Уродливая любовь

форма, а обычные джинсы с футболкой. Подбородок порос щетиной, а
значит, он пару дней не был на работе. Под правым глазом свежий
синяк. Не хотелось бы его будить. Если Майлз настроен так же
враждебно, как в день нашей первой встречи, я не желаю еще раз
проходить через то же самое. С другой стороны, мне все равно не
попасть в квартиру, не потревожив его.
Делаю глубокий вдох, пытаясь решить, как лучше поступить.
Боюсь, что если разбужу Майлза, то сдамся. Впущу в квартиру и
позволю сделать ему то, за чем он явился, а пришел он явно не за тем,
что хотела бы дать ему я.
— Тейт… — произносит Майлз, поднимаясь на ноги и нерешительно
глядя на меня.
Когда он выпрямляется, я невольно отступаю. Я и забыла, какой он
высокий. Как заполняет собой все пространство, когда стоит передо
мной.
— Давно ты здесь? — спрашиваю я.
Он смотрит на экран мобильника.
— Шесть часов. Так что мне лучше поскорее попасть в туалет.
Я хочу рассмеяться, но не помню, как это делается.
Когда поворачиваюсь к двери, Майлз отступает, давая мне пройти.
Дрожащей рукой я распахиваю дверь, вхожу в квартиру и указываю в
сторону коридора.
— Направо.
Вслед ему не смотрю. Жду, когда захлопнется дверь туалета, затем
падаю на диван и закрываю лицо руками.
Для чего он пришел? Зачем я впустила его без единого вопроса?

Как только Майлз выйдет из туалета, придется выгнать его. Я больше
не могу так с собой обращаться.
Я все еще пытаюсь взять себя в руки, когда в гостиную заходит Майлз.
Я смотрю и не могу оторвать от него глаз.
Что‑то в нем изменилось.
Он весь изменился.
Улыбка на лице… покой в глазах… легкая, парящая походка…
Прошло всего две недели, однако его не узнать.
Майлз даже не думает держать дистанцию. Садится рядом и
прижимается ко мне плечом. Я закрываю глаза и жду, что он снова
причинит мне боль. Ведь это единственное, что он умеет.
— Тейт, — шепчет Майлз, — я по тебе скучал.
Ого…
Никак не ожидала услышать нечто подобное, но теперь это мои
любимые слова.
«Я», «по», «тебе», «скучал».
— Скажи еще раз.
— Я скучал по тебе, Тейт. Очень. И не только теперь. Я скучал каждый
день, пока тебя не было, с тех пор как впервые увидел.
Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
Я покоряюсь.
Льну к его груди и хватаю за рубашку. Когда чувствую поцелуй в
голову, глаза у меня закрываются.

— Посмотри на меня, — мягко просит Майлз, усаживая меня себе на
колени.
Я послушно смотрю и на этот раз действительно его вижу. Между
нами больше нет брони. Больше нет стены, которая скрывала его от
меня. Сегодня Майлз позволяет себя увидеть, и он прекрасен. Гораздо
лучше, чем раньше. Что бы ни изменилось, перемена огромна.
— Хочу кое‑что тебе сказать, — произносит Майлз. — Мне тяжело об
этом говорить, потому что ты первая, кому я решил открыться.
Я не шевелюсь. Его слова меня пугают, но я все равно киваю.
— У меня был сын, — тихо произносит Майлз, глядя на наши
сплетенные руки. В этих словах столько боли, сколько я не слышала ни
в одних других.
Я делаю судорожный вдох. Майлз смотрит на меня со слезами в
глазах, но я продолжаю молчать, хотя от его признания у меня
перехватило дыхание.
— Он умер шесть лет назад.
Голос у Майлза тихий и далекий, но все же это его голос.
Я чувствую, как трудно ему выговаривать эти слова. Признание дается
нелегко. Мне хочется сказать, чтобы он остановился. Не надо
продолжать, если так больно. Хочется обнять Майлза и голыми руками
вырвать горе из его груди, но я все‑таки даю ему договорить.
— Пока я не готов рассказать тебе о нем. Нужно время.
Я киваю и стискиваю его руки.
— Но я непременно все объясню. Обещаю. И еще я хочу рассказать
тебе о Рейчел. Хочу, чтобы ты знала о моем прошлом.
Не уверена, что он закончил, но все равно прикасаюсь губами к его
губам. Он сжимает меня так крепко и целует так страстно, словно

безмолвно просит прощения.
— Тейт, — шепчет он мне в губы. Чувствую, как он улыбается. — Я
еще не все сказал.
Майлз приподнимает меня и усаживает рядом с собой на диван. Он
водит по моему плечу большим пальцем и смотрит себе на колени,
пытаясь подобрать слова и выразить то, что у него на душе.
— Я родился и вырос в пригороде Сан‑Франциско. Я единственный
ребенок в семье. Любимого блюда у меня нет, потому что я ем почти
все подряд. Сколько себя помню, всегда мечтал стать пилотом. Моя
мама умерла от рака, когда мне было семнадцать. Папа уже год как
женат на своей подчиненной. Она милая, и они счастливы вместе. Мне
всегда хотелось иметь собаку, но я так ее и не завел…
Я смотрю на Майлза, словно зачарованная. Его взгляд скользит по
моему лицу, а он все говорит и говорит. Рассказывает мне о прошлом
— как познакомился с моим братом и как подружился с Иэном.
Майлз находит мою руку и накрывает своей, будто становится моим
щитом. Моей броней.
— В тот вечер, когда мы познакомились… — наконец произносит
он. — Когда ты нашла меня в коридоре… — он быстро опускает
взгляд. — В тот день моему сыну исполнилось бы шесть.
Знаю, Майлз просил дослушать до конца, но мне просто необходимо
его обнять. Я подаюсь вперед и обвиваю его шею руками. Он ложится
на диван и притягивает меня к себе.
— Я изо всех сил убеждал себя, что не влюблен. Боялся своих чувств.
Шесть лет я жил с уверенностью, что я хозяин своей жизни, своего
сердца и больше ничто не сможет причинить мне боль. Но иногда мне
становилось все равно, больно или нет: возможность быть с тобой
стоила того, чтобы рискнуть. Каждый раз, когда эти мысли посещали
меня, я со страхом и стыдом отталкивал тебя еще дальше. Я верил, что

не заслуживаю тебя. Вообще не заслуживаю счастья, потому что отнял
его у тех единственных людей, которых когда‑либо любил.
Мои плечи содрогаются от подступающих рыданий. Майлз крепче
обнимает меня и целует в макушку — долго и крепко.
— Прости, что мне понадобилось столько времени, чтобы это
понять, — произносит он голосом, полным раскаяния. — Никогда не
смогу отблагодарить тебя за то, что ты не махнула на меня рукой. Ты
увидела во мне нечто, что внушило тебе надежду, и ты эту надежду не
предала. Тейт, никто и никогда не делал для меня ничего настолько
важного.
Майлз поворачивает мое лицо к себе, чтобы заглянуть в глаза.
— Возможно, я откроюсь не сразу, но теперь мое прошлое
принадлежит тебе. Полностью. Готов рассказать обо всем, о чем ты
захочешь. Но с одним условием: пообещай, что взамен я получу твое
будущее.
Слезы струятся по моим щекам. Майлз утирает их, хотя сама я не
имею ничего против. Пусть себе текут, ведь это не слезы грусти. Вовсе
нет.
Мы целуемся долго, и губы у меня начинают ныть так же сильно, как
сердце. Однако теперь сердце ноет не от боли, а потому, что еще
никогда не было так переполнено.
Я провожу пальцами по его шраму на подбородке, зная, что
когда‑нибудь он расскажет мне и о нем. Какое облегчение, что можно
задавать Майлзу вопросы и не бояться его разозлить!
— Что у тебя с глазом?
Майлз смеется и откидывает голову на спинку дивана.
— Пришлось спросить у Корбина, где ты живешь. В конце концов он
ответил, но потребовалось долго его убеждать.

Я осторожно целую его в веко.
— Не могу поверить, что он тебя ударил!
— Не в первый раз. Но уверен, что в последний. По‑моему, когда я
принял его правила, Корбин наконец‑то смирился с тем, что мы с
тобой вместе.
— Что еще за правила? — настораживаюсь я.
— Ну, во‑первых, нельзя разбивать тебе сердце. Во‑вторых, нельзя,
черт подери, разбивать тебе сердце. А в‑третьих, нельзя, черт подери,
разбивать тебе сердце, твою мать.
Я не могу сдержать смех. Как же это похоже на Корбина! Майлз
смеется вместе со мной, а затем мы молча глядим друг на друга.
Теперь я вижу в его глазах все. Каждое движение души.
— Майлз, — с улыбкой говорю я. — Ты смотришь на меня так, словно
в меня влюбился.
— Не просто влюбился, а по уши, — уточняет он.
Майлз притягивает меня к себе и отдает мне ту единственную часть
себя, которую не мог отдать до сих пор.
Свое сердце.

жүктеу/скачать 1,41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: