Современное общество в условиях социально-экономической неопределенности

267 
Милованова Марина Юрьевна 
РГГУ, Москва, Россия 
Трудовые ресурсы сельских поселений: социологический анализ 
Сохранение, эффективное использование трудовых ресурсов, 
рациональное функционирование сельских, особенно удаленных 
поселений, остаётся одной из самых актуальных проблем социально-
экономическо- го развития России. В сельской местности в настоящее 
время проживает 37,3 млн. человек, что составляет 25 % от общей 
численности населения. Сокращение численности проживающих в 
сельских территориях имеет устойчивую тенденцию, особенно с 60-х 
годов прошлого века. 
По данным переписи 2002 и 2010 гг. сокращение сельских жителей 
составило около 1,2 млн. человек или 3,1 %1. Для сельских территорий 
характерен, как и для населения в целом, гендерный дисбаланс: соглас- 
но статистике, доля мужчин составляет 17,98 млн. (48,6%), женщин 19,2 
млн. (51,4%)2.Начиная с 2015 г. рождаемость в сельской местности стала 
ниже, чем в городе, а общий коэффициент смертности и смертности в 
младенческом возрасте стал выше. 
Такие противоречивые тенденции сложились потому, что «село под 
ергается 
деформационным 
и 
неоднозначным 
процессам, 
происходящим в производственно-экономической, демографической, 
социальной и духовно-культурной жизнедеятельности людей под 
воздействием 
не 
столько 
природно-географических, 
сколько 
сконструированных 
соци- 
ально-экономических 
условий 
существования его жителей» [Тощенко, 2018:269]. Именно такие 
условия способствуют, на наш взгляд, становлению сельского 
прекариата - слоя работников нестабильного социального положения с 
неопределённой, гибкой степенью занятости, с неустойчивыми 
формами распределения прибавочного продукта и произвольной оплатой 
труда [Великий, 2012; Семейное хозяйствование, 2020]. Проблематика 
публичных дискуссий продолжает оставаться спектральной - от 
признания сельского хозяйства как приоритета социально-экономическо- 
го развития страны и его конкурентного преимущества до мнения, стоит 
ли сохранять население в депрессивной сельской местности? 
Что касается состояния трудовых ресурсов и перспектив сельского 
хозяйства как отрасли экономики, то, прежде всего, дадим общую харак- 
теристику социально-демографического портрета рабочей силы сельских 
территорий, структуры занятости сельского населения, определим общее 
и особенное сельских трудовых отношений.
Численность рабочей силы в трудоспособном возрасте, по данным 
Росстата, на 2019 г. среди сельского населения составляет 15,4 млн че- 

268 
ловек, из которых 14,3 млн. человек являются занятыми. При этом 
неуклонно снижается доля занятых, собственно, в сельском хозяйстве 
-
с 9, 9% в 2006 г. до 5, 8% в 2018 г.5. По направлениям деятельности 
занятость в сельском хозяйстве также разнообразна: животноводство, 
растениеводство, пчеловодство, рыболовство, охота. Помимо занятости 
в сельском хозяйстве 7,5% работают в социальной сфере (образование, 
наука, культура, здравоохранение), 5,5% - в торговле, бытовом обслужи- 
вании, ЖКХ. Занятость в промышленности указали 5% сельских жите- 
лей, 3,5 % указали строительство, 2,5% трудятся в отраслях транспорта 
и связи. Начали развиваться и такие сферы труда как агротуризм, эко- 
туризм [Прекариат-2018]. 
Обратим внимание на показатели уровня занятости и уровня без- 
работицы в 2019 г.- 71,6% и 7,3% (См. табл. 2). Несмотря на доста- 
точно высокое первое значение и довольно низкое второе, остается еще 
21,1% сельского трудоспособного населения, предположительно занятые 
неформально, только в личном подсобном хозяйстве или числящиеся без- 
работными. 
При характеристике рабочей силы в сельской местности следует осо- 
бо отметить действие такого фактора как семейное ведение фермерского 
хозяйства, что не предполагает соответствующих патентов, а значит чле- 
ны семьи, как правило, работают без оформления трудовых отношений. 
С одной стороны, главы фермерских хозяйств «уходят» от налогообло- 
жения, а с другой - снижают степень социальной защиты членов своих 
семей сегодня и в будущем, делая их труд официально незащищенным. 
На сегодняшний день в России законодательно не закреплено понятие 
«семейное предприятие», отсутствует понятие «семейный патент», что 
позволило бы упростить отчетность для этого типа предприятий, уре- 
гулировать трудовые отношения для «самозанятых» граждан, реализо- 
вывать пилотные проекты налогового режима, пользоваться льготами и 
упростить процедуры, связанные с получением заемных средств и кре- 
дитов [Стенограмма, 2020:22]. 
С учётом активного процесса трудовой миграции заслуживают вни- 
мания такие явления и формы занятости как отходничество, новые ба- 
траки [Анисимов, 2016:53-54; Великий, 2012]. Анализ отдельных кейсов6 
свидетельствует, что ряды лиц без определённого места жительства по- 
полняют люди, отправившиеся на заработки в город и «потерявшиеся» 
в мегаполисе (бомжи). 
Социальные проблемы современной России поливалентны, 
признавать, испытывать на себе, решать и преодолевать их приходится 
всему населению, независимо от места проживания. И всё-таки для нас 
важно заметить общее и особенное трудовых отношений, условий и 

269 
гарантий занятости в сельской местности. Общим является то, что по 
месту работы, как и население в целом, сельских жителей волнуют 
неясность в опла те труда, низкая оплата труда, отсутствие социальных 
льгот, медицинского обслуживания, отсутствие перспектив в работе, 
профессиональной карьере, опасность потерять работу и отдалённость 
работы от дома. В сравнении с 2018 г. в 2020 г. фиксируется более 
тревожное состояние оценки проблем по месту работы. Так, неясность в 
оплате труда среди сельских жителей и работающих в сельском 
хозяйстве приблизилась к мнению населения в целом, в два раза 
увеличилось количество тех, кто озабочен низкой оплатой труда, в три 
раза - что труд неинтересный и однообразный, более чем в два раза 
доля тех, кто сетует на отсутствие перспектив в работе и в три раза 
больше опасающихся потерять работу (См. таблицу 3). Представление о 
том, что человек, трудящийся в сельской местности, остаётся более 
неприхотливым и менее требовательным, меняется в сторону сближения 
оценки всем населением экономических и социальных проблем. В 
настоящее время на экономическую ситуацию и устойчивость 
организаций оказывает локдаун (строгая изоляция) в связи с пандемией. 
С 2018 г. сокращается число удовлетворённых своей работой сельских 
жителей с 77, 8% до 55, 9% в 2020 г. Доля удовлетворённых, занятых в 
сельском хозяйстве и того меньше 38, 3 %. Безусловно, негативные вы- 
воды работников имеют экономическую подоплёку: позитивную оценку 
своего материального положения дали в 2018 г. 29, 1%, в 2020 г. лишь 
13, 5 % сельских жителей и столько же (13, 7 %) работников сельского 
хозяйства [Прекариат - 2019, Прекариат - 2020]. 
О работе без оформления трудового договора заявили 14, 5 %, сельских 
жителей 15, 6 % (2018) и 14, 6 % (2020), а среди занятых сельским хозяй- 
ством 16, 3%. Если эти данные объединить с оформленными трудовыми 
отношениями менее одного года, то уязвимость трудового положения ка- 
сается каждого четвёртого из десяти. 
Каждому девятому сельскому труженику приходилось получать 
оплату за труд в конверте, а каждый четвертый получал оплату «в се- 
рую», считая, что его труд оплачивается несправедливо. В 2018 г. около 
половины (47,7 %) занятых в сельском хозяйстве заявляли, что их труд 
оплачивается не всегда справедливо, а 29,0 %, что несправедливо, т.е. в 
сумме 76, 7 % или фактически восемь из десяти. 95,8 % жителей сельских 
территорий, 96% занятых в сельском хозяйстве заявляют, что основным 
источником доходов для них является заработная плата по месту работы. 
Ирония состоит в том, что крылатая фраза Шефа из фильма «Брилли- 
антовая рука», похоже стала явью для сельского жителя. Поэтому мы 
подробнее остановимся ниже на составляющих материального достатка 

270 
сельского человека. 
Фактором стабильности трудовых отношений можно считать 
возможные виды социальной защиты, на которые может рассчитывать 
работающий человек. На первый взгляд, население, включая сельских 
тружеников, в большинстве своём могут рассчитывать на оплату 
больничных листов (73, 4% и 76, 4% соответственно), оплату отпуска 
(73,9% и 76,1%) и уход за ребёнком (62,8% и 62,3%). Работодатель идёт 
навстречу и даёт отгул в случае необходимости (76,4% и 75,9%). Однако 
самой тревожной цифрой является то, что 54,3% сельских жителей и 
50,3% населения не рассчитывают на оплату во время вынужденной 
остановки работы. С 2020 г. Россия и весь мир переживают эпидемию 
коронавируса. 
Оценка 
последовавших 
ограничительных 
мер 
предопределила отношения к событиям, влияющим напрямую на 
характер трудовых отношений и их прекаризацию: каждого 
одиннадцатого отправили в неоплачиваемый отпуск, каждый десятый 
перешёл на сокращённый график работы или оказался в ситуации 
сокращения штатов/увольнения, каждый седьмой перешёл на 
дистанционную работу, каждому пятому «урезали» зарплату, 
участились трудовые конфликты. Что касается устойчивости 
кадрового состава, то за последние 3 года из числа поменявших 
работу 71,7 % составили занятые в сельском хозяйстве [Прекариат-2020], 
тогда как по общей выборке это коснулось 48, 9 % работников. Плохими 
свои условия труда считают лишь 8,5 % проживающих в сельской 
местности. Для понимания уровня материального достатка сельских 
жителей предлагается рассмотреть его составляющие: денежные 
доходы (располагаемые + сбережения) и жилищная обеспеченность 
(основное жилище), а также учесть следующие показатели: а) оплата 
труда; б) личное подсобное хозяйство; в) социальные трансферты; г) 
сбережения; д) социальная инфраструктура (жилищно-коммунальные 
условия, транспорт, потребительские возможности и др.,) [Сельская 
жизнь, 2016: 59]. 
Сравнивая данные исследования [Сельская жизнь, 2016:62], по 
которому 64,9% сельчан указали заработную плату основным 
источником доходов, растёт зависимость материального благополучия 
сельских жителей именно от заработной платы. Так 95 % (2018 г,) и 95, 
8 % (2020 г,) сельских жителей, 96% работающих в сельском хозяйстве 
указали именно заработную плату в качестве основного источника 
дохода. Американские экономисты Лукас Карабарбунис и Брент 
Нейман в исследовании NBER «The Global Decline of the Labor Share» 
проследили эволюцию доли труда в доходах с 1975 по 2013 гг. Доля 
эта плавно, но неуклон- но снижалась по всему миру — в 1975-м она 

271 
составляла около 57%, а в 2013-м опустилась до 52%. Что кроется за 
этим выводом? «Вы хотите повышения зарплат? Тогда мы закрываем и 
переводим предприятие в Китай (Мексику, Индонезию, Вьетнам, 
Камбоджу — нужное подчеркнуть)»7. Конечно, около половины 
сельских жителей имеет свою «подушку безопасности», обеспечивая 
семью продуктами питания с огорода и подсобного хозяйства. Имеет 
значение «смысловая нагрузка подворья как гаранта выживания при 
полной или частичной приостановке поступления ресурсов из других 
доступных каналов», сохранившее свою пози тивную роль и в реалиях, 
созданных аграрной реформой в конце XX века в России [Семейное 
хозяйствование, 2020: 4]. Так, 51,8 % сельских жи телей обеспечивают 
себя дополнительно продуктами питания (дача, огород, подсобное 
хозяйство) против 25, 8 % населения [Прекариат - 2020]. Для населения в 
целом чуть более устойчивое положение достигается за счёт подработки 
и совместительства (Табл. 8). Сельский житель в меньшей мере 
использует подработку и совместительство, 14,1 % заявили, что делают 
это регулярно, 39,2 % приходится это делать, но не регулярно. «Запас 
прочности» материального достатка уязвим и потому, что у сельского 
населения фактически нет сбережений, около половины (48,6 %) 
жителей сельской местности не имеют кредитных обязательств, но 
около трети (32,3%) имеют потребительский кредит, 4,2 % обременены 
ипотекой, у них отсутствует недвижимость, в том числе земля, или скот 
[Тощенко:2018; 243]. Стратегией выживания для сельчан так же, как и 
горожан остаётся маневрирование на рынке труда. 
Среднемесячный заработок сельчан по среднему значению ниже, чем 
у населения в целом и составлял у 77 % 22285,13 рублей против 28935,6 
рублей в 2018 г.), а среднемесячный доход на каждого члена сельской 
семьи у 74 % соответственно равен 15219,79 руб. против 20521,4 рублей. 
Показателем стабильности можно считать то, что около 72% 
сельских жителей проживает в индивидуальных приватизированных 
жилых домах8.Обеспеченность сельского населения общей площадью 
жилища превысила в 2018 г. городскую, пусть и менее комфортную 
по благо- 
устройству, соответственно 26, 6 % и 25, 4%. 
Экономическая стабильность сельского хозяйства зависит от многих 
факторов: политики государства, гибкости и применения современных 
форм управления, внешней конъюнктуры и ряда других. В 2015 г. утвер- 
ждена Стратегия устойчивого развития сельских территорий РФ на пе- 
риод до 2030 года9, достижение ключевых показателей которой требу- 
ет комплексного анализа имеющихся социальных ресурсов развития в 
условиях диверсификации экономики, неравномерности регионального 

272 
развития. К основным проблемам, с которыми продолжает сталкивать- 
ся сельское хозяйство, эксперты относят: несовершенство государствен- 
ного регулирования, недостаточность финансовой поддержки, нехватку 
квалифицированных кадров. При этом несовершенство государственного 
регулирования поднялось за 2019 г. на четыре позиции. По сравне- нию 
с 2018 г. существенно выросла значимость целого ряда проблем: 
недостаточная платежеспособность населения, дефицит производствен- 
ных мощностей и непривлекательность российского АПК для внешних 
инвесторов (+4 позиции каждая), а доля сельского хозяйства в ВВП в 
реальном выражении за 2019 г. сократилась на 0,2 п. п. и составила 4,1% 
при одновременном уменьшении доли в ВВП в текущих ценах на 0,4 п. 
п. показав отрицательную динамику в отличие от роста российской эко- 
номики10. Значительно снизилась важность валютных рисков (-10 пози- 
ций), высокой стоимости энергоресурсов (-4 позиции) и недостаточной 
оптимизации логистических процессов11. 
Продовольственные санкции от стран Евросоюза, США, Австралии, 
Канады, Норвегии, под которые попала Россия в марте 2014 г., имеют, на 
наш взгляд, как положительное, так и отрицательное влияние на 
развитие сельского хозяйства, на рынок труда. С одной стороны, 
результатом данной экономической блокады стала возрастающая 
уязвимость экономики России, напряженность в продовольственном 
обеспечении страны, а с другой, определённым образом стимулировала 
собственное сельско-хозяйственное производство, а, следовательно, дало 
позитивную динами- ку в приросте производства животноводческой 
продукции. Следствием этого возросли потребность в новых рабочих 
местах, спрос на специалистов, способных обеспечивать конкурентное 
управление, производить экологичные и качественные продукты 
питания. В 2020 г. была принята новая продовольственная доктрина 
России, целью которой является продовольственная безопасность и 
продовольственная независимость страны. Уточним, продовольственная 
независимость определяется как уровень самообеспечения в процентах, 
рассчитываемый как отношение объема отечественного производства 
сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия к объему их 
внутреннего потребления. В табл.14 данные статистики с 2015 по 2019 г. 
соотнесены с ключевыми показателями Доктрины продовольственной 
безопасности 2020 года и показывают динамику по основным продуктам 
питания. Более низкие показатели фиксируются по фруктам и ягодам в 
сравнении с имеющейся самообес печенностью. 
Трансформация экономического уклада в России значительно ви- 
доизменили организационные структуры сельхозпроизводства: агрохол- 
динги-латифундии, акционерные организации, фермерские хозяйства, 

273 
личные приусадебные хозяйства [Сельская жизнь-2016]. Агрохолдинги 
стали образовываться в России после кризиса 1998 г., когда «привати- 
зация земли приняла характер открытого ее захвата кланом управляю- 
щих» [Данилов, 2011; 646] и они «стоят на трёх китах» - гигантомания, 
корпоративная бюрократия и индустриальная дисциплина. По мнению 
С.Ю. Барсуковой, курс на моноцентричный характер власти всё более 
диссонирует с идеей многоукладной аграрной экономики, восходящей к 
инициативе и хозяйственной свободе широких слоёв населения [Барсу- 
кова, 2016: 72]. Приведём нелицеприятную характеристику агрохолдин- 
гов, воспринимающих «землю и сельское население исключительно как 
ресурс для извлечения прибыли и поэтому хозяйствуют на ней «колони- 
альным», в худшем понимании этого слова, способом, стремятся достичь 
сугубо эгоистических целей, оставляя после себя «выжженный 
социальный ландшафт». Латифундии скупают или отбирают у сельчан 
наиболее плодородные земли, зачастую ведут себя на селе как на 
«чужой» территории, окруженной туземцами (многочисленная охрана, 
сигнализация, заборы), местных жителей на работу не привлекают, 
маркируя их как «ленивую пьянь», активно завозят «трудолюбивых» 
мигрантов, зачастую создавая для них рабские условия существования 
и работы» [Тощенко, 2018: 282]. Крупные городские агломерации 
притягивающих территорий создают почву для привлечения 
обслуживающего труда, товаров и услуг со стороны сельского 
товаропроизводителя. Попробуем применить в этой связи модель 
основателя «мир-системной» теории И.Валлерстайна о пространственной 
организации как трёхзвенной структуре, в которой меж ду полярными 
категориями есть промежуточное звено между центром и периферией. 
По его мнению, именно промежуточное звено обеспечивает 
стабильность, гибкость и эластичность системы, сочетает черты того и 
другого, эксплуатируется ядром, но эксплуатирует периферию, 
является стабилизирующим элементом в мировом разделении труда, 
имеет тенденцию присоединения к центру [Wallerstein, 1976]. 
Вклад в развитие многоукладной экономики вносят стабильно рабо- 
тающие сельские кооперативы. Это, по словам П.П. Великого, «большая 
удача для локального сельского сообщества», ведь в них сохранились 
элементы коллективности. Они ценятся за устойчивость оплаты, хотя и 
небольшой, но вместе с добавлением от ЛПХ, создающую эффект 
нормального для села благосостояния семьи» [Семейное хозяйствование, 
2020:9]. Лидерами кооперативного движения по численности таких про- 
изводств являются Пензенская и Липецкая области, а также Республика 
Саха (Якутия) [Стратегия, 2020]. Справедливости ради подчеркнём, как 
в СССР, так и в современной России в силу моноцентричности власти 

274 
и экономики роль кооперативной собственности недооценена, хотя такие 
элементы этого производства, как непосредственная связь оплаты труда 
с конечными итогами производственно-хозяйственной деятельности кол- 
лектива, самоокупаемости, самофинансирование, такие принципы коопе- 
ративной демократии, как выборность и самоуправление, используются 
в деятельности государственных организаций и акционерных обществ 
[Милованова, 1995]. 
Подчеркнём, что на уровне властных отношений идёт поиск новых 
возможностей занятости населения с фокусом переложить эту задачу на 
плечи самих граждан, их деловой и предпринимательской 
инициативы13, Планка поставлена высокая - увеличить количество 
занятых в сфере малого и среднего пред принимательства с 18, 3 млн. до 
25 млн. к 2024 г. Планка не просто высокая, но рискованная для 
достижения. Пространственная дислокация малого и среднего бизнеса 
в России имеет более или менее равномерное распределение - 22% 
предпринимателей проживают в городах-миллионниках (включая 
Москву), 26% в городах от 100 тыс. до 1 млн, жителей, 21% в малых 
городах, 32% - в посёлках городского типа и в сёлах. При мечательно, 
что в посёлках городского типа и в сёлах пространство для 
деятельности шире14, действуют позитивные факторы - менее жесткая 
конкуренция, ниже стоимость аренды, дешевле рабочая сила, доступные 
природные ресурсы. Тем не менее, в России наблюдается сочетание срав- 
нительно низких оценок наличия предпринимательских возможностей в 
регионе проживания (29,6%) и сравнительно низких оценок уверенно- 
сти в достаточности предпринимательских знаний и навыков (35,6%), 
зафиксирован наименьший уровень устоявшейся предпринимательской 
активности в сельской местности (2018 — 3,5%, 2019 — 3,1%)15. Данные 
условия и тенденции влияют на дальнейшее становление прекариата как 
слоя работников нестабильного социального положения с неопределён- 
ной, гибкой степенью занятости, с неустойчивыми формами распределе- 
ния прибавочного продукта и произвольной оплатой труда. Именно тру- 
довые ресурсы определяют потенциал саморазвития региона, определя- 
ют возможности для бизнеса и инвестиций, следствием чего достижение 
стратегических целевых установок (расширение и удержание рынка сбы- 
та, увеличение темпов роста продаж и др.) ставится под большой вопрос. 
Трансформация сельского жизненного мира и его трудовых ресурсов 
происходит и под воздействием развития новых технологий. Спустя 
столетие лозунг «Даёшь электрификацию всей страны!» может быть пе- 
рефразирован в «Даёшь интернетизацию и цифровизацию всей страны!». 
Среди сельских жителей динамично растёт уровень тех, кто использует 
Интернет для получения госуслуг с 4% в 2014 г. до 43,1% в 2018 г. (в 

