Питер москва Санкт-Петарбург -нижний Новгород • Воронеж Ростов-на-Дону • Екатеринбург • Самара Киев- харьков • Минск 2003 ббк 88. 1(0)
Моторная теория сознания: 1892-1896
жүктеу/скачать 12,57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Хьюго Мюнстерберг и теория действия.
- Джон Дьюи и рефлекторная дуга.
- От философии к биологии: функциональная
- Определение функциональной психологии.
- Область биологии Предмет исследования Область психологии
- От подводного течения к главному.
- Сознание аннулируется
Моторная теория сознания: 1892-1896 Дух новой психологии в Америке восходил к «Принципам психологии» У. Джеймса. Дж. Кеттелл говорил, что они «вдохнули жизнь в прах психологии». Сам Джеймс питал отвращение к профессиональным, даже коммерческим установкам, которые перевешивали академические, и поддерживал споры о ценности научной психологии. Тем не менее именно на его книгах была построена американская психология нового времени. Хьюго Мюнстерберг и теория действия. К 1892 г. психология утомила Джеймса, и он страстно желал заняться философией. Джеймс искал кого-нибудь, кто мог бы заменить его на посту экспериментального психолога в Гарварде, и его внимание привлек Хьюго Мюнстерберг (1863-1916), который, хотя и был учеником В. Вундта, не соглашался со своим учителем. Как и Джеймс, Мюнстерберг занимался проблемой воли с точки зрения обратной связи от автоматических двигательных ответов к стимулам. Но его «теория действия» развилась в более детальную моторную теорию сознания, которая вообще уничтожила волю (этот шаг Джеймс так никогда и не сделал) и свела роль сознания от активного достижения цели к функциям простого наблюдателя за действиями его носителя. В диссертации, которую Вундт отказался принять, Мюнстерберг рассматривал природу воли с точки зрения психологии. В XVIII в. Дэвид Юм занялся поисками психологической основы Я, но обнаружил, что оно растворяется под его пристальным интроспективным взглядом. Теперь же Мюнстерберг решил найти психологический базис воли, хотя вероятность его обнаружения считалась маловероятной. Воля — важное понятие в философии и этнической психологии, но Мюнстерберг задался вопросом, из чего же она состоит как психологический опыт? Более того, он заинтересовался местом воли в научной психологии. Со времен Локка стояла проблема соотношения свободы воли и научного детерминизма. Джеймс оставил психологию, оказавшись не в состоянии совместить две эти концепции. В частности, казалось, что воле не остается места в рефлекторной концепции мозга, достигшей своего расцвета. После работ Фрича и Гитцига для воли не осталось места: мозг порождает поведение, просто-напросто связывая нервы, приносящие раздражители, с нервами, уносящими ответную реакцию. По мере развития физиологии про- 228 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 пала нужда и в сознании: S — Физиологический процесс — R, где S — стимул, a R — ответная реакция. Рефлекторная теория казалась прочной концепцией возникновения поведения. Как писал Мюнстерберг, «для сохранения индивида явно не имеет никакого значения, сопровождается ли целенаправленное движение содержанием сознания или нет» (цит. по: М. Hale, 1980, р. 41). Но ответ на вопрос, почему мы верим в то, что обладаем эффективной волей, явно зависит от содержания сознания. Как и Джеймс, Мюнстерберг расположил источник нашей веры в поведении: «Наши идеи являются продуктом нашей готовности действовать... наши действия формируют наши знания» (цит. по: В. Kuklick, 1977). Моторная теория утверждает, что наше чувство воли существует потому, что мы осознаем свое поведение. Таким образом, если я заявляю, что собираюсь встать со стула, это происходит не потому, что я решил встать, а потому, что моторные процессы подъема уже начались и поступили в сознание. Я чувствую свою волю эффективной, так как за общими, зарождающимися тенденциями действовать следует реальное действие, и первое запускает воспоминания о втором. Поскольку скрытые тенденции обычно предшествуют поведению, я верю, что моя воля осуществляется. Моторную теорию сознания можно суммировать следующим образом: 
