Глава 12 Умение владеть собой Когда мы пытаемся сделать что-то новое, мы не знаем, что делаем. В этом и есть самая большая проблема. Джеффри Калмикофф, дизайнер Его уносит малейший ветерок критики. Сэмюэл Джонсон, писатель – На бумаге все то, что я делаю, выглядит очень хорошо, но я ненавижу, просто
ненавижу свою работу, – вот что я услышала по телефону. И еще слезы. – Просто скажите
мне, что я могу бросить работу. Если я буду знать, что смогу все бросить, мне удастся
прожить еще один день. Просто скажите, что я могу уйти. Что я не буду заниматься этим
всегда.
– Ты определенно не будешь заниматься этим всю оставшуюся жизнь, и ты, конечно же,
можешь все бросить. Но я считаю, что тебе не следует этого делать, – ответила я.
В трубке послышалось шмыганье носом.
Даниель была моей бывшей клиенткой, прошедшей трудный путь стажировок и поиска
полезных контактов и в конце концов ставшей ассистентом знаменитого ведущего
телевизионных новостей. На какой-то короткий миг ей показалось, что она добилась своей
цели. Но через несколько недель она чувствовала себя хуже, чем когда-либо. Мы возобновили
наши еженедельные сеансы, на этот раз по телефону. Даниель звонила мне каждый
понедельник в восемь часов утра.
Работа Даниель представляла собой нечто среднее между тем, что показано в фильмах
«Дьявол носит Prada» и «Красавцы». Начальник кричал на нее почти ежедневно, поскольку
ей не удавалось быть всеведущей. Как
посмела Даниель не знать, что мистера Х необходимо
сразу же соединять с ним по телефону? И
почему Даниель не предвидела, что его могут
выставить из салона первого класса?
Самое худшее случилось тогда, когда босс выехал за пределы Нью-Йорка на своем
автомобиле и заблудился где-то между Коннектикутом и Нью-Джерси. Он позвонил Даниель
и начал кричать в трубку:
«Где, черт возьми, я нахожусь?!» – как будто она могла знать об
этом, сидя за своим столом и ощущая приближающийся приступ паники.
Ситуация, в которой оказалась Даниель, может показаться экстремальной и в каком-то
смысле маловероятной. Ее начальник вел себя скорее как персонаж какого-нибудь фильма,
чем как реальный человек. Но, увы, он все же был реальным, как и сама Даниель. Мы все
когда-то побывали в подобной ситуации.
Когда я училась на последнем курсе, одним из моих научных руководителей назначили
известного клинического психолога. Для меня это было честью, хотя я и слышала, что она –
чрезвычайно занятая бизнес-леди, у которой наблюдаются проблемы с многозадачностью.
Ходили слухи, что она работает со своими подопечными прямо из автомобиля, когда ездит по
городу, забирая одежду из химчистки или решая какие-то вопросы в банке. Но мне сказали,
что в этом году все будет по-другому. Моему научному руководителю строго-настрого
запретили покидать кабинет во время консультаций со студентами. Разве это могло быть
плохо?
Наши еженедельные встречи проходили по вторникам после обеда. Руководительница
прибегала в кабинет с опозданием и приносила с собой сумку с той работой, которую
планировала сделать, слушая меня. Иногда это было вязание. В других случаях она вытирала
пыль в кабинете. А однажды даже пригласила кого-то, чтобы сделать перетяжку дивана.
Как-то раз, когда мы устроились в кабинете, она открыла сумку и достала пакет с
луковицами. Затем разделочную доску. А потом большой нож. Целый час она резала лук на
разделочной доске, которая лежала у нее на коленях, пока я рассказывала ей о клиентах, а она
давала мне рекомендации. За все это время она ни разу даже не взглянула в мою сторону,
разве что один раз, чтобы сказать: «Время вышло!» Только тогда она заметила, что у меня по
лицу катятся слезы, главным образом из-за лука, но отчасти и из-за того, как я себя
чувствовала.
– Боже мой! Что вас беспокоит? – воскликнула она.
Все, что я могла сделать, – это улыбнуться и спросить:
– Что вы готовите?
По всей видимости, моя руководительница устраивала прием. Порой ее сеансы
затягивались до вечера, поэтому она готовила продукты в кабинете. Когда я прощалась с ней,
я вела себя так, будто это вполне естественно. Возможно, так и было. У всех нас бывают на
работе трудные и даже странные ситуации, и мы должны найти способ это пережить.
Когда молодые люди в возрасте от двадцати до тридцати лет начинают работать (я имею
в виду работать