Питер москва Санкт-Петарбург -нижний Новгород • Воронеж Ростов-на-Дону • Екатеринбург • Самара Киев- харьков • Минск 2003 ббк 88. 1(0)
жүктеу/скачать 12,57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Создание организаций прикладных психологов.
- Психология проникает в общественное сознание
- Тяжелое наследие Первой мировой войны.
- Подъем прикладной психологии
- «Угроза слабоумия».
Прикладная психология Клиническая психология. Как самостоятельная дисциплина, клиническая психология основана Лайтнером Уитмером (1867-1956) (L. Т. Benjamin, 1996; D. К. Routh, 1996). После окончания в 1888 г. Пенсильванского университета и короткого периода преподавания в школе Уитмер поступил в аспирантуру. Первоначально он учился у Дж. Кэттелла, но докторскую степень получил у В. Вундта в Лейпциге. После возвращения в Пенсильванский университет Уитмер вел курсы по детской психологии для школьных учителей Филадельфии; кроме того, что Уитмер является основоположником клинической психологии, он основал и школьную психологию (Т. К. Fagan, 1996). В 1896 г. одна из студенток Уитмера обратила его внимание на своего ученика, который, хотя и обладал нормальным интеллектом, не мог читать. Уитмер обследовал мальчика и попытался решить эту проблему, создав первый прецедент в истории клинической психологии (P. McReynolds, 1996). В том же году Уитмер основал психологическую клинику при университете и сделал об этом доклад на заседании АРА (L. Witmer, 1897). Клиника Уитмера была не только первым специализированным учреждением для занятий практической психологией, но и предоставляла первую учебную программу по клинической психологии для аспирантов. Ее основной функцией было обследование и лечение детей и подростков, направленных школами Филадельфии, но вскоре детей стали приводить родители, врачи, представители социальных служб (P. McReynolds, 1996). Режим лечения, предложенный Уитмером, еще не был психотерапией- в современном понимании этого слова, а напоминал скорее нравственную терапию в психиатрических лечебницах XIX столетия (см. главу 2). Уитмер пытался реструктурировать домашнее и школьное окружение ребенка, чтобы изменить его поведение (P. McReynolds, 1996). 374 Часть V. Прикладная психология в XX веке Свою концепцию клинической психологии Уитмер (1907) описал в первом номере основанного им журнала The Psychological Clinic. После подробного изложения истории основания своей новаторской клиники и учебной программы, он отметил, что термин «клиническая психология» звучит немного странно, поскольку клинический психолог не занимается терапией пациента «с глазу на глаз», как большинство людей представляют себе деятельность врача. Уитмер писал: «Клиническая психология — лучший термин, который я смог найти, чтобы описать характер метода, необходимого для этой работы... Термин подразумевает метод, а не место». Для Уитмера, вследствие того что клиническую психологию определял метод — тестирование интеллектуальных способностей, — сфера ее применения была очень широка: Я не думаю, что метод клинической психологии применим исключительно к детям с задержками умственного и нравственного развития. Эти дети не являются, соб-* ственно говоря, ненормальными, так же как нельзя назвать патологическим состояние многих из них. Они отклоняются от средних показателей для детей только тем, что находятся на более низком уровне развития. Следовательно, клиническая психология не исключает из рассмотрения другие'типы детей, отклоняющихся от среднего уровня, — например, вундеркиндов и гениев. Клинический метод применим даже к так называемым нормальным детям. Для методов клинической психологии неизбежно обращение к статусу индивидуального разума, определенного с помощью наблюдений и экспериментов, а педагогическое обращение занимается эффектом из-мснеиия, т. е. развитием этого индивидуального разума. Независимо от того, является ли субъект ребенком или взрослым, можно проводить исследования и лечение, а их результаты выражать в терминах клинического метода. Подобно Л. Терману и X. Мюнстербергу, Л. Уитмер предвидел широкомасштабное участие психологии в повседневной жизни. Клиническая психология стала быстро развиваться. К 1914 г. при университетах существовало 19 психологических клиник, подобных клинике Уитмера (L. Т. Benjamin, 1996). Появились и клиники при судах по делам несовершеннолетних. Первая такая клиника была создана в Чикаго в 1909 г. В ней психолог Грейс Фернальд тестировала детей, предстающих перед судом. Первая официальная интернатура по клинической психологии была учреждена в 1908 г. при Вайнлендской школе для умственно отсталых детей, которой руководил Генри Годдард. Как и во Франции, клинические психологи начали работать с пациентами в психиатрических клиниках, например в больнице Маклина в Массачусетсе. По мере того как движение прогрессивизма работало над тем, чтобы удерживать детей в школах, были созданы профессиональные бюро для выдачи «рабочих сертификатов» тем подросткам, которые хотели поступить на работу до окончания образования в старшей школе. Психологическое тестирование стало частью процесса выдачи подобных сертификатов и предоставления детям подходящей работы (К. S. Milar, 1999). Хотя о психологии бизнеса и промышленности впервые заговорил Хьюго Мюн-стерберг, реальностью ее сделал Уолтер Дилл Скотт (1869-1955), который начал рекламировать такую психологию в 1901 г., а к 1906 г. внедрил ее в процедуру отбора персонала (L. Т. Benjamin, 1997). Начали появляться первые побеги популярной психологии самопомощи. В 1908 г. Клиффорд Бирс, бывший психиатрический Глава 11. Возникновение прикладной психологии, 1892-1919 375 пациент, своей книгой «Разум, нашедший себя», получившей одобрение самого Уильяма Джеймса, начал движение за психическую гигиену. В движении нашли отражение огромные успехи общественного здравоохранения в XIX в., когда с помощью пропаганды физической гигиены были искоренены такие древние бедствия человечества, как тиф и холера. Целью движения психической гигиены было аналогичное предупреждение психологических болезней. Кафедры психологии начали включать курс психической гигиены в свои учебные расписания; многие из них все еще носили такие названия, как «Личное приспособление к эффективному поведению». Это движение также послужило импульсом для создания специальных детских клиник, которые стремились выявить и решить проблему в зародыше, до ее расцвета. Создание организаций прикладных психологов. Прикладная психология была новым явлением, и ее статус оставался неопределенным. Представители других профессий пренебрежительно относились к людям, занимавшимся тестированием интеллектуальных способностей, даже если прибегали к их услугам (D. К. Routh, 1994). Например, в 1910 г. Дж. Э. Уоллес Уоллин был нанят для проведения тестов Бине в одну клинику по лечению эпилепсии. Суперинтендант запретил Уол-лину входить в домики пациентов, публиковать какие-либо научные статьи без указания соавторства суперинтенданта и даже покидать территорию госпиталя без разрешения! В то же время Уоллина тревожил тот факт, что школьные учителя, дающие тесты Бине, назывались психологами (D. К. Routh, 1994). Чтобы исправить такое положение дел, Уоллин предложил клиническим психологам объединиться, и в 1917 г. была создана Американская ассоциация клинических психологов (American Association of Clinical Psychologists, AACP — R. J. Resnick, 1997; D. K. Routh, 1994). Ее основной целью стало создание общественной идентификации прикладного психолога. В преамбуле ее решений заявлялось, что в задачи ассоциации входит повышение морального состояния прикладных психологов, поощрение исследований в области психической гигиены и педагогики, проведение форумов для обмена идеями о прикладной психологии и установление «определенных стандартов профессиональной пригодности для занятий психологией» (цит. по: D. К. Routh, 1994). Последняя задача была самой новаторской, поскольку четко разграничивала интересы прикладных психологов и академических психологов АРА. Несмотря на то что в 1915 г. АРА поддержала намерение клинических психологов ввести лицензирование права проводить тесты (R. J. Resnick, 1997; D. К. Routh, 1994), создание ААСР вызвало недовольство. В 1961 г. У. Уоллин вспоминал, что на конференции АРА в 1917 г. создание новой психологической организации стало основной темой разговоров. Чтобы сохранить единство психологии, АРА создала Клиническую секцию, и ААСР распалась. Но старшая организация продолжала сопротивляться установлению стандартов клинического обучения и практики. Первоначально в программных документах Клинической секции главной задачей было «поощрять и развивать профессиональные стандарты в области клинической психологии», но АРА настояла на ее исключении (D. К. Routh, 1994). АРА согласилась выдавать сертификаты «консультирующих психологов», но действительные члены Клинической секции должны были платить 35 долларов, что в 1919 г. составляло весьма значи- 376 Часть V. Прикладная психология в XX веке тельную сумму, а новым членам предстояло выдержать экзамены. Эта схема ни к чему не привела. В 1927 г. Ф. Л. Уилле, назначенный главой комитета сертификации, признал поражение, отметив, что «каждый может увидеть в этом аргумент в пользу организации прикладных психологов в принципиально новую группу» (цит. по: D. К. Routh, 1994). Интересы академических и прикладных психологов оказались несовместимыми. Тем не менее, как только Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну, психологи стали активно применять свои идеи и методики, особенно тесты, к широкому спектру социальных проблем. Использование тестов при призыве в армию способствовало их дальнейшему распространению, в результате чего психология прочно вошла в американскую жизнь. Психология проникает в общественное сознание: психология на Первой мировой войне Психологи на войне. Психологи, как и прогрессивисты, рассматривали Первую мировую войну как возможность демонстрации того, что психология как наука уже повзрослела и может быть поставлена на службу. Организатором усилий психологии служить народу во время войны стал Роберт Йеркс, сравнительный психолог. Спустя всего несколько месяцев после начала войны в своем президентском обращении к АРА он заявил: В этой стране наука впервые поставлена на службу конкретным идеологическим и практическим целям. Сегодня американская психология посылает хорошо обученный и усердный персонал служить нашей военной организации. Мы действуем не индивидуально, а коллективно, на основе общей подготовки и общей веры в практическую ценность нашей работы (1918, р. 85). Точно так же как прогрессивисты использовали войну для объединения страны, Йеркс призывал психологов «действовать в интересах обороны и продемонстрировать, что наша дисциплина может иметь важное общественное значение». Шестого апреля 1917 г., всего через два месяца после вступления Соединенных Штатов в войну, Йеркс призвал к объединению усилий прикладной и экспериментальной психологии во имя общей цели. АРА сформировала 12 комитетов, занимавшихся различными аспектами войны, от проблем акустики до отдыха. Очень немногие молодые психологи-мужчины остались незадействованными; но, в отличие от следующей войны, только два комитета достигли хоть каких-то результатов. Одним из них был комитет по мотивации Уолтера Дилла Скотта, который превратился в Комитет по классификации персонала военного департамента. Вторым был собственный комитет Йеркса по психологическим исследованиям призывников, который сосредоточил основное внимание на проблеме устранения из рядов вооруженных сил США «психически непригодных». Но между Йерксом и Скоттом возникла напряженность. Йеркс был экспериментальным психологом и привнес в работу по тестированию новобранцев свои исследовательские интересы, надеясь как собрать данные, касающиеся интеллекта, так и удовлетворить нужды военных. Областью Скотта была промышленная Глава 11. Возникновение прикладной психологии, 1892-1919 377 психология, и он внес в военное тестирование точку зрения практического менеджмента, преследуя прежде всего достижение практических, а не научных результатов. На встрече АРА в гостинице Уолтон в Филадельфии Скотт сказал: «...позиция Йеркса привела меня в такую ярость, что я выразился очень ясно и покинул Совет АРА» (цит. по: R. Т. von Mayrhauser, 1985). Скотт полагал, что Йеркс ведет собственную игру для достижения своих интересов в области психологии, и обвинял Йеркса в тайном эгоизме под маской патриотизма. Результатом ссоры стало то, что Йеркс и Скотт пошли разными путями в использовании тестов для проверки новобранцев. Йеркс (который всегда хотел быть врачом) стал работать в медицинском управлении, а Скотт — в Управлении личного состава. Поскольку речь шла о конкретных результатах, которые военные приветствовали и использовали, то из двух комитетов более эффективным был комитет Скотта. Используя свою работу по психологии персонала в Институте технологии Кар-неги, Скотт разработал шкалу для отбора офицеров. Он смог убедить военных в полезности этой шкалы, и ему позволили сформировать специальный военный комитет по отбору персонала. Вскоре этот комитет стал участвовать в отборе на все армейские должности. К концу войны количество сотрудников в комитете Скотта возросло с 20 до более чем 175 членов, через их тестирование прошли уже сотни тысяч людей и были разработаны тесты умений для 83 военных профессий. За эту работу Скотт был награжден медалью «За выдающиеся заслуги». Комитет Йеркса практически ничего не сделал для армии (и ему не дали медаль), но он внес огромный вклад в прогресс профессиональной психологии. В этом отношении самым очевидным достижением было изобретение группового теста интеллектуальных способностей. До этого клинические психологи проводили тестирование интеллекта на индивидуальных субъектах. Очевидно, что невозможно было подвергнуть индивидуальному тестированию миллионы призывников. В мае 1918 г. Йеркс собрал ведущих психологов в области тестирования в Вайнлендской школе для написания теста интеллекта, который можно было бы проводить на группе людей в течение короткого промежутка времени. На первых этапах Йеркс считал, что групповые тесты интеллекта являются ненаучными, вносящими в ситуацию тестирования неконтролируемые факторы, и хотел протестировать каждого призывника индивидуально; но сотрудники Скотта в Вайнленде убедили его в том, что индивидуальное тестирование в сложившихся обстоятельствах просто невозможно (R. Т. von Mayrhauser, 1985). Группа Йеркса разработала два теста, Армейский тест «альфа» для грамотных новобранцев, и Армейский тест «бета» для предположительно неграмотных, плохо справившихся с тестом «альфа». Новобранцев классифицировали по буквенной шкале от А до Е: высший уровень А означал, что эти люди смогут стать офицерами, низшие уровни DuE — непригодность к армейской службе. Первоначально военные отнеслись к тестам скептически, но после тщательной проверки в одном из лагерей для новобранцев в декабре 1917 г. армия ввела общее тестирование всех новобранцев. Однако на протяжении всей войны работа Йеркса наталкивалась на враждебность и безразличие, с одной стороны, армейских офицеров, которые считали, что психологи Йеркса суют нос не в свои дела, а с другой стороны, армейских психиатров, которые боялись, что психологи могут присвоить 378 Часть V. Прикладная психология в XX веке себе часть их функций. Тем не менее до окончания программы в январе 1919 г. было протестировано 1 млн 175 тыс. человек. Йеркс и его коллеги разработали инструмент, который значительно расширил сферу деятельности психологов и во много раз увеличил число американцев, чья профессиональная пригодность прошла тщательную проверку. В своем президентском обращении 1918 г. Йеркс говорил о будущем психологии: «Из нашей работы в интересах армии можно сделать следующий вывод — психология стремится служить интересам общества... Перед нами могут быть поставлены грандиозные социальные задачи». Йеркс предвидел больше, чем знал; хотя он говорил только о психологической службе в армии, его слова описывают самое главное изменение всего института психологии в XX в. До войны прикладные психологи работали в закрытых учреждениях. Во время войны они использовали свои знания для решения конкретных социальных проблем. После войны началось быстрое развитие прикладной психологии, которая стала заниматься иммигрантами, проблемными детьми, промышленными рабочими, рекламой и вопросами семьи. Прикладная психология громко заявила о себе, и ее влияние с тех пор только росло. Тяжелое наследие Первой мировой войны. Поскольку Первой мировой войне американцы уделяют намного меньше внимания, чем Второй, ее решающее значение в формировании современного мира обычно недооценивают. Она знаменовала собой начало восьмидесятилетней мировой войны, начавшейся в августе 1914 г., когда немецкие войска пересекли границу Бельгии, и закончившейся в августе 1994 г., когда последние русские (не советские) войска покинули Германию (Fromkin, 1999). Только что построенная Германская империя Бисмарка была разрушена, на смену ей пришла непопулярная республика, уничтоженная Гитлером и его нацистами, которые затем развязали Вторую мировую войну. Первая мировая война породила большевистскую революцию в России, когда немецкая разведка отправила Ленина поездом в Москву, создав арену для холодной войны. До сегодняшнего дня британцы спорят, не следовало ли им оставаться в стороне (N. Ferguson, 1999). Первая мировая война была невероятно кровавой. Только один факт говорит об этой кровавой бойне: каждый третий немецкий мужчина, достигший к началу войны 19-22 лет, к концу войны был мертв (J. Keegan, 1999). , Первая мировая война была важным поворотным моментом в истории США. Вступление в войну знаменовало собой окончание двух десятилетий глубоких социальных перемен, превративших Соединенные Штаты из сельскохозяйственной страны с островными общинами в промышленную, урбанистическую нацию. Соединенные Штаты стали великой державой, которая смогла направить военную мощь через Атлантический океан, помогая решить исход войны в Европе. Прогрессивные политики видели в войне благоприятную возможность достичь социального контроля, создать единую, патриотическую, эффективную нацию из массы иммигрантов и рассеянных групп, порожденных индустриализацией. Под руководством президента В. Вильсона они рассчитывали распространить рациональный контроль на весь мир. Как восклицал один из прогрессистов: «Да здравствует социальный контроль; социальный контроль позволяет нам не только ответить на суровые требования войны, но и станет основой для грядущего мира и братства» (цит. по: J. L. Thomas, 1977, р. 1020). Глава 11. Возникновение прикладной психологии, 1892-1919 379 Но Первая мировая война («Великая война за окончание всех войн») вызвала фрустрацию, а затем и разрушение мечтаний прогрессивизма. Правительство создало бюрократию, лозунгом которой стала эффективность, а целями — стандартизация и централизация, но она достигла немногого. Ужасы войны, на которой многие европейские деревни потеряли все мужское население, оставив его под несколькими футами чужой земли, столкнули американцев лицом к лицу с иррациональным и принесли многим европейцам пожизненную депрессию и пессимизм. Державы-победительницы накинулись на дележ награбленного, как стервятники, и В. Вильсон стал лишь патетическим идеалистом, неспособным привести Америку в Лигу наций, которого игнорировали в Версале, а затем и на родине. Возможно, наиболее значительным наследием войны было крушение оптимизма, свойственного XIX в. В 1913 г. говорили, что войны — это дело прошлого. Бизнесмены знали, что война вредит делу; лидеры профсоюзов учили, что интернациональные связи социалистического братства перешагнут через мелкое чувство национализма. К 1918 г. эти надежды развеялись. Частично пессимизм был вызван и гибелью авторитетов. Никогда больше молодые люди не маршировали на войну с энтузиазмом, веря, что их начальники не предадут их. Законодатели оказались такими же нестойкими и раздавленными войной, как короли прошлого. Интеллектуалы, общественные и политические лидеры получили урок, что рассудка не всегда достаточно для достижения социального контроля. Тем не менее убежденные в мудрости науки (в США сайентизм сохранял свое влияние) американские лидеры обратились к общественным наукам, особенно психологии, чтобы решить проблемы послевоенного мира, получить орудие для управления иррациональными массами, реформировать семью. Как утверждал Филип Рифф (Philip Rieff, 1966), в средние века власть правила благодаря вере в Бога и посредством Церкви; прогрессивный XIX в. правил благодаря вере в разум и посредством законодателей; XX в., верящий в науку, ослабленную признанием иррационального, правит посредством больниц. В XX в. психология стала одним из важнейших общественных институтов; неудивительно, что идеи психологов получают все более широкое применение: руководители читают о последних научных чудесах, пытаясь найти ключи к социальному контролю, а широкая публика — пытаясь увидеть источники своего собственного поведения. ГЛАВА 12 Подъем прикладной психологии, 1920-1950 Психологи среди социальных противоречий Психология в американском социальном контексте. Как только психологи соприкоснулись с проблемами американского общества, они, естественно, стали участвовать в более широких социальных, политических и интеллектуальных спорах вне* стен академии. Первым важным общественным вопросом, в обсуждение которого включилась психология, стала так называемая «угроза слабоумия»: убеждение многих американцев в том, что их коллективная интеллектуальность снижается. Публикация результатов огромного количества тестов, казалось, подтверждала это убеждение. Тревога относительно «слабоумия» разжигала интерес общественности и политиков к евгенике и привела к первым попыткам строго контролировать иммиграцию в США. С развитием практической психологии увеличивалось количество сфер жизни, которые психологи исследовали и на которые стремились воздействовать. Сильнее всего было влияние психологов, занимавшихся отбором в промышленности и проблемами семьи. В 1920-х гг. психология прочно вошла в американскую жизнь. «Угроза слабоумия». Прогрессивисты, так же как и Э. Л. Торндайк (1920), полагали, что «через некоторое время массы будут управляться интеллектом». Но результаты армейских тестов альфа и бета,.где уровню Л соответствовали очень немнб-гие и многие набирали DiiE, заставили предположить, что в США по-настоящему умных очень мало, но много умственно отсталых. В докладах Р. Йеркса о результатах армейских тестов указывалось, что средний психический возраст американцев составил 13,08 года. В работах Л. Термана по переводу и стандартизации теста Бине указывалось, что «нормальный» средний уровень интеллекта достигается к 16 годам. Генри Годдард ввел термин «слабоумный», под которым стали понимать тех, чей психический возраст был меньше 13 лет, поэтому почти половину белых призывников мужского пола (47,3 %) следовало признать слабоумными. Результаты для недавно прибывших в страну иммигрантов и американцев негритянского происхождения были еще хуже. Дети из иммигрантских семей, которые давно жили в США, достаточно хорошо проходили армейские тесты. Первыми шли призывники английского происхождения, за ними следовали голландцы, датчане, шотландцы и немцы. Потомки недавних иммигрантов показывали плохие результаты. На нижней границе шкалы интеллекта находились турки, греки, русские, итальянцы и поляки, а в самом низу — афроамериканцы, которые на армейском тестировании показали психический возраст 10,41 года.
Рис. 12.1. Это психологический экзамен в 1918 г. С нашей, современной, точки зрения тогдашние тесты интеллекта выглядят довольно нелепыми. Карикатура из газеты The Camp Sherman News, в 1919 г. воспроизведенная в Psychological Bulletin, изображает переживания обычного солдата на тестировании. Группу людей собирали в комнате, им давали карандаши и бумагу для ответов. Они должны были подчиняться выкрикиваемым приказам, делать незнакомые вещи и отвечать на странные вопросы. Задания теста, которые должен выполнять несчастный новобранец на карикатуре, являются лишь слабым преувеличением реальности. Стивен Джей Гоулд дал тест бета старшекурсникам Гарвардского университета, в полном соответствии с условиями тестирования во время войны, и обнаружил, что, хотя большинство студентов хорошо справились с заданиями, несколько из них показали уровень С. И это при том, что студенты Гоулда были хорошо знакомы с тестированием, а новобранцы оказывались в непривычной ситуации (к тому же многие из них были малограмотными). Можно представить, насколько запутан и смущен был средний тестируемый, и посочувствовать злополучному солдату. 382 Часть V. Прикладная психология в XX веке С нашей современной точки зрения тогдашние тесты интеллекта выглядят довольно нелепыми. На рис. 12.1 приводится карикатура из газеты The Camp Sherman News, в 1919 г. воспроизведенная в Psychological Bulletin, которая изображает переживания обычного солдата на тестировании. Группу людей собирали в комнате, им давали карандаши и бумагу для ответов. Они должны были подчиняться выкрикиваемым приказам, делать незнакомые вещи и отвечать на странные вопросы. Задания теста, которые должен выполнять несчастный новобранец на карикатуре, являются лишь слабым преувеличением реальности. Стивен Джей Гоулд дал тест бета старшекурсникам Гарвардского университета, в полном соответствии с условиями тестирования во время войны, и обнаружил, что, хотя большинство студентов хорошо справились с заданиями, несколько из них показали уровень С. И это при том, что студенты Гоулда были хорошо знакомы с тестированием, а новобранцы оказывались в непривычной ситуации (к тому же многие из них были малограмотными). Можно представить, насколько запутан и смущен был средний тестируемый, и посочувствовать злополучному солдату. Результаты напугали тех, кто был согласен с Ф. Гальтоном относительно того, что интеллект является врожденным. В названии своей книги психолог Уильям Мак-Дугалл (W. McDougall, 1921) задается вопросом «Безопасна ли Америка для демократии?» и утверждает, что, несмотря на все предпринятые действия, ответ будет отрицательным: «Наша цивилизация, по причине ее все возрастающей сложности, постоянно предъявляет все более высокие требования к ее носителям; однако качество самих носителей не улучшается, а, скорее, падает» (р. 168). Генри Годдард, оказавший помощь при составлении армейских тестов, пришел к выводу, что «средний человек может справляться со своими делами с весьма малой степенью благоразумия, может заработать только на очень скромную жизнь, и гораздо лучше, если он следует указаниям, а не пытается планировать самостоятельно» (цит. по: S. J. Gould, 1981, р. 223). Испуганные последователи Гальтона (которых прозвали алармистами, от англ. alarm — тревога) были убеждены в том, что индивидуальные и расовые различия являются генетическими и, следовательно, не поддаются исправлению с помощью образования. Например, Р. Йеркс (1923) отмечал, что афроамериканцы, живущие в северных штатах, демонстрировали гораздо более высокие результаты по сравнению с обитателями южных штатов, но он утверждал, что это происходит потому, что более сообразительные черные американцы переехали на Север, оставив слабоумных позади. Автор бы мог, конечно, заметить, что черные американцы на Севере могли получить образование с большей вероятностью, чем на Юге, но он даже не рассматривал такую возможность. В результате многие критиковали тесты и ставили под сомнение их результаты, но долгое время критику игнорировали. Самым проницательным критиком был писатель Уолтер Липман, подвергший разгромной критике алармистскую интерпретацию армейских результатов в New Republic в 1922 и 1923 гг. (перепечатано в: N. J. Block and G. Dworkin, 1976). Он утверждал, что средний американец не может иметь интеллект ниже среднего. Цифра Л. Термана относительно нормального психического возраста в 16 лет была рекомендованной нормой для нескольких сотен калифорнийских школьников; армейские результаты основывались на более чем 100 тыс. новобранцев. Следовательно, более логично прийти к выводу о том, что именно армейские результаты Глава 12, Подъем прикладной психологии, 1920-1950 383 представляют средний американский интеллект, чем привязываться к калифорнийской выборке и приходить к абсурдному заключению, что средний американец — ниже среднего. Более того, классификация мужчин на категории А, В, С, D и Ј была, по сути, произвольной и отражала потребности армии, а не необработанные показатели интеллекта. Например, алармистов пугало, что только 5 % рекрутов относились к категории А, но Липман указывал, что тесты были построены таким образом, что только 5 % могли быть принадлежащими к классу А, поскольку армия намеревалась посылать именно 5 % новобранцев в Школу подготовки офицеров. Если бы армия хотела иметь в два раза меньше офицеров, то тесты были бы сделаны так, чтобы уровень А составил 2,5 %, а алармисты были бы еще сильнее напуганы. Короче говоря, Липман продемонстрировал, что в армейских результатах нет ничего такого, что могло бы вызывать беспокойство. Но несмотря на его предостережения, массу людей армейские тесты по-настоящему испугали. Алармисты гальтонианского толка настойчиво требовали политических действий, чтобы сделать хоть что-то с предполагаемой угрозой слабоумия, и, как мы вскоре увидим, они добились своего. Еще одним и гораздо более долгосрочным наследием армейских тестов стал высокий статус, придававшийся тестам интеллектуальных способностей после того, как их применили на войне. Льюиса Термана, который заинтересовался количественными исследованиями людей, когда ему было 10 лет и странствующий френолог прочитал его «шишки», избрали президентом АРА, и в своей президентской речи (L. Terman, 1924) он утверждал, что тесты интеллекта по своему научному значению равны экспериментам и что, помимо этого, они способны обратиться к «одному из самых важных вопросов человеческой сути» — вкладу в интеллект природы и воспитания. Позднее Терман (L. Terman, 1930) предсказывал широкое использование тестов в школах, профессиональном и образовательном консультировании, в промышленности, политике, правовой сфере и в «матримониальных клиниках», где тестированию будут подвергаться пары, желающие вступить в брак. В мире Термана должны были реализоваться цели френологов братьев Фаулер. Еще один ведущий психолог в области тестирования, Чарльз Спирман, рисовал грандиозную картину результатов тестирования интеллектуальных способностей, которое обеспечит «недостающий истинно научный фундамент психологии... чтобы она смогла отныне занять подобающее место наряду с другими прочно обоснованными науками, даже самой физикой» (цит. по: S. J. Gould, 1981). Психологи, занимавшиеся тестированием, были точно так же склонны испытывать зависть по отношению к физике, как и их коллеги-экспериментаторы. Казалось, что предвидение Термана близится к исполнению. В своем докладе об армейских результатах Р. Йеркс говорил о «постоянном потоке заявок на использование армейских методов психологического исследования или на адаптацию этих методов для специальных нужд от коммерческих фирм, образовательных учреждений и частных лиц» (цит. по: S. J. Gould, 1981). Как и Терман, Йеркс предвидел яркое будущее прикладной психологии, основанной на тестировании интеллектуальных способностей. Он (R. Yerkes, 1923) призывал психологов ответить на «потребность человека в знаниях, которая существенно возросла в наше время». Поскольку «человек так же поддается измерениям, как брусок... или машина», психологи должны обнаружить, что «еще больше аспектов человека станут измеряе- 384 Часть V. Прикладная психология в XX веке мыми... еще больше социальных ценностей получит оценку», что приведет к психологической «инженерии человека». В «не столь отдаленном будущем» прикладная психология станет такой же точной и эффективной, как и прикладная физика. Цели прогрессивистов по достижению социального контроля осуществятся с помощью инструментов психологии. жүктеу/скачать 12,57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|