275 
городе с 12,7 до 58,3%), а широкополосным Интернетом пользуется 
уже 60,7 % сельских жителей, что на 15% больше, чем в 2014 г. (в городе 
охват приближается к 80%)16. 
На фоне снижения качества трудовых ресурсов сельских территорий, 
факторами которого являются бедность - в сельской местности уровень 
бедности выше в три раза: по статистике в стране 13,1 % бедных, в го- 
роде 8 %, а в сельской местности 25 %, а также старение; безработи- 
ца; снижение уровня образования и привлекательности сельского образа 
жизни - в сельское хозяйство внедряются технологии нового поколения 
с использованием искусственного интеллекта. Искусственный интеллект 
рассматривается как главный вызов современной цивилизации. Напри- 
мер, в первом квартале 2020 г. «Русагро» и Cognitive Pilot приступили 
к массовому оснащению сельхозтехники системой беспилотного вожде- 
ния на основе проекта по подготовке Cognitive Agro Dataset — всеобъ- 
емлющей базы собранных в реальных условиях данных, которая 
позволит 
обучать 
нейронные 
сети 
для 
автоматизации 
сельхозтехники17. В Cognitive Agro Dataset будут доступны 
изображения с видеокамер, а также данные с установленных на 
беспилотной технике датчиков одометрии и инерциальных сенсоров. 
Такое техническое перевооружение заменяет труд человека при 
существующем дефиците кадров и «феномене социального 
отстранения и исключения, суть которых сводится к обрыву ранее 
привычных практик, устоявшихся связей индивида с общественно 
организованным трудом» [Семейное хозяйствование:2020,7]. Безусловно, 
такие новации одновременно формирует запрос на подготовку 
высококлассных специалистов для управления такой сельхозтехникой. 
Однако остается большой вопрос - будут ли это дети сельских жителей? 
Ведь крупные агрохолдинги преуспели решать свои задачи при 
ограниченном использовании населения, живущего в местах его 
деятельности. 
Россия обладает всеми условиями и факторами производства для раз- 
вития сельских территорий (по Дж, Стюарту Миллю: земля, труд, капи- 
тал). При этом именно труд, трудовые ресурсы, на наш взгляд, находятся 
в наиболее критическом положении, что делает всё более необходимым 
комплексное долгосрочное планирование развития сельских и удалённых 
территорий на основе нерыночных механизмов, проектно-
технологического подхода, применения научных методик по увели- 
чению доли сельских жителей. Современные реалии требуют увидеть 
сельского человека и его реальный жизненный мир, меняющийся и про- 
тиворечивый, определить, какая государственная поддержка кадрами и 
инвестициями необходимы конкретному населенному пункту, производ- 

276 
ственному сектору сельского хозяйства на основе применения особых 
стандартов развития инфраструктуры сельских территорий. При этом 
предстоит устранить или снизить влияние условий и факторов, которые 
превращают сельского труженика в прекария, имеющего незащищенный 
социально-правовой статус с более неблагоприятными условиями труда, 
со сниженными социальными гарантиями в оплате труда и в фактиче- 
ском отстранении от управления производством. 

жүктеу/скачать 9,21 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: