три буквы, складывающиеся в одно единственное слово, набатом бьющее по 
вискам:
«Мой».
Юнги, который так и остался у двери, парализованный силой зверя брата, не 
выпускающего его из комнаты, одними губами просит Чонгука его отпустить.
— Чонгук, — аккуратно подходит к сыну До и опускается рядом. — Завтра у него 
начнется течка здесь же, в твоей кровати, и ты забудешь, что он твой брат. Ты 
ведь взрослый и омег у тебя уже было немало. Неужели я должен был тебе это 
объяснять?
Чонгук поднимает глаза на хлопок двери и видит, что там, где до этого стоял 
Юнги, пусто. Омега бежит вниз в ванную, запирает дверь изнутри и, открыв 
воду, срывается на рыдания. Илан колотит дверь, требуя сына её открыть, но 
сидящий на кафельном полу и размазывающий слезы по лицу Юнги даже не 
двигается. Юнги тайно влюблен в своего брата уже как три года, и об этом 
знает только исписанная его именем толстая тетрадь в запирающемся ящичке в 
комоде, которую омега сам обклеивает блестящими сердечками и в которую 
каждый день пишет про время, проведенное с Чонгуком. Юнги знает, что 
влюбляться в брата нельзя и его никто не поймет, даже сам Чонгук, но его 
чувства к нему с каждым днем только растут, а бороться с ними у омеги не 
хватает сил. Больно от мысли, что ему запретили спать с тем, с кем ему снятся 
самые сладкие сны. Больно, что теперь долгими холодными ночами Юнги не 
будет утыкаться носом в мощную грудь и вдыхать так горячо любимый запах 
грозы. Но больнее всего, что у Чонгука были омеги. Юнги в свои тринадцать 
даже мысли такой не допускал, а Чонгук о таком и думать не позволял. От него 
никогда никем не пахло, он никогда никого не приводил, ничьё имя не 
употреблял, и Юнги не знал, что его это так сильно может ударить. Там, за 
порогом дома, у его брата своя жизнь, и когда-нибудь наступит день, когда он 
приведёт в этот дом омегу, но если Юнги от одного упоминания о других больно, 
что же будет тогда. Он продолжает рыдать навзрыд, задыхается от слёз и 
неправильных чувств и не реагирует на бьющего уже чем-то тяжелым дверь 
папу. Юнги запутался, ему очень плохо, его зверёк впервые поднимает голову и, 
скуля, забивается в угол, такой же потерянный и непонятый никем, даже своим 
хозяином. Треск, и дверь отлетает в сторону. Илан отбрасывает на пол 
табуретку и притягивает Юнги к себе.
— Не нужно плакать, это пройдёт, — поглаживает он по голове сына.
— Это ты сделал? — поднимает глаза на папу омега. — Ты послал отца?
— Я думаю о тебе и твоём будущем, — утирает его слёзы Илан. — Я хочу для 
тебя всего самого лучшего, и пусть сейчас ты будешь меня ненавидеть, потом 
ты скажешь мне спасибо.
45/624

— А если не скажу? — отталкивает его Юнги. — Ты не можешь забрать у меня 
Чонгука. Никто не может забрать у меня Чонгука, — опираясь о ванну, встает на 
ноги омега и, утирая слёзы, идёт на выход. Двигаясь по коридору, он видит 
стоящего у двери в гостиную Чонгука, но молча проходит к себе.
— Юнги, пожалуйста, не плачь, — прислоняется лбом к его двери альфа. — Я 
клянусь тебе, что даже если против меня пойдет объединенная армия всех 
территорий, тебя у меня никто не заберёт. Я тебя никому не отдам.
Чонгук слышит щелчок и, поняв, что Юнги запер дверь, пару минут, как 
сорвавшийся с цепи зверь, мечется по коридору, а потом, пробив рукой дверь на 
кухню, идет к машине.
Юнги так и сидит на полу за дверью, обнимая свои колени, и одними губами 
повторяет клятву, данную ему братом.
***
Чимин, которому совсем недавно исполнилось одиннадцать, почти неделю не 
выходит из дома. Возвращаясь домой после школы, омега заметил, как за ним 
следят, и рассказал об этом Амину. Брат запретил покидать пределы дома, пока 
не добудет ему метку. Амин убежден, что он сам похитителям неинтересен, 
метку не носит, и сколько бы Чимин ни просил его попробовать её для себя 
выбить у своего альфы из картеля, омега отказывается. Амин за двадцать лет ни 
разу не подвергался похищению, поэтому не парится, и целью считает метку 
для Чимина, который, несмотря на такой ранний возраст, уже привлекает своей 
внешностью ненужное внимание. Чимин скучает по школе, особенно по 
общению с Аароном. Аарон тоже скучает, беспокоится, что омега заболел, но 
уговорить Намджуна пойти к нему в гости не может. Когда спустя неделю у 
Амина с меткой не получается, то Чимин, не выдержав заточения, все-таки 
после ухода брата на работу бежит в школу. Омега сильно соскучился по другу и 
больше давящих на него стен не выдерживает. Счастью Аарона нет предела, 
альфа на радостях угощает Чимина чуррос, а узнав про метку, сильно 
расстраивается. Аарон просит Чимина не приходить в школу, обещает, что 
постарается сам к нему заходить, и решает поговорить с братом.
— Чего ты нос повесил? Опять твой Чимини не пришёл в школу? — кладёт в 
тарелку загрустившему брату еду уже как час возящийся на кухне Намджун.
— Он пришёл, — даже не тянется за приборами младший.
— Так прекрасно же, радуйся, — не понимает его Намджун.
— Но больше не придёт.
— Почему? — садится за стол и сам альфа.
— Чимини очень красивый, — бурчит мальчик.
Намджун перестаёт есть и отводит взгляд.
— Его ведь продадут? — смотрит на брата Аарон.
46/624

Намджун молча кивает.
— Он мой друг, когда я вырасту, я на нём женюсь.
— Ты слишком мал, чтобы думать о таком, — отодвигает от себя тарелку 
старший, у которого пропал аппетит.
— Ты ведь можешь ему помочь? — двигается ближе Аарон.
— Мне для этого надо просить, и то не факт, что мне не откажут, — Намджун, 
будучи не в силах сидеть напротив ребенка, который думает, что его брат всё 
может, решает помыть посуду.
— Пожалуйста, у него нет никого, кроме брата, а тот не может ничем помочь, — 
не сдаётся младший.
— Аарон, мы не можем помочь всем омегам этого города, — альфа стоит к нему 
спиной и рад, что брат не видит ярость, исказившую его лицо. Аарону 
одиннадцать лет, его другу столько же, но только то, что он омега, у которого 
нет защиты, может превратить этого ребенка в живой товар на рынке. Намджун, 
который должен бы уже давно привыкнуть к такому исходу для большинства 
омег Кальдрона, каждый раз злится по новой, и злость эта большей частью на 
свою беспомощность.
— Но это не просто омега, он мой друг! — подбегает к нему Аарон. — Обещаю, я 
никогда не буду у тебя ничего просить, пожалуйста, пусть у Чимини будет 
метка.
— Мне нужно поговорить с Хьюго, а потом с братом твоего Чимини, а ты 
поужинай и дуй спать, — отбрасывает в сторону салфетку альфа и чуть не 
валится с ног из-за прыгнувшего на него счастливого мальчугана.
Намджун готов ради Аарона на всё, но это не главная причина, почему он, 
наплевав на все условия, отправился к Хьюго просить за чужого мальчугана. 
Намджун никогда никого не спасал, и это первый раз, когда у него есть шанс 
помочь хоть одному омеге. Отец любил говорить, что всем всё равно не помочь, 
можно и не начинать. Намджун старается думать, что помощь одному человеку 
уже большое дело. Ему приходится соврать Хьюго, что Чимин член семьи, пусть 
и будущий. Хьюго, как ни странно, даёт согласие сразу. Он не хочет терять 
хорошего работника, в котором видит огромный потенциал, и делает альфе 
одолжение. Намджун встречается с Амином в их доме, Чимин из своей комнатки 
так и не выходит. Чимин получает метку утром следующего дня и, вернувшись 
на занятия, долго благодарит Аарона.
***
Намджун возвращается домой за полночь и в удивлении смотрит на лежащего 
на диване Чинаэ, в обнимку с которым спит Аарон. Альфа осторожно, чтобы не 
разбудить их, проходит на кухню и, выпив воды, ищет плед, чтобы накрыть 
спящих. Когда Намджун возвращается в гостиную, то Аарон сонно потягивается 
и, присев на диване, смотрит на брата.
— Папа пришёл вечером, — встаёт на ноги мальчик, — сказал, что останется, и 
47/624

уснул. Я проголодался, — босоногим шлепает на кухню Аарон, а Намджун, 
нахмурившись, смотрит на спящего омегу.
Стоит мальчику выйти из комнаты, Намджун садится на его место и, 
приблизившись к лицу папы, ещё больше хмурится. Альфа проверяет пульс 
мужчины и убеждается в своих подозрениях. Омега мертв. Тот, кто при жизни не 
появлялся дома, умереть решил среди семьи. Намджун, подавив чуть не 
вырвавшийся наружу от осознания всхлип, прикрывает лицо руками и не 
реагирует на вернувшегося брата.
— Что-то случилось? — испуганно спрашивает мальчик.
— Папа умер, — тихо говорит альфа и тянется за мобильным, чтобы позвонить 
Лэю.
Истощенное наркотиками и алкоголем сердце омеги не выдержало. Чинаэ 
хоронят пасмурным утром на городском кладбище в паре метров от погибшего 
мужа. Намджун накрывает его могилу цветами и не сдерживает данное омеге 
слово. Альфа беззвучно плачет у могилы в окружении друзей, а Лэй забирает 
Аарона к себе на пару дней.
— Я думал, что ненавижу его, — говорит сидящим вокруг прямо на мокрой от 
росы траве у могилы друзьям Намджун. — Я и не люблю его. Но я так хотел, 
чтобы он нормально пожил, хотел столького добиться, положить его на лечение, 
показать, что можно по-другому.
— Тебе больно? — осторожно спрашивает его Мо.
— Нет, мне обидно. И страшно, — раздражённо чешет лицо, пытаясь прогнать 
слёзы, альфа. — Обидно, что всё могло бы быть по-другому, а страшно, что вдруг 
и мы так закончим, вдруг, я в один день проснусь, понимая тщетность своей 
борьбы, и сдамся, найду отраду в алкоголе или порошке, и так и умру тихо на 
диване в дыре, которую называю домом.
— Всё ведь от нас самих зависит, — обнимает его за плечи Чонгук.
— Я не думаю, что он выбирал эту жизнь, это она его выбрала, — с треснутой 
улыбкой смотрит на покрытый разноцветными цветами бугорок Намджун.
— Мы будем сильными ради тех, кто остался. Пока хоть один из нас и из наших 
семей ходит по этой земле, нам есть, ради кого бороться. Мы не сдадимся, — 
пытается приободрить его Хосок.
— Я устал быть добрым и всем помогать, устал, потому что взамен получаю одно 
зло, — поднимается на ноги Намджун. — Позавчера я помог чужому мне омеге, 
которого вряд ли когда-то увижу, а сегодня я хороню родного, которого я не 
спас. Где справедливость? Почему такие мрази, как Хьюго, которые лишают 
родителей их детей, живут припеваючи, а я, кто готов последний кусок хлеба 
отдать проходимцу, вечно получаю по лицу?
— Намджун… — сильно сжимает его предплечье Чонгук.
— Может, так и надо жить? Может, и нам надо быть такими, как Хьюго? 
— пристально смотрит в глаза друга.
48/624

Парни молча опускают глаза, уставившись на свежую землю, накрывшую собой 
усопшего. Каждая новая смерть, любой инцидент, событие — оставляют 
глубокий опечаток не только в мыслях, но и меняют характер, подтачивают, 
заставляют заново задуматься о приоритетах и определяют будущее. Не 
меняется только одно: они вместе смеялись вчера вечером, сегодня вместе 
плачут, и пока это неизменно — у них есть шанс. 
49/624

Примечание к части Kill Yourself (Part III)-$uicideboy$
https://soundcloud.com/g59/killyourselfpartiii?in=ivy-blue-369980545/sets/anarchy
Плейлист постоянно пополняется
https://soundcloud.com/ivy-blue-369980545/sets/anarchy

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: