Представления о психологии и педагогики у мыслителей древнего Рима
жүктеу/скачать 338,59 Kb. Pdf көрінісі
|
primer referata
| 1.
Психология во времена Древнего Рима Не смотря на то, что как наука психология сформировалась только в XIX веке, первые предпосылки развития психологической мысли можно увидеть еще в эпоху античности. Особо на этом поприще отличился Древний Рим среди трудов его мыслителей на тему психологии, попробуем вкратце передать основную идею понятия психологии того времени. Важнейшей проблемой для ученых Рима была душа. О ней пытались размышлять Цицерон, Лукреций Кар, Гален, Плотин, Августин Аврелий и др. Древнеримский философ, оратор, политик и писатель Цицерон, живший в 106–43 гг. до н.э., являлся ярым сторонником стоицизма (Философское учение в Древней Греции и Риме, колебавшееся между материализмом и идеализмом). Поэтому он был уверен, что тело является лишь вместилищем для разумной души. Ее развитие и совершенствование, а в условиях кризиса – утешение и лечение, согласно Цицерону, должно стать главным благом для каждого человека. Только тот, кто уделяет должное внимание собственному вне телесному «Я» сможет обрести обязательные для «идеального человека» знания, мудрость, справедливость и мужественность. Еще один древнеримский философ и поэт Тит Лукреций Кар, живший в период 99–55 гг. до н.э, разделял атомистический принцип построения всего живого в мире, предложенный еще Демокритом. Демокрит понимал душу как причину движения тела. Душа материальна и состоит из самых мелких круглых, гладких, необыкновенно подвижных атомов, рассеянных по всему организму. Душа, как и огонь, состоит из этих атомов: она — это атомы огня по своей форме и активности. Когда мелкие частицы проникают в тяжелые, они вследствие того, что по своей природе никогда не бывают в покое, двигаясь, приводят тело в движение, становясь душой этих тяжелых тел. Таким образом, душа понимается как продукт распределения атомов в теле. Демокрит приписывал 5 душе движения в материальном смысле как пространственное перемещение. Когда сложные тела распадаются, тогда маленькие выходят из них, рассеиваются в пространстве и пропадают. Значит, душа смертна и уничтожается вместе с телом. Когда мы дышим, мы втягиваем в себя частицы, составляющие душу, которые находятся в большом числе в воздухе; выдыхая, мы выбрасываем какую-то часть нашей души. Таким образом, душа непрерывно материально обновляется с каждым дыханием. Демокрит считал, что душа принадлежит всем, даже мертвому телу, но только у него очень мало души. Так Демокрит приходит к панпсихизму: все — и растения, и камни — имеет душу. По мнению Демокрита, болезнь — это изменение пропорции атомов. В старости число подвижных атомов уменьшается. В органах чувств мелкие атомы ближе всего к внешнему миру, поэтому они приспособлены для внешнего восприятия. Особенно благоприятное соотношение легких и тяжелых атомов в мозгу: он — место высших душевных функций, способности к познанию. Лукреций также был убежден в материальности души, которая является вполне реальным спутником человека на протяжении всей его жизни и состоит из атомов (апейронов) воздуха и огня. А вот в жизнь после смерти философ напрочь не верил. Также Лукреций Кар выдвинул предположение, что человек воспринимает окружающий мир при помощи микроскопических образов, которые проецируются предметами и попадают в органы зрения. Мыслитель и врач Клавдий Гален, живший в 130–200 гг. до н.э., вывел настоящую «анатомию» души. По его мнению, органами души у человека служат мозг (отвечает за разум), сердце (проявление эмоций) и печень (проявление влечений и потребностей). Именно это разделение стало основой для дальнейшей систематики темпераментов: меланхоликами он называл людей с преобладанием черной желчи, холериками – людей с доминантой желтой желчи, флегматиками – флегмы, а сангвиниками – крови. 6 Наоборот же, принцип абсолютной нематериальности души утвердил Плотин (III в. н. э.) – древнегреческий философ, основатель в Риме школы неоплатонизма. Во всем телесном усматривалась эманация (истечение) божественного, духовного первоначала. У Плотина психология впервые в ее истории становится наукой о сознании, понятом как «самосознание». Плотин учил, что индивидуальная душа происходит от мировой души, к которой она и устремлена. Другой вектор активности индивидуальной души направлен к чувственному миру. У индивидуальной души Плотин выделил еще одно направление – обращенность на себя, на собственные, незримые действия и содержание. Она как бы следит за своей работой, является ее «зеркалом». Через много столетий, эта способность субъекта не только ощущать, чувствовать, помнить или мыслить, но и обладать также внутренним представлением об этих функциях получила название рефлексии. Эта способность не является фикцией. Она служит неотъемлемым «механизмом» деятельности сознания человека, соединяющим его ориентацию во внешнем мире с ориентацией в мире внутреннем, в «самом себе». Плотин отграничил этот «механизм» от других психических процессов. Сколь бы ни был широк спектр этих объяснений, он, в конечном счете, сводился к поискам зависимости душевных явлений от физических причин, процессов в организме, общения с другими людьми. Рефлексия, открытая Плотином, не могла быть объяснена ни одним из этих факторов. Она выглядела самодостаточной, невыводимой сущностью. Таковой она и оставалась на протяжении веков, став исходным понятием интроспективной психологии сознания. Выделяя рефлексию как одно из направлений деятельности души, Плотин в ту отдаленную эпоху не мог, конечно, и представить 7 индивидуальную душу самодостаточным источником своих внутренних образов и действий. Она для него – эманация сверхпрекрасной сферы высшего первоначала всего сущего. Любовь входит в каждую душу настолько сильно, насколько эта душа способна пробудить в себе воспоминание о божественном и вечном. Я полагаю, что первоисточник любви следует искать в склонности души к чистой, небесной красоте, в ощущении ею своего родства с божественным, в тех дружеских чувствах, которые она, порой сама того не осознавая, питает к высшему. Есть души, для которых земная красота — это поводырь, ведущий их дорогой воспоминаний к истинной красоте горних сфер; такие души любят земную красоту как образ красоты небесной. Обратись к самому себе и посмотри. Если же не увидишь красоты в самом себе, поступай подобно скульптору, творящему прекрасную статую: одно он отсекает, другое полирует; одно сглаживает, другое подчищает — пока не добьется своего. Так и ты — удали лишнее! Выпрями то, что криво, очистив темное, сделай его сияющим; и не прекращай обрабатывать свою статую, пока не заблистает перед тобой богоподобная сияющая красота добродетели, пока не узришь мудрость, восседающую в священном чистом величии. Другой мыслитель, Аврелий Августин (354—430), в эпоху античности вводит положение «я мыслю, следовательно, я есть», из которого выводится тезис о достоверности нашего существа. Августин погружается во внутреннюю жизнь, говорит о глубине и богатстве сознания: «Люди- отправляются в странствования, чтобы насладиться горными высотами и морскими волнами; они восхищаются широким потоком рек, широтой и простором океана и звездными путями, себя же самих они забывают и не останавливаются в удивлении перед собственной внутренней жизнью». Существенно, что и у Плотина, и у Августина вывод о своеобразии сознания и о наличии особой внутренней жизни следует из разрешения задач 8 религиозного характера. «Погружаясь в глубины своего внутреннего мира, августиновский субъект познания ищет там не оригинальные неповторимые черты и стороны своей личности, но следы объективной истины. Погружаясь в себя, он должен преодолеть все индивидуальное, относящееся к его личной неповторимости; в самопогружении он должен «превзойти самого себя» и выйти к абсолютной «трансцендентной» истине. Августиновский призыв: «Превзойди самого себя!» становится лейтмотивом его концепции самопознания». Поэтому, когда Декарту, впервые осуществившему выделение особой духовной субстанции, признаком (атрибутом) которой является сознание, и выразившему эту идею в положении «cogito ergo sum» (мыслю, следовательно, существую), указывали, что оно встречается у Августина, он возражал: «Действительно, святой Августин пользуется им, чтобы доказать достоверность нашего существа и потом, чтобы доказать, что в нас есть некоторое подобие св. Троицы, ибо мы существуем, знаем, что существуем, и любим это бытие или знание. Я же пользуюсь им, чтобы показать, что Я, который мыслю, есть нематериальная субстанция, не имеющая ничего телесного, а это две совсем разные вещи». Интерес к воле, характерный для античной мысли в связи с этическими проблемами, особенно усиливается в поздней античности. В частности, в полемике между Августином и монахом Пелагием по проблеме человеческой свободы, инициативы среди душевных состояний Августин выделяет волю, которой приписывает решающую побудительную силу. Он различал две воли — плотскую и духовную. Действие плотской воли распространяется лишь на утилитарную деятельность в эмпирическом мире, она — причина греховных морально порочных действий. Другая — духовная — воля устремлена на жизнь в духе. «И две мои воли ... одна плотская, другая духовная боролись во мне, и в этом раздоре разрывалась душа моя». И только бог без всякого усилия со стороны самого человека может превратить его в высокоморальное существо. Пелагий учил о безграничной возможности человеческой воли. «Только то и есть благо, что мы никогда не находим и не 9 теряем без нашей собственной на то воли». Для Августина «воля становится в конце концов решающим ядром человеческого существа; в основе своей ... все роды деятельности внешних чувств и мышление суть волевые акты. Этот поворот в истории психологии охарактеризовали так: господствовавший раньше примат представлений вытеснен у Августина приматом воли». Августин также уделял большое внимание жизни чувств и сердца как в философском познании, так и в нравственно-практической жизни, особенно в деле религиозного служения. Сведения о душе и ее процессах, накопленные античными мыслителями, послужили «отправным пунктом и предпосылкой последующей эмпирической работы». Такие звучные и знакомые всем имена как Пифагор, Аристотель и Сократ также, несмотря на свою нескольку иную специальность, задумывались и о психологии личности человека, о том, что он собой представляет, хотя самого понятия психология, если брать ее как науку, тогда и вовсе не существовало. Например, уже упомянутый Сократ был истинным знатоком человеческих отношений, и с хитрой улыбкой давал очень полезные советы всем людям, у кого были какие-либо проблемы в общении со своими близкими. Он даже написал маленькую книжицу, более похожую на брошюрку, в которой описывал основные признаки человеческих эмоций: гнева, радости, восхищения, и другие наблюдения. |