1.2. Основные черты
современной научной методологии
Каковы же основные черты современной научной методоло-
гии? Красивый и содержательный ответ на этот вопрос дает в сво-
ей книге «История современной психологии» Т. Лихи [Лихи, 2003],
изложение точки зрения которого мы приводим ниже.
Современная наука начинается с Галилея (1564–1642) и Нью-
тона (1642–1727), живших в эпоху первой научной революции.
Для Ньютона научная деятельность – это поиск ограниченного ко-
личества математических законов, позволяющих вывести наблю-
даемые в природе закономерности. С помощью открытых им зако-
нов движения и тяготения он очень точно описывал движение не-
бесных тел. Главная критика ньютоновской механики касалась
отсутствия объяснения механизма гравитации, но классик отвечал:
«Hypotheses non fingo» («Гипотез не измышляю»). То есть он отка-
зывался объяснять свой принцип гравитации, для него было доста-
точно постулировать существование силы, посредством которой
можно предсказать движение небесных тел.
9
Философия природы Ньютона приняла крайние формы у Конта
(1798–1857) и его последователей-позитивистов. Для них основная
задача науки не объяснять, а описывать: ученый должен наблю-
дать за природой и находить закономерные события и надежные
корреляции; на основании наблюдений он может предлагать науч-
ные законы (образцом здесь служит научная деятельность Ньюто-
на). Для Конта и его последователей, как и для Ньютона, научные
законы – это математическое выражение наблюдений.
Итак, для позитивистов задачей науки № 1 является описание,
из которого вытекает задача № 2 – предсказание (на основе закона
тяготения ученые предсказывают будущие затмения, появление ко-
мет, рассчитывают орбиты спутников и т. п.). Конечная цель науки,
согласно философии позитивизма, – осуществлять контроль. Идеа-
лом Конта было общество, управляемое наукой. И поскольку фор-
мирование психологии в XX в. шло под влиянием идей позитивиз-
ма, то на этот процесс заметно повлияло желание применить для уп-
равления обществом научно-психологические знания.
Описание, предсказание и контроль для позитивистов – три
единственные задачи науки. Желание же людей объяснить, т. е. по-
лучить ответ на вопрос «почему?», они считали опасной поблаж-
кой метафизике и теологическим спекуляциям. Однако к середи-
не XX в. философия науки признала необходимость объяснений, и
в 1948 г. Карл Гемпель и Пол Оппенгейм предложили, но в рамках
позитивизма, модель объяснения.
Объяснение для Гемпеля–Оппенгейма – следствие научных
законов. Свою модель они назвали дедуктивно-номологической
(от греч. n
ó
mos – закон), т. е. относящейся к закону, поскольку объяс-
нение показывает, как событие подчиняется определенным науч-
ным законам.
Важнейшей чертой модели Гемпеля–Оппенгейма является то,
что она подчеркивает: событие, нуждающееся в объяснении (expla-
nandum), не может явно или неявно содержаться в законах или об-
стоятельствах, привлекаемых для разъяснения (explanans). Наруше-
ние этого правила приводит к тому, что объяснение теряет силу.
Типичный пример. На вопрос: «Почему данное вещество усып-
ляет?» – получаем ответ: «Потому что оно обладает наркотическим
10
действием». На первый взгляд объяснение дано, но когда мы узна-
ем, что «наркотический» означает «вызывающий сон», то видим,
что объяснения нет, ибо по сути утверждается, что вещество усып-
ляет, потому что оно вызывает сон. То, что надо объяснить (expla-
nandum), причину сна, в неявной форме содержится в разъяснении
(explanans).
Конечно, можно придумывать красивые названия типа «нарко-
тический эффект», выдавая их за объяснение событий, но макси-
мум, что может скрываться за названиями, это предположение о на-
личии неких сил, вызывающих события (например, сил, вызываю-
щих наркотический эффект). Предположение о наличии таких сил
может стать первым шагом к пониманию, но не является объясне-
нием. Известно, что в качестве таких сил выступали бог, дьявол,
ангелы, демоны, теплород, флогистон, эфир и т. п. – допущения,
которые нельзя прямо или косвенно наблюдать, экспериментально
проверить. Они привлекаются в качестве гипотез именно для объяс-
нения непонятного, но такого рода объяснения неприемлемы для
науки. Поэтому и Ньютон, и его наследники предпочли вовсе отка-
заться от объяснений («гипотез не измышляю»), чем дать лазейку
суевериям.
Именно то, что модель Гемпеля–Оппенгейма недвусмыслен-
но указывает на необходимость разделять объясняемое и то, с по-
мощью чего дается объяснение, делает ее основой для понимания
научного объяснения. И это при том, что с момента своего возник-
новения дедуктивно-номологическая модель много и заслуженно
критиковалась.
Самая противоречивая ее черта – уподобление объяснения
предсказанию. Дело в том, что с точки зрения позитивистов объяс-
нить событие означает продемонстрировать, как оно может быть
предсказано. Так, объясняя затмения, астрономы обращаются к за-
конам Ньютона, законам, описывающим движение Солнца, Земли
и Луны. Зная эти законы, они неоднократно предсказывали затме-
ния в будущем и не ошибались. Отсюда делался вывод о симметрич-
ности объяснения и предсказания. Но такой вывод не всегда верен:
если предсказать затмение на основе законов движения планет зна-
чит верно объяснить это явление, то правильно предсказать шторм
11
на основе показаний барометра не значит объяснить происхожде-
ние шторма (показания барометра – следствие изменений в атмо-
сферных процессах, а поскольку следствие не может предшество-
вать причине, данное предсказание не может быть объяснением
шторма, у его возникновения другие причины).
Но почему для позитивистов стало возможным уподобление
объяснения и предсказания? Дело в том, что они рассматривают
объяснения в качестве логических аргументов: ученый логически
выводит (= предсказывает) событие из совокупности предпосылок.
И поскольку они рассматривают научные законы лишь как челове-
ческие изобретения – обобщение прошлых событий, то считают,
что эти законы не управляют природой, т. е. не являются причиной
происходящего. Это значит, что для позитивиста законы Ньютона
не являются причиной и не вызывают затмений; они просто по-
зволяют нам логически заключить, что в будущем затмения будут
(и все подобные заключения были верными).
Итак, позитивисты, начиная с их предтечи Ньютона («гипотез
не измышляю») и заканчивая нашими современниками, сторонника-
ми Гемпеля–Оппенгейма, обходили вопрос о реальной каузальной
(причинной) структуре природы. Они сосредоточивались на том,
как ее можно предсказывать и контролировать. Они оправдывались
тем, что есть множество знаний, которыми можно пользоваться,
не задаваясь вопросом, почему же они работают (так врачи десяти-
летиями прописывали аспирин для снятия жара, не зная, почему
он помогает, они только сейчас начинают понимать механизм дей-
ствия аспирина).
Но понимать – хочется! Поэтому в качестве альтернативы де-
дуктивно-номологическому был предложен каузальный подход.
Главная причина его появления – трудности позитивистов в разли-
чении предсказания и объяснения.
Мы уже видели, что предсказать – не всегда объяснить. С дру-
гой стороны, квантовая физика показала, что можно объяснять не-
которые события, исходя из законов квантовой механики, при том
что предсказать эти события принципиально невозможно. Это зна-
чит, что причины событий – истинные, объективные, а не только
логические, выведенные из наблюдаемых предпосылок, – сущест-
12
вуют. Существуют законы природы сами по себе, независимо от
оценки их надежности и полезности.
Но этого мало. Для психологов, пытающихся объяснить чело-
веческое поведение, еще важнее то, что мы интуитивно принима-
ем объяснения, которые вообще ни на каких законах не основыва-
ются: большинство объяснений в повседневной жизни и истории
получаются из соединения событий в причинные цепочки без упо-
минания каких-либо законов. Действительно, на основании каких
законов детектив раскрывает преступление? Он не привлекает за-
коны природы, поскольку, даже если они существуют относитель-
но поведения, их никто не знает, поэтому он показывает, как серии
частных, уникальных событий привели, одно за другим, к преступ-
лению. И мы чувствуем удовлетворение, узнав причину отравле-
ния мужа женой, состоящую в том, что у нее был любовник, хотя
нет закона природы, гласящего, что все или большинство жен,
имеющих любовников, убивают своих мужей. То есть не все объяс-
нения соответствуют модели, включающей закон.
Каузалисты считают, что страх позитивистов перед метафизи-
кой и суевериями и, как следствие, нежелание выходить за пределы
фактов привел их к отказу от смысла и цели науки, которые состо-
ят в проникновении в причинную структуру реальности, в открытие
(а не изобретение) законов природы. Ведь наука, говорят они, до-
стигла своих успехов благодаря тому, что она более или менее пра-
ва относительно того, как работает природа, она может предсказы-
вать и контролировать благодаря своей истинности, а не логичес-
кой структурированности. Наука защищается от суеверий, жестко
проверяя каждую гипотезу и сомневаясь в каждой теории.
Какой же из обсуждавшихся подходов верен? Очевидно, что
своя правда есть у каждого. Поэтому естественным представляет-
ся существование точки зрения, служащей дополнением к данным
подходам. Это прагматический подход, в соответствии с которым
научное объяснение обусловлено как логическими (теоретико-по-
знавательными, гносеологическими) факторами, так и факторами
общественными и личными (субъективными, интуитивными). По-
чему небо синее? Существует целый ряд приемлемых ответов на
этот вопрос – в зависимости от контекста, в котором он задан. Так,
13
для людей разного возраста, кроме малышей, объяснение «Потому
что это лучший цвет для неба» будет полностью неверным. Отве-
ты же, связанные со свойствами света, атмосферы и т. п., будут
относительно верны, – разными их делает контекст, в котором за-
дан вопрос, ожидания вопрошающего и мнение отвечающего от-
носительно того, каким следует быть самому подходящему ответу.
Истина, содержащаяся в этом примере, справедлива для всей исто-
рии науки: объяснения меняются по мере того, как развивается на-
учное понимание проблемы.
Итак, мы видим, что ответ на вопрос о том, что считать объяс-
нением, зависит от исторического, социального и личного контекс-
та, и с этим фактом должна считаться любая общая теория объяс-
нения. Мы видим также, что различия между каузальным и номо-
логическим подходами к объяснению очень глубоки, поскольку
основываются на принципиально различных идеях относительно
того, чего может достичь наука. С точки зрения номологистов, мы
можем надеяться описать мир таким, каким видим его в нашем
опыте; каузалисты считают, что можно пойти глубже и постичь тай-
ную, невидимую причинную структуру Вселенной.
Этот спор известен как спор о реализме в науке. С конца XIX в.
широкое признание получила атомарная теория, с помощью кото-
рой объясняли поведение газов и правила комбинаций химичес-
ких элементов. Но как интерпретировать концепцию атомов? По-
зитивисты во главе с физиком Эрнстом Махом утверждали, что по-
скольку атомы нельзя увидеть, мнение об их существовании явля-
ется верой, а не наукой. Мах говорил, что атомы – это гипотеза,
придающая фактам смысл, но само их существование нельзя под-
твердить. Во главе атомистов стоял Д. И. Менделеев, считавший,
что атомы реально существуют, а их свойства и взаимодействия
объясняют закономерности изобретенной им Периодической систе-
мы элементов. Для атомиста-реалиста Менделеева за пределами
наблюдений лежит царство невидимых, но реальных вещей, о кото-
рых наука строит теории (т. е. теории отражают реальность, содер-
жат элемент истины). Для позитивиста-антиреалиста Маха единст-
венная вещь, которую должна объяснять наука, – это сами наблюде-
ния. Теории же – инструменты, орудия, помогающие предсказывать
14
и объяснять события. Если это удается, теория считается полезной
(без обсуждения вопроса о реальности, стоящей за ней, т. е. о ее
истинности), если нет, ее отбрасывают.
Видимо, большинство людей (и ученых в том числе) в глуби-
не души реалисты. Но открытия квантовой физики, включая ее по-
следние достижения, подтверждают скорее правоту антиреалистов
(правоту Бора, а не Эйнштейна). Бор писал: «Не существует кван-
тового мира, существует всего лишь квантовое описание». Послед-
ние же открытия квантовой механики позволяют предположить,
что если за наблюдениями скрывается какая-то реальность, то она
очень странная, поскольку в ней потенциально каждое событие
во Вселенной мгновенно связывается с любым другим событием.
Но точка в этом споре не поставлена, и наука объясняет мир с по-
мощью теорий, независимо от того, кто, каузалисты-реалисты или
номонологи-антиреалисты, их продуцируют.
Достарыңызбен бөлісу: |