Содержание сознания определяется стимулами, обрушивающимися на нас, нашим внешним поведением и периферическими изменениями в мышцах и железах, вызванными физиологическими процессами, связанными со стимулом и ответом. В отличие от Джеймса, Мюнстерберг не боялся выводов, следующих из моторной теории сознания. Он пришел к заключению о том, что сознание представляет собой эпифеномен, который не играет никакой роли в проявлении поведения. Сознание наблюдает за миром и ответными действиями тела, ложно полагая, что оно связывает их, тогда как на самом деле это делает мозг. Согласно этой концепции, психология должна быть физиологической в редукционистском смысле этого слова, объясняя сознание в понятиях, лежащих в основе физиологических процессов, особенно на периферии. Практическая, прикладная психология, область, в которой Мюнстерберг проявлял особую активность, волей-неволей должна была иметь бихевиористскую направленность, объясняя человеческие действия как следствие внешних обстоятельств. Моторную теорию сознания поддерживали не только Джеймс и Мюнстерберг. В той или иной форме, но ее влияние непрерывно росло. И сейчас мы встали перед главной философско-психологической проблемой этих двух десятилетий: что делает сознание (если оно вообще что-нибудь делает)? Моторная теория сознания содействовала подъему бихевиоризма. Если эта теория верна, то сознание не делает ничего. Поэтому почему, исключая старое определение психологии как исследования сознания, мы должны его изучать? Исследование сознания казалось американским психологам, занятым строительством общественно и коммерчески полезной профессии, нестоящим занятием. Глава 6. Заговор натурализма 229 Джон Дьюи и рефлекторная дуга. Попав под влияние «Принципов» Джеймса, Дьюи отошел от своей юношеской веры в гегелевский идеализм и начал разрабатывать собственную концепцию сознания: инструментализм. В середине 1890-х гг. он создал серию важных, но скучно написанных работ, которые, приняв за основу «Принципы», дали начало делу всей его жизни — попытке свести воедино философию, психологию и этику. Эти статьи также разрабатывали основную концепцию родной психологии американцев — функционализма. Самой важной из этих статей стала «Концепция рефлекторной дуги в физиологии». Дьюи подверг критике традиционную ассоцианистскую концепцию рефлекторной дуги (5 — Идея — R), поскольку она искусственно разрывала поведение на разобщенные части. Он не отрицал существования стимула, ощущения (идеи) и ответной реакции. Однако он отрицал, что они представляют собой три различных события, подобно трем бусинам на нитке. Вместо этого Дьюи рассматривал стимул, идею и ответ как разделение труда в общем скоординированном действии, с помощью которого организм приспосабливается к окружающей среде. Развивая свою моторную теорию разума, Дьюи считал ощущение не пассивной регистрацией впечатления, а динамическим взаимодействием одного поведенческого акта с другими, происходящими в то же самое время. Так, для солдата, напряженно ожидающего встречи с врагом, звук треснувшего сучка имеет одно значение и заполняет сознание; для гуляющего туриста в мирном лесу он им,еет совершенно другое значение. На самом деле, турист может вообще не заметить треска. Здесь Дьюи сделал решающий шаг, значение которого, выраженное в сухой прозе, не сразу бросается в глаза. Различия в восприятии треска сучка можно, вслед за Вундтом и Джеймсом, отнести на счет добровольно сфокусированного внимания: солдат активно вслушивается в приближающиеся звуки, а турист внимает пенью птиц. Но моторная теория Дьюи следовала Юму и Мюнстербергу. Дьюи провозглашал, что именно текущее поведение придает значение ощущению или даже определяет его, если стимул становится ощущением. Стимул рассматривается как ощущение и имеет значение только в том случае, если связан с нашим текущим поведением. Джеймс предложил церебралистский подход к разуму, но не вывел окончательных следствий из такой точки зрения. Дьюи увидел, что поведение часто отвлекается от самого себя, не приводя ни к каким ощущениям или идеям в любом смысле этого слова. Только тогда, когда поведение требует новой координации с реальностью (т. е. нуждается в приспособлении), возникает ощущение и эмоция. Поведению туриста не нужно приспосабливаться к треску сучка, и он не прерывает свою прогулку. Солдату жизненно важно скоординировать свое поведение со звуком треснувшего сучка, и этот звук, таким образом, попадает в его сознание. Более того, Дьюи утверждал, что солдат испытывает эмоции, страх, мрачное предчувствие и, возможно, гнев на врага только потому, что сдерживает свое поведение; его эмоции возникают в результате обратной связи со сдерживаемой тенденцией к действию, эмоция является признаком конфликтующих склонностей. Так, в случае с солдатом борются тенденции к вступлению в бой и к бегству, и только это вызывает эмоции; если бы солдат мог полностью отдаться одной из этих склонностей, он не почувствовал бы ничего. 230 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 Формулировка Дьюи оказала огромное воздействие на последующее развитие американской психологии; в 1943 г. статью о рефлекторной дуге назвали одной из самых важных работ, когда-либо опубликованных в Psychological Review. Дьюи показал, что психология может уничтожить главное, изъявляющее волю, Я идеализма, уже ослабленное Джеймсом. Вместо того чтобы поручить контроль над восприятием и принятием решений недоступному трансцендентному Эго, возникла возможность рассматривать их как координированные, вечно изменяющиеся, адаптивные поведенческие акты. Таким образом, слушание представляет собой поведение одного сорта, внимание — другого, а реагирование — третьего. Все они скоординированы и направлены на конечную цель выживания в постоянном, текучем потоке поведения, подобном повседневной жизни в Америке. Дьюи начал разрабатывать прогрессивистскую точку зрения, уже упомянутую ранее, согласно которой личность не существует в природе, а является социальной конструкцией. От философии к биологии: функциональная психология, 1896-1910 Эксперименты становятся функциональными. Традиционная психология сознания, хотя и исследовала такие психические процессы, как апперцепция, по-прежнему делала упор на содержании сознания как основном предмете психологии; изначально ее новизна заключалась в том, чтобы сделать сознание предметом экспериментального контроля и, таким образом, превратить психологию в науку. Но, как мы уже видели, Уильям Джеймс в своей книге «Принципы психологии» сместил интересы американских психологов с содержания на процесс. Согласно его картине разума, содержание психики представляло собой исчезающие, поверхностные вещи, которые, однажды увиденные, никогда более не возвращаются; постоянны только психические функции, особенно функция выбора. Изменение точки зрения Джеймса стало следствием американского опыта 1890-х гг., когда на смену старым истинам пришли новые, знакомые декорации сменились неизвестными. Единственное, что оставалось неизменным — это процесс приспособления. Развитие моторной теории сознания продолжило обесценивание содержания психики и, следовательно, метода интроспекции, использовавшегося для его оценки. Согласно моторной теории, сознание содержит ощущения, полученные из внешнего мира и от двигательной активности, но играет весьма незначительную роль в создании поведения (или не играет никакой роли). Хотя, конечно, можно было по-прежнему заниматься интроспекцией и делать сообщения о содержании сознания, но это легко могли счесть бессмысленным и даже безответственным занятием. Барахтаясь в потоке изменений, американцы нуждались в психологии, которая помогла бы справиться с новизной. Обратив внимание не на содержание, а на адаптивные процессы, Джеймс, Мюнстерберг и Дьюи подготовили создание новой, функциональной психологии. В то же время интересы экспериментальных психологов сместились с интроспективных сообщений о содержимом сознания на объективное раскрытие корреляций между стимулом и реакцией. Экспериментальный метод Вундта имел два аспекта. Стандартизованный, контролируемый стимул предъявляли субъекту, ко- Глава 6. Заговор натурализма 231 торый реагировал на него тем или иным способом, сообщая одновременно о своих переживаниях. Вундт, будучи менталистом, интересовался опытом, порождаемым определенными условиями, и использовал объективные результаты как ключ к процессам, продуцирующим содержание сознания. Но у американских психологов основное внимание сместилось с сознательного опыта на определение ответных реакций в условия стимулирования. В качестве примера мы можем рассмотреть эксперимент о том, как люди определяют местоположение предмета в пространстве на основании звука (J. R. Angell, 1903а). В этом эксперименте наблюдателей с завязанными глазами (одним из них, JBW, был по всей вероятности, Джон Б. Уотсон, основоположник бихевиоризма) сажали на стул в центре аппарата, способного производить звук в любой точке вокруг наблюдателя. После установки генератора звука в конкретной точке экспериментатор продуцировал некоторый тон, и наблюдатель должен был указать, откуда, по его предположениям, исходит звук. Затем наблюдатель давал интроспективный отчет о сознательном опыте, вызванным звуком. Уотсон сообщил, что видел психический образ аппарата, звуковой генератор которого располагался в указанном им месте. Теперь можно было, как полагается менталисту, сосредоточиться на интроспективном отчете, стараясь описать и истолковать этот фрагмент психического содержимого. Но можно было уделить основное внимание точности указанного направления (ответной реакции), сопоставляя положение генератора звука с точкой, указанной наблюдателем. В данном случае, хотя исследователи обсудили оба объективных факта — корреляцию положений стимула и ответа наблюдателя и интроспективные отчеты, но последние были признаны менее важными. Объективные открытия широко освещали и обсуждали; об интроспективных открытиях кратко упомянули в конце статьи. В моторной теории сознания интроспекция стала менее важной, поскольку сознание не выступало причиной поведения; такое же отношение пронизывало все эксперименты того времени. С самого возникновения американской психологии интроспективные отчеты изолировали от объективных результатов, а затем убрали вообще. «Наблюдатели» превратились в «субъектов» (К. Danziger, 1990). Заинтересовавшись тем, каким образом поведение приспосабливается к стимулам, американские психологи перешли от изучения содержимого психики к исследованию адаптивных психических функций. Эксперимент Брайана и Хартера (Bryan and Harter, 1897) выявил второй аспект, в котором американская психология стала функциональной — социально функциональный. Брайан, экспериментальный психолог, и Хартер, бывший железнодорожный телеграфист, ставший аспирантом по психологии, исследовали приобретение рабочих навыков начинающими железнодорожными телеграфистами. Их статья вообще не содержала интроспективных отчетов, зато давала схему постепенного улучшения на протяжении многих месяцев практики. Это абсолютно объективное исследование было социально значимым, поскольку Брайан и Хартер изучали, как люди, которым предстояло сыграть значительную роль в индустриализации Америки, приобретают важный навык. По мере того как сеть железных дорог расширялась и связывала воедино островные общины бывшей сельскохозяйственной Америки, роль железнодорожных телеграфистов очень возросла: они следили за тем, какие и куда товары 232 Часть III, Совершенно другая эпоха: 1880-1913 посылают; какие поезда и куда следуют; они были связующим звеном, без которого не могла функционировать вся система железных дорог. Профессиональная подготовка железнодорожных телеграфистов являлась настолько важным делом, что была создана специальная комиссия, рассмотревшая работы Брайана и Хартера. Таким образом, психологические исследования приобрели общественную и коммерческую ценность. Исследование Брайана и Хартера было значимым еще в одном отношении. Оно предвосхитило центральную проблему экспериментальной психологии — научение. Традиционная психология сознания, ментализм, прежде всего занималась изучением перцепции и родственных ей функций, поскольку именно они порождали психическое содержание, доступное методу интроспекции. Но в постдарвиновской психологии Джеймса и его последователей сознание имело важность только в связи с тем, что оно делало для приспособления организма к окружающей среде. Постепенное приспособление с течением времени и есть научение: открытие для себя окружающей среды, а затем демонстрация поведения, направленного на то, чтобы соответствовать ей. Брайан и Хартер представили графики кривых научения и обсудили, каким образом новички-телеграфисты постепенно приспосабливаются к требованиям своей профессии. По своему объективизму, рассмотрению социально значимой проблемы и выбору научения как предмета исследования статья Брайана и Хартера была знаком грядущих перемен. Поэтому неудивительно, что в 1943 г. ведущие американские психологи назвали ее важнейшим экспериментальным исследованием, когда-либо опубликованным в Psychological Review. К 1904 г. стало очевидно, что «объективный» метод, заключающийся в исследовании корреляции стимулов и реакций, по крайней мере такой же важный, как и интроспективный анализ сознания. Выступая перед участниками Международного конгресса по искусству и науке, Дж. М. Кеттелл, пионер американской психологии, сказал: «Я не уверен, что психология должна ограничиваться исследованиями сознания», что, безусловно, совпало с представлениями Джеймса и Вунд-та. Кеттелл также заявил, что его собственная работа с тестами интеллекта «почти так же мало зависит от интроспекции, как и от работ по физике или зоологии». Хотя интроспекция и эксперимент должны «постоянно взаимодействовать», все же очевидно, что психология, по большей части, существует «в стороне от интроспекции». При этом, хотя на первый взгляд Кеттелл считал интроспекцию и объективные измерения равнозначными, из его дальнейших призывов стало ясно, что объективный, бихевиористский подход к психологии выходит на первый план. Определение функциональной психологии. Итак, американская психология отдалялась от традиционной психологии сознания и переходила к психологии психических адаптации, толчком к развитию которой послужила эволюционная теория. Любопытно, что человеком, заметившим и идентифицировавшим эту тенденцию, стал не американский психолог, а самый стойкий защитник чистой психологии сознания Э. Б. Титченер. В своей книге «Постулаты структурной психологии» (1898) он убедительно выделил несколько видов психологии, и, хотя о том, какая психология — наилучшая, с ним можно поспорить, его терминология сохранилась. Глава 6. Заговор натурализма 233 Титченер провел широкую аналогию между тремя видами биологии и психологии: Область биологии Предмет исследования Область психологии Морфология ► Структура ■< Экспериментальная психология Физиология ►■ Функция ■< Функциональная психология Онтогенез ► Развитие ■< Эволюционная психология В биологии анатом, ученый-морфолог, проводит тщательное вскрытие тела для того, чтобы обнаружить составляющие его органы, установить его структуру. Как только орган оказывается изолированным и описанным, задачей физиолога становится определение его функции. Наконец, можно изучить, каким образом орган развивается в процессе эмбриогенеза и постнатального развития и как этот орган возник в процессе эволюции. Подобные исследования составляют предмет генетической биологии. Сходным образом экспериментальный психолог (под которым Титченер подразумевал себя и своих учеников) рассекает сознание на составляющие; эта анатомия разума определяется как структурная психология. Изучением того, что делают выявленные структуры, занимается психологическая физиология — функциональная психология. Развитие психических структур и функций является предметом исследования генетической психологии, которая занимается процессами индивидуального и филогенетического развития. Согласно оценке Титченера, структурная психология логически предшествует функциональной, поскольку только после того, как психические структуры изолированы и описаны, можно удостовериться в их функциях. В то же время Титченер отмечал привлекательность функциональной психологии. Цитируя статью Дьюи о рефлекторной дуге, он признавал, что влияние функциональной психологии постоянно растет. В то же время Титченер призывал психологов избегать соблазнов функциональной психологии и погрузиться в жесткую, научную работу по экспериментальной интроспективной психологии. Статья Титченера ознаменовала начало борьбы между структурализмом и функционализмом за контроль над американской психологией. Третий вид психологии, эволюционная психология, находился еще в зародыше (J. M. Baldwin, 1895; R. Wozniak, 1982) и не предлагал собственных теоретических перспектив. Тем не менее, поскольку исследование развития фокусировалось скорее на психических операциях, а не на интроспективном содержании, и дети вообще были мало пригодны для интроспекции, эволюционная психология была естественным союзником функционализма. Поэтому поражение Титченера в объявленной им войне было неизбежным. От подводного течения к главному. В течение 10 лет после выхода «Постулатов» Титченера стало очевидно, что другие психологи находят его анализ правильным, но не согласны с приоритетами. В своем президентском обращении к АРА в декабре 1900 г. Джозеф Джастроу, бывший одно время сотрудником Ч. Пирса, рассмотрел все имевшиеся течения в психологии и назвал одни из них главными, а другие — «подводными» (J. Jastrow, 1901). Он заявил, что для него психология — это «наука о психических функциях», а не о содержании психики. По словам Джастроу, функциональный подход вырос из эволюции, пролил свет на области, где 234 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 долгое время господствовал догматизм, и вдохнул в психологию новую жизнь. Джастроу справедливо заметил, что, хотя исследование психических функций и получило определенное распространение, оно по прежнему не является главным направлением. Он рассматривал функциональную психологию как получившее признание подводное течение, которое ему хотелось бы превратить в основное. Джастроу говорил, что функциональная психология более универсальная, чем структурная, так как включает в себя вопросы патопсихологии, тестирования интеллектуальных способностей, изучения среднего человека и даже физические исследования. Перспективы практического применения функциональной психологии значительно превосходят таковые для психологии структурной. В заключение Джастроу сделал пророческий вывод о том, что будущее принадлежит функциональной, а не структурной психологии. Функциональные психологи приняли концепцию сознания Джеймса и развили ее в направлении бихевиоризма. Таддеус Болтон (Thaddeus Bolton, 1902) писал: «Разум следует считать отпрыском поведения, инструментом приспособления организма к окружающей среде», а Г. Хит Боуден (Н. Heath Bawden, 1904) добавлял: «Самое фундаментальное утверждение, которое мы можем сделать относительно сознания, — то, что оно представляет собой действие». Для функционалиста содержание разума не имеет большого значения, так как функционалистская теория разума гласит, что разум — это процесс, биологическая ценность которого заключается в способности быть призванным, если организм сталкивается с новой ситуацией. В нем нет нужды, когда инстинкты оказываются адекватными стимулам или когда гладко функционируют ранее выученные привычки. Как указывал Фрэнк Тилли (Frank Thilly, 1905), функциональный взгляд на сознание был фатальной ошибкой Джеймса. Джеймс и его последователи, функциональные психологи, придерживались идеи о параллелизме разума и тела, утверждая в то же время, что сознание активно вмешивается в деятельность организма. Болтон знал об этой проблеме и пытался утверждать, что, хотя сознание не влияет на нервные процессы, оно играет какую-то роль в научении. Это было неудачной позицией для функциональных психологов, и их следовало спасти, заменив более твердыми би-хевиористами, которые вообще были готовы списать сознание со счетов психологии. Наконец, если, как утверждал Болтон, в поведении можно увидеть содержание сознания, то зачем вообще продолжать разговоры о поведении? К 1905 г. психологам стало очевидно, что идет функциональный прилив. Эдвард Франклин Бучнер, который на протяжении нескольких лет писал для Psychological Bulletin ежегодный отчет о «прогрессе в психологии», отмечал «повсеместное принятие и защиту «функционального», а не «структурного» взгляда». Он писал, что замена старой системы на новую на деле оказывает негативный эффект, поскольку заново начинает развитие всей области, без какого-либо кумулятивного прогресса. В том же томе журнала Феликс Арнольд хвалил функционалистов за отказ от старого взгляда на перцепцию, на что нападал Болтон, и за замену его перцепцией, понимаемой «как двигательный процесс... определяющий серию реакций по направлению к объекту» (Felix Arnold, 1905). В том же году Мэри Калкинс (1863-1930) воспользовалась своей президентской речью в АРА, для того чтобы развить свое собственное направление в психо- Глава 6. Заговор натурализма 235 логии, сочетающее структурный и функциональный взгляды. Если психологию понимают как исследование реальной психологической личности, обладающей и содержимым сознания, и психическими функциями, то каждую систему можно рассматривать как вклад в общую картину психологии. Хотя Калкинс агрессивно проталкивала свою Эго-психологию на протяжении многих лет на каждом форуме, который ей удавалось найти, похоже, она нашла мало последователей. Время компромиссов прошло. В 1907 г. Бучнер писал, что в 1906 г. «функциональная точка зрения казалась практически победившей» — настолько, что «более старые (и почти священные) термины» психологии почти прекратили свое существование. Бучнер ожидал оформления «нового словаря психологии в новом XX веке». Ведущим функционалистом был Джеймс Роуланд Энджел (1869-1949), который на старших курсах учился вместе с Дьюи. В 1904 г. Энджел опубликовал вводный курс психологии, написанный с функциональной точки зрения. Он считал, что, в отличие от органов тела, психические элементы, на которые ссылаются структуралисты, не постоянны, а возникают только в момент восприятия. То есть функции порождают структуры, в отличие от биологии, где каждый конкретный орган выполняет определенную функцию, которая без него не существует. Энджел также утверждал, что структурная психология бесполезна с социальной точки зрения и неуместна с биологической, так как изучает сознание вне реальных жизненных условий. Более того, редукционизм структуралистов сделал из сознания не относящийся к делу эпифеномен. Напротив, функциональная психология выявила, что сознание — это «эффективный агент, содействующий жизнедеятельности организма», т. е. что оно биологически полезно и вполне соответствует здравому смыслу. В своем президентском обращении к АРА в 1906 г. Энджел напрямую возражал «Постулатам структурной психологии» Титченера. Речь Энджела стала важной вехой на пути становления бихевиоризма. Вначале он сделал допущение, что функциональная психология нечто большее, чем просто программа», и «протест» против стерильности структурной психологии. Затем Энджел заявил, что структурная психология была исторической ошибкой, кратким философским антрактом в развитии научных, биологически ориентированных теорий разума. Только функциональная психология выглядит новой по сравнению с интроспективной психологией первых немецких лабораторий. На деле только функциональная психология — истинная наследница традиции, идущей от Аристотеля до Спенсера, Дарвина и прагматизма. Энджел повторил уже знакомый отличительный признак: структурная психология имеет дело с психическим содержанием, а функционализм — с психическими операциями. Функционализм изучает психические процессы такими, каковы они в организме в ходе реальной жизни; структурализм изучает разум в форме его «посмертного анализа». «Современные исследования... обходятся без обычной прямой формы интроспекции и касаются... определения того, какая работа совершается, и при каких условиях это достигается» (1907). Здесь Энджел признал существование тенденции, которую мы обнаружили в исследованиях его самого и других ученых и определили как точку зрения бихевиориста-экспериментатора. Он оправдывал новое направление исследований достаточно корректным утверждением о том, что, в отличие от физических органов, вскрытых анатомом, «психи- 236 Часть III. Совершенно другая эпоха: 1880-1913 ческое содержимое непостоянно и поверхностно». Только психические функции сохраняются на протяжении времени: содержание приходит и уходит, но внимание, память, суждение — сохраняются. Функциональная психология несла с собой и изменения в отношениях психологических институтов. Структурная, менталистская психология выросла из философии и сохранила с ней тесную связь. Напротив, функциональная психология вела психологию к тесному союзу с биологией, так как обе эти дисциплины занимаются исследованием общего функционирования организма. Но союз психологии с биологией, предложенный Энджелом, не напоминал таковой у Вундта. Вундт, следуя старому додарвиновскому пути через физиологию, связывал исследование разума с исследованием мозга. Энджел, на которого Дарвин оказал даже большее влияние, чем на Джеймса, связывал исследование разума с эволюционной биологией, а не с нейрофизиологией. Ключевая идея функционалистов заключалась в том, что они рассматривали сознание как орган, служащий адаптационным интересам своего обладателя. То, как сознание работает на уровне механизмов мозга, было менее важным, чем то, как оно работает на уровне адаптивного поведения. Энджел утверждал, что эта новая биологическая направленность принесет и практические выгоды. «Педагогика и психическая гигиена... нуждаются в советах» функциональной психологии. Психология животных видит в этом направлении свою «вторую молодость», поскольку психологические исследования избавляются от антропоморфности. Эволюционная психология и патопсихология также будут вдохновлены функциональным подходом. Энджел соглашался с мнением Боудена о том, что сознание «неожиданно возникает при определенных обстоятельствах» в жизни организма, и заявлял, что сегодня все серьезные психологи придерживаются теории приспособления. Но он пошел дальше Боудена и Болтона, утверждая, что «сознание не является обязательной чертой процесса приспособления». Предположив, что научение может происходить и без вмешательства сознания, Энджел сделал еще один шаг по пути к бихевиоризму. Функциональная психология «функциональна» в трех аспектах. Во-первых, она полагала, что разум обладает определенной биологической функцией, отобранной в процессе эволюции: он адаптирует организм к новым обстоятельствам. Во-вторых, она описывала само сознание как результат физиологического функционирования организма: разум, с этой точки зрения, представляет собой биологическую функцию. В-третьих, функциональная психология обещала принести общественную пользу, улучшив образование, психическую гигиену и облегчив патологические состояния. Таким образом, Энджел наметил направления развития современной психологии. Итак, к 1907 г. функциональная психология пришла на смену структурной психологии. Но, возникнув в качестве протеста против устаревших концепций, функциональная психология не стала самостоятельным направлением. Она не смогла отказаться от понимания психологии как исследования сознания, но в то же время выдвигала такие теории восприятия и научения, которые делали сознание концепцией, все менее и менее необходимой для научной психологии. Однако функциональная теория подтолкнула психологию к изучению поведения и привела к серьезным изменениям ее основополагающих концепций. ГЛАВА 7
Сознание аннулируется Я верю, что «сознание» находится на грани полного исчезновения. Это всего лишь название фикции, которая не имеет права находиться среди основных законов. Те, кто все еще привязан к нему, — привязаны всего лишь к эхо, к слабому слуху, который остался в атмосфере философия после исчезновения «души». Уильям Джеймс До тех пор пока тенденцией функционализма было превращение психологии сознания в психологию поведения, функциональная психология придерживалась традиционного определения психологии. Тем не менее движению по направлению к бихевиоризму способствовали два следующих фактора. Первым стало изучение разума животных, поскольку оно в значительной степени решало картезианскую проблему других разумов: как можно научно исследовать что-либо, скрытое от нашего прямого наблюдения? Второй фактор был предметом философского спора о природе и существовании сознания, даже человеческого. Как ни странно, споры начались с того, что Уильям Джеймс, определявший психологию как науку о психической жизни, т. е. сознании, задался вопросом: существует ли сознание? Когда он дал отрицательный ответ, предмет изучения психологии, казалось бы, превратился в ничто, и это заставило пересмотреть определение психологии как науки. жүктеу/скачать 12,57